Нейронная сеть «Колин»

– Ой! Тут же все настоящее!

Лидия грустно хихикнула – опять начиналось то же самое. Со вздохом она ухватила Бенедикт за руку и потащила ее за собой, приговаривая:

– Давайте сойдем с дороги, тут машины ездят. Смотрите под ноги. Не лупитесь на прохожих! Не лупитесь! Они среагируют! Ну вот…

Встречный высокий мрачный парень, которого, разинув рот, разглядывала девушка, обернулся, пожал плечами и пробормотал «чокнутая какая-то»…

– Разговаривает! – пискнула Бенедикт в экстазе.

– А вы думали, он вам таблички показывать будет?! – рассердившись, Лидия применила силу и практически волоком втащила спутницу в отделение. К счастью, в холле никого не было, кроме охранника, который отгородился от мира огромной трескучей газетой.

– Посидите тут, пока не придете в себя, – прошипела Лидия вполголоса и рывком усадила девушку на ближайшую скамью. Бенедикт немедленно принялась ощупывать сиденье под собой, ближайшую стенку и решетку закрытой раздевалки. Нащупавшись, она восторженно повернулась к Лидии.

– Да, – сказала писательница нетерпеливо. – Тут все настоящее. И не отличить. А вот вы, между прочим, отличаетесь. И не буду я вас в таком состоянии знакомить с главным героем, а то он вас на километр ни к какому делу в ближайший месяц не подпустит. Представьте, что все кругом настоящее. Или наоборот, что это всего лишь нанороботные воплощения. Главное, прекратите думать об этом!!

– Понимаете… – прошептала Бенедикт, наконец, немного выйдя из столбняка, – Я же до этого проходила эту игру в онлайн-варианте. С виртуальной реальностью, в очках. Там, конечно, тоже было похоже. Но чтоб настолько… Здорово! Просто как настоящее!..

– День добрый, – раздался над головами девушек сухой скрипучий голос. Лидия подняла глаза и увидела начальницу отдела, Веру Николаевну Бензинову, по прозвищу Карга. Прозвище подходило персонажу гораздо больше имени, ибо в соответствии с задумкой автора, это была сгорбленная пожилая женщина с морщинистым и носатым лицом Бабы-Яги, в огромных дальнозорких очках, с жидким пучком седых волос на макушке. Одета она была в длинный свитер цвета грязной половой тряпки и прямую юбку из чего-то вроде холста примерно того же оттенка. Юбка имела неопределенную длину чуть ниже колена, которая была старухе исключительно не к лицу, однако позволяла увидеть, что на ногах у нее красуются мощные осенне-весенние сапоги черного цвета, сильно напоминающие высокие галоши.

Бенедикт, увидев Каргу, бестактно захихикала. Лидия принялась судорожно придумывать, как исправить положение, однако начальница вдруг сама скривила сухую физиономию в сладчайшей улыбке и пропела с трелями и переливами:

– А, здравствуйте, это вы Бенедикт Бабкина, да?

– Я, – скромно согласилась девушка.

– На работу, значит, устраиваться пришли, – пела Карга, лучась гостеприимством. – А мне уже о вас приходили сведения, обязательно мы вас возьмем… Молодые кадры надо… Это самое… Поддерживать. Так что пусть ваш дядя, который в министерстве, Федор Геннадьевич, не беспокоится – вы у нас не пропадете… А вы-то, Зотова, чего тут баклуши бьете?! – резко сменив тон, цыкнула она на писательницу, – майор Розанов вас давно ждет. Вы и так сегодня на ОФП опоздали, что такое с вами, я не пойму… А, Розанов, вы как раз тут…

Колин, только что спустившийся по лестнице в холл, молча кивнул и остановил на Лидии взгляд, в котором ей вдруг почудилась укоризна. Когда он заговорил, оказалось, что насчет укоризны она угадала правильно:

– Лида, елки-палки! Чего это такое! Сколько тебя ждать-то можно? Что у тебя за манера забивать на работу в самые неожиданные моменты? У нас три клиента сохнут без допроса!

