Оковы солнца

– Если Алтан отправит меня туда, я пойду, а пока лучше отнесу ему теплый чай. В такую погоду он точно не помешает, – говорю я и бросаю взгляд на окно, за которым моросит противный дождь.

– У него не будет времени распивать с тобой чаи, – раздраженно отмахивается Зулея. – Лучше поди помоги деревне делать одежду для воинов: это мага обрадует больше.

Одежда для воинов… А что, если повредить ее? Что, если сжечь пряжу?

Арагон придет с войском, и жители этой деревни погибнут. Жены останутся без мужей, дети без отцов. Нет уж. Тем более Алтан сказал, что Арагон сейчас не придет. Что моего похищения недостаточно, чтобы развязать войну. Я впервые задумываюсь о его словах. С одной стороны, правильность данной позиции понятна: рисковать всей деревней ради одной девушки, верной твоему врагу, – не самая хорошая идея. Но, с другой стороны, мысль о том, что Арагон готов бросить меня здесь, цепляет острой раздражающей занозой. Пошла бы я на его месте спасать меня? Я не знаю ответа на этот вопрос, но понимаю, что не хотела бы быть человеком, которому предстоит сделать подобный выбор.

Я выхожу из Башни с твердым намерением пойти в лес, однако вдруг осознаю, что не знаю местоположения Алтана и могу провести в его поисках весь день. Пожалуй, мне стоит найти кого-нибудь, кто подскажет. Я неспешно направляюсь по улочкам деревни в сторону леса и спустя минут пять замечаю большую группу детей под предводительством Пии. Я радостно окликаю ее. Знакомая останавливается на пару секунд, но дети продолжают идти, и Пиа отправляется вслед за ними, подозвав меня жестом.

– Дариана! – приветствует она, искренне улыбаясь, и мое по обыкновению угрюмое настроение немного улучшается.

– Куда вы идете?

Я окидываю взглядом группу и замечаю в руках детей корзины. Ребята самых разных возрастов уверенно шагают в лес, и я в очередной раз удивляюсь местным устоям.

– Идем собирать ягоды и травы. А ты? Как у тебя дела?

– Ищу Алтана. Мне сказали, что он в лесу. Ты не знаешь, где именно?

– Знаю, конечно. Он, наверняка, рядом с ловушками. Мы будем проходить недалеко от них, я покажу.

Я обрадованно киваю и продолжаю дорогу вместе с группой. Погода пасмурная, моросит дождь, но дети идут спокойно и даже немного радостно. Мне становится грустно от того, что вместо подходящих возрасту занятий им приходится выполнять непростую работу, но никто не поймет меня, если я осужу.

Мы покидаем деревню и входим в лес. Сразу становится темнее, но перед нами исхоженная тропа, и все идут довольно бодро. Я все еще слаба, отчего мне не помешало бы набрать трав и ягод, но сейчас не до этого. Главное – сделать хоть что-то полезное для моей деревни, пусть Алтан и не будет рад видеть меня в лесу. Мысль о его неодобрении чуть ли не заставляет остановиться. Наверняка, он все еще зол (или по крайней мере разочарован) после вчерашнего, и своим появлением я только глубже выкопаю себе яму.

Мы идем около двадцати минут, когда Пиа наконец останавливается и указывает рукой налево.

– Вон там, за этим пригорком. Если бы было тихо, мы бы даже услышали их голоса.

Я бросаю взгляд на бугор и в очередной раз вспоминаю слова Зулеи: «Лучше поди помоги деревне, это мага обрадует больше». Теперь же я знаю, где ловушки, так что мне вовсе не обязательно идти туда прямо сейчас.

– Спасибо, – улыбаюсь я. – Но, думаю, мне не стоит мешать им. Может, я лучше схожу с вами за ягодами?

Пиа удивляется, но мое предложение радует ее.

– Мне нравится твоя идея, но мы уходим на весь день. Ты уверена, что Алтан не будет против?

