Золото в нашей крови

– А что получишь ты?

– Опыт, – сразу отвечаю я с наигранной наивностью, – Он не хочет меня учить,– указываю на Дэвида, а потом наклоняюсь очень близко к огню и мужчине, вдыхая пары алкоголя,– Слишком правильный, а я хочу риска,– потом возвращаюсь в прежнюю позу,– Кто быстрее выпьет, тот и победит.

– А если Хлоя откажется? Она всегда отказывает Жаку,– сидящий рядом с нами мужчина смотрит на своего товарища,– Извини, мужик, но ты слишком для нее. Раздавишь малышку,– смех прокатывается по всем сидящим за стойкой, и Жак выглядит оскорбленным.

Теперь точно согласиться.

Он в моих руках.

– А что если, каждый, кто выпьет быстрее меня, сможет в следующую пятницу привезти с собой друга или подругу, совершенно бесплатно. Своего рода плюс один к вашему пропуску.

Я провожу кончиком пальца по жирной шее. Мужчина смущенно моргает и сглатывает, а я наслаждаюсь его пульсом. Чуть надавив на вену, наклоняюсь к нему.

– Мы, женщины, внешне никогда не показываем свои чувства, но ревность – это то, что невозможно усмирить. Разве вы не близки с Хло? Ты считаешь, что безразличен ей? Так приведи хорошенькую девушку и убедишься, как она жаждет тебя и мечтает уничтожить соперницу.

– Я согласен,– воодушевленно припевает он, поправляя рукава своего костюма.

Сейчас начнется взрослая игра.

Я деликатно протягиваю ему трубочку, и он с сомнением смотрит на нее и огонь.

Причина – третья, почему богатый мужчина. Большинство из них на светских встречах пьют виски, коньяк и другие напитки, но без всякого риска. Клубные напитки ему не знакомы, как и этому клубу. Аманда сама говорила, что сюда приходят богатые или люди, которые по несколько лет копят на пропуск. Он новичок в таких играх, в отличие от меня.

– На счет три. Дэвид.

Люди приближаются ближе, желая рассмотреть все поближе.

– Один,– я наклоняюсь к стопке, ощущая тепло синего огня на своем лице, сердце стучит так быстро, будто это настоящая гонка,– Два,– и здесь главное не допустить роковой ошибки. Я ставлю трубочку над пламенем, словно сейчас окуну ее в горящий напиток, но на самом деле уже готова приложить пластик к губам,– Три.

Вставив трубочку между губ, начинаю качать воздух и сразу же опускаю ее на дно. Напиток незамедлительно проникает в мой рот. Вначале холодный кофейный вкус сменяется сливочным, теплым и сладковатым ликером, а затем наступает обжигающий и кислый апельсин, согревающий моё сердце.

Хлопнув по столу с трубочкой во рту, смотрю на собравшуюся толпу.

Мужчина уже как раз допивает, но я оказалась быстрее.

Люди начинают смеяться.

– Реванш!– требует он, смиряя меня сердитым взглядом.

– Думаю, тут уже все хотят испытать свою судьбу.

Я становлюсь центром их внимания. Желанной добычей, но не с жаждой убийства, а скорее с целью поставить меня на колени и указать на место. Как жаль, что у них это не выйдет, пока я все еще балансирую на краю пропасти, являясь членом Бронзового мира.

Жака скидывают чужие руки, и передо мной оказывается мужчина внешне старше его на пару лет. Неожиданная жестокость, но этого стоило ожидать. Слишком привлекательное пари для разгорячённых и расслабленных людей.

И игра продолжается дальше. Те, кто был не совсем трезвым, проигрывают мгновенно. Те, кто был после двух-трех рюмок, могли бы меня догнать, если бы не ошибки при употреблении Б-52. Здесь главное не опускать трубочку сразу. Иначе огонь поглотит её и не позволит ощутить вкус, который «заставляет взлететь в небо».

К слову, напиток забирает все внимание от танцев к себе и ко мне. Всем стало внезапно плевать, что и как с танцовщицами, главное переиграть в легкой на первый взгляд игре. Я позволяю некоторым парням и девушкам выиграть, чтобы добавить мотивации у людей, после их количество становится все больше из-за моего состояния.

Ощущение легкости и расслабленности расковывает меня. Я голодна и лишена хорошего сна. Последний раз я спала часов пятнадцать назад, и это был всего лишь кошмарный час.