– Извини, – сказала Лидия кратко и старательно кивнула в сторону девушки. – Я просто подруге все показывала и рассказывала, она сюда тоже пришла на работу устраиваться… Вот, познакомьтесь.

– Бенедикт, – сказала девушка, отнюдь не впадая в столбняк, а, напротив, радостно улыбаясь и протягивая Колину руку. На такое адекватное поведение программа среагировала нормально.

– Привет, – сказал Колин спокойно. – Ты на какую должность? Опять секретарь?

– Нет, – Бенедикт еще более лучезарно улыбнулась главному персонажу, – Я на работу. Умею стрелять, знаю самбо, правда, может, не на таком уж высоком уровне…

– Ну, это глупости, уровень мы подтянем! – захлопала ее по плечу подхалимская Карга и, скосив глаза вверх, в сторону Колина, проворчала сквозь вставные зубы:

– Бенедикт – внучатая племянница Федора Геннадьевича Лыкова. Так что мне о ней уже давно известно. Пойдемте оформимся, – пригласила она девушку. Бенедикт оглянулась на Лидию и неуверенно кивнула. Прыткая начальница немедленно ухватила ее за руку и потащила по холлу в сторону отдела кадров. Колин молча посмотрел на Лидию.

– Мда, – сказала она, от неловкости, невзирая на тренировки, снова пряча глаза, – Вот такая у меня подруга. Так она ничего девушка, несмотря на дядю…

– А-а, – неопределенно сказал Колин, ничего не выражая на лице, и махнул рукой, приглашая Лидию следовать за ним на второй этаж. – И давно вы дружите-то?

– Мы? Ну, в общем-то, да, – Лидия подняла глаза, пытаясь что-то придумать на ходу, и чуть не упала, поскользнувшись на грязной тряпке, которая принадлежала уборщице тете Нине. Колин придержал ее за запястье, отпустил и продолжил разговор:

– В детстве, что ли? Но она же тебя младше лет на шесть.

– Да ну и что! Я вообще любила с маленькими дружить! – выдала Лидия залихватски, – мы соседями были, пока они не переехали с родителями… – она замолчала и вздрогнула, потому что Колин вдруг резко развернулся на сто восемьдесят градусов, широко раскрыл глаза, прижал руки к груди театральным жестом и воскликнул патетически:

– Лида! Я тебя умоляю! За что ты меня обижаешь?

– Где я тебя обижаю? – опешила Лидия, машинально отступая и гоня мысли о недолеченных вирусах и сбоях в программе.

– Вот здесь, на этом самом месте, и обижаешь. А как это еще назвать, если мне, можно сказать, профессиональному сыщику, среди бела дня вешают на уши такую несвежую лапшу? По-моему, это означает только одно – что ты считаешь меня идиотом, а это обидно. Поэтому я и говорю, что ты меня обижаешь.

– Какую лапшу я вешаю? – окончательно испугалась Лида. Колин, видимо, понял это, скрестил руки на груди и объяснил, сменив тон на свой обычный спокойный и насмешливый:

– А такую. Несвежую. Ума не приложу, зачем тебе понадобилось изображать эту новенькую племянницу министра своей подругой, только она тебе такая же подруга, как я – девица на выданье. Я уж не говорю про то, что ты продемонстрировала все жесты и всю мимику, характерные для врущего человека, так еще и сказала, что любишь маленьких детей, а ведь не далее как на прошлой неделе ты их терпеть не могла, о чем с удовольствием заявила.

– Я говорила не про всех детей, а только про дочку Красавицы, и то после того, как она чуть не разбила мне монитор…

– Нет, ты про всех сказала. Я что, по-твоему, страдаю склерозом? У меня профессиональная память на факты! Кончай выворачиваться, все равно ты меня не побьешь на этом поле.