– Ну, это же помощь деревне, – пожимаю плечами я. – Думаю, он будет только рад.

– Тогда отлично, – Пиа берет одну из многочисленных корзин у идущей впереди девочки и отдает мне.

Дети болтают о своем, смеются, подпрыгивают. Кажется, они искренне взволнованы данным заданием: ответственностью и возможностью полакомиться ягодами. Мы с Пией разговариваем о моей деревне. Она первый человек, который интересуется моей прошлой жизнью, задает вопросы и не считает меня врагом, потому я с радостью рассказываю о чудесной природе, устоях нашего края и своей семье. Иногда от тоски в горле образуется ком, но я успокаиваю себя возможностью принести пользу в важном противостоянии.

Постепенно становится все темнее и темнее. Дети идут уже не так радостно, а некоторые малыши и вовсе начинают жаться к ребятам постарше. Здесь еще холоднее. Мы кутаемся в плащи и крепче сжимаем ручки корзин, стараясь унять дрожь. Так проходят три часа.

На привал мы останавливаемся лишь раз. Тропинка не заканчивается, и я понимаю, что этот длинный и трудный путь привычен для жителей деревни Алтана. Однако самые младшие идут в первый раз, и за последний час энтузиазма заметно поубавилось. Где-то наверху вскрикивает птица, отчего одна девочка вздрагивает и застывает на месте, закрывая глаза. Мы находимся почти в полной темноте.

– Давай, Мика, – присаживается рядом с ней Пиа, – скоро снова посветлеет.

Знакомая поднимает на меня голову и объясняет:

– Нам приходится проходить по краю ореола, огибая огромный овраг, чтобы попасть на поляну. Да и чаща тут густая, многие боятся.

Я окидываю взглядом детей и замечаю, что лица нет даже на многих ребятах постарше. Им холодно, они устали, многим страшно.

– Нет, там темно, – жалостно протягивает Мика, и слезы начинают течь по ее щекам. – Я не смогу.

– В боязни темноты нет ничего постыдного. Многие ее боятся. Даже древний могущественный маг Волурон боялся ее, – говорю я, присаживаясь рядом с Микой, и она с интересом поднимает на меня взгляд.

– Маги не боятся темноты, у них есть Камни Солнца.

– Но тогда он еще не был магом. Он был лишь ребенком, как и ты. И ему было страшно. Однако вскоре Волурон понял, что бояться нечего.

– Он тоже ходил за ягодами? – вытирая слезы, спрашивает Мика, и я замечаю, как остальные дети столпились вокруг нее, слушая меня.

– Нет. Он жил в лесу.

– В лесу? – ахает девочка справа от Мики, и я улыбаюсь.

– Да.

– Но почему?

– Он, как и вы, родился в деревне. Его отец был великим магом. Жители очень любили его, и их деревня процветала. Но мать Волурона умерла при родах, и вскоре отец женился вновь. Правитель хотел иметь больше наследников, чтобы, когда придет время передачи магии, она смогла выбрать лучшего из его сыновей. Желание осуществилось. Новая жена родила магу здорового сильного мальчика, лишь немногим уступающего брату. Но второй сын стал последним, а вскоре отец Волурона и вовсе заболел. Наступила пора силе найти себе нового мага. Однако мачеха не собиралась отдавать столь важное решение на волю судьбы. Она знала, что магия выберет Волурона как более сильного, а они с сыном останутся без власти. Когда отец Волурона доживал последние дни, мачеха приказала одному из слуг убить мальчика. Она хотела, чтобы именно ее сын стал следующим правителем деревни. Но жители любили Волурона и не хотели ему зла, поэтому один из них спас его. Они бежали на самый край ореола – туда, где его никто не смог бы найти. Где тоже было темно и страшно. Волурон, как и вы, вздрагивал от каждого шороха и боялся отходить от взрослого. Но выбора у него не было: нельзя было ни вернуться, ни присоединиться к другой деревне. Поэтому мужчина начал строить дом для Волурона на самом краю ореола. Он был умелым плотником и охотником, оттого хорошо заботился о будущем маге. Но однажды, когда Волурон со своим защитником были на охоте, их все же нашел слуга мачехи. Он попытался убить мальчика, но мужчина спас его. К сожалению, ценой своей жизни. Так Волурон остался совсем один.

