Золото в нашей крови

Найдя что-то вкусное, они пытаются передать через объятия всю свою благодарность и счастье. Любящие родители помогают друг другу с приготовлением ужина, садятся за общий стол и рассказывают о своем дне. Читают детям сказку и мирно ложатся спать? И так изо дня в день. Никаких жертв, терзаний души, лживых игр и постоянных поисков для лучшего способа выживания.

Рафид вытирает руки и подходит к пакету, вынимая из него бутылку белого вина.

– Я слышал, вино очень расслабляет после тяжелого дня. К тому же у нас есть повод.

– Ненавижу вино,– бормочу я, уставившись на него. На пару секунд он перестает дышать, явно растерявшись от моего прямого отказа.

– Ну…,– он подбирает слова,– я подумал, что многие девушки предпочитают вино.

– Как Луиза Харрис? – моя провокация только портит его механизм, но я жажду раскрыть его. Понять нисколько его предательство, а причину.

Его воодушевленное настроение сменяется на подавленное. Походка становится утягивающей к полу, громкой, но медленной. Он берет один бокал и открывает бутылку белого вина. Налив себе немного алкоголя, он выпивает его, а после опускает голову, держась за островок на кухне.

– Откуда?

– Её имя предлагается мне интернетом, после запроса об Алексе Рое,– Рафид наливает еще вина, на этот раз полный.

– Я предупреждал тебя не интересоваться им.

– Потому что он ищет Романову, а я преграда? Или потому что испугался, что я переключусь на него? Захочу вскрыть его содержимое? – он не отвечает, делая несколько больших глотков,– Успокойся,– я изучаю свои ногти, замечая чужую кровь,– Просто стало интересно, отчего приходится отказываться.

– Но ты ведь уже не хочешь?

Я молчу, не зная, что ответить. Честно говоря, я еще не поняла, что хочу сделать с ним. И его связь с Оскалом – только усложняет это. Было бы проще избавиться, не обязательно убивать, существует множество других инцидентов в мире роскоши и бизнеса. Банкротство, неуплата налогов, связи с замужними женщинами или внезапное безумие, охватившее всех посетителей и явно испортившее имидж клуба.

Столько вариантов.

– Ты доказал, что я могу еще сомневаться в твоих чувствах, поэтому да. Оставлю его на потом,– я кладу голову на руку, удобно устраиваясь на кресле,– Расскажи мне, почему она заинтересовала тебя.

– Мими.

– Я имею права знать,– он упорно молчит,– Значит, я правильно предположила, – заглянув в пакет, сбрасываю все его содержимое на пол. Овощи, зелень, молочные продукты, крупы. Никакого вреда или удовольствия, – Протеина не хватает, но магазин уже закрыт в такое время.

– Прекрати,– шепотом просит он, сжимая голову руками, но я медленно встаю, наступая на все его покупки. Внимательно смотрю, как упаковка разрывается от давления, и молоко проливается, впитываясь в ковер.

– Красивая и ухоженная девушка, обратившая на тебя внимание? Изгоя, которого избили и оставили умирать? Бастард, от которого мечтали избавиться? Ты ей нужен только чтобы ослабить внимание отца, и это развяжет руки Рою. Что она говорила тебе? Что ты невероятно сильный, мужественный, богатый душой и божественно привлекателен? Не поверишь, но она лгала. Все ради Алекса. А когда ты перестанешь быть удобным ей, она вернется к нему, потому что он её идеал. Он её мужчина. Он единственный, кто заставляет её вставать пораньше с утра, чтобы привести себя в порядок, отработать около трех часов в спортзале и натянуть на себя соблазнительную кожу и шелковое белье. Чтобы привлечь его. Не ты. Алекс Рой.

– Заткнись!– он бросает бутылку в меня, но я вовремя отхожу в сторону.

Она разбивает на огромные осколки, а алкоголь разливается по молочной стене, оставляя заметное пятно. Рафид падает на колени, закрывая свое лицо. Он бормочет извинения, но они не достигают моего сердца.

Я никогда не чувствовала себя с ним в безопасности. Всегда оставалась готовой к подобному. Создать семью, которую я представила? Никогда не будет моей реальностью, но проблема вовсе не в нем.

Подойдя ближе, я приглаживаю его волосы, и он прижимается своим телом к моему, оставляя поцелуи на моем животе.