– Не собираюсь я тебя бить ни на каких полях! – рассмеялась Лидия и вдруг, мысленно махнув рукой, сказала откровенно:

– Ну конечно, она мне не подруга. Я ее вообще сегодня в первый раз увидела. Просто меня попросили… Знакомые взять ее под, так сказать, свою опеку. Все ей показать, рассказать и так далее.

– Понятно… Ладно, она теперь и без тебя не стушуется, Каргень ее вон, только что на руках не носит, – Колин открыл комнату для допросов и пропустил Лидию к компьютеру, а сам сел, оперся локтями на стол и принялся с треском грызть карандаш. На пол полетели щепочки.

– Ты чего волнуешься? – ляпнула Лидия, прежде чем успела спохватиться. Колин мрачно повернул над зажатым в зубах карандашом большие карие глаза и покосился в ее сторону.

– Шево я волнуюшь… Тьфу ты, пропасть, скоро в белку превращусь, – он отложил карандаш в сторону и медленно произнес, глядя в стену:

– Вообще, Лидка, ты права. Поводы для волнения у меня есть.

– Ты опять плохо себя чувствуешь? – забеспокоилась Лида.

Он пожал плечами.

– Да нет, не сказать… Но и особо расслабиться трудно. Тогда эта штука началась у меня на ровном месте. Положим, это было несущественно – я бы мог падать во все обмороки мира, дел-то не было. Ну а если такое произойдет на задании? Похуже будет, да?

– Ну с чего ему происходить. Врачи же тебе сделали какие-то процедуры, сказали, что больше такого не должно быть!

– Не знаю, что у них там за процедуры – ощущений никаких, будто надо мной руками в воздухе поводили. Что было, то и осталось.

– А что было?

– Как тебе сказать… Чувства у меня с тех пор стали чересчур обостренными. Условно говоря, если холодно, то аж трясет, если жарко, то как будто в гейзере сидишь…

Лидия напряженно уставилась на Колина, и тот, поняв ее взгляд по-своему, сказал успокоительно:

– Ладно, хорош мне тебя запугивать. Это я утрирую, на самом-то деле. А то, что некоторые ощущения усилились раза в два, так нас же теперь двое…

– Что?!

– Ничего, Лидка, это я так. Давай запускай свою адскую машину: клиент грядет.

Лидия молча включила старый компьютер и, поглядывая на Колина, глубоко и тревожно задумалась. В чем тут дело? Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что он говорит про вирус. Значит, эта виртуальная нейронная сеть с другим характером не исчезла бесследно, а именно ассимилировалась, таким образом, действительно дублировав некоторые зоны и усилив сигналы, идущие от них. Но, судя по форме речи Колина, этот самый вирус, к тому же, как-то одушевился для нейронной сети – возможно, что она воспринимает его как еще одного, только виртуального персонажа – в сущности, это аналог раздвоения личности для человека. Да, забеспокоишься от такого! Это он еще сдержанно реагирует… Ну а ей-то что делать? Это явное нарушение в работе программы, неизвестно, к каким последствиям оно приведет, по идее надо все рассказать Маркову… И что он сделает? Скорее всего, единственный выход – это стирание старой нейронной сети и переписывание ее наново. Но от таких мыслей Лидию даже дрожь пробрала: нет уж, будь что будет, а добровольно губить главного персонажа она не станет. Лучше промолчать. А клиенты переживут, если из Колина вдруг полезет противный нрав вируса – вреда-то им не будет… Не будет? Неизвестно.

Лидия тяжело вздохнула и поняла, как ей не хочется на Полюс, пусть даже и искусственно смоделированный. Но другого выхода писательница не видела – все равно она вся изведется, дожидаясь конца дела. Лучше уж пойти с ними. Значит, теперь надо уговаривать Колина взять не только Бенедикт, но и ее саму…

– Лида, а ты-то чего вдруг разнервничалась? – раздался над ее головой голос Колина. Из-за особенностей произношения «Лида» у него прозвучало почти как «Лита», так что писательница даже не сразу поняла, что он обращается к ней, а, поняв, поспешно спросила:

– Ты у меня заразился угадыванием состояний? С чего ты взял-то, что я нервничаю?