– Один в лесу! – восклицает Мика.

– Сколько ему тогда было лет? – интересуется мальчик, стоящий слева от нее.

– Всего одиннадцать. Но именно в тот день Волурон обрел магию. Его отец умер, и сила перешла к мальчику. Теперь он не имел права примкнуть ни к одной деревне, но в то же время не обладал и способностями мага, так как находился слишком далеко от Камня Солнца.

– Что же он делал?

– Остался в лесу. Со временем Волурон понял, что пугающие его шорохи – лишь звуки, издаваемые животными, которым он бы радовался при свете дня; страшные крики – голоса красивых статных птиц, а боялся он лишь неизвестности. Тогда он продолжил строить так, как его учили спаситель и плотники при отце. Волурон решил построить свою собственную деревню.

Я встаю и направляюсь вперед по тропинке, призывая Мику идти за мной. Остальные дети следуют за нами.

– Он проводил дни за работой, а ночи – за мечтами. Думал о том, как создаст великолепную деревню в этом неприветливом лесу, как найдет Камень Солнца и станет сильным и справедливым предводителем. Так и случилось. Закончив Башню, Волурон отправился в самый трудный в его жизни поход – на Гору Солнца. Не один месяц ушел на то, чтобы найти туда дорогу, а потом еще больше на то, чтобы добраться. Но Волурон был сильным и не умел сдаваться. Спустя долгое время, пройдя через муки и преграды, он все же водрузил огромный Камень на вершину своей Башни и стал полноправным магом. Солнце озарило его крохотную деревеньку, даря тепло и процветание. Распустились цветы, заблагоухали травы, и Волурон разглядел красоту природы вокруг. Постепенно к нему стали приходить люди, и он всех принимал. Жители любили молодого трудолюбивого мага, преодолевшего страхи. Они восхищались его силой и смелостью, уважали решения и были верны ему до самой смерти. Со временем слава о великом маге распространялась все больше и больше, и когда Волурону исполнилось двадцать пять, его деревня насчитывала полсотни тысяч человек и походила на город. Он победил свои страхи, потому что уверенно шел к цели, и добился всего, о чем мечтал. Так сможете и вы.

Заинтересованные рассказом дети просят описать приключения мага подробнее, и я с удовольствием продолжаю. Мы проходим через самую темную часть леса за разговорами и вскоре оказываемся на поляне. На ней уже не так темно, и дети разбегаются от меня, завидев ягоды. Маленькие собиратели усаживаются у кустов и начинают наполнять корзинки, а Пиа благодарно смотрит на меня.

– Ты подарила звезду этой ночи, – говорит она, и я улыбаюсь в ответ.

Мы проводим пару часов за сбором ягод и трав. Это место уникально: климат на поляне безупречен для ягод небу, растущих только в сумерках – сочных кисло-сладких плодов бордового цвета. Я ела их лишь однажды, когда родители купили кулек у странствующего торговца. В моей деревне они не росли, и никто из жителей не считал нужным ходить в такую даль. Для людей же из этой деревни небу, пожалуй, – самые доступные ягоды: более теплолюбивые не растут даже у самого Камня Солнца, так как его сила в деревне Алтана слишком мала.

Домой мы возвращаемся уже под вечер. Дети идут уставшие, но довольные. Ненадолго мне даже удалось забыть о проблемах, и на наших лицах сияют улыбки. Не знаю, откуда они берутся с такой жизнью. Как могут эти малютки, которым приходится каждый день работать не меньше взрослых, так радоваться? Откуда у них силы и желание бежать к своей деревне с этими тяжеленными корзинами?

