Рождённый из пустоты. Хроники Чёрных Небес

Инструктор Рилем, суровый ветеран с лицом, похожим на старую карту, понял это в первый же день. Он наблюдал за Шином из-под тени навеса, и в его глазах не было ни удивления, ни восхищения. Только профессиональный, холодный интерес, с каким энтомолог разглядывает редкое, непонятное насекомое. Ознакомившись с документами Шина, он лишь хмыкнул.

В спаррингах на мечах он пока проигрывал Рилему. Инструктор был медленнее, слабее, но он читал бой. Он видел начало каждого движения, каждого финта. А Шин – нет. Его тело знало, как нанести удар, но его разум не знал, когда это сделать. Память тела была безупречна, но она была памятью инструмента, а не мастера.

«Почему я не помню? – думал он, отбивая очередной выпад инструктора. – Я знаю, что в этот момент должен быть какой-то приём. Контратака. Уклонение. Но я не вижу его. Я словно читаю книгу с вырванными страницами».

Воспоминания о владении оружием вернулись, но опыт, мудрость настоящего боя, – нет. Неужели ему придётся заново накапливать его, как новичку? Снова учиться чувствовать врага, предугадывать его действия? Эта мысль была невыносима.

Неделя сменяла неделю. Опыт по крупицам возвращался. Шин начал предугадывать некоторые атаки, его движения стали менее механическими. Он всё ещё проигрывал Рилему, но уже не так безнадёжно.

В один из таких дней, когда полуденное солнце раскалило тренировочную площадку, на ней появился незнакомец. Военный, одетый в простую тренировочную форму, без знаков различия. Он неспешно обошёл все группы, коротко переговариваясь с инструкторами. Когда он подошёл к Рилему, тот лишь молча кивнул в сторону Шина. Незнакомец несколько долгих мгновений смотрел на спарринг, а затем, не сказав ни слова, удалился.

Как только он скрылся, Рилем остановил бой и подозвал Шина.

– У тебя всё лучше и лучше получается, – тихим, ровным голосом сказал он. – Умения просыпаются.

Он сделал паузу, подбирая слова.

– Поступило распоряжение. Срочно сформировать группу. Из готовых бойцов. Из всей моей группы… только ты.

– Что-то случилось? – спросил Шин, вытирая пот со лба. – Почему такая спешка? Мы же не закончили обучение.

– Вы не закончили, – поправил его Рилем. – Остальные в гарнизоне – уже почти закончили обучение. Но, по правде говоря, с тобой сейчас мало кто из них сравнится в чистой технике. Твой случай… он уникальный. Наёмники редко идут в армию, тем более на таких условиях.

Он снова замолчал, его взгляд, казалось, смотрел сквозь Шина.

– Я думаю, тебе нет смысла больше терять здесь время. Ты не учишься. Ты вспоминаешь. А лучше всего вспоминать в настоящем бою. Я дам рекомендации о твоих умениях. Возможно, сразу получишь звание. В любом случае, в бою от тебя будет больше толку, чем от большинства солдат даже в регулярных отрядах.

Слова инструктора не были похвалой. Это была констатация факта. И от этой холодной, профессиональной оценки Шину стало одновременно и приятно, и жутко. События неслись с невероятной скоростью.

– Спасибо, инструктор, – твёрдо сказал он. – Я готов.

Интерлюдия 1: Краткая история новых земель

Несколько поколений назад все земли, простирающиеся от Хребта Огра до солёного моря за Красной Пустошью, принадлежали разнообразным расам – оркам, гоблинам, ограм и другим мелким народам. Это был не сильно технологически развитый, но устоявшийся регион, где каждая раса занимала своё место, сохраняя некий баланс. Конечно, не всё было мирно: время от времени вспыхивали стычки на спорных приграничных территориях за право владения землёй или ресурсами, но они редко перерастали в крупные конфликты. Жизнь шла своим чередом, племена строили свои селения, возделывали землю и охотились в окружающих лесах, добывали ресурсы в шахтах и карьерах.

Однако однажды мир в этом крае был нарушен. Из-за Хребта Огра пришли люди. Их армии, как безжалостный вихрь, обрушились на земли, населённые другими существами. Люди не стремились к мирным переговорам – их целью было завоевание, полное подчинение или уничтожение местных народов. Сражения были жестокими и кровопролитными: орды орков, армии огров и племена гоблинов, привыкшие к локальным стычкам, оказались неспособны противостоять организованным, хорошо экипированным и численно превосходящим людским армиям.

