Нейронная сеть «Колин»

– Здрасьте, Евгений Викторович, – поздоровался я с ним. – Узнали?

Врач посмотрел на меня с удовольствием, как на дело рук своих, и быстро кивнул:

– Да-да, узнал, Колин Александрович… Вот видите, этому молодому человеку я почти пятнадцать лет назад делал пластическую операцию! – вдруг сообщил он хмурым мужикам. Те подозрительно уставились на меня, то ли ища швы, то ли размышляя, как именно начистить мне морду. Потом самый старший, дико глянув на меня, проворчал:

– А что вам оперировали?

– Ну… – сказал я нерешительно. – Глаз, левую сторону лица, связки на левой руке… Меня, видите ли, кастетом приложили.

– Да, причем порядочно, – добавил врач. – Пришлось сшивать поврежденную мышцу, вращающую левый глаз, я даже не был уверен, что он так хорошо восстановится – сейчас совсем незаметно никакого косоглазия!

Кажется, теперь все присутствующие без исключения уставились мне в левый глаз, так что он аж заслезился. Я прикрыл лицо рукой, как примадонна перед телекамерой, и сказал весело, но решительно:

– Ладно, ребята, я – это дело прошлое, а вы – настоящее. Давайте познакомимся и разберемся, что у вас случилось. Я майор Колин Розанов. Это капитан Евгений Соколов, а это наши помощницы: сержантка… то есть сержант Бенедикт Бабкина и секретарь Лидия Зотова. Нас, впрочем, тоже можете звать хоть по именам-отчествам, хоть просто по именам, это не суть важно.

– Ну а вы-то чего молчите? – поинтересовался Женек у населения базы. – Давайте в темпе докладывайте, кто вы, и чего у вас тут.

Граждане, подозрительно поглядывая друг на друга, медленно представились. Среди них оказался один ученый, он же начальник базы – он был самый старший и имел фамилию Прохоров, – его жена Марина, бабища гренадерского роста с ярко выраженными усами, приехавшая к нему, что называется, на побывку. Двое остальных оказались механиками разных профилей – кто обслуживал какое-то там сложное метеорологическое оборудование, а кто обеспечивал бытовые удобства на базе. Звали их, соответственно, Рубин Иван и Смирнов Антон. К ним тоже приехали жены, в отличие от жены начальника, без усов и гренадерского вида, – даже напротив, жена Смирнова оказалась рафинированной и задохлой бесцветной блондинкой, которую, наверное, могло сдуть даже вентилятором. Жена Рубина была активной неприродно рыжеволосой дамой с широкими плечами, плоским носом и громким, как клаксон, голосом. Помимо этого имелась также и четвертая баба, нечто вроде практикантки-биолога, которая изучала тутошние небогатые организмы. Она была молода, очкаста, коротко подстрижена, слегка сутула, имела впалую грудь и говорила шепотом. Мда, как говорится, взгляду негде отдохнуть… Впрочем, даже Женек, куда менее придирчивый по части баб, чем я, и тот впал в уныние и явно понял, что ловить тут нечего. Бенька перешептывалась с Лидой, и обе они разглядывали не столько людей, сколько интерьер.

Мы вежливо перезнакомились со всеми и прошли в общую комнату вроде кают-компании, где расселись на чем-то, напоминающем откидные полки в вагонах скорого поезда, для более обстоятельного разговора.

– Так чего у вас тут? – осведомился Женек, доставая заиндевевший кусок бумаги для протокола и пытаясь расписать ручку со столь же замерзшими чернилами.

– У нас произошло убийство. Точнее, даже два, – нервно сказал врач. Все присутствующие переглянулись и по максимуму отодвинулись друг от друга. Потом продолжил начальник базы:

– Да. Убиты мой коллега-ученый и его жена.

– Че, тесновато вам тут стало, что ли? – хохотнул Женек. Я взглядом попросил его приткнуться и сказал нейтральным тоном:

– Расскажите поподробнее, пожалуйста.

– Ну что ж… – пробурчал начальник. – С женой моего коллеги произошел несчастный случай – она во время прогулки упала лицом на лед и очень сильно повредилась. Так врач сообщил, что он раньше работал пластическим хирургом и может ее прооперировать. Ждать было особо нельзя, она согласилась… Он говорит, что готовил ее к операции, оставил их с мужем в медицинском отсеке, а когда пришел через час – они уже были убиты.

– Каким способом?