Но ведь они никогда и не видели лучшей доли. Никогда не просыпались, чувствуя теплые лучи солнца на лице, не лежали на траве в жаркий день, ощущая, как загорает кожа, не купались в речке, спасаясь от летнего зноя. Все, что они знают, – это вечная облачность, ветра и дожди. И даже этому дети рады. Они воспринимают каждую ягодку как жемчужину, найденную на дне океана.

Это восхищает. Я думала, что моя деревня сильна. Что сильна я, лучшая бегунья своих лет, и моя семья с отцом-стражем. Но теперь я вижу другую силу – выносливость этих детей, которые переносят все тяготы жизни с улыбкой.

Когда мы входим в деревню, жители встречают нас с искренней радостью. К моему удивлению, теперь они смотрят на меня без злобы и пренебрежения. Впервые в этом месте мне улыбается кто-то, кроме Пии.

Мика хватает меня за руку и благодарит, и в тот самый миг я замечаю Алтана. Напарываюсь на его взгляд и вздрагиваю, будто столкнувшись. Алтан стоит в компании нескольких мужчин у самой кромки леса и внимательно смотрит на меня. Одежда и руки их испачканы, а лица измождены, отчего я тут же задумываюсь о том, что следует пойти домой и поскорее приготовить магу что-нибудь от усталости. Эта мысль раздражает, но я решаю не противиться ей. Бороться с оковами не получается, так что я буду их использовать. Мне уже известно местоположение ловушек, поэтому я смогу пойти туда ночью, а пока продолжу завоевывать доверие мага и жителей деревни.

Нашу добычу мы заносим в амбар, и я протягиваю свою корзину Пие, но она отсыпает лишь часть ягод и вручает мне остальное.

– Ты заслужила. Мы тоже берем себе часть за работу. Пойди, приготовь себе и магу компот.

Когда я возвращаюсь в Башню, Зулея копошится на кухне. По всему дому разносится запах ужина, и мой голодный желудок напоминает о том, что я не ела целый день. Я ставлю корзину с ягодами в угол и накрываю ее полотенцем.

– Вернулась! Помоги мне, маг скоро придет, – ворчливо заявляет Зулея, и я даже не противлюсь, сразу принимаясь за нарезку корнеплода. Пару кусочков я съедаю сама, а когда Зулея отворачивается, ворую и нарезаемое ею мясо. Ужинать наверху, снова оказавшись в компании презирающих меня мужчин, нет никакого желания. Лучше я подкреплюсь здесь и останусь убирать кухню.

Так я и делаю. Алтан возвращается через несколько минут, и Зулея сразу относит ему еду. На этот раз он один, но я все равно не поднимаюсь наверх. Зулея недовольна моим бунтарским поведением, но сегодня она ограничивается только презрительным взглядом и, радуясь возможности переложить на меня работу, отправляется отдыхать.

Я заканчиваю уборку кухни, а после, когда Алтан снова покидает Башню, забираю и посуду со стола. Домыв все, я бросаю взгляд на корзину с ягодами. Теплый компот или чай – вот что сейчас нужно, и я принимаюсь за приготовление.

Только опустившись на табурет у камина с чашкой ароматного ягодного чая, я понимаю, насколько сильно устала за день. Глаза закрываются, а руки и ноги не слушаются. Тяжесть корзины, долгий поход и все еще до конца не отступившая болезнь дают о себе знать. Я присаживаюсь на пол и кладу голову на табурет. У меня нет намерения здесь спать, но тепло от камина и аромат чая убаюкивают, и идти куда-либо совершенно не хочется.

– Спасибо за помощь сегодня.

Я вздрагиваю от голоса Алтана и резко оборачиваюсь. Он стоит позади, прислонившись к столу и сложив руки на груди. Когда он пришел? Сколько времени прошло?