Те, кто не были убиты в первых же боях, были изгнаны с богатых земель в более бедные и неинтересные для человеческой экспансии. Орки, гоблины и другие расы вынуждены были покинуть свои плодородные земли, богатые рудники и густые леса. Эти некогда процветающие территории стали принадлежать новым хозяевам, которые быстро начали возводить свои города и крепости на завоёванной земле. Поток людей, пересекающих Хребет Огра, казался бесконечным, и вскоре всё, что некогда принадлежало местным расам, перешло под контроль человеческих княжеств и королевств.

Время изгнания стало долгим испытанием для коренных жителей, которым приходилось приспосабливаться к суровому существованию на территориях, не нужных людям. Но они не забыли о своей земле, периодически совершая набеги на караваны, деревни и фермерские хозяйства новых поселенцев.

Десятилетиями люди попирали права бывших хозяев этих территорий. Завоёванные земли процветали под человеческим управлением, а воспоминания об аборигенах постепенно стирались из народной памяти. Но среди орков, гоблинов и огров в Красной Пустоши и близлежащих регионах зрела ненависть и желание вернуть своё. Эти народы, потерявшие всё, готовились к мести. За годы изгнания они стали сильнее и научились выживать в суровых условиях.

В то же время междоусобные войны постепенно истощали силы людских княжеств и королевств. Каждый конфликт отнимал у них не только человеческие жизни, но и ресурсы, что делало их уязвимыми не только перед внутренними врагами, но и перед внешними угрозами. Эти бесконечные войны разоряли деревни, опустошали города, народы уставали от кровопролития. Короли и князья теряли контроль над своими территориями, их армии становились всё меньше и слабее, а власть – менее стабильной.

Однако не только войны ослабляли королевства. Внутри самих государств начала нарастать социальная напряжённость. Простые люди, крестьяне и ремесленники, многие годы жившие в нищете и под гнётом налогов, периодически поднимались на восстания, которые становились всё более частыми и разрушительными. Бунты, охватившие несколько регионов, ослабляли власть аристократии и разрушали королевства изнутри, постепенно разъедая их структуры, словно некая гниль.

Воспользовавшись слабостью королей, местные магнаты и влиятельные горожане начали заявлять о своей независимости, провозглашая автономию от центральной власти. Десятилетия жестоких феодальных войн в этом регионе привели к тому, что крупные королевства и княжества распались, а многие города, бывшие под их властью, превратились в самостоятельные города-государства. Опираясь на свои ресурсы и местное население, они начали выстраивать собственные системы управления и обороны. Один из таких городов – Катт-Ди – стал символом новой эпохи.

Катт-Ди, как и многие другие города-государства, возник благодаря выгодному географическому положению и возможности контролировать торговые пути. Укреплённый город с мощными стенами стал опорой для тех, кто стремился к независимости. Его правители не имели претензий на создание обширной империи, но сосредоточились на защите своего населённого пункта и прилегающих земель. Со временем Катт-Ди стал важным торговым и военным центром, привлекая к себе как купцов, так и солдат, готовых служить в его армии.

Такие города-государства, появившиеся на руинах прежних королевств, представляли собой новое политическое устройство, где власть принадлежала не монархам, а городским советам и магистратам. Однако ослабленные внутренними конфликтами, они столкнулись с новой угрозой. Прежние враги – враждующие князья и королевства – больше не были единственной опасностью. В этот политический хаос вступили новые игроки: представители рас, некогда изгнанных людьми, начали возвращаться, объединяя свои силы для мести.

И теперь, когда силы огров, орков и других народов объединились по стечению некоторых обстоятельств в хорошо организованное военное формирование, они были готовы нанести удар по людям, которые так жестоко изгнали их предков с родных земель.

Глава 17. «Первый бой»

Полевой лагерь был временным шрамом на теле красной пустоши. Десятки палаток, утоптанная земля, запах дыма и нервного пота. Вот уже несколько дней Шин был здесь, и иллюзия свободы, купленная ценой контракта, быстро сменилась новой рутиной. При выходе из «учебки» ему, парадоксу с навыками ветерана и душой новорождённого, присвоили капрала и всучили в подчинение десяток рекрутов «прошедших» подготовку, как и он сам всего несколько недель назад. Это оказалось той ещё морокой. Он видел их ошибки, их страх, их неуклюжесть, и его тело знало, как это исправить, но его разум не мог подобрать нужных слов, кроме коротких, обрывистых команд.

