Его (с)нежность

А лодка тем временем плыла и плыла, и чем дальше плыла, тем меньше было шансов, что король вернёт меня домой, как нашкодившего щенка.

– Я-то – опытный, – сказал король, поболтав фляжкой, будто не знал, что с ней делать, но пить не стал и прицепил её обратно к поясу. – А вам не место в этом путешествии.

– Осмелюсь напомнить, вы обещали мне желание, ваша снеж… ваше величество, – сказала я, налегая на руль и поворачивая лодку, чтобы попасть в полосу тёплого течения, которое проходит мимо острова Ливё. – Надеюсь, вы – человек чести, и удовлетворите просьбу бедной девушки. Стихи-то были хороши, как-никак.

– Вижу, у вас талант не только в подслушивании, принцесса Мейла, – сказал король, не скрывая насмешки, – но и в политической стратегии.

– Не без этого, – согласилась я скромно. – Но вы напрасно злитесь. Я вам правду говорю – никто лучше меня не знает этих мест. Я здесь с детства плаваю.

– С детства? – уточнил он сквозь зубы и отвернулся, глядя вдаль.

– Лет с пяти, если быть точной, – подтвердила я. – У нас такая традиция – когда ребёнку исполняется пять лет, его берут в море. И сразу ясно, кто здесь морской лев, а кто – сухопутная крыса.

– У льва вырастает рыбий хвост? – поинтересовался Снёбьерн.

– Фу, какая пошлая шутка, – обиделась я. – Нет, конечно. Просто море – это либо любовь на всю жизнь, либо ненависть до самой смерти. Я, кстати, смеялась, когда корабль поплыл. И это оказалось верным знаком, что у нас с морем – взаимная любовь и полное согласие. А почему вы поехали к нам сухопутной дорогой? Вы не любите море?

– Не пытайтесь меня заболтать, – отрезал он. – Если подслушали наш разговор с Бернардом, то знаете, что я еду за колдуном. И в этой поездке вы будете помехой.

– Может и нет, – смело возразила я. – Учитывая, что колдун охотится на юных девушек, я могу вам пригодиться.

– В качестве приманки? Вы в своём уме? – тут он посмотрел на меня, и синие глаза брызнули светом, как разбившиеся льдинки.

У меня дух перехватило от такой красоты. Теперь понятно, что чувствуют мужчины, когда смотрят в глаза Вилмы. Кажется, что тебя огрели по голове чем-то тяжёлым и мягким одновременно, и ты только и можешь, что дурацки улыбаться.

– Не вижу ничего смешного! – загремел король Снёбьерн.

– Да я не над вами смеюсь, – успокоила я его. – Так, вспомнила сестру, и умиление охватило. Кстати, как вашим сыночкам мои сёстры? Вы простите, но что-то мне подсказывает, что жениться они не собираются. Они вам об этом не говорили?

– Женитьба принцев – дело государственной важности, – отрывисто сказал он, и было видно, что ему неловко за то, что сорвался и повысил голос, – а не личной привязанности или личных желаний.

– Но сами-то вы женились по-другому, – заметила я.

– Какое вам до этого дело? – спросил он. – Поворачивайте обратно и не думайте, что заговорили меня.

– А как же желание! – возмутилась я.

– Получите в Алабуре сполна, – пообещал он. – И от меня, и от вашего отца. Ещё и от вашей уважаемой матушки достанется.

– Эй! Так не пойдёт!.. – я приготовилась отстаивать своё право на сопровождение короля, но тут он прищурился, глядя куда-то в сторону, поверх моего плеча.

Этот трюк мне давно был известен – только оглянись, получишь пинок или хорошего леща. И вдвойне низко, что человек такого высокого положения и происхождения пошёл на такое. Сначала нарушил данное слово, а потом хочет так по-детски разыграть!..

– Что это? – спросил король Снёбьерн.

– Вы обещали мне желание… – я не собиралась поддаваться на подобные уловки, но король вдруг запрыгнул прямо на борт и замер, балансируя на одной ноге и держась за обледенелый канат.

Закрепив руль, я оглянулась и увидела, что так поразило его снежное величество – от горизонта через всё небо тянулась блестящая лента. Край её был розовато-перламутровым и почти таял в сине-сером небе, а на горизонте лента была багровой и вспыхивала сполохами, как искрами. Будто огромный змей полз над морем, извиваясь гибким сверкающим телом.

Зрелище, конечно, было потрясающе красивым и пугающим, но ничего особенного, если подумать.