Я вскакиваю с пола и хватаюсь за голову, слегка пошатываясь от резкого подъема.

– А у меня был выбор? – отвечаю с вызовом я.

– Ты не обязана была развлекать детей, – говорит Алтан. – Я не просил тебя об этом.

Кажется, он думает, что у меня совсем нет сердца. Верит, что я настолько испорчена, что не успокою плачущего ребенка. От такого высокомерного отношения хочется злиться, но мне просто больно. Я сжимаю кулак, впиваясь ногтями в ладонь, и вздергиваю подбородок.

– Если удастся хоть немного подсластить их жизнь в этом прелестном месте… – с сарказмом проговариваю я, окидывая Алтана недовольным взглядом.

– Не ожидал от тебя подобного благородства, – тоже с толикой сарказма отвечает Алтан. Я вижу, что его удивление искреннее, но мой тон вызывает раздражение.

– Возможно, дело в том, что ты судишь меня в соответствии со своими желаниями, а не моими качествами, – парирую я самоуверенно и скрещиваю руки на груди.

Алтан задумывается, а потом отворачивается и собирается уже уйти, когда замечает стоящий на столе чай. Пару секунд помедлив, он снова возвращает внимание ко мне.

– Какой на этот раз там яд?

Бровь Алтана чуть вздрагивает, словно мага забавляют мои никчемные попытки избавиться от него, а меня снова беспощадно накрывает волна мук совести. Алтан совершенно не заслуживает моего беспокойства, но оковам нет до этого никакого дела: будь он даже самым ужасным человеком в мире, я все равно была бы вынуждена заботиться о его благополучии.

– А ты проверь, – с легкой насмешкой повожу головой я и подхожу к столу, после чего наливаю чай в чашку и двигаю ее к нему. Алтан снова поднимает на меня взгляд. На кухне темно, свет исходит лишь от камина, и в ночи его серые глаза кажутся совсем темными. Этот взгляд прожигает меня насквозь. Не отрывая его, Алтан берет чашку и делает глоток. Он знает, что ничего вредного там нет, иначе я не была бы так спокойна, и даже эта его уверенность заставляет что-то внутри меня противно ерзать. – Жив?

– Поубавь высокомерие, – велит маг, и мое тело холодеет от его тона. – Не люблю подобных людей.

– Правда? Тогда как же ты живешь с самим собой? – отвечаю я, борясь с желанием прикусить язык. В прямом смысле.

Алтан усмехается уголком губ, и я засматриваюсь на щетину на его лице. Провожу взглядом по скулам, перехожу к волосам, спускаюсь на шею. Мои глаза безвольно блуждают по его лицу, пока голос не возвращает в реальность.

– Я не высокомерный.

– Серьезно? – теперь готова усмехнуться я, но лишь приподнимаю бровь и устремляю прямой взгляд на оппонента. Он отвечает тем же. Смотрит спокойно, с легким вызовом, и я замечаю некое подобие интереса, отчего мне самой вдруг хочется понять, что же кроется в его мыслях.

– Хорошо, – соглашается он, и я удивленно распахиваю глаза. – Возможно, я немного высокомерен. Это приходит со статусом. Но у тебя такого статуса нет. Ты больше не невеста мага. Кто ты такая, чтобы ставить себя выше меня?

Я задумываюсь. Если он смог согласиться со мной, то, может, и мне стоит послушать его? Я ставлю себя выше него? Конечно. С одной стороны. И я прекрасно знаю почему.

– Я – та, кто не похищает невинных людей, оставляя их без семьи и друзей, – вздергиваю подбородок я.

– Да, – спокойно говорит он. – От тебя зависит судьба твоей деревни?

Сейчас мне кажется, что да. Что именно от меня зависит, пойдет ли Алтан на нее войной.

– Конечно. Если все-таки смогу подлить тебе яда, то изменю ее, – отшучиваюсь я, хоть шутки в моем ответе лишь малая доля.