Первые несколько дней были пеклом Хаоса – муштра. Лейтенант Родрик, молодой аристократ с уставшими глазами, чертил на песке схемы, говорил о флангах, о построении «каре» и «стеной щитов». Его слова были чёткими и правильными, но для рекрутов, после учебки в реалиях боя это было другим. Затем наступало время мастер-сержанта Эльдара и главного сержанта Тиллы. Они не объясняли – они вбивали науку боя в тела новичков. Удар древка копья по затылку за неправильный разворот, выволочка за брошенный щит. Шин смотрел на это, и его нутро скручивало странное чувство. Он видел их ошибки ещё до того, как их замечали инструкторы. Его тело знало, что этот парень держит меч, как топорище, а тот – неправильно распределяет вес, и его легко сбить с ног. Но он молчал. Он был таким же, как они. Просто зелёный капрал, которому повезло.

Десять дней они прочёсывали пустошь. Десять дней давящей жары, скрипа снаряжения и вкуса пыли во рту. Эти вылазки были ознакомительными, но напряжение висело в воздухе так плотно, что его можно было резать ножом. Каждый камень, каждый холм казался засадой. Новички вздрагивали от любого шороха, и Шину приходилось рычать на них, чтобы привести в чувство, хотя у него у самого холодок бежал по спине. Им просто везло. Но он, на уровне инстинктов, понимал – везение не может длиться вечно.

В пустоши не было армий. Здесь бились отряды. Шин понял это быстро. Огромному войску здесь не прокормиться и не спрятаться. Война здесь была делом быстрых, жестоких стычек. Ударь, убей, забери, исчезни. И орки, как он понял, были мастерами такой войны.

Они шли уже несколько часов. Солнце висело в зените, превращая воздух в дрожащее марево. Шин оглянулся на своих людей. Их лица были красными, мокрыми от пота, взгляды – тупыми и уставшими. Внезапно тишину разорвал пронзительный, отчаянный свист. Сигнал дозорного. Тревога.

Все замерли. Шум прошёл по рядам, как змея по сухой траве. И тут они появились. На гребне холма, их тёмные силуэты вырисовывались на фоне багрового солнца. Орки.

Их было не десять и не пятнадцать. «Двадцать пять… тридцать… тридцать пять, – с точностью «на глаз» посчитал разум Шина, пока его сердце ухало где-то в горле. – Пятеро на зверях. Тяжёлая пехота. Это не набег. Это будет бойня».

Это были не просто дикари с «дубьём». Их грубые, но функциональные кольчуги были усилены кожаными и металлическими пластинами. На головах – шипастые шлемы, из-под которых сверкали налитые кровью глаза. В руках – огромные, зазубренные топоры, секиры и длинные копья. Всадники, восседавшие на лохматых, похожих на гиен-переростков тварях, были закованы в броню ещё лучше. Их звери, приземистые и мускулистые, двигались с кошачьей грацией, и было видно, что копейный строй для них – не преграда.

Родрик не растерялся. Его голос, спокойный и твёрдый, разрезал нарастающую панику.

– Стрелки, на холм! Занять позицию! Пехота, стена щитов! Держать оборону у подножия!

Колонна с лязгом и панической руганью начала перестраиваться. Это не было слаженным манёвром из учебников. Солдаты, задыхаясь от страха и жары, спотыкаясь, карабкались на невысокую, но крутую возвышенность. Арбалетчики, среди которых был и Шин, занимали позиции, их пальцы дрожали, мешая вставлять тяжёлые болты в ложа. Внизу пехота пыталась сомкнуться в стену щитов. Щиты стукались друг о друга, копья выставлялись под разными углами. Это был не строй. Это была толпа перепуганных людей, пытавшихся спрятаться за деревом и железом.

«Они нас сомнут, – пронеслась в голове Шина холодная, отстранённая мысль. – Этот строй не выдержит и первого удара».

Орки не стали ждать. Их боевой клич – гортанный, многоголосый рёв, похожий на рёв камнепада – ударил по ушам, выбивая из лёгких воздух. Это был не просто звук. Это было оружие. Шин видел, как один из молодых рекрутов рядом с ним побледнел и согнулся, извергая на красную глину скудный завтрак. Ярость и первобытная ненависть неслись на них, как раскалённая лава. Всадники ринулись вперёд, их звери неслись бесшумно, как тени, и от этой противоестественной тишины становилось ещё страшнее.