Я понимаю, что стоит остановиться, но жаждущие крови и победы люди – нет. Теперь я должна вырвать победу зубами, если придется. Клуб понесет сильные потери от большого количества бесплатных пропусков.

Поэтому в ход идет хитрость.

– Два,– передо мной сидит на вид, совершенно трезвый мужчина с блондинистыми волосами и бледно-голубыми глазами. Он внимательно следил за мной все это время и понял тактику, держа трубочку у рта, а не у огня. Я незаметно, но сильно бью ногой Дэвида, – Ай!

Мужчина начинает пить и торжествующе выпивает все, хлопнув по столу.

– Ты неплохо играешь, но я лучше, детка,– он подмигивает мне, и во мне воспламеняется жар. Но он вызван не нелепым флиртом или его вниманием. Со мной что-то не так. Затылок неистово покалывает, и я вздрагиваю, понимая, что за мной кто-то наблюдает.

Кто-то из собравшихся, возмущенно стонет, кто-то торжествующе. Дэвид выпрямляется как струна и жалобно шепчет.

– Босс.

Боковым зрением я замечаю мужскую фигуру, которая пытается приблизиться к нам через толпу.

Мне не нужна защита. Я люблю наслаждаться радостью других и следить, как эта эмоция сменяется разочарованием и горечью. Радость всегда похожа на огонь, но я – люблю воду, в частности цунами, которое поглощает все на своем пути. Внезапное и убивающее мгновенно.

– Разве, милый?– я вытираю влагу с нижней губы, почти не понимая, что говорю или делаю. Границы сознания будто стираются.

– Я был быстрее,– он протягивает руку ко мне, обхватив мою шею, и этот жест вызывает во всем моем теле дрожь. Я едва не прижимаюсь к нему из-за этого. Пересилив свои слабости, хватаю его за длинные светлые волосы и оттягиваю от себя, не щадя.

– По правилам игры на счет «Три», а не «Ай».

Люди в тревожных и напряженных моментах реагируют на любой звук. Это мне и нужно было.

Всепоглощающая тишина опускается на нас, и я отталкиваю мужчину от себя, сбрасывая и его руку с моей шеи. Кислота поднимается по горлу, а неоновый свет начинает слепить меня. Я плохо вижу черты его лица, бутылка на барной стойке вращаются. Я кусаю язык, чтобы сдержать необъяснимый смешок. Нужен контроль.

– Реванш,– просит он.

Я пожимаю плечами, уверенная, что через несколько секунд свалюсь на пол от огромного количества алкоголя в пустом желудке, но толпа полностью солидарна с мужчиной. Дэвид под массой давления делает еще две стопки, научившись уже за это время. Я из-за своего состояния вряд ли смогу сделать их, не смешав слои.

Дэвид ставит перед нами хайболы, и я гордо поднимаю голову, пытаюсь не дать и шанса усомниться в себе. Теперь не будет шалостей и хитростей. Теперь я в их руках, и позволив ему быть быстрее, проиграю самой себе.

Я незаметно беру нож и провожу по коже, прячущей лучевую кость под слоями мышц. Боль проносится по телу, лишая меня действий таблеток и алкоголя. Сжав рукав пиджака, позволяю крови впитаться в него, и мысленно благодарю темный свет, что не дает увидеть моей бледности.

– Один…– начинает Дэвид, когда мужчина нахально подмигивает мне, наклоняясь, – Два…

– Стой,– мой голос становится раскатом грома в этой напряженной тишине.

– Сдаешься?– соперник ласково улыбается.

Признать проигрыш и просто разойтись. Он получить всего лишь еще один пропуск, который может приобрести, позвонив друзьям или написав простое сообщение владельцу клуба. Такие, как он, легко справляются с трудностями жизни, ни разу не сломав голову о механизмы спасения.

Или же сыграть на его ушибленной гордости после проигрыша? Насладиться болью от понимания, что он хуже меня. Хуже обыкновенной девчонки, которая поверила в себя и свои силы.

А разве мы не всегда играли на страданиях других?

– Это уже скучно,– я выбрасываю трубочку,– Давай без них,– я говорю растянуто и тихо, стараясь дать голосу как можно больше нетрезвости. Народ переглядывается и начинает шептаться.

– И как же?

– Хлопни по стопке,– я направляю руку прямо над пламенем,– Потуши и выпей. Ничего же сложного,– моргая глазами, словно они слипаются, я мягко улыбаюсь.

– Хитришь, детка.

– Ничего подобного,– я специально покачиваюсь на месте, услышав хохот,– Ты выпьешь быстрее через трубочку и выиграешь. А пари в честном клубе,– я поднимаю палец наверх, кивая самой себе слишком быстро.