– Удачи с этим, – вновь усмехается Алтан и покидает кухню, а я остаюсь в полном непонимании. Это был странный разговор. Разговор, балансирующий на грани вражды и дружбы, хотя я и знаю, что мы не станем друзьями. Я никогда не смогу относиться к нему хорошо. В то же время мои оковы не позволят и ненавидеть.

А он… Лишь на пару мгновений, но позволил мне увидеть себя немного другим. И я понятия не имею, как на это реагировать.

Я прихожу в спальню через полчаса и ложусь на свое место на подоконнике. Алтан уже спит, и я выжидаю еще около тридцати минут, а затем встаю и тихо покидаю Башню. Мне нужно дойти до ловушек, и я пробираюсь по темной деревне, стараясь остаться незамеченной: кутаюсь в плащ и надеюсь на защиту капюшона, но все равно вздрагиваю от каждого звука и постоянно ускоряю шаг. Оказавшись у кромки леса, я достаю из-под плаща фонарь, который старательно прятала там, пытаясь при этом не обжечься, и спешу по знакомой дорожке. До того самого бугра, на который мне указала Пиа, я дохожу довольно быстро, после чего направляюсь в сторону ловушек.

Наверное, то, что я делаю, невероятно глупо. Ночью, в лесу, в незнакомом месте, заполненном опасными предметами, я брожу в надежде хоть как-то помочь своей деревне. Мне бы только увидеть ловушки, запомнить их местоположение и оценить, насколько большую опасность они представляют…

Но не успеваю я даже задуматься о том, насколько близко нахожусь к тому, что ищу, как вдруг ощущаю под ногами пустоту и через секунду ударяюсь о землю. Боль пронзает все тело. Я вскрикиваю и хватаюсь за ногу. Страх накатывает волной, и я в панике принимаюсь ощупывать ее дрожащими руками. Перелома, кажется, нет. Но это единственное, что радует. Вокруг лишь темнота. Фонарь, что я несла с собой, погас в полете, и даже звезд не видно за облаками. Выхода нет. Я не вижу, где нахожусь, но догадываюсь, что все-таки нашла ловушку. Мое желание исполнилось. И теперь мне предстоит провести в ней ночь. А потом молить, чтобы меня вытащили.

Стоит только задуматься о том, как сильно разозлится Алтан, как стыд тут же охватывает все тело, сковывая и пронзая острыми иглами. Я еще больше прогневала его. К тому же на этот раз подвела и свою деревню. Что теперь будет? Слезы подступают к глазам, и я хватаюсь за горло, горящее от сдавленного ужаса. Боль, стыд, страх – все смешивается внутри, заставляя меня свернуться калачиком и уткнуться в рыхлую землю.

Утро приходит нескоро. Время тянется медленно, давая волнению шанс вдоволь насладиться своей властью. Всю ночь оно издевается, не позволяя сну прийти на спасение, и мне кажется, что все в этом месте радуется моей боли. Даже сама природа, решившая потянуть с наступлением рассвета.

– Смотри, кто здесь! – доносится до моих ушей спустя какое-то время. – Это не девчонка, которую притащил Алтан?

А вскоре сознание прорезает и голос мага.

– Вытащите ее, – командует Алтан, и я чувствую, как меня кто-то поднимает.

Я прихожу в себя, дрожа от холода, и обхватываю себя руками. Вокруг уже не так темно, но по-прежнему пахнет улицей, только на этот раз добавляется еще и запах навоза. Я заставляю себя открыть глаза и замечаю стоящую за перегородкой лошадь. Она смотрит внимательно, но без особого интереса. Кажется, теперь я раздражаю даже ее. Со стоном пошевелившись, я осматриваюсь и понимаю, что лежу на стоге сена в конюшне. Моя нога перебинтована, но по-прежнему болит, а голова кружится. Более того, у меня снова поднялась температура.