Шин прижал арбалет к плечу. Его тело действовало само. Сердце колотилось где-то в горле, но руки, помнившие тысячи таких же мгновений, были твёрдыми. Он поймал в прицел бегущего впереди орка, его разинутую, клыкастую пасть, и плавно нажал на спуск. Мир на секунду сузился до этой точки. Щёлк. Короткий, сухой звук. Болт со свистом прочертил воздух и с мокрым, чавкающим звуком вошёл орку в глазницу. Тварь взревела, звук оборвался бульканьем. Орк рухнул, но волна даже не заметила его падения. Десятки других перепрыгнули через его тело.

Основная угроза была всадники. Они неслись на хлипкую стену копий, и Шин понял – они не собираются её пробивать. Один из зверей, приблизившись к строю, сжался в комок мускулов и прыгнул. Огромная, лохматая туша взмыла в воздух, на мгновение заслонив солнце, и рухнула в самый центр человеческого строя.

Раздался омерзительный, влажный хруст. Звук ломающихся щитов, костей, рвущейся плоти. Солдат, на которого приземлилась тварь, перестал существовать, превратившись в кровавую кашу из обломков доспеха и ошмётков мяса. Его крик утонул в рёве зверя. Орк-наездник, дико хохоча, начал вращать своим двуручным топором. Лезвие впивалось в тела, разрубая гамбезоны, кольчуги и людей внутри них практически пополам. Один из солдат, пытаясь поднять щит, лишился обеих рук по локоть, а следующим ударом ему снесли полголовы. Кровь и мозги забрызгали лица стоявших рядом. Строй распался. Началась паника.

Шин, лихорадочно перезаряжая арбалет, поднимался всё выше и выше на холм, выстрелил в зверя. Болт вонзился ему в бок. Тварь взвыла, но это лишь распалило её ярость. Она вцепилась зубами в одного из солдат и просто вырвала ему кусок плеча вместе с гамбезоном.

В этот момент основной вал орков ударил в то, что осталось от стены щитов. Передние ряды давили на задние. Кто-то упал, и его тут же затоптали свои же. Орки, работая топорами и секирами, начали методично прорубаться сквозь человеческое мясо. Давление росло с каждой секундой. Это была уже не битва. Это была кровавая баня.

Шин, пятясь выше, перезаряжая арбалет с отчаянной, механической скоростью, увидел, как один из орков, огромный, как медведь, с бородой, заплетённой в косички с вплетёнными в них костями, проломил щит одного из солдат и, отшвырнув его в сторону, устремился к главному сержанту Тилле. Она, развернувшись, чтобы парировать удар другого орка, не видела его. Этот гигант не бежал. Он шёл, и от его медленной, уверенной походки веяло смертью.

«Не успеет… – пронеслась мысль в голове Шина. – Она его не видит!»

Он вскинул арбалет. Прицелиться было невозможно – всё плыло в кровавом тумане боя. Он выстрелил навскидку. Болт со свистом пролетел в двух сантиметрах от уха орка. Тот даже не моргнул. Тилла, почувствовав опасность, развернулась в последний момент. Её меч молниеносно вонзился орку под мышку, в щель между доспехом и наплечником. Но в тот же миг другой орк, тот, с которым она билась, с размаху ударил её в бок рукоятью топора. Раздался омерзительный, влажный хруст ломаемых рёбер. Тилла согнулась, её лицо исказила гримаса нечеловеческой боли, но она устояла, вырвав меч из тела врага.

Битва превратилась в агонию. Силы солдат таяли, как снег под палящим солнцем. Их строй, их тактика, всё, чему их учили, рассыпалось в прах перед лицом первобытной ярости. Орки не просто сражались – они наслаждались бойней. Они давили, ломали, рвали. Лейтенант Родрик, с лицом белым, как полотно, кричал, пытаясь собрать остатки строя, но его голос тонул в рёве и предсмертных хрипах. Отступать было некуда. Позади – лишь красная, бескрайняя пустошь.

Красная глина пропиталась кровью. Она стала скользкой, и люди падали, чтобы уже никогда не встать. Шин успел выстрелить ещё дважды, сняв ещё одного орка, прежде чем волна боя захлестнула холм. Стрелять стало невозможно – свои и чужие смешались в единый, корчащийся клубок. Он отбросил бесполезный арбалет и выхватил меч.