– Не пытайся превратить меня в неё,– прошу я,– Иначе я уйду, Рафид. Я не никогда не буду той, кем ты хочешь меня видеть, пока сам не вычеркнешь её из своей головы. Я не замена,– сжав его волосы ради эффекта, ощущаю прикосновение злости,– Я буду приоритетом. Если не для тебя, то для себя.

– Ты будешь приоритетом,– он обнимает меня, пытаясь удержать на месте,– Всегда моим выбором.

– Хорошо,– я надавливаю на его руки, пытаясь освободиться, а потом подхожу к сумке с вещами,– Если захочешь убедиться в моих словах, намекни Харрису, что Рой ведет двойную игру, и ты увидишь реакцию.

– Ты уходишь?

– Я хочу побыть одна, но сразу же приду, когда ты запишешь нас к доктору Бушу на прием.

Я выхожу и тихо закрываю дверь, чтобы мысли о моем спокойном уходе беспокоили его каждую ночь. Он всегда боялся этого больше всего, потому что это напоминает ему клятву матери. Я открываю дверь на заднее сидение и бросаю туда сумку с вещами и документами, оставленными Аланом тут. Тело в белом мешке не двигается, кроме другого. Я слышу возню и раздраженно выдыхаю. Закрыв дверь, подхожу к багажнику. Связанный парень вскрикивает, но крик приглушен из-за кляпа, найденного мной тут же.

– Что не понятного в «будь паинькой»?– он мычит, пытаясь ответить, но я даже не пытаюсь дать ему возможность ответить. Мне хватило часа угроз, пока я изучала, все, что смогла найти,– Экономь слова, Авелю они нужны больше, чем мне.

Я закрываю багажник и сажусь за руль. Гул в голове продолжается, пытается меня отговорить от поездки, но я хватаю телефон и ищу ближайшее католическое кладбище. Руки дрожат, когда я завожу машину, но я надеюсь, что мне удастся избежать аварий, причиной которых стану я.

Я сдаю назад и резко во что-то упираюсь. Ударившись о руль, судорожно выдыхаю и стираю банданой пот на висках.

– Надеюсь, милый, ты в порядке?– интересуюсь я у Кипа, но он молчит или до меня не доходит его мычание. Если он умер, мне же проще.

Взгляд цепляется за Авеля в белом мешке. Придется найти где-нибудь цветок и лопату. Я поправляю зеркало и выезжаю на дорогу, собравшись с силами. Боюсь, у меня нет времени на достойные похороны, но надеюсь этих стараний достаточно, чтобы он простил меня за совершенный поступок.

Глава 7.

Анастасия.

1)Никогда не поступать против семьи. Закон Дона, Консильере, Младшего Босса, Капо – закон.

2) Никогда не иметь дела с полицией. Если вас поймают, мы вытащим вас, но если вы скажете что-то против семьи – будьте готовы встретиться лицом к лицу с карателем.

3)Всегда чтить "Омерту". Особенно десять заповедей

Три главных закона Золотого мира

Бармен прикладывает к моему лбу холодную бутылку дорогого виски, и я благодарно ему улыбаюсь, забирая стекло из его рук, сильнее прижимаю к своей горячей коже. Дэвид делает то же самое, но с джином и мычит от прикосновения холода к себе.

– Мы молодцы,– шепчет он, бросая на меня веселый взгляд, и я киваю, но не испытываю той же радости.

– Удивительно, что мы в такие сжатые сроки успели все рассортировать,– капля от бутылки стекает по моей щеке, но я успеваю стереть её, пока она не впиталась в воротник черного костюма.

– Было бы чудесно, если бы предложила в качестве выигрыша что-то другое, а не плюс один.

– Что еще я могла предложить?– я осторожно убираю бутылку на её место, стирая остатки влаги на своем лбу.

– Спеть?

– Плохая идея,– я выхожу из его зоны, чтобы взять стакан с водой и избавить себя от сильной жажды.

– Неужели? У тебя красивый голос,– я закатываю глаза, отпивая воду,– Я серьезно,– пытается подтвердить парень, и вокруг зажигается свет,– Видишь? Правду говорю.

– Починили,– шепчу я, следя за тем, как загорается вывеска над баром и неоновые ленты. Сцена мигает и вспыхивает ярким белым светом, который на пару секунд слепит, но после кто-то уменьшает яркость.