– Это всего лишь северное сияние, – сказала я, на всякий случай прихватив короля Снёбьерна за край плаща, чтобы не свалился в море.

– Думаете, я этого не вижу? – король спрыгнул обратно на палубу и дёрнул плащ. – Если это всего лишь, то зачем вы за меня ухватились, принцесса Мейла?

– На удачу, – выдала я первое, что пришло в голову.

Не признаваться же, что я решила позаботиться о нём. Это же смешно, на самом деле. Ещё начнёт хохотать, и селезёнка лопнет.

Король посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и я решила пояснить:

– Если взяться за одежду славного героя, то это как удачу подержать за хвост. Так что просто считайте, что я подержала вас за хвост. Вернее, удачу. У вас-то хвоста нет. Вроде бы.

– Что за вздор? – он даже головой мотнул, а потом снова уставился на горизонт и спросил: – Но разве сейчас время для северного сияния? В Лесном фьорде что-то изменилось, и лето теперь приходит зимой?

– Вы правы, – признала я, теперь глядя на огненного небесного змея с удивлением. – Обычно в наших краях северное сияние бывает только летом. И то – зелёненькое. Никогда не видела красного…

– Что там? – король Снёбьерн ткнул пальцем в горизонт, где «змей» наливался силой и цветом.

– Слева будет остров Мё, справа – Фур, – объяснила я, – посредине водяная пустыня.

– Поворачивайте туда, – приказал король и натянул меховую шапку поглубже.

– Но это обитаемые острова, – возразила я. – И Мё, и Фур – там полно людей. А нам ведь нужен какой-то пустынный остров? Будь я колдуном, то выбрала бы Вороний или Морионс, они необитаемые, там густой лес, и они лежат вдали от морских путей. Самое то, чтобы затеряться и вершить чёрные дела…

– Поворачивайте туда, – повторил король, выразительно посмотрев на меня. – Прямо на основание северного сияния. Нам надо найти место, откуда оно исходит.

– Северное сияние – это свечение на небесах, – я попробовала объяснить очевидные вещи. – Это как радуга, концов не найдёшь.

– Да что же вы спорите на каждом слове, хвосты бобровые! – прошипел он. – Плывите туда, если претендуете быть кормчим! И парус разверните на полную, чтобы лодка летела стрелой.

– Как скажете, – я пожала плечами и быстренько полезла распутывать узлы на снастях.

Самое главное – велел повернуть не в Алабур, уже это радует.

Теперь мы шли под углом к течению, и мне приходилось удерживать парус, чтобы лодку не сносило. Король Снёбьерн стоял на носу, вглядываясь то ли в небо, то ли в море, а я гадала – с какой это радости небеса засветились в неположенное время? Зима в разгаре, а небо пылает, как летом. И ещё было не понятно, зачем королю понадобилось ехать в том направлении. Если колдун прячется на каком-то острове, то надо и осматривать острова, а не гонять по морю за радугой. Всё равно не догоним.

Словно в ответ на мои размышления, небесное сияние поблекло, заколыхалось и стало таять, уступая место дневному свету.

– Ходу прибавьте! – сердито прикрикнул король Снёбьерн.

– Только если вы лодку сзади подтолкнёте! – крикнула я ему.

Мы и так плыли на предельной скорости, и я еле удерживала паруса, заранее предвкушая, как завтра будут болеть мышцы. Быстрее уже не разгонимся. Если только ветер подует с троекратной силой… Но тогда парус лучше вовсе опустить. Мне лично совсем не хотелось утонуть в погоне за северным сиянием.

– Степь сёмги спокойна… – произнёс вдруг король Снёбьерн громко и отчётливо.

– Что? – переспросила я.

Но король мне не ответил, а продолжал говорить, и говорил он стихами:

– …И песни достойна,

Но наш вепрь жижи

Скачет всё тише.

Зову я прекрасных

Дев беловласных –

Ран дочерей

Сюда поскорей.

Медведя и Деву

Несите вы смело,

Несите умело

Для доброго дела.

Я не успела опустить на уши шапку, которую подняла, чтобы лучше слышать эту песню, когда в корму со всего маха ударила морская волна, и моя лодочка полетела стрелой, задрав нос и вывернув паруса в противоположную движению сторону. Меня припечатало к борту, и я чуть не разжала руки.

– Держитесь крепче, принцесса Мейла, – крикнул король Снёбьерн.