– Заколоты подручными инструментами, которые были в отсеке – скальпелями, видимо…

– То есть самих инструментов не было?

– Пропали.

– Мда.

– Мужчина, видимо, дрался с убийцей, – решил вступить врач, – У него на руках порезы. А жена его, судя по всему, скончалась раньше и без сопротивления – собственно, это понятно, я же ей обезболивающих много вколол…

– Мамочки, – сказала Бенька тихо. Мне тоже это все не нравилось. Я спросил без обиняков:

– У кого была возможность их пристукнуть?

Присутствующие снова с подозрением поглядели друг на друга. Начальник, наконец, сказал:

– У врача. Никто не знает, где он был в это время.

– Да? И какой у меня мотив? – вскинулся врач. – Я их обоих видел в первый раз! В отличие от вас всех… Кстати, вы-то тоже не все время на глазах были.

– Я занимался с собаками.

– У них-то это не спросишь!

– Я видела, как раз перед тем, как их обнаружили, что Владимир Иванович осматривал упряжку, – прошептала очкастая биолог.

– Да? Только непосредственно перед? – переспросил Женек. Я понимал, что он хочет сказать. Такое алиби, конечно, не стоит ломаного гроша – любой дебил может через час после убийства прийти куда-то и изображать там бурную деятельность, но это ничего не докажет… Я спросил у биологини:

– А вы-то сами где были?

Та подавилась воздухом, и за нее поспешно ответил начальник:

– А я видел Екатерину Михайловну во-первых, тогда же, когда и она видела меня, а во-вторых, за полчаса до этого в лаборатории, правда, она меня не заметила.

– Ну-ну, – не удержался я. – Перекрестное алиби, что называется? Ладно, а где была ваша уважаемая супруга?

– Я тогда еще не прилетела, – мрачно сообщила бабища.

– Жаль, такой кандидат в убийцы пропал, – хихикнув, прошептала Бенька. Лида тоже хмыкнула. К счастью, расслышал их лишь один я, потому что о своих алиби стали отчитываться два механика.

Оказалось, что и они тоже видели друг друга, и тоже не все время, пока могло происходить убийство, а с перерывами. Однако божились и клялись, что они тут ни при чем, и недвусмысленно кивали на врача. Ну чистый ералаш!

– Слушайте, а почему вообще прошло так много времени перед обнаружением убитых? – вставила свое весьма веское слово Лида. Я кивнул, подтверждая законность ее вопроса, и обвел взглядом присутствующих. Те тоже зашарили глазами и дружно скрестили их на несчастном враче. Начальник прорычал:

– А потому что он сказал, чтобы его не беспокоили, пока он сам не позовет! Вот и прошел целый час!

– И кто же их в конце концов обнаружил?

– Я же и обнаружил, Колин Александрович, – врач устало посмотрел на меня и пожал плечами. – Никто больше не мог войти в операционную, раз я об этом их попросил, не входить, то есть. Ну, кроме убийцы, конечно…

– А-а-а, – сказал я, и кроме этой умной фразы в мою отмороженную голову больше ничего не пришло. Дело было каким-то удивительно мутным для таких, казалось бы, решительных и открытых граждан, как полярники, я прямо-таки физически ощущал, как мне кто-то чего-то недоговоривает, что за каждым словом стоит по пятьдесят значений, и все мотивы имеют двойное дно. Дело врача в свете представленных улик было и правда довольно плохо, но и агрессивные попытки остальных навести на него подозрение тоже настораживали. Женек, видя мой творческий ступор, быстро разрулил ситуацию:

– Слушайте сюда, нам можно какое-нибудь помещение предоставить, чтобы мы там могли перетереть между собой что да как? Да и на убитых хорошо бы посмотреть…

– Конечно, если хотите, я вас к ним проведу, – согласился врач. – Может, вы что-то скажете, а то моему заключению здесь, как бы сказать помягче… Маловато доверия. Конечно, вы не патологоанатомы, но все-таки…

– Ну так ведь… – начал Женек, явно имея в виду, что я по специальности как раз судмедэксперт. Я быстро убрал волосы с левого глаза вторым и третьим пальцами, что означало у нас «молчи». Чего-то не хотелось мне откровенничать при находящемся где-то среди нас убийце. Женек немедленно заткнулся, а я, как мог, докончил его речь:

– Капитан хочет сказать, что вообще-то у юристов бывает такой предмет, как судмедэкспертиза. Теперь вспомнил, у нас на первом курсе тоже был. Еще бы вспомнить, что на нем проходили…