Трейси машет нам со сцены, мурча. Сегодня она решила выбрать наряд кошки. Кожаное боди обтягивает её тело вместе с колготками в сетку. Ушки, прикрепленные к рыжим выпрямленным волосам, стрипы на шнуровке и ремень, свисающий до колена. На шее блестит ремешок с золотыми буквами. Она плавно наступает на ступеньки, словно охотиться на нас, и Дэвид решает подыграть, взбираясь на стойку, я же остаюсь стоять на месте, но заставляю себя не улыбаться, а выглядеть немного смущенной.

Трейси медленно подходит ко мне, скользя перчатками по ткани пиджака, заходит за спину, и прижимается лицом к моим волосам.

– Совсем не страшно?– мурчит она, ластись как животное,– Может, тебе этого хочется?

Девушка продолжает издеваться надо мной, скользя с рук на мою грудь. Я огибаю её, избегая лишних прикосновений, и приваливаюсь спиной к лестнице.

– Так не интересно,– протестует она, делая шаг, но я машинально поднимаю руку, останавливая её. Через пару секунд до меня доходит чей это жест, и я резко опускаю руку, приглаживая складки на отвратительном пиджаке. Девушка же усмехается, но ничего не говорит по этому поводу. Рой, как и когда-то мой отец, постоянно использует этот жест, чтобы заставить кого-то замолчать или остановится.

За проведенное тут время, я успела запомнить особенности в их поведении. Дэвид почти никогда не отходит от бара и избегает женского внимания после своей сумасшедшей бывшей, которая ревновала и следила после расставания, почему ему и нужно было срочно переехать, а после и избавиться от неё, с помощью Александра.

Трейси и Хлоя росли в семье алкоголиков. Первая – еще подростком продавала свое тело, а Хлоя с помощью танцев зарабатывала на пропитание. Обе без образования, но с жаждой к музыке и движениям. Именно поэтому Рой и забрал их к себе. Родители Дженнифер погибли в авиакатастрофе, поэтому её брат вынужден был обеспечивать их. Едва окончив школу, она окунулась в танцы и через друга брата устроилась сюда. Я не стала интересоваться, почему близкий человек её брата позволил девушке работает тут танцовщицей, а не официанткой. Хотя Дженнифер согласилась бы на любую работу, если бы этот друг как можно чаще навещал её.

Рокси и Бриджит куплены мексиканскими сутенерами и привезены сюда для торговли, но Александр выкупил их, обеспечил всем нужным для новой жизни.

С Амандой вышло немного сложнее, не говоря уже о Патрике и Питере. Но болтливый язык Дженнифер погубит любую душу. После смерти любимого у Аманды началась алкогольная зависимость, но Рой вытащил её. Он оплатил лечение, снял для неё дом и позволил работать у себя помощником директора, до прихода Луизы. У Патрика была такая же зависимость, а вот Питер был осужден за жестокое убийство насильника своей жены.

Каждый должен Рою за что-то, но в его манере общения это не заметно. Он общается со всеми легко и дружелюбно, не совсем как должен босс с подчиненными, но я никогда не видела хорошего к себе обращения в том клубе, поэтому могу ошибаться.

Красивый, успешный и удушающе благородный. Неудивительно, что Луиза так тщательно следит за ним и начинает злиться, когда приближается потенциальная соперница. Она неоднократно приближалась к нему, публично показывая их отношения.

Будь у меня силы, я бы изобразила, что-то большее, чем равнодушие, но эти дни вымотали меня. Потребовали гораздо больше энергии, и физической, и эмоциональной. Это жуткая игра почти сжимает мои легкие и забирает всю легкость, что могла бы существовать раньше. Однако этой ночью мне потребуется приложить намного больше стойкости. Пятница. День, когда придется отдавать по долгам. День, который покажет, окупились ли мои старания.

Мой телефон начинает вибрировать в кармане, и я вынимаю его, принимая вызов от администратора зала.

– Ана, нужно открыть еще две…,– кашель прерывает её слова,– Прошу прощения. Две зоны.

– Еще гости?

– Важные. С алкоголем разобрались? Свет починили? Кондиционеры работают?– быстро спрашивает она, а после вопросы заканчиваются очередным приступом кашля.

– Все сделано в лучшем виде,– я медленно поднимаюсь по ступенькам на второй этаж,– Как ты себя чувствуешь?– я морщусь от неискренности в своем голосе, но девушка не замечает этого.

– Намного лучше, если получится, уже завтра приду,– вновь кашель,– Извини. Чтобы я еще раз забрала столько излишек холодных напитков? Никогда.

– Ничего страшного, поправляйся.