Тогда люди соглашаются, упрашивая его играть на мои условия, хотя я уверена в двух вещах. Либо понадобиться скорая помощь, либо тут моя победа.

– Считай,– говорит мужчина, внимательно следя за моими движениями. Я снимаю одну перчатку со своей руки, чтобы пламя не коснулось её и вновь благодарю темную сторону бара.

Я этому училась несколько месяцев. За один раз он не поймет всю прелесть приема.

– Один,– подношу руку над огнем,– Два.

« – Никогда не думал, что ты мазохистка. Год пройдет, прежде чем ты перестанешь допускать ошибки,– Кирилл зевает, не скрывая свою скуку.

– Умный какой,– шиплю я, поднеся руку над синим пламенем. Рука невыносимо ноет от воспоминаний об ожогах, полученных ранее. Меня трясет, но я стою прямо и если бы меня попросили научиться управлять огнем, я, истекая кровью, сделала бы это.

– Вся прелесть, лисица, в контроле. Ты позволяешь всему утечь в страх. Ты либо берешь это под контроль и борешься, а не бежишь от страха, либо он ломает тебя, когда догоняет».

Это был наш последний разговор, лишенный страха и отчаяния, перед его чудовищной смертью. Гордость сменилась невыносимым горем. Это был последний раз, когда я пыталась жить как обычный человек, испытывая обыкновенные эмоции, вроде радости или печали.

Они достаточно поиграли на наших страданиях.

– Три!– напряженно кричит Дэвид.

– Стоп!– гремит голос чей-то голос поблизости.

По истине, этот голос сможет управлять людьми, ведь его приказы впиваются как челюсть акулы, разрывая не только ткани мышц, но и кости, парализуют как яд.

Но я держу ситуацию под контролем и забываю про все вокруг.

Хлопнув по стеклу, огонь поддается и потухает, так же как и раньше, когда у меня впервые получилось. Я осушаю стопку одним глотком, забрасывая голову назад, но вкуса моей крови не следует как в тот раз.

Слышится ругательство, и я смотрю на соперника. Видимо, приказ Роя сработал на него, и, неправильно хлопнув по стеклу, огонь не сдался ему и коснулся его ладони. Он сжимает и смотрит на неё со смесью боли и досады.

Сообразив, Питер и Патрик, которые оказались рядом начинают выводить людей, заявляя, что пари на сегодня окончено, а клуб закрывается. Я перевожу взгляд на часы, удостоверившись в том, что через пару минут рабочий день действительно будет окончен.

– А ты хороша,– говорит он, уронив свою руку с сильным покраснением на барную стойку, – Не умеет пить, значит? – пытливо смотрит на Дэвида. Я закрываю парня собой, возвращая его внимание к себе.

– Не умею, потому что никогда не напиваюсь. Теорией владею, но практики за плечами нет,– правда, наполненная ложью. Язык, на котором разговаривают в Золотом мире.

Мужчина смеется.

– Я Джошуа, и это пари было прекрасно, Ана,– он протягивает руку, но я игнорирую это так, как по ладони течет кровь, – Будет ли утешительный приз?

Я не успеваю ответить, как Рой говорит быстрее, прерывая меня. Поднимает руку, затыкая меня. Дрожь от подчинения борется во мне с неистовым огнем дерзости.

– Я не слышу твоей истерики, чтобы тебя утешать, Джош. Аманда, будь добра, принеси нашему партнеру аптечку, а то он еще полночи будет делать из себя жертву.

Аманда выглядит удивленной, как и остальные.

Я снова смотрю на него, но не испытываю шока. Я слишком устала и сильно пьяна для эмоций. Дэвид придерживает меня, и я борюсь с желанием выдернуть свою руку из его заботливого прикосновения.

Рой поворачивается к нам, но не смотрит на меня. Игнорирует, делает вид, что меня не существует.

– Дэвид, проводи мисс Румынскую до дома,– замкнутость и холодность говорят в нем о неприязни ко мне, к моему имени, которое он даже не произносит.

Я склоняю голову и пытаюсь понять, что в нем такого таинственного. Почему судьба вновь требует его спасти меня? Очередной мужчина, добивающийся признания и любви от невинных людей, чтобы заполнить пустоту внутри себя.

Под жалостливые и беспокойные взгляды коллег и друзей Александра спокойной походкой выхожу из клуба. Никто и никогда не волнуется обо мне. Все это очередная игра.