– Ну, я надеюсь, хоть что-нибудь вспомнится? – встревожился врач. – Ведь если я буду вам подсказывать, получится, что я вас навожу…

– Не беспокойтесь. Значит, сейчас мы посоветуемся, а потом осмотрим тела. Замерзайте, в смысле отдыхайте, пока что…

* * * * * * *

Главным персонажам дела отвели маленькую комнатку с четырьмя откидными кроватями. В ней было, как и везде, довольно прохладно, но терпимо, по крайней мере, для Лидии. Мороз, как и обещал Марков, был около тридцати пяти градусов – холодно, конечно, но ни писательница, ни Бенька особенно не страдали, а вот на персонажей симуляции жалко было смотреть. Кажется, для них температура соответствовала чуть ли не пятидесяти градусам ниже нуля.

Однако когда Лидия уселась рядом с Бенькой на одну из откидных кроватей и несколько минут просидела в неподвижности, ее тоже начало знобить, и она невольно придвинулась к соседке, причем раскованная Бенька немедленно обняла ее за плечи для тепла. Женек вжался в угол, скрестив руки на груди, Колин забрался с ногами на свою полку, и, несмотря на холод, откинув капюшон, обнял руками колени. При здешнем холодном освещении его волосы и глаза потеряли всякую золотистость и казались почти черными, а лицо – изжелта-бледным. Лидия в который раз уже обругала себя за идиотскую идею привить главному персонажу плохую переносимость холода и пожалела, что ничего уже не поправить.

– Ну, че? – прервал, наконец, молчание Женек. – Какие мысли-то, шеф?

– Ой, не знаю, – Колин раздраженно встряхнул головой. – Чего-то я сегодня такой тупой, что держите меня семеро. Кроме как впасть в анабиоз, мне ничего не хочется.

– Да ладно, не так уж и холодно, особенно тут.

– Ага, конечно… Ну, тебе не холодно, ты и высказывайся.

Женек уныло шмыгнул носом:

– Ну, собственно, чего… На врача твоего улик чертова куча. Да еще эти гаврики почему-то пытаются его оговорить. Насолил он им, что ли?

– Кто ж его знает. Да, улик куча, но его мотивы для убийства, мягко говоря, непонятны. Зачем оно ему надо было бы?

– А им?

– Тоже не знаю.

– Может, у них тут какие-нибудь любовные треугольники образовались? – высказалась Бенька оживленно, – вот и поубивали друг друга из ревности, а сваливают на врача…

Колин пожал плечами, не глядя на нее.

– Может быть, конечно. Для того мы их всех по отдельности расспросим, так же как и их жен.

– А может, эта дамочка не на лед упала, а ее кто-то недобил? – высказался Женек.

– А потом добил ее, и заодно мужа, раз уж под руку попался? – Колин покачал головой. – Какая-то бестолковщина. И алиби толком ни у кого нет. И орудия убийства нет… Вроде бы. Короче, ребята, давайте-ка попросимся в гости к покойничкам, а там видно будет, – он с усилием разогнул ноги и встал на пол. Лидия с Бенькой тоже слезли и, по-прежнему не расцепляя объятий, чтобы не охлаждаться, последовали за ним.

– Во, сиамские близняшки! – хмыкнул Женек. Бенька отозвалась невежливо:

– Поди на фиг, мы греемся.

– А меня кто погреет?

– Не знаю. Иди вон Колина обними.

Женек, раскрыв объятия, послушно надвинулся на Колина сзади, но тот вдруг, не оборачиваясь, отнюдь не нежно лягнул коллегу ногой, одновременно сказав кому-то в открытую дверь:

– Значит так, нам надо осмотреть тела и место преступления.

– Место преступления – это его операционная, – ответил с большой нелюбовью голос начальника базы. – А тел тут нет.

– А где ж они? Вознеслись? – поинтересовался Колин.

– Я после происшествия связался с соседней станцией, и мы сошлись на том, что пока мы будем ждать милицию, тела лучше пусть побудут у них, потому что если бы они остались в операционной, мало ли кто что с ними мог сделать…

– Ох, – сказала Бенька. – Сколько информации теперь потеряно! Ужас, да, Лид?

Лидия, как автор всего дела меньше всего нуждающаяся в какой-либо информации по нему, молча пожала плечами и отвела взгляд. Женьку вообще было не до того: он растирал ушибленную Колином ногу и шипел, а сам Колин особо в лице при этой новости не переменился. Может быть, чего-то такого он и ожидал, потому что сказал совершенно спокойно:

– Ну что ж, ладно, тогда мы осмотрим операционную, потом допросим вас, а на закуску отправимся в гости к убитым.