Вцепившись в руль, я умудрилась натянуть шапку, постепенно приходя в себя.

Ведь только что мне продемонстрировали такое искусное исполнение гальдра, что оставалось лишь скулить от зависти

Владение магией слов у короля Снёбьерна было исключительным. Я оценила и его кеннинги – метафоры, которыми он заклинал море – «степь сёмги», заклинал волны – мифических дочерей богини моря Ран, и даже вплёл в песню-вису наши с ним имена – Медведь и Дева. Ведь моё имя в переводе с древнего языка означало «Девушка». И всё это на ходу, быстро, ни на секунду не споткнувшись.

Вилфред, при всём его поэтическом таланте, не смог бы заклясть морские волны, а этот – заклял и не поморщился.

Волны!.. Море!.. Самая непокорная, изменчивая стихия!

Даже легендарные маги старины предпочитали общаться со стихиями попроще – с ветром, например, или зажигать трут искрой из пальца, но море…

Покрутив головой, я сосредоточилась на том, чтобы удержать лодку на гребне волны, и мысленно высчитала, через какое время мы доберемся до острова Мё на подобной скорости. Выходило, что часа через полтора, хотя обычным ходом я добралась до бабули шесть часов.

И этот человек побоялся плыть из Утгарда в наше королевство?..

Что-то теперь с трудом в это верилось.

Король Снёбьерн оглянулся на меня через плечо, отвернулся, подышал на руки, опять оглянулся, потоптался на месте, а потом подошёл.

– Вы не очень сильно ударились, когда поднялись волны? – спросил он.

Неожиданно. Я и не думала, что его побеспокоит моё самочувствие.

– Всё хорошо, не волнуйтесь, – сказала я. – А у вас владении гальдром – будь здоров! На состязании певцов точно бы победили. Почему вы не участвуете?

– Мне это не интересно, – он поджал губы, и я немедленно поняла – совсем не врёт.

Ему это точно неинтересно. А какой же тогда интерес у Его Снежности?

– Это ведь не Бернард велел вам поднести мне рог? – сказал он неожиданно.

– Нет, – сказала я. – Отец ни при чем. А почему такой вопрос?

Ведь карла Олли тоже говорил об этом. О подношении мёда. Что уж такого важного, когда девушка подносит красивому мужчине напиток? И неужели это взволновало Его Снежность куда больше, чем он хочет показать?

– Вы ведь уже тогда собирались поехать со мной, – сказал король, – поэтому и желание пошли выторговывать.

– Ну что за выражения, – изобразила я сестричку Вилму. – Вы сами любезно спросили, чего бы мне хотелось. Вот я и ответила.

– Вы так хотите доказать Бернарду, что дочь может быть не хуже сына?

Вот это был уже коварный удар. Я задохнулась на мгновение, и вовсе не от ветра, ударившего в лицо.

– Что молчите? – в спокойном голосе короля мне почудилась насмешка.

– Совсем нет, – ответила я резче, чем хотелось. – Никому ничего не собираюсь доказывать.

– Тогда зачем всё это, принцесса Мейла?

– Я уже вам говорила. Я – лучший кормчий, у меня самая быстрая лодка… – тут я замолчала, потому что и сёмге в море было понятно, что королю Снёбьерну не нужны ни быстрая лодка, ни кормчий, облазавший все протоки и шхеры. Король Снёбьерн может спеть песенку, и сам повелитель моря донесёт его до нужного места, превратившись в кита.

– Что-то мне подсказывает, не это – главная причина, – произнёс Его Снежность будничным тоном. – Так зачем вы здесь, принцесса Мейла?

Меня очень редко называли с упоминанием титула, и то, что король Снёбьерн постоянно цеплял его к имени, настораживало. Разница в возрасте и дружба с моим отцом вполне разрешали называть меня просто по имени. Да и в нашем путешествии это было бы уместнее. Но Его Снежность будто возводил стену между нами. Умышленно или нет он это делает? Что-то я сомневалась, что этот человек мог действовать иначе, чем с холодным расчётом. И побег с возлюбленной никак в расчёт не вписывался. Убежать с принцессой, а потом отказаться от её острова? Это какая-то глупость, а не расчёт. Или… любовь?..

– Ответа я не услышу? – напомнил Снёбьерн.

– Услышите, – я с трудом отогнала мысли насчёт двадцатилетней любви и верности короля. – Но, возможно, не поймёте.

– Я попытаюсь, – сказал он. – Я от рождения очень понятливый.