– Удачи сегодня.

– Она нам сегодня будет очень нужна,– завершаю вызов, но не благодарю её. Оборачиваюсь, услышав Дэвида.

– Где чертовы лицензии?– он обыскивает полки, небрежно отодвигая бутылки с алкоголем.

– Они у меня,– отвечаю я на его вопрос, адресованный явно себе,– Зачем они тебе?

– Нужно мистеру Рою отнести, пока он не уехал.

– Я занесу. Убедись, что льда достаточно на сегодня.

Резко обернувшись, я сталкиваюсь с кем-то. Специально заломив ногу, теряю равновесие, чтобы не показаться слишком ловкой. Мужские руки приподнимают меня, обняв за талию. Мои руки сжимают воротник рубашки, слишком низко опускаю голову, почти сталкиваясь губами со щекой. Рой крепко держит меня, не позволяя упасть. Опасная близость нисколько не пугает его, как и меня.

Мои легкие наполняются его ароматом. Кедр и что-то кисло-сладкое, напоминающее цитрус. Приятная ткань дорогого пиджака и рубашки скользит по моим перчаткам, оставляя их в помятом состоянии. Он, не моргая, смотрит на меня, не смея спуститься к моим губам. Пронзительно и интенсивно. Так одержимо и откровенно, но не похоже, что он мечтает о моей смерти. Просто изучающе.

Чего не могу сказать о себе. Я продолжаю игнорировать ток в моем теле, от прикосновений к нему. Жар, схожий на температуру во время летней ясной погоды. Почти огонь, вспыхивающий во мне каждый раз, когда мы встречаемся глазами, пока Луиза отвлечена чем-то. Каждый раз, когда сталкиваемся в начале работы около своих кабинетов и каждый раз, когда время подходит к концу. Но никогда ничего большего.

Мне не нравится, как я неосознанно поднимаю глаза к часам, ожидая конца рабочего дня, или прислушиваюсь к его шагам, пока он отходит от двери или подходит к ней. Он – загадка, которая привлекла мое внимание, и я не могу забыть о ней, пока не найду ответ. Не смогу понять его суть.

– Уже можно отпустить,– шепчу я, почти касаясь своими губами его щетины. На мгновение он прикрывает глаза, довольствуясь чем-то. Моим голосом? Близким контактом? Интимностью этого момента? Слишком много лишних вопросов, топящих меня.

– Уверены? Вы едва стоите на этих каблуках.

Но все же Александр отпускает меня, пока я скольжу руками по его пиджаку, что приносит нам обоим небольшое облегчение от скорого расставания. Он не спешит отпустить меня, оставляя руки на моей талии. Мы замолкаем, продолжая смотреть друг на друга. Кажется, даже мелодия на сцене стихает от ударов его сердца. Синий свет окрашивает карие глаза в черные.

Я опускаю глаза на его мятый воротник и пытаюсь поправить то, что было идеально выглажено до меня. Однако линии не стремятся так просто исчезать, а я не проявляю слишком много усилий, потому что так редко вижу его в небрежном виде. На самом деле, никогда.

Всегда идеально выглаженный костюм, который сидит на нем, как сшитый на заказ, что, скорее всего, является правдой. Причесанные волосы, ни одна прядь не портит его прическу. Лаковые туфли, на которые никогда не оседает пыль и не попадает и капля грязи после обильных ливней.

Он слишком любит контроль и стремится к идеальности. Иногда я отвергаю мысли о том, как испортить это, заставить его увидеть разрушения, созданные мною.

Но что-то подсказывает мне, он отвернет это. Воспротивиться этой стороне меня или попытается исправить, как многие другие до него. Адель не хотела принимать мою жажду в ночных прогулках, Надья не желала слушать мои рассуждения о смерти, а Кирилл всегда пытался склонить к доброте. Показать, что жестокость – это психологическая проблема, которую можно решить через специалиста.

Мне неприятно от одной мысли, что он будет как остальные и увидит во мне монстра, в тайне мечтающего о простом. Понимания и любви. Того, что я не нашла в сердце отца и мамы. Не смогла насладиться во взгляде Агаты и Ахмеда.

Я несколько раз стучу каблуками, чтобы убедить его в обратном, и Александр улыбается мне, но я пытаюсь подавить желание ответить ему тем же.

– Вижу, день выдался сумасшедшим,– говорит, все еще не отпуская меня.

– Во всех смыслах,– продолжаю я этот бессмысленный разговор.