Почему меня принесли именно сюда? Я слишком грязна для дома или теперь не достойна даже находиться там? Собрав все силы, я сажусь, а затем, хватаясь за всевозможные предметы, поднимаюсь на ноги. Точнее, на ногу. Меня качает, но я все же направляюсь к выходу, опираясь на стену и прыгая на одной ноге.

– Что ты делала у ловушек? – вдруг звучит твердый голос. У входа стоит Алтан. – Решила помочь своей деревне? Какая же ты дура… Мне уже надоело возиться с тобой!

Он вдруг срывается на крик, и я вздрагиваю. Алтан делает несколько резких шагов ко мне, заставляя испуганно попятиться, и останавливается непривычно близко.

– Может, мне стоит запереть тебя? Тогда хотя бы не придется исправлять твои ошибки.

– Зачем ты вообще притащил меня сюда? – собрав всю смелость и последние силы, выпаливаю я. – Сам говоришь, что от меня одни проблемы. Арагон не придет за мной! Он никогда не станет рисковать судьбой деревни ради одного человека!

– Я это уже понял, – огрызается Алтан. – Его не волнует никто, кроме себя.

– Это тебя не волнует никто… – выкрикиваю я, но маг не дает мне закончить. Он хватает меня за руку и, достав из-за пояса кинжал, кладет в нее.

– Ты никак не поймешь, что не сможешь навредить мне, да? Будешь пытаться до конца? – Алтан прожигает меня взглядом, но я упрямо смотрю ему в ответ. Его грозовые глаза и сведенные густые брови впиваются в мою память и сковывают волю. Но ее у меня и так остались лишь крупицы. Я не могу отдать и их. – Ну давай, пытайся!

Алтан направляет находящийся у меня в руке кинжал на себя и встает так близко, что острый кончик упирается ему в живот.

– Давай. Убей меня, и все проблемы твоей деревни решатся.

Я перевожу взгляд на лезвие и сглатываю. Все внутри дрожит, и я сильнее сжимаю рукоятку, чтобы не отбросить кинжал подальше. Сердце колотится, отдавая в ушах, воздух не попадает в легкие. Мне страшно. Мне ужасно страшно даже от того, что оружие так близко к Алтану.

– Или давай я.

Он выхватывает кинжал и отталкивает меня на пару шагов. Я почти падаю, но вовремя успеваю ухватиться за дверь стойла. Алтан направляет на себя лезвие и поднимает на меня взгляд.

– Ты знаешь, что я делаю это не по своей воле. Ты вынуждаешь меня.

А потом он замахивается, и не успеваю я даже задуматься, как в следующую же секунду ощущаю пронзающую боль. Кинжал выпадает у меня из руки, и крупные капли крови падают сверху, окрашивая сено в алый цвет.

– Видишь? Ты поранишь себя раньше, чем причинишь вред мне. Запомни это наконец и перестань заниматься ерундой.

Я пораженно отступаю и чувствую, как слезы катятся по щекам. Я схватила клинок. Инстинктивно, резко, совершенно не беспокоясь о своем здоровье. Лишь бы он не поранился. Я порезала себя, лишь бы не поранился он.

Пропади во тьму эти оковы! Пропади во тьму эти мерзкие оковы, лишившие меня возможности контролировать свои тело и чувства!

Мне хочется рыдать, но я только оседаю на пол и прижимаюсь к стене.

– У моего дедушки было множество окованных. Я прекрасно знаю, как работает эта связь. Тебе не удастся перехитрить ни меня, ни себя. И чем больше ты будешь противиться, тем больнее тем больнее тебе будет.

҉

«Я знаю, что ты никогда не прочитаешь это письмо. Потому что я никогда не отправлю его. Я пишу для себя. Для того чтобы выплеснуть боль и хоть на несколько минут погрузиться в прежнюю мечту. Я живу в кошмаре, Арагон. Прикованная к нашему врагу, вынужденная заботиться о том, кого хотела бы убить.