– Не сомневаюсь, – кивнула я. – Что ж, попробую объяснить. Мне кажется неправильным, что ловить колдуна отправились вы.

– Сомневаетесь, что справлюсь?

– Нет, после того, как вы дали морского пинка моей лодочке – совсем не сомневаюсь, – совершенно искренне сказала я. – Но почему на битву с кровожадным колдуном едет король из чужой страны, а не мой отец?

Некоторое время было слышно лишь, как волна бьёт в борт, и как кричат чайки, высматривая добычу над морем.

– Ваш отец уже немолод, – сказал король Снёбьерн.

– Разве вы с ним не одного возраста? Сколько вам лет?

– Сорок два.

– Моему отцу сорок шесть, – сказала я, зажимая под мышкой руль и глядя вперёд, где медленно таяло северное сияние, становясь уже бледным розовым плёсом. – Он ненамного старше вас.

– Возможно, я сохранился лучше, принцесса Мейла.

– Беовульф был гораздо старше моего отца, но он пошёл сражаться с драконом за свой народ, – я произнесла это и почувствовала, как в груди разлился противный холодный страх и жгучий стыд.

Я не должна говорить такое об отце. Это всё равно, что обвинить его в трусости. Но почему он сам не возглавил поход против убийцы? Почему Вилфред не помог ему? Конечно, у Вилфреда важное поручение от отца, и я была уверена, что он повёз вести о колдуне островным танам, чтобы предупредить об опасности, но почему на охоту за колдуном едет один король Снёбьерн? Как будто храбрецы есть только в Утгарде… И всё же, я – любящая и почтительная дочь, как могу даже просто думать осуждающе об отце… Совсем запутавшись в мыслях и чувствах, я подозрительно взглянула на короля Снёбьерна.

– А вы не только мастерски владеете гальдром, Ваша Снежность, – сказала я почти с упрёком, – вы ещё умеете и девиц сбивать с пути истинного. Каким бы ни был мой отец, как бы себя ни повёл, я всегда останусь его дочерью и не предам даже в мыслях. Если отец предпочёл спрятаться за вашу спину, я не стану его осуждать, но поеду с вами, чтобы никто не сказал, что в Лесном фьорде живут люди с заячьим сердцем.

– Я не обвинял Бернарда в трусости, – возразил король спокойно. – Вы без огня закипели, принцесса Мейла. Ваш отец сразу понял, что была задействована древняя, запретная магия. В ваших краях мало кто слышал о ней, и вряд ли кто-то способен противостоять ей. А я смогу.

– Что за магия? – тут же спросила я. – Чем она запретна?

– Вот этого вам знать не полагается, – ответил он. – Юным пытливым умам вредно узнавать опасные тайны. На то старинная магия и запретная, что её пытаются скрыть. Так что не расспрашивайте, всё равно не скажу.

– Хорошо, – так же быстро согласилась я. – Но почему вы уверены, что сможете справиться?

– Потому что я уже противостоял ей, – сказал король Снёбьерн. – И выжил, как видите. Хотя и с трудом.

– Говорите, как в прятки играете, – пожаловалась я. – Слово сказали, три промолчали… Но я не верю, что существует магия, сильнее гальдра. Вам подчиняются даже волны, наставник Вилфред умеет заклинать ветер, мой отец каждую весну поёт песню роз, чтобы у матушки под окном вырастал розовый куст, цветы распускались и не засыхали до лета. Какая магия может быть сильнее?

– Вы ещё очень мало знаете, принцесса Мейла, – король поправил шапку и запахнулся в меховой плащ. – И есть силы более могущественные, чем слово. Сила слова исходит из уст, но не всегда из сердца. Есть сила, исходящая из сердца, с ней не получается справиться словом, – и неожиданно спросил: – Почему вы называете меня вашей снежностью? Кто вас этому научил?

– Никто не учил, – сказала я, слегка пристыжённая и очень удивлённая его словами о силе, исходящей из сердца. – Простите, это была шутка. Вы ведь такой серьёзный, всегда смотрите хмуро, приехали из страны, где всегда зима. Ну как не назвать вас вашей снежностью?

– В Утгарде не всегда зима, – голос короля Снёбьерна прозвучал как-то странно – глухо, с печальными нотками, будто я сказала совсем не то, что он хотел услышать. – У нас бывает и лето. Всё зеленеет, горы кажутся голубыми, цветут цветы, пастухи выводят на луга овец, играют на свирелях, а пастушки поют песни, созывая стада.