Перегрев энергии, из-за чего в нашем районе отключили энергию на несколько часов. Беспощадная духота и кромешная тьма, не считая фонариков. Напряженный день, который будет еще более безумным после прихода гостей. И это далеко не конец всем страданиям.

Я делаю шаг назад, создавая дистанцию, и он отпускает меня, слишком медленно проводя руками по ненавистному мне пиджаку. Проводя рукой по воротнику, в который раз убеждаюсь, что все сидит хорошо, но что-то сжимает меня, царапает.

Может, моя роль начинает давить на меня? За столько лет её маска до сих пор дергается на мне и причиняет дискомфорт, но сейчас все обостряется.

Я указываю на свою дверь, но Александр дожидается, когда я пойду первой. Предвкушение проходится по коже, как бархат, а прилив тепла, кажется, больше не так и сильно раздражает. Я начинаю привыкать к этим чувствам. Но почему они просыпаются рядом с ним? Что в нем такого, что заставляет меня ожить? Проснуться от мертвого сна и принять те эмоции, которые как я думала, угасли во мне?

Я выпрямляю спину и пытаюсь спокойно пройти до кабинета, не показывая своего волнения. Что-то есть в этом смущающее. Я уверена, что мы встретимся взглядами, если резко обернусь, но игнорирую это неразумное желание.

Открыв дверь, пропускаю его, прижимаясь спиной к стене. Рой неторопливо заходит внутрь, лениво осматривая стены, мебель и вид из окна. Возможно сравнивая пространство и богатство, как это делала я, побывав в его кабинете.

Я наклоняю голову, изучая его на своей территории, но ничто не выдает его смятения или скромности. Он чувствует себя, кажется, везде правителем. Самоуверенность, которой можно только позавидовать. Таинственность, которую хочется раскрыть. Красота и чувство стиля, которыми стоит восхищаться. Голос, который необходимо слушать на повторе.

Александр поворачивается ко мне, и что-то изменяется в его настроении. Постоянное хладнокровие сменяется едва заметным румянцем на его лице, а карие глаза будто теплеют. Его губы двигаются, что-то произнося, но я так увлечена им и своими попытками понять его, что перестаю находиться в этом помещении.

– Что?– я сглатываю, пытаясь избавиться от странной сухости в горле.

Моя не сосредоточенность его не злит, не смущает и не печалит. Мужчина мягко мне улыбается и указывает на кресло рядом с моим, но не спешит прикоснуться к коже мебели.

– Позволите?

Я перевожу взгляд на него и кресло, и обратно, но смысл вопроса ускользает. Он спрашивает меня, разрешу ли я ему, сесть в купленное им кресло, в его клубе?

– Конечно,– я быстро подхожу, собираясь отодвинуть его, но от скованных движений задеваю стол.

Его руки подхватывают меня, помогая восстановить равновесие, но от этого становится только хуже. Вновь этот огонь, опаляющий все мое тело и ломающий внутренние цепи.

Рой осматривает меня, ища любые повреждения, но не находит и поднимает голову. Я почти вздрагиваю от беспокойства в его взгляде, но покорно молчу.

– Видимо, очень напряженный день?– он проводит руками по моим, и я понимаю, что застыла, сжавшись.

– Обычная пятница,– я отхожу и сажусь за свое кресло, чтобы создать дистанцию.

Занимая руки бумагами, ищу нужные документы, пока он продолжает смотреть на меня, но в кресло не садится. Его руки сжимают кожу, пытаясь разорвать её, и это немного успокаивает меня. Мне привычнее, когда люди не понимают что делают, как и я.

Загадки вводят меня в ступор, особенно когда дело доходит до эмоций. Я не знаю, как правильно реагировать на их, стоит ли их подавлять или позволить себе прожить эти чувства.

Но что-то есть в этом притягивающее, когда его идеальность начинает исчезать. Когда между нами нет заметной разницы.

Мои плечи выпрямляются, а дыхание становится ровнее. Жалкое сердце теряет хватку от смущения, и буквы перестают расплываться. Я нахожу лицензии, но останавливаюсь, слыша его взволнованный голос.

– Что вас так беспокоит? – я протягиваю ему документы, но он не собирается уходить без ответа. Конечно же,– Я попрошу Питера проследить за залом, вам не обязательно выходить,– я собираюсь ответить, но он указывает на свой пиджак, и я понимаю, что вновь пытаюсь поправить его, чтобы избавиться от дискомфорта,– Снимите пиджак и перчатки, до окончания смены никто не побеспокоит, поэтому смело закрывайтесь.