Он решил, спустился с холма, и то, что он увидел вокруг себя, заставило его желудок сжаться в ледяной комок. Его отряд. Десяток новичков, которых он должен был вести за собой. Их больше не было. Они лежали там, чуть ниже – растерзанные, растоптанные, неузнаваемые куски мяса и доспехов. Один из них, молодой парень по имени Ларс, лежал с распоротым животом, его лицо застыло в немом крике, а в руках он всё ещё сжимал арбалет. «Это я виноват, – обожгла мысль. – Я их здесь оставил. Я их убил».

Но времени на горе не было. Он увидел последний очаг сопротивления – горстку пехотинцев, которые, сбившись в круг, отчаянно пытались сдержать натиск двух огромных орков. Их обитые в метал щиты были сильно повреждены, древки копий держались на последнем издыхании. Это были новобранцы, и в их глазах плескался животный ужас. Они держались на одном лишь страхе, понимая, что смерть за их спинами страшнее смерти перед ними.

Орки ревели, и их рёв был не просто боевым кличем, а обещанием жестокой, мучительной смерти. Каждый удар их топоров обрушивался на стену щитов, как удар тарана. Дерево трещало, металл визжал. Солдаты, уперев щиты в красную, пропитанную кровью глину, держались на одном лишь животном страхе. Их лица были белыми масками, залитыми потом, глаза – огромными от ужаса. Они знали, что их строй вот-вот рухнет.

Каждый раз, когда орк замахивался, несколько копий отчаянно тыкались в его сторону, но удары были слабыми, неточными. Лезвия скользили по прочной кольчуге, не попадая между звеньев. Эти орки были ветеранами, их доспехи – картой десятков таких же боен, покрытой старыми зарубками и пятнами ржавчины, которая на самом деле была запёкшейся кровью. Они двигались с тяжёлой, звериной грацией, играючи отбивая неумелые выпады, и в их глазах плескалась откровенная насмешка.

«Они сломаются, – понял Шин, подбегая к краю группы. – Ещё один удар, и они побегут. И тогда умрут все. И я вместе с ними».

Бросаться в лоб на этих двух мясников было самоубийством. Но смотреть, как его товарищей, пусть и едва знакомых, превращают в фарш, он не мог. Он увидел, как один из орков, самый крупный, отбросил в сторону копьё очередного солдата и занёс свой топор для удара, который должен был расколоть и щит, и человека за ним. В этот момент, когда всё внимание твари было сосредоточено на своей жертве, Шин прыгнул.

Одним движением он оказался за спиной орка и, вложив в удар всю ярость и отчаяние, рубанул мечом по незащищённой шее. Раздался омерзительный, влажный хруст. Меч прошёл сквозь мышцы, сухожилия и с лёгким скрежетом перерубил позвонки. Голова орка дёрнулась под неестественным углом. Рёв оборвался булькающим хрипом. Огромное тело обмякло, как мешок с требухой, и рухнуло на землю, обрызгав Шина горячей, тёмной кровью.

Внимание второго орка мгновенно переключилось на него. В глазах твари вспыхнула чистая, незамутнённая ненависть. С рёвом, от которого заложило уши, он размахнулся, чтобы одним ударом превратить Шина в кровавое месиво. Но этот миг, эта доля секунды, когда орк отвлёкся, стала спасением для измотанных солдат. Один из них, парень с безумными от ужаса глазами, собрав последние силы, с криком вонзил своё копьё орку в бок, под рёбра. Лезвие пробило кольчугу. Орк взвыл, его удар по Шину ушёл в сторону, и топор лишь со скрежетом проехался по земле.

Шин не стал ждать. Он ринулся на раненого монстра. Его меч взлетел и с размаху опустился на бедро орка, туда, где не было защиты. Лезвие глубоко вошло в плоть. Кровь хлынула, как из пробитого бурдюка. Орк взвыл снова, уже не от ярости, а от боли, и, пошатнувшись, отступил на шаг.