– Да нет, какие там угадывания состояний, – махнул рукой Колин. – Просто если человек битых три минуты сидит под столом и винтит пальцем в кнопке питания, не давая компьютеру включиться, возникают, знаешь ли, такие подозрения…

Лида ойкнула, отжала несчастную кнопку и вылезла из-под стола. Колин, посмотрев на нее, беззвучно рассмеялся.

* * * * * * *

Оставшиеся до начала дела четыре дня Лидия провела в симуляции, отслеживая состояние Колина и наблюдая за успехами Бенедикт. Та освоилась очень быстро и уже на следующий день завязала дружеские отношения почти со всеми работниками. Как ни странно, из них из всех больше всего она общалась не с Колином, а с его заместителем – модным парнем Женьком, а закадычной ее здешней подругой стала Карина. Колин относился к новенькой девушке нормально, хотя и без особой трепетности. Проверив Бенедикт в тире, он сообщил ей, что она, в сущности, не умеет стрелять, поэтому должна будет тренироваться, а также ходить на ОФП, поскольку то, что она называет «знанием самбо» полная чепуха. Он же походя придумал сокращение от ее иноязычного имени – Бенька, которое тут же подхватило все отделение. Пару раз попотев на ОФП и постреляв из неудобного старого оружия, бывшая Бенедикт, а ныне Бенька быстро спустилась с небес на землю, и даже сказала Лидии о главном персонаже: «Противный он, прямо как человек. Хоть бы скорее дело запускали, надоело уже мучиться…».

– Завтра запустят, – утешала ее Лидия, улыбаясь про себя.

…Наконец настал день запуска дела. В игровой центр приехали двое оставшихся клиентов. Лида вместе с Марковым проинструктировала их, сделав особенный упор на том, чтобы они не пытались нарушить игровую логику.

– Главное, запомните, – толковала она, – когда вы прибудете на место, там будет при вас разыграно преступление. Главный персонаж появится позже. Постарайтесь как можно четче и объективнее изложить ему все, что увидите. Кстати, предупреждаю, что некоторые зрелища этого дела не для слабонервных… А, вы каждый день телевизор смотрите? Какой-какой канал?! В трехмерном изображении?! Ну да, тогда вам нечего бояться… Что? Как вас воспримут персонажи места преступления? Нормально – ваши образы искусственно заложены в их память, они будут, если можно так выразится, считать, что вы с ними уже давно работаете. Должности мы вам всем подобрали близкие к вашим профессиям, старайтесь только не демонстрировать ярких особенностей характера, чтобы не сбивать с толку программы… Да, конечно сложно, на то это и симуляция.

И еще: поскольку игра детективная и реалистичная, там могут встречаться ранения и перестрелки, в том числе и направленные на вас. Нанороботы, изображающие пули и другое оружие, не причинят вам вреда, а только сымитируют кровь, если нужно. А вы посмотрите на вот эту табличку и запомните, как надо вести себя в зависимости от того, куда вас ранило. Плохая память, говорите? Если забудете, ничего страшного – при тяжелом ранении нанороботы земли сцепляются с вашей одеждой – они не дадут вам подняться до логического разрешения ситуации… Нет, я не имею в виду похороны. Просто появятся врачи. Или еще кто-нибудь. В любом случае, долго вам ждать не придется… И еще: я, скорее всего, тоже буду одной из героинь симуляции. Делайте, пожалуйста, вид, что мы с вами не знакомы.

Марков, услышав последнее предложение, обеспокоенно воскликнул:

– Лидочка, вы чего надумали? Зачем вам это надо? Там климатические условия не для всяких!