– Надо же, – подхватила я, не зная, что на это ответить.

Может, он тоскует по своей земле даже в короткой поездке? Или по какой-нибудь пастушке?

– Что это за остров? – спросил вдруг король совсем другим тоном – вовсе не печальным, а резким, как говорил обычно.

– Какой остров? Нет здесь никакого… – я замолчала, открыв рот, потому что моя лодка летела прямо на незнакомый мне остров, который чёрными скалами вздымался из волн.

Глава 8

– Лучший кормчий, да? – поинтересовался король Снёбьерн.

– Этого острова здесь никогда не было, – угрюмо ответила я, разглядывая то, что являлось полной противоположностью моим словам. – В прошлом месяце я проплывала здесь, когда увозила бабушке сырный пирог и топлёное масло. Клянусь, здесь только вода плескалась.

– Оставьте клятвы, – бросил король. – И правьте на остров.

– Там нет бухты, нас разобьёт о скалы, – заметила я.

– Ну, летать я пока что не умею, – насмешливо сказал Его Снежность.

Я сдвинула шапку, задумчиво подёргала себя за мочку уха, и на всякий случай уточнила:

– Хотите забраться на скалы?

– Сейчас – более чем, – ответил он. – А то вдруг остров волшебным образом испарится у нас из-под носа.

На это мне возразить было нечего.

– Ладно, держитесь крепче, – сказала я, половчее перехватывая руль. – И уймите волны. Нам совсем не надо, чтобы Медведя и Деву шваркнуло о камни.

Я не слушала, что там говорилось в очередной заклинательной песне, но волны сразу утихли. Оставался ветер, но я спустила парус и повела лодку вокруг острова, постепенно приближаясь по касательной. Мне надо было притиснуть лодку боком к скалам, и исхитриться сделать это таким образом, чтобы аккуратно соприкоснуться, а не получить от удара пробоину. Тонкий трюк даже для кормчего с многолетним опытом. Но я попытаюсь…

Пока я воевала с течением, Его Снежность внимательно осматривал скалы, что поднимались в небо локтей на тридцать. Скалы были похожи на сосульки, которые растут наоборот – не сверху вниз, а снизу вверх. Зубцы их были острыми, блестящими и чёрными, как уголь.

Северное сияние уже почти истаяло, и только над самым островом ещё колыхались перламутрово-розовые отблески.

Его Снежность и тут не ошибся – северное сияние появилось точно над островом. Я впервые видела подобное чудо. Но размышления о чудесах пришлось перенести на потом, потому что сейчас требовались все мои умения, знания, внимание и сила.

Мне всё же удалось пришвартовать лодку, так что она только опасно скрипнула бортом по камням и остановилась. Я закрепила руль, вскочила и мигом накинула канатную петлю на острый выступ, затянув узел.

– Что дальше? – спросила я у короля Снёбьерна.

– Дальше вы сидите на палубе, принцесса Мейла, и ждёте меня часа два, – ответил он, снял шапку, сбросил плащ и стал расстёгивать меховую куртку, щуря глаза против света и разглядывая каменные выступы.

– Эй, подождите, подождите… – переполошилась я. – Вы же не собираетесь лезть наверх?

– Собираюсь, – заявил он, подумал и сбросил рукавицы.

– Это опасно, – выдала я несусветную глупость.

– Да что вы? – усмехнулся он углом рта.

– Туда только птица может залететь, – ещё больше заволновалась я, когда он пошёл к борту, – господин мой, вы бы так не рисковали…

– Ждите здесь, – бросил он через плечо, встал на борт, поймал равновесие, а потом перепрыгнул на остров и пополз вверх, цепляясь за выступы.

Если он жил так все эти годы, удивительно, как дожил до сорока двух лет. На мгновение я оцепенела, наблюдая королевское безрассудство, а потом побежала в трюм и вытащила оттуда дрек – небольшой якорь с четырьмя когтями, к которому крепилась верёвка.

Сбросив шапку, плащ и куртку, по примеру Его Снежности, я раскрутила дрек и швырнула его на скалы, сколько хватило сил.

Мне повезло, и крючья якоря сразу же зацепились за камни. Подёргав верёвку, я убедилась, что якорь держится крепко, и тоже вскарабкалась на борт, а потом полезла по скалам, упираясь ногами и перебирая по верёвке руками.

– Вы спятили?! – тут же полетело от короля Снёбьерна. – Немедленно возвращайтесь!