– Операционную – пожалуйста. Позвать этого врача вам?

– Можно, но не обязательно. Мы сами разберемся. Показывайте.

Начальник базы провел их по короткому коридорчику и открыл плотную дверь в небольшую белую комнатку, где стоял операционный стол. На столе и на полу была засохшая кровь, до того достоверная, что Лидия еле-еле смогла себя убедить, что это тоже нанороботы, а Бенька даже отвернулась. Реальность симулятора начинала пугать.

В самой операционной царил относительный порядок. Колин обежал комнату глазами и, сдвинув брови, в задумчивости прикусил нижнюю губу.

– Вот, – сказал за их спинами начальник, – на столе, значит, она лежала, а Евсеев, то есть муж ее, на полу крестом.

– Как?

– Ну, руки разбросав.

– А она в какой позе была?

– Да так, столбом, в смысле, прямо.

– Совсем прямо? – с сомнением переспросил Колин.

– Совсем.

– И руки не были скрючены или сжаты, не припомните?

– Да нет, нормальные были руки. Вот у него, да, скрючены были.

– Как именно?

– Как будто он ловил кого-то, но недоловил.

– Отпад, – проворчал Женек. – Типа виртуальное убийство. Хуже, чем в дурака без карт играть.

– А что делать? – бросил Колин и, осторожно пройдясь по операционной, опять начал донимать начальника:

– А кровь так и была? Не вытирали ее?

– Мы-то нет, – отозвался он желчно. – А вот этот врач – не знаю.

– Вот тут возле стола след, будто была большая лужа, а кровь кто-то вытер, остались одни контуры.

– А, это, может, и мы. Пока их перетаскивали. В одежду могла впитаться и вообще…

– Чего вообще? – резко переспросил Колин. Начальник промолчал, насупившись. Колин, виртуозно лавируя между следами от крови на полу, надел перчатки, подошел к стоящему в углу автоклаву, открыл его и вытащил кучу простерилизованных инструментов.

– Ого, – сказал Женек. – Ну и прорва.

Колин, прищурившись, перебрал инструменты и уверенно сообщил:

– Типовой набор. Не хватает двух скальпелей третьего размера. Значит, о них и говорил врач…

– Не двух,– заметил Женек, тоже круживший по операционной, – а одного.

Он присел, запустил руку в резиновой перчатке между операционным столом и стеной и с усилием извлек оттуда здоровенный скальпель, пояснив:

– В стену воткнулся, она тут довольно мягкая, а то бы на пол упал, воткнут был несильно.

– Дай-ка погляжу, – Колин присел на корточки и заглянул в щель. – Ага, вижу. Похоже, что его просто швырнули с размаху в абстрактную сторону. Может быть, из руки выбили… Пойдем-ка снимем отпечатки пальцев с этой радости.

– А мы пока по базе прогуляемся? – предложила Бенька, видимо, решив принимать самое активное участие в симуляции. Колин кивнул, но бросил на Лидию озабоченный взгляд и сказал:

– Ладно, идите, только осторожно там. Не нарывайтесь.

– Пошли, – нетерпеливо сказала Лидии Бенька, и писательница, делать нечего, послушно направилась за ней.

Помещений в базе оказалось довольно много, и самых разных – для первого дела разработчики постарались на славу. Девушки нашли столовую, наполненную виртуозно сгенерированными сомнительными запахами, несколько жилых комнат, которые были в основном закрыты, и остановились возле толстой двери с надписью «лаборатория». Бенедикт кивнула на нее и прошептала:

– Ну что, пойдем туда?

Лидия пожала плечами.

– Пойдем, если хочешь.

– А надо?

– В смысле?

– Ну, Лида… Ты же знаешь, и кто тут настоящий, и чем тут все должно закончиться, и кто…

– Тише! – шикнула писательница сердито, оглядываясь по сторонам, не услышал ли их какой-нибудь персонаж, или, что еще хуже, живой человек, – Перестань! Не нарушай симуляцию. Ничего я тебе не скажу, кстати, и потому, что сама не все знаю – сюжет без моего ведома вполне могли поменять… И вообще, хватит об этом.