Все вокруг меня шатается и вращается, а тело слишком легкое и расслабленное, что если бы меня схватили, я бы не смогла сопротивляться.

Дэвид придерживает меня, когда я едва не теряю равновесие и помогает сесть в машину. Парень называет мой адрес, но я не могу спросить у него, откуда он ему известен, пока чувствую онемение языка. Борясь с тошнотой, закрываю глаза, и когда вновь их открываю, смотрю на свой дом и открытую дверь машины.

– Езжай домой,– хрипло прошу я, очень медленно выбираясь из такси.

– Как ты до квартиры дойдешь в таком состоянии?

Я отмахиваюсь от него и неловко толкаю на свое сидение. Камни впиваются в босые ноги, но я игнорирую это, идя домой. Открыв дверь в квартиру, захожу в нее и сажусь на ступеньки, привалившись тяжелой головой к стене.

Чьи-то руки касаются моего лица. Пару раз моргнув, пытаюсь приглядеться к незнакомцу в моей квартире.

Первое, что я замечаю это серые глаза. Темно-русые волосы, большой кривой нос и очаровательная, безмятежная улыбка. На широкой разбитой брови пластырь, который я сама и приклеила ему в тот день.

Ком мешает вздохнуть, тело парализует, позволяя ему сделать со мной что угодно.

– Лисица,– я громко выдыхаю, ощущая холод от воздуха на горячих щеках,– Вставай.

Крепкие руки дергают меня наверх, из-за чего я прижимаюсь ладонями к его груди. Что-то теплое скользит по ним. Чужая кровь блестит на дрожащих руках. Серая футболка впитывает в себя всю его жизнь в виде кровавого металла. Я пытаюсь вдохнуть немного воздуха в свои легкие, но ничего не выходит. Кирилл кладет бледные и холодные руки мне на щеки, призывая обратить на него внимание.

– Вдох-выдох, Ана. Со мной. Вдох и выдох. Все хорошо,– он громко вдыхает и выдыхает, и я пытаюсь повторить за ним,– Умница моя. Еще раз.

Паническая атака медленно отступает, когда я концентрируюсь на его мертвом холоде. Рана в груди продолжает кровоточить, но парень этого не замечает, следя за мной.

– Тебе нужно бежать, Ана. Они рядом.

– Кир…

– Беги, лисица,– он грубо меня дергает, и я падаю в объятия тьмы.

Глава 5.

«После смерти мамы, я не видела смысла жить. Знаю, что каждым своим поступком заставляю тебя разочароваться во мне, но опускаясь на самое дно, я как будто нахожу причины тянуться наверх. В больнице я встретила Адель. Это вышло совершенно случайно, я не искала её, хотя по-прежнему чувствую вину за смерть её отца. По итогу я согласилась работать с ней в клубе. И ты был прав. В мире, может и немного, но есть люди, способные терпеть мое присутствие, даже скучать, когда меня нет. И я люблю их, хоть и вряд ли когда-нибудь признаюсь. Адель клеймит меня лучшей подругой, а Кир будет слишком доволен собой. Я собираюсь рискнуть, чтобы спасти их, поэтому не ищи меня и не помогай. Не потому что я слишком самоуверенна, что справлюсь со всем сама. Ты – последнее, что заставляет меня чувствовать себя человеком, и ты – единственное, что научило меня быть собой, а не игрушкой или монстром. Не попадись им, прародитель, а я постараюсь выжить»

Ноябрь, 2017

Из личной переписки Аны

Вибрация телефона начинает нервировать кончики пальцев, но у меня нет сил, чтобы отключить его. Ничего не остается, как проигнорировать его, но долго терпеть эту пытку не приходится, телефон переходит в спокойный режим. Кажется, проходит всего одна секунда, и он начинает эпизод с раздражением нервов на моих пальцах. Сжав зубы, пытаюсь передвинуть пальцы к экрану. Вызов идет от незнакомого номера, и он сразу же исчезает перед глазами, когда меня тянут в бездну.

***

Открыв глаза, сразу же жмурюсь от тяжести век. Дыхание немного выравнивается от бешеного ритма моего сердца. Я кладу руку, будто могу проделать дыру в грудной клетке и остановить его сжатием ладони. Тело будто пережило падение с башни. Осторожно приподнимаюсь и изучаю окружение. Квартира на первый взгляд пуста. Следы необычных кровавых отпечатков привлекают мое внимание. Я сажусь на колени, внимательно изучаю пятно на пиджаке. Шипя, приподнимаю ткань и провожу пальцами по коже возле неглубокого пореза. Границы раны блестят, и я сжимаю руку, наслаждаясь отрезвляющей болью.