Этого хватило. Солдаты, получив передышку, снова сомкнули строй. Но раненый орк был ещё опаснее. Хромая, истекая кровью, он бросился в отчаянную атаку. Шин был готов. Память его тела работала безупречно. Когда орк занёс топор, Шин уклонился, и лезвие со свистом прошло в паре сантиметров от его лица. Не теряя и мгновения, он сделал шаг в сторону и молниеносно рубанул мечом по предплечью орка. Раздался звон стали о сталь – клинок ударился о наручи. Но силы удара хватило. Пальцы орка разжались, и тяжёлый топор с глухим стуком упал на землю.

Тварь взревела, тряся повреждённой рукой. Ярость в его глазах боролась с болью. И ярость победила. Он полностью сосредоточился на Шине, забыв о всём на свете. И это стало его последней ошибкой.

Повернувшись спиной к солдатам, он открылся. И они не упустили свой шанс. Это была не атака. Это была казнь. Один из солдат вонзил копьё ему в спину, между лопаток. Другой метнул короткий дротик, который вошёл в бок. Третий бросился вперёд и полоснул мечом по ногам. Орк, оглушённый болью, отчаянно пытался развернуться, но его тело уже не слушалось. Он был похож на быка, которого со всех сторон атаковала стая волков.

Шин видел, что противник сломлен. Он шагнул вперёд и с холодной, отстранённой решимостью нанёс последний удар. Снизу вверх, под углом, в правую щёку. Его меч с отвратительным хрустом вошёл в череп, пробивая кость и мозг. Орк замер, его глаза остекленели. А потом он медленно, как срубленное дерево, начал заваливаться на бок.

Группа, которую он спас, сбилась вокруг него, как испуганные овцы вокруг волкодава. Их щиты были разбиты, руки дрожали, глаза метались по полю боя, ища следующую угрозу. Они были на волосок от паники. Шин, тяжело дыша, чувствовал, как по его лицу течёт чужая, остывающая кровь. Он понимал: у них есть шанс. Один. Хрупкий, как стекло. Орки были сильнее, опытнее, но они были пьяны своей победой. Они полагались на грубую силу, на то, что сломленный враг будет бежать. Они не ожидали, что крысы, загнанные в угол, начнут огрызаться.

«Двигаться, – билась в его голове одна-единственная мысль. – Стоять на месте – смерть. Двигаться».

– Собрались! – его голос был хриплым, сорванным криком. – За мной! Кругом! Будете меня слушать выживете! Не лезем в лоб! Бьём по тем, кто отделился!

Он не ждал ответа. Он просто побежал, и они, как по команде, последовали за ним. Это была не тактика из учебников. Это был инстинкт стаи.

Их целью стала следующая группа – трое орков, которые с садистским удовольствием добивали раненого солдата. Тот лежал на спине, пытаясь отбиться обломком меча, пока орки, хохоча, тыкали в него копьями, стараясь продлить его агонию. Они были так увлечены своей жестокой игрой, что не заметили приближения группы Шина.

Это была не атака. Это была молния. Шин и его люди набросились на них сзади и сбоку. Шин первым вонзил свой меч в спину ближайшего орка, провернув лезвие в ране. Тот взвыл, развернулся, и тут же получил ещё два удара копьями в живот. Из ран хлынули кишки. Орк упал на колени, пытаясь запихнуть их обратно, его глаза остекленели от шока. Двое других, развернувшись, встретили град ударов. Они были сильны, но их застали врасплох. Один из них отмахнулся топором, снеся голову одному из солдат Шина – фонтан крови ударил в небо, и обезглавленное тело ещё секунду стояло на ногах, прежде чем рухнуть. Но в тот же миг орку в незащищённый бок вонзились два меча. Он захрипел, и его добили ударом в затылок. Третий, увидев, что дело плохо, попытался бежать, но споткнулся о тело раненого, которого они только что мучили, упал. На него набросились сразу пятеро, превращая его тело в кровавое месиво из рубленых ран.

Победа не принесла облегчения. Они потеряли товарища! Но к их группе присоединились ещё двое уцелевших, которые, увидев их слаженные действия, выползли из-под груды тел. Теперь их было шестнадцать. Шестнадцать израненных, перепуганных, но злых бойцов.

Они двигались по краю боя, как стая гиен, вырывая из рядов орков по одному, по двое. Это была грязная, подлая война. Они били в спину, подрезали сухожилия, добивали раненых. Каждый убитый орк стоил им крови. Одному из их группы орк, уже умирая, отрубил ногу. Тот упал с диким криком, и его пришлось оставить. Другому пробили копьём плечо, и он, шатаясь, продолжал сражаться, держа меч одной рукой.