– Ладно, – покорно согласилась Бенька и вдруг снова придвинулась к писательнице и ухватила ее за руку:

– Извини. Просто мне вдруг показалось, что это все правда, и мне так как-то жутковатенько стало…

– Понятно, – кивнула Лидия. – Но стоять тут хватит, давай уже заглянем в эту лабораторию, если пришли.

Она толкнула дверь.

В лаборатории было тихо и почти пусто. Только в дальнем углу сидела скромная очкастая девушка-практикантка, и, сгорбившись, препарировала какую-то рыбу.

– Здравствуйте! – сказала Бенька, к которой снова вернулась ее жизнерадостность. – Это вы занимаетесь или обед готовите?

Девушка отдернулась от рыбы и испуганно уставилось на вошедших сквозь очки, после чего отозвалась с запинкой:

– Что вы, это же практически несъедобный вид, но очень интересный с точки зрения биологии… Вы… Вы хотите что-то у меня спросить?

– Ага, – сказала Бенька, глядя на инструмент, которым кромсалась несъедобная рыбина. – Откуда у вас такой скальпель?

– П-прохоров принес по моей просьбе, – пискнула девушка.

– Когда?

– Да… Уже после убийства. Вообще на следующий день!

– А кто это может подтвердить?

– Ну, П-прохоров и может…

– А, миленько, вот, значит, где наш второй скальпель? – раздался за Лидиной спиной голос Колина – писательница даже вздрогнула, поскольку не слышала, как он подошел, – Ну-ка дайте-ка… Так, понятно: про отпечатки пальцев можно теперь и не мечтать.

– Конечно, он же из автоклава! Но я вам говорю, честное слово, то есть Прохоров мне его дал после убийства, по моей просьбе, потому что им удобнее…

Колин улыбнулся ужасной улыбкой, наклонился к биологине и голосом, гораздо более ледяным, чем воздух за бортом станции, поинтересовался:

– То есть вы, радость моя, ничтоже сумняшеся захотели скальпель из той самой операционной, где недавно произошло убийство? А Прохоров, молодец такой, вам не отказал?

Биологиня затряслась, потеряла очки и зарыдала на всю станцию.

– Что такое?! – почти тут же раздался рык Прохорова, и через секунду в лабораторию вошел и он сам. – Что вы набрасываетесь на девушку? Вы что, считаете, она их могла перерезать? Смехота!

– Да уж, смешно до колик, – согласился Колин, оборачиваясь к нему. – Если бы одна не справилась, может быть, ей кто-то помог… Вы принесли ей этот скальпель?

– Я, – не дрогнув, сознался Прохоров.

– Когда?

– Да чуть не за неделю до убийства!

– Прелестно! А вот она мне сказала, что после…

Биологиня зарыдала пуще прежнего.

– Катенька, ну хватит, – засюсюкал вдруг Прохоров. – Вы ее просто запугали, она боялась сказать правду, потому что это навело бы на нее подозрения.

– Да, а так, конечно, у нее получилось остаться чистой, как стеклышко…

– Понятно, почему этот наш врач вас позвал! Раз он вас оперировал, вы подозреваете всех, кроме него!

Колина, конечно, и как нейронную сеть, и как человека с воплощенным ею характером, такими взрывами было не пронять. Он выговорил без эмоций:

– Я подозреваю того, кого считаю нужным. Если говорить о враче, я уже видел его, так сказать, положительные аспекты личности. О вас у меня тоже не будет предвзятого мнения, особенно если вы прекратите мне врать, юлить и покрывать свою любовницу.

Начальник и Катенька, как по команде, подскочили и уставились сначала друг на друга, потом на Колина, а потом огляделись по сторонам.

– Ладно вам, никто не услышал, – успокоила Прохорова Бенька. – Я видела вашу жену недавно, она в столовой наворачива… В смысле ест.

– Вы, конечно, угадали, – сильно понизив голос, сказал Колину Прохоров.

– Ну и отлично, только я не понимаю, почему бы вам, чем скрываться, не развестись, сейчас не те времена.

– Он… Он обязательно разведется, – торопливо зашептала Катенька. – Просто там проблемы небольшие с разделом имущества, и он хочет расстаться полюбовно, без скандала…

Прохоров на каждое ее слово кивал. Лидия посмотрела на Колина и увидела, как по лицу его пробежало легкое презрение, тут же сменившись нейтральным выражением.

– Ну ладно, ваше дело. Однако в свете всего сказанного, ваше взаимное алиби гроша ломаного не стоит.

– Ну… Поэтому мы и скрывали… – прошептала биолог.