Придерживаясь здоровой рукой о пол, поднимаюсь и направляюсь в ванную комнату. Некоторые пряди волос выбились из прически и покрыты кровью и потом. Бледность кожи выделяется на фоне темных глаз и раздраженных от моих нервных укусов губ.

Я прикасаюсь к своей щеке и оставляю след на фарфоровой коже. Мне отчаянно хочется разбить эту фальшь, но я вынуждена жить с ней до конца жизни. Забыть кто я такая, ведь это приведет меня к неизбежной смерти и последствиям из-за совершенных ошибок родителей.

Подняв голову наверх, выдыхаю боль из своей груди и закрываю глаза, чтобы унять жжение из-за слез. Проще было бы умереть, но я не могу. Любая моя попытка заканчивается чертовым провалом. Словно я еще не могу умереть. Будто мои задачи еще не выполнены, и судьба еще не наигралась со мной.

Сняв потную от жара одежду, беру мокрый от воды платок и стираю кровь на полу. Бросаю его в угол ванной комнаты, и не могу упустить возможность посмотреть на себя. Это как из раза в раз сдирать корку с зудящей раны и ждать уродливого шрама.

Небольшой рост, фарфоровая и сухая кожа, намекающая на смертельную болезнь. Мерзкая худоба, торчащие ребра и острые плечи. Белые полосы шрамов, покрывающие руки, ноги, плечи и спину. Испорченные волосы и ломкие ногти. Живой труп, хрупкий скелет и раненая душа.

Выдохнув отвращение, ложусь в холодную ванну и включаю горячую воду, чтобы обжечь мои онемевшие конечности. Постепенно вода добирается до шеи, но я слишком погружена в себя. Возникает дрожь тела из-за высокой температуры и внутренности, которые протестуют после вчерашнего, дают знать о себе.

Необычайная легкость и размытие границ в сознании. Я могла бы выдать себя. Рассказать в шутку свои секреты и неловко смеяться со слезами на глазах. Галлюцинации, превратившиеся в реальность.

Я стираю кровь со щеки и провожу горячим пальцем по свежей ране, позволяя моему металлическому проклятию, как краске, раствориться в воде.

Мое достояние. Мое богатство. Мое наследие. Моя жизнь.

Наказание за связь с ними. Моя карма за прошлые жизни и ошибки, совершенные в них.

Я прижимаю ноги к груди и кладу голову на них, гладя на банку с простым и лживым словом «Адреналин». Такая же фальшивая, как и я. Как и моя жизнь. Я всегда догадывалась, что мое существование для них сплошной убыток, но убрать меня таким смехотворным образом? Это было бы гениально, если бы они попытались надеть ошейник на кого-то другого, но проводить подобные эксперименты на мне? Не обдумано. Они поторопились. Почему? У них было время убрать меня другими путями, но они воспользовались самым легким и глупым.

Много ошибок, мало времени. Что-то здесь не так.

Первое, что я слышу это тревожный звон, гласящий, что кто-то стоит у меня перед дверью. Следом сильный удар в неё, и сердце снова начинает громко стучать, оглушая меня.

«-Тебе нужно бежать, Ана. Они рядом».

Пересилив свой страх, поднимаюсь из ванны. Обернув бинт на руку, чтобы остановить кровь, накидываю халат на себя, судорожно засовывая руки в длинные рукава. Перчатки тяжело натягиваются на мокрую кожу, но мне удается добиться своего через несколько секунд. Из кармана пиджака беру складной нож и маленькими шагами иду к двери, пытаясь из-за шатаний ничего не задеть, что может вызвать даже малейший шум. Рукоятка ножа впивается мне в кожу, и причиняет боль так же как могло бы лезвие.

Найти меня так быстро? Я слишком долго искала подходящее место, приложила немало усилий заполучить его. У них должно было уйти как минимум неделя на это. В лучшем случае для меня – две. Ремешки от дорожной сумки привлекают мое внимание, выглядывающие из-под дивана. Можно пойти и другим путем…

– Ана, это Калеб Свон,– раздается приглушенно через щель закрытой двери.

Нож выпадает с моей руки, и я почти падаю на колени от облегчения.

Это не они. Я все еще на свободе.

Слышится звон соединения металла о замочную скважину. Подлетев к двери, отключаю устройство и открываю ее. Калеб стоит со вставленным ключом в верхний замок.