– Хочу посмотреть, как будет работать Колин, особенно после вируса, – сказала Лидия полуправду.

– Но клиенты вас видели, это создаст сложности.

– Ничего, они более-менее в своем уме. Какая им выгода меня узнавать – они такие деньги выложили за игру.

Еще немного поспорив с писательницей и получив такие же категоричные ответы на все свои аргументы, Марков, наконец, заметил:

– Как хотите, конечно, но в спутницы Колину, вообще-то, определена одна Бенедикт.

– Вы что, это запрограммируете?

– Нет, ему это сообщит начальница.

– Ну-ну, – сказала Лидия. – Пойду-ка я, пожалуй, в симуляцию. Увидимся… Когда там?.. Максимум через пять дней.

– Лидочка, вы родных-то предупредили, что исчезнете? – крикнул ей вслед Марков, но писательница уже скрылась в лифте. Марков озабоченно вздохнул.

А Лидия торопилась. Она быстро пробежала через залитую жарким солнцем пыльную московскую улицу и, очутившись в отделении, почти сразу же поняла, что не зря спешила: даже снаружи было слышно, как гремит на весь холл жуткий скандал.

Лидия с порога попала в плотную толпу побочных персонажей, которые застыли, разинув рты. Среди них обнаружились и Нина с Настей, и Бенька, ничем не выдававшие своего отличия от нейронных сетей, потому что стояли ровно с таким же, как они, малоинтеллектуальным выражением лиц. Вся эта толпа образовывала круг, а в его середине, как на ринге, метались Колин и Карга. Точнее говоря, они не метались, а ходили, поочередно наступая друг на друга, зато скандалили вовсю.

– Чего это такое, Вера Николаевна? – громогласно интересовался Колин, снова наступая на начальство, – Я что, сам не заметил, как продался к вам в рабство? Почему вы решаете за меня, кого мне брать в расследование, в сущности, личного дела, а кого нет?!

– Это дело не личное! Там погибли люди, а кем является свидетель, дело десятое! – скрипела Карга, сделав три шага назад и снова переходя в наступление.

– Вы мне зубы-то не заговариваете! – возмущенно раскрыв свои большие глаза, отозвался Колин. – Я у вас не спрашиваю степень личности этого дела, я спрашиваю, почему я должен брать с собой именно того, кого вы скажете?

– Это не я говорю, – сдержанно шипела Карга, глядя на подчиненного исподлобья. – Федор Геннадьевич просил дать Бенедикт проявить себя в этом деле. Она как раз обладает навыками выживаемости в экстремальных условиях!

– Да? Наверное, такими же хорошими, как ее навыки в стрельбе и самбо?

– Розанов! С вами невозможно разговаривать нормальным тоном – чуть что не по вам, вы немедленно скандалите!

– Я не хочу разговаривать нормальным тоном! – повысил голос Колин, надвигаясь на начальницу, – И не хочу брать с собой Беньку, даже если ее дядей был бы не Лыков, а сам Господь Бог! Если вы мне собираетесь так выкручивать руки, я вообще не буду здесь работать! А то скоро вы начнете мне диктовать, с какой ноги входить в кабинет!

– Вам надиктуешь, – пробормотала Карга устало и махнула рукой, – Ладно, делайте что хотите. Но я не понимаю, почему бы вам не взять человека, который добровольно хочет поехать, тогда как другие вечно отнекиваются…

– Кто отнекивается? – тут же прервал ее Колин, – ничего подобного. Ладно уж, возьму я с собой Беньку, если ей так нестерпимо чешется, но тогда дополнительно беру Женька, он мне поможет.

– Идет, – кивнул Женек спокойно.