– А что с отпечатками пальцев-то? – потеребила Бенька Колина.

– Сняли. Теперь нужно взять их у всех здесь присутствующих, чтобы понять, какие подходят. Женек там пока все готовит…

Еще через час, когда все живое и виртуальное население базы мрачно расползлось по своим комнатам, одинаково вытирая черные пальцы, главные персонажи сравнили отпечатки и недоуменно уставились друг на друга.

– Вот так финт, – сказал Женек. – Ни одним отпечаткам не соответствуют!

– Так что? Значит, кто-то другой специально приехал из соседней станции, чтобы их пристукнуть? – в сомнении проговорила Бенька, поглядывая на Лидию. Писательница стойко сделала нейтральное лицо. Впрочем, здесь и без нее было, кому порасследовать.

– Вполне возможно, – произнес Колин медленно, разглядывая отпечатки, найденные на скальпеле, – вполне возможно, что это пальчики одного из убитых. Скорее всего, мужа.

Бенька спросила:

– То есть, ты хочешь сказать, что он мог первым напасть на убийцу? А… Это… Кровь на скальпеле есть?

– К сожалению, глазом ничего не видно. Может быть, какие-то микрочастицы и найдутся, но обнаружить их можно только в специальной криминалистической лаборатории, а не здесь, в стране незаходящего солнца… Мне представляется довольно допустимой версия, что муж, скажем, увидел, как убивают жену, взял подручный инструмент и набросился на убийцу, а тот его прирезал.

– Нормально, шеф, – согласился Женек, – По всем описаниям похоже на то, что ты сказал. Только все равно остается вопрос: кто и зачем убил эту несчастную бабу?

– Попробуем выяснить в ходе допросов, чего еще остается.

– Колин, а со скальпелями-то чего? – напомнила Лидия, так как все время молчать было неестественно, – получается, мы так и не выяснили, кого чем убили, потому что тем, который нашел Женек, не убивали, видимо. А тем, что был у Катеньки?..

– Не знаю, – откровенно и недовольно отозвался на эту тираду Колин и умолк. Заговорила Бенька:

– Меня вот сбивает то, что все они ведут себя на редкость глупо: не имеют алиби, оставляют улики, не продумывают, что врать… Может, их всех арестуем, а?

– Да, меня это тоже сбивает, но не поэтому, – согласился Колин. – Так обычно поступают именно невиноватые люди. Но не могут же они все быть невиноватыми! И потом, действительно, куда делось орудие убийства?

– Если у этих спросить, они сразу заголосят, что твой доктор простерилизовал его в автоклаве, – вздохнул Женек.

– И ведь это не исключено, – сказал Колин с досадой. – Он или нет, но простерилизовать могли запросто. Скорее всего, так и сделали. Поэтому искать орудие убийства, я думаю, дохлый номер. Считайте сразу, что его нет, и не надейтесь.

– Ну а, может, следы на полу… – заикнулась Бенька. Колин посмотрел на нее с явным недовольством:

– Да, солнышко, следы есть: судя по всему, аккурат всего населения этой базы. Они же входили… Ужасались… Может быть, даже падали в обморок… Вставали… Выходили… Снова входили… И так далее.

Бенька обиженно замолчала, Лидия тоже ничего не добавила, опасаясь своими репликами снова покоробить самолюбие главного персонажа. Да и этот пресловутый искусственный холод уже начал пробирать ее до костей…

Глава 8

Допросить всех подозреваемых мы решили на следующий день с утра пораньше, так как было уже довольно-таки поздно, и наши бошки варили плоховато.

Чтобы улечься спать в здешней холодрыге, надо было не раздеваться, а еще больше одеваться, запаковываясь при этом в спальный мешок. Некоторое время я лежал с открытыми глазами, прокручивая в голове кусочки дела. Когда я уже почти задремал, неожиданно в мозгу всплыла какая-то деталька, касающаяся операционной, на которую я тогда не обратил внимания. Сейчас бы обратил, и с удовольствием, но деталька не оформлялась и свободно плавала в подсознании. Вроде как это был какой-то предмет, очень знакомый, причем знакомый именно мне… Ассоциировался он у меня с чем-то неприятным и тяжелым. Ладно, черт его знает, может, завтра соображу…

Проснулись мы все часов в восемь утра, потому как дружно задрыгли до зубного стука.

– Блин, – выразился Женек, выкарабкиваясь из спального мешка. – Как они тут живут? Сдохнуть можно!