– Это вы спятили, вообразив себя пауком, – пропыхтела я в ответ, забираясь всё выше. – Лучше ползите сюда, мой метод удобнее и безопаснее.

Тут нога у меня соскользнула, и я почти повисла на руках, ударившись о скалы локтями и коленями. Хорошо, не лицом – не хватало ещё выбить зубы. Тогда буду щербатой принцессой, ко всем своим прочим достоинствам.

– Точно – сумасшедшая! – рыкнул король и пополз ко мне.

Надо сказать, полз он куда ловко. Ловчее, чем я со своим дреком. Не прошло и минуты, как король был уже рядом со мной.

– Держитесь за меня! – велел он и обхватил меня за талию, прижав к себе.

– Да пока вы держитесь за меня, – подсказала я ему. – Если что – я вовсе не силачка. Свалимся оба. Так что держитесь лучше за верёвку.

– Я по горам с пяти лет лазал, – ответил король Снёбьерн ворчливо, – а вы, полагаю, слышали о них только в песнях.

– Почти угадали, – призналась я. – Но это не отменяет моей природной ловкости, смелости и…

– И болтливости, – закончил он мне в тон.

Потом отпустил меня, подтянул конец верёвки, перехлестнул петлю у меня на поясе, затянул узел и обвязал верёвку вокруг себя, перебросив конец через плечо и пропустив под ремень.

И всё это – стоя на уступчике размером половину ладони.

Наверное, это было волшебством, вроде заклинания морских волн, и я только прищелкнула языком, восхитившись таким умением.

Король подёргал верёвку, проверяя, крепко ли держит крюк, и можно было обидеться, но я промолчала. Заботится, всё-таки. Но тут Его Снежность объявил:

– Спускаемся.

При таких обстоятельствах молчать уже не было возможности.

– То есть как – спускаемся? – я повернула голову и посмотрела на него.

Наши лица теперь были на одном уровне, но мне всё равно показалось, что он смотрит на меня сверху вниз.

– Как это – спускаемся? – повторила я. – Вы заставили меня плыть за небесным свечением, рисковать лодкой, пришвартовываясь без бухты, а потом решили, что вы тут – единственный герой на весь Срединный мир? Ползите уже наверх, раз собирались. А то руки устанут, сорвётесь и меня за собой утянете.

– Принцесса Мейла… – начал король Снёбьерн, и судя по выражению лица он очень хотел бы послать меня туда, куда я пока не собиралась, но в это время над нашими головами прозвучал странный звук – как будто тяжёлый, надсадный вздох.

Мне почудилось, что даже скалы задрожали от этого вздоха, а море откликнулось низким, утробным рыком откуда-то из синих недр. Признаюсь, я впервые ощутила себя в море неуютно. Кто знает, может легенды о богине Ран – матери моря, вовсе и не легенды? Сейчас как вынырнет со своей страшной сетью и утянет на дно сначала мою лодку, а потом и нас.

Мы с королём Снёбьерном переглянулись, но ни один из нас не произнёс ни слова, хотя меня так и подмывало пискнуть «что это?!».

Странный звук больше не повторялся, и я первая встрепенулась и перехватила верёвку, продолжив подниматься.

Король больше не требовал, чтобы я вернулась. Он полз по скалам рядом со мной, и то, что нас связывала верёвка, каким-то образом успокаивало. Обдирая ладони, я добралась до того места, где уцепился когтями мой дрек, и попыталась отыскать выступ на скале, чтобы можно было встать и забросить крюк повыше.

– Становитесь сюда, – король Снёбьерн был уже рядом и указал мне на выступ, – держитесь здесь.

Он сам взял дрек, раскрутил и бросил. В первый раз когти соскользнули по камню, и я втайне позлорадствовала, но на второй раз Его Снежности повезло, и крюк он закинул локтей на десять выше, чем смогла бы я.

Подергав верёвку, король мотнул головой, показывая, что я могу двигаться дальше, а сам пополз за мной следом, цепляясь за мельчайшие выступы и одновременно страхуя меня.

Медленно, но верно мы забирались всё выше, и я предпочитала не смотреть вниз, чтобы не видеть, какой крохотной стала моя лодка, и чтобы не думать, сколько придётся до неё лететь, если что.

Король Снёбьерн ещё раз забросил дрек, и когда я добралась до него, то скалы кончились. Кончились, как забор, через который я лазала с Илвой и Халлой воровать яблоки из королевского сада.