– И еще возьму кого-нибудь… – Колин, прикрыл глаза, вытянул руку и принялся с серьезным видом тыкать во всех стоящих, бормоча какую-то древнюю детскую считалку. Лидия начала быстро раздумывать, как обратить на себя его внимание, и очень удивилась, когда считалка закончилась именно на ней. Колин открыл глаза, с улыбкой посмотрел на нее и поинтересовался:

– Ну что, Лидка, хочешь с нами на Северный полюс?

– Почему бы и нет, – отозвалась Лидия, тоже слегка улыбнувшись, что являлось лишь слабым отражением охватившей ее радости, – Я бы хотела. Если не помешаю. Холод я хорошо переношу.

– Не помешаешь, секретарь нам там пригодится, да и Бенечке одной не скучно будет. Если не боишься, давай.

– Дайте мне пройти, – хмуро сказала Карга, – надоело мне участвовать в ваших спектаклях. Хоть все отделение увезите на полюс…

– Спасибо, мне хватит троих, – вежливо сказал Колин в ее удаляющуюся спину и добавил совершенно мирно и спокойно, будто не кричал только что на всю Ивановскую:

– Ладно, ребятки, двинулись на ОФП. А ты, Бенечка, не дуйся, – он бросил взгляд в сторону нахмуренной Бенедикт, – Просто я терпеть не могу, когда мне раздают дурацкие приказания. На Каргень не иначе полнолуние воздействует: совсем с катушек съехала…

– Колин Александрович! – закричали близняшки, пробираясь сквозь толпу работников. – А можно, мы тоже с вами?

– Нетушки, я и с тетей вашей, пожалуй, погорячился.

– Нечего, нечего, – поспешно вмешалась Лидия. – Ты меня уже насчитал. Пересчитывать нечестно.

Глава 7

От сомнительного удовольствия оказаться за полярным кругом, будь моя воля, я отбивался бы всеми силами. Зиму я всегда ненавидел во всех ее проявлениях, а тут нате вам: и снежище, и холодище, только что не тьма, потому что как-никак лето на дворе… Помимо этого меня тревожили мои дурацкие предчувствия, правда, не оформляясь ни во что конкретное – так, возникали в башке и лопались, как пузыри на гнилом болоте…

Однако делать было нечего. Меня звал долг чести в лице врача, который в свое время сделал мне столь удачную операцию на физиономии, что я до сих пор сражаю дам своей неземной красой. Непонятным образом найдя мой рабочий телефон, он сквозь шумы и помехи провыл, что на полярной станции, где он работает, совершено два убийства, и только я могу им помочь, о чем он очень просит, поскольку многие улики против него.

И теперь мне нужно было лететь на станцию в Арктике, где безвыходно окопалось несколько работников с приехавшими погостить женами, два убитых трупа и мой врач.

Каргень, как только я сообщил ей об этом, неожиданно заявила мне в ультимативной форме, что я непременно должен взять с собой на задание одного человека, и этим человеком должна быть Бенька. Приступ самодурства у начальницы мне удалось снять старым испытанным способом – прилюдным скандалом, которого Каргень очень не любила, в отличие, надо сказать, от меня. Я-то, наоборот, даже давеча провел лишние полчаса в магазине, чтобы послушать, как красиво переругивается с продавщицей толстая баба, недовольная качеством колбасы…

В общем, Каргиная атака была отражена, но с некоторыми потерями, потому что в результате мне пришлось взять с собой не только пресловутую Беньку – фиг с ней, в общем-то, хочет застыть, как мамонтенок, ее дело, – но и Женька – нужен же мне был хоть один нормальный помощник, – а в довершение всего и Лидку. Просто я не ожидал, когда звал ее с собой, что она так вцепится в это приглашение – хватка, кстати, у нее оказалась под стать моей. Истратив все аргументы, я все-таки плюнул – в конце концов, мы же не в чисто поле едем, сейчас везде цивилизация, скоро Макдональдсы на Луне будут строить, а она человек совершеннолетний, хочет – пусть едет. И мне заодно повеселее будет от ее интересных заявлений и периодических фокусов – я уже так к ним привык за эти месяцы, что прямо-таки удивлялся, если она за день хотя бы раз не угадывала, о чем я думаю, или не зависала на ровном месте а-ля тормозной компьютер. Жалко, что глазами я ее бегать отучил, а то было бы еще интересней…