Он сжимает губы, будто жалеет о проявленной заботе, и резко забирает бумаги, желая поскорее покинуть мой кабинет.

– Вы,– сдержанно признаюсь я, и он останавливается, сжимая металл ручки, но не поворачивается лицом, отчего мне легче продолжить,– Меня беспокоит причина, по которой мы встречаемся,– я встаю с кресла, внезапно обретая силу от осознания этого,– Почему именно вы, – привалившись бедром о стол, пытливо смотрю на него, ожидая реакции.

– И все?

– Это веская причина, чтобы мне было некомфортно.

Рой осторожно поворачивается и не спеша подходит ближе, ставя руки по обе стороны от меня, но это ничуть не пугает меня. Во мне просыпается желание провести рукой по этой щетине, удостовериться в происходящем, поверить в эти эмоции на его лице.

– Я – единственная причина, заставляющая вас волноваться?

– Просто не могу понять,– поправляю я, и он словно ожидая этого, кивает, улыбаясь совершенно другой улыбкой, которую я никогда не замечала на его лице раньше.

– Загадки всегда заставляют вас нервничать? – я слышу надежду в его голосе от этого. Меня это сводит с ума, в приятном смысле, но Румынская бросала неизведанное, не собираясь бороться с тем, что скрывается в тени.

– Нет,– лгу я,– Лишь иногда.

– Попробуйте еще раз, на этот раз ответьте чуть тише и медленнее.

– Я не лгу,– сжав руку в кулак, как будто в ней есть оружие, прячу её за спиной, но пытаюсь не подавать виду своей раздражительности от раскрытия. От старых привычек почти невозможно отказаться.

Рой хватает меня за спрятанную руку, и я поспешно выпрямляю, однако он успел увидеть её сжатость.

– Умница,– расслабившись от похвалы, ожидаю действий от него, но мужчина молчит, одержимо наблюдая за моим языком тела.

Мы застываем, продолжая принимать участие в игре без обговоренных правил. И я в который раз ловлю себя на мысли, что могла бы заниматься этим вечно. Возможно, в глубине души я и жажду запретного, но и такой контакт с ним меня вполне устраивает. Пока что.

Дверь резко открывается, и Александр выпрямляется, отпускает мою руку. Луиза тяжело дышит и поправляет конский хвост, изучая расстояние между нами.

– Я думала, что у тебя полно дел,– говорит она, смиряя меня взглядом, но обращается к нему.

Рой берет лицензии и подходит к ней, положив руку на поясницу. Он становится абсолютно другим человеком. Замкнутым, гордым соблазнителем, не думающим о чьих-то потребностях и желаниях.

– Я на работе,– холодно отвечает Александр, но то, как он сжимает ее в своих руках, показывает то, что скрыто за словами. Страсть, зависимость обладать кем-то.

– Но я твоя единственная забота,– протестует она, и победно улыбается мне, стоит ему провести рукой по её спине.

Я вновь слышу свой детский крик и чувствую тысячу шипов на своем теле, и все это сменяется ледяным укусом металла на лодыжке.

Звон цепей. Холод чужой плоти.

– Кто спорит с этим? – подтолкнув её к выходу, покидает мой кабинет, даже не обернувшись.

Его резкая перемена в настроении сводит меня с ума. Я подхожу к двери, и почти придавливаю его пальцы, хлопнув ею, и поворачиваю ключ несколько раз. И пока я не могу понять, где он настоящий. Он может отыграть это также превосходно, как и я.

Соперник, о котором меня постоянно предупреждали. Говорили опасаться и никогда не сочувствовать. Не проявлять ни единой эмоции, не позволять забраться под кожу, в голову, тем более в сердце.

Но проиграть битву, не значит позволить выиграть в войне. Я достаточно боролась со своими чувствами, чтобы легко от них избавиться.

Но чувства ли это, а не моя иллюзия разума?

***

Закончив с договорами и пригласительными, отвлекаюсь на шум дождя за окном. Капли медленно сползают по стеклу, оставляют дорожку. Заливают землю, окрашивают дома в более темный цвет и создают свой беспорядок, который одним нравится, другие же – предпочитают дождаться, когда он исчезнет.

Но я никогда не видела такой сильный дождь, как тогда. Как в тот вечер, сломавший мою жизнь. Изменивший меня.