– Привет,– я слышу его тихий шепот, наполненный жизнью, и слабая улыбка пытается сгладить эту неловкость.

– Здравствуй,– мой голос звучит хрипло, и, сглатывая, ощущаю жжение в глотке.

Он выдергивает ключ под мой вопросительный взгляд и нервно его кладет в карман, причем при первой попытке спрятать его, скользит рукой просто по ткани кармана.

– Как ты?

Как я?

Интересный вопрос, на который я никогда не отвечаю. Лгать у меня хорошо получается, но я уже потеряла вкус этой авантюры с доверием людей.

Я пожимаю плечами в который раз. И если раньше это выглядело невинно, то сейчас притворно.

А разве я когда-то переставала играть?

– Как ты узнал, где я живу? И откуда у тебя ключ от этой квартиры?

Пару секунд он смотрит на меня, но его мысли явно не со мной. Сочиняет ложь, поглядывая на линзу камеры, а после он, будто уже выучив текст, тараторит, сбегая от честности.

– Я правая рука Александра Роя. Как и для него, так и для меня нет запретов. Поговорил с некоторыми людьми, которые сдавали квартиры в этом районе, и нашлась Алисия. А ключ…,-парень смотрит на меня с сомнением,– взял у нее.

Кивнув ему, раскрываю дверь, впуская гостя внутрь. Когда дверь закрывается, поднимаю нож, раскрыв его, и провожу по очень острому лезвию подушечкой указательного пальца, чтобы сосредоточится.

– А теперь правду,– шепчу я, все еще влюбленно глядя на лезвие ножа.

– М?– Калеб наклоняет голову, ничего не понимая.

– Ты ведь лжешь…,– он поднимает одну руку и указывает на мое оружие.

– Прежде, спрячь ножик, поранишься.

Неосознанно зажимаю лезвие между пальцами, но вовремя останавливаю себя. Подхожу к кухонной гарнитуре и, игнорируя внутренний рев от расставания, убираю нож к другим кухонным ножам и не спеша закрываю шкафчик, следя за тем, как лезвие блестит на свету.

– Поздновато для нравоучений,– я откашливаюсь, понимая, что голос звучит слишком хладнокровно и грубо.

– Как посмотреть.

Сдерживая сарказм на языке, осматриваю парня, заметив мокрые штаны, спортивную кофту черного цвета и футболку белого цвета. Из-за того, что футболка мокрая, она прилипла к коже и позволяет рассмотреть очертания торса парня.

Спортивное телосложение, высокий рост, но немного ниже Роя. Не могу сказать, что он боец, возможно больше увлекается бегом или тренировками в спортзале. На самом деле обычное тело, прячущее намного больше интересного под этими слоями кожи и мышц. Подняв глаза от привычного мне анализа, перестаю дышать и пытаюсь сделать все, чтобы не подойти слишком близко к нему.

Сейчас его глаза вовсе не тускло-зеленые, как мне показалось на первый взгляд. Красивый оттенок, похожий на цвет ели. Достаточно насыщенный, но не думаю, что это линзы. Сжав руки на дереве стола, останавливаю себя от лишних подозрительных движений.

– Посмотреть на что?– интересуюсь я, все еще изучая этот редкий цвет.

– Ты выглядишь…

– Как?– парень обдумывает свой ответ и отворачивается от меня, что вызывает внутри меня негодование. Надавив на рану, прикусываю язык от шипения, но все эти действия избавляют меня от моих пагубных привычек.

– Меня не покидает ощущение, что тебе меньше, чем есть на самом деле,– он трет уголок широкой светлой брови.

– Ты не выглядишь на тридцать лет, чтобы замечать большую разницу в возрасте.

– Мне двадцать три. Не такой-то большой размах.

Покачав головой, направляюсь к кофейной машинке. Ставя кружку, нажимаю на кнопку, радуясь жужжанию техники, прерывающей его вопросы, скрашивающиеся эту неловкость. Запах горечи заполняет меня, но не он заставляет меня вздрогнуть по привычке, которую я вырабатываю до сих пор. Калеб очень медленно сокращает расстояние между нами, и я ничего не могу сделать с другой стороной себя, которая уже тянется к другому ножу, а разум анализирует, как мне поступить.

Горечь сменяется запахом пота и моторного масла. Я заставляю себя стоять на месте, а не придвинуться к нему, чтобы убедиться в своей догадке.

– Ты не так проста, как хочешь казаться,– проговаривает Калеб, снимая влажную кофту.