Но оказалось, что на Лидке поток желающих не исчерпался. Близняшки ныли и канючили, стоило мне сунуться в архив, так что я от греха вообще перестал туда заглядывать. К тому же с нами рвались поехать Андрей, который был не пущен купившей билеты в Турцию Кариной, Красавица, Жулька и даже Бармалей! Похоже было, что теплая летняя погода, царившая в Москве, всех решительно не устраивала, и им хотелось проморозиться. Даже Карга, немного отойдя от наших скандалов, похоже, принялась завидовать. Зазвав меня в свой кабинет, она долго и нудно толковала мне про снаряжение и какое-то там термобелье, иногда странно вздыхая.

– Вы чего, Вера Николаевна? – наконец, не выдержал я.

– Я вам завидую, – печально клацнула начальница вставной челюстью. – Если бы позволяло здоровье, я бы тоже поехала. В наше время, Розанов, это была такая романтика… Крайний север… Лед, снег, торосы, минус пятьдесят…

Я содрогнулся и грустно спросил:

– Но ведь лето, Вера Николаевна, может, хоть минус тридцать будет?

Начальница неодобрительно уставилась на меня.

– Вот молодежь в последнее время! И это вы-то, один из лучших! Вас это все вообще не волнует…

– Волнует, – уверил я ее искренне. – Я этого всего боюсь. И вообще зиму не люблю.

– Зачем тогда едете?

– Ну, раз меня попросил творец моей морды, надо же подсобить…

Выйдя из кабинета под неодобрительное Каргиное ворчание, я принялся как мог готовить себя и остальных к ледяной миссии. Упомянутое термобелье было нами закуплено при деятельном участии Лидки, но выглядело как-то несолидно, впрочем, как и теплые синтетические куртки кричащих расцветок, но поделать уже ничего было нельзя.

Романтичная Карга пробила нам пароход и вертолет, на которых мы должны были доставиться на место назначения в кратчайшие сроки, пока не начались какие-то там сезонные порчи погоды…

* * * * * *

На Северном полюсе все оказалось как положено: то есть царила дикая холодрыга. Когда мы после двух суток пути вылезли из последнего нашего транспорта – вертолета, нам в физиономии хлестнул ветер, что привел бы в восторг любого снеговика, который хочет приобрести на себе лишний слой льда. А в целом севернополюсный мир составляли две вещи: зверски синее небо и зверски белый снег.

В этом самом снегу, шагах в двадцати от вертолета, утопло маленькое кругленькое здание с малюсеньким российским флажком, который все время злобно пытался оторвать здешний ветрило. Несмотря на серьезную экипировку и на краткость расстояния до базы, мне захотелось замотаться шарфом по самую макушку, и только желание хоть что-нибудь видеть у себя под ногами помешало этому. Женек, похоже, переносил эту напасть легче меня, а может просто не жаловался, а что касается девушек, то они оглядывались по сторонам и трещали на морозе, и хоть бы что… Да, надеюсь, потом не придется это «хоть бы что» у них лечить…

Внутри базы было ненамного теплее, чем снаружи – по моим ощущениям, чуть больше нуля градусов. Нам навстречу поспешно вылезла куча народу, состоящая из трех хмурых мужиков, четырех насупленных баб и моего перепуганного врача. Его я узнал сразу, хотя раньше, вроде бы, и не помнил – не до того мне в больнице было, четырнадцать лет назад, чтобы кого-то там разглядывать. Но оказалось, что тощий чернявый мужик с горбатым носом, зачесанными назад волосами и худыми руками с длиннющими узловатыми пальцами прочно врезался мне в память.