Рождённый из пустоты. Хроники Чёрных Небес

И тут орки показали, что это не просто набег. Всадники, вместо того чтобы броситься на копья, разделились на два потока и начали кружить вокруг человеческого строя, как стервятники. Они не атаковали. Они просто носились по кругу, поднимая тучи пыли, и их улюлюканье действовало на нервы хуже рева монстров Хаоса. Арбалетчики пытались стрелять, но попасть в мечущуюся цель было почти невозможно. Болты бесполезно втыкались в землю.

– Что за порождение хаоса? – пробормотал адъютант. – Чего они ждут?

Ответ пришёл с неба.

С другого холма, который до этого казался пустым, поднялась тёмная туча. Она росла, закрывая собой солнце. Это была не туча. Это были стрелы. Тысячи.

– Щиты вверх! – запоздало заорал Болверк.

Солдаты, те, кто успел, подняли щиты над головами. Но это не помогло. Это были не лёгкие стрелы гоблинов. Это были длинные, тяжёлые орочьи стрелы с гранёными наконечниками, способными пробивать кольчугу как шелк. Они падали не дождём – они падали градом.

Раздался омерзительный, чавкающий звук. Звук, с которым железо входит в живую плоть. Щиты превратились в ежей, утыканных чёрными иглами, их тяжесть выламывала руки. Стрелы пробивали шлемы, пронзали плечи, входили в спины. Один из солдат рядом с Болверком получил стрелу прямо в глаз. Он не вскрикнул, а лишь дёрнулся и рухнул, как подкошенный, с торчащим из головы древком. Строй дрогнул. Люди кричали, пытались вытащить стрелы, падали, мешая другим.

И в этот момент, когда первый залп стих, а второй уже поднимался в небо, земля содрогнулась.

Из-за холма, откуда летели стрелы, вышли они. Огры. Двадцать гигантских, закованных в тяжёлую броню тварей, вооружённых чудовищными двуручными молотами и булавами. Они не бежали. Они шли тяжёлым, неотвратимым шагом, и каждый их шаг отдавался в груди глухим ударом.

Они врезались в остатки строя.

Это была не битва. Это была бойня. Первый огр, взревев, опустил свой молот на стену щитов. Раздался оглушительный треск. Щиты, копья и люди за ними превратились в кровавое месиво из щепок, обломков стали и раздробленных костей. Огр, войдя в пролом, начал вращать молотом, как косарь – косой. Головы разлетались, как гнилые тыквы. Тела лопались, разбрызгивая внутренности.

Строй перестал существовать. Он превратился в разрозненные, паникующие группы, которые тут же атаковали орчьи всадники и хлынувшая следом пехота. Лохматые звери врывались в толпу, сбивая людей с ног, рвали их клыками и когтями. Орки добивали упавших, рубили тех, кто пытался бежать.

Кровавый кошмар закончился за считанные минуты. Почти две тысячи солдат были вырезаны. На земле, в лужах собственной крови, лежали те, кто ещё утром считал себя непобедимой армией. На одного убитого орка или гоблина приходилось тридцать мёртвых людей.

Победители не стали праздновать. Их цель была неизменна – Катт-Ди. Основная часть армии, не задерживаясь, двинулась дальше. На поле боя остался лишь небольшой отряд – падальщики. Они методично обходили поле, добивая раненых контрольным ударом в голову и сдирая с мёртвых всё ценное: доспехи, оружие, сапоги. Гоблины, хихикая, потрошили сумки, выискивая монеты и амулеты. Огры грузили на повозки припасы.

Место битвы превратилось в склад трофеев. Армия Пустоши, окрылённая лёгкой и жестокой победой, шла к Катт-Ди, неся с собой смерть.

Глава 22. «Совет города. Казнь»

В главном зале Магистрата Катт-Ди было душно. Воздух, густой от запаха пота, страха и дорогого табака. За огромным дубовым столом сидел военный совет. Старый военный советник Зегор, чьё лицо было иссушено зноем Красной пустоши, водил пальцем по плану города.

– Внешнее кольцо стен – просто частокол. Его снесут за час, – его голос был сухим, как шелест старого пергамента. – Второе кольцо – камень, но кладка поспешная. Огры пробьют его таранами до полудня. Наша единственная надежда – старая княжеская стена. Но она защищает только центр.

Он обвёл взглядом членов совета – бледных чиновников, купцов и церковников.

В этот момент тяжёлые двери зала распахнулись, и внутрь, шатаясь, ввалился сержант из гарнизона.

– Командир… – выдохнул он, падая на колени. – Лагерь… второй лагерь… его больше нет.

В зале повисла мёртвая тишина.

– Что значит «нет»? – ледяным тоном спросил Зегор. – Говори ясно, сержант!

– Уничтожен, – прохрипел воин, и по его щеке покатилась слеза. – Все. Они… они шли колоннами. Огры впереди, как живой таран. А потом… стрелы. Тысячи стрел. Они даже не успели построиться. Они вырезали всех. Один дозорный, что был впереди, видел всё своими глазами, и без остановки скакал несколько часов.

Глава торговой гильдии, тучный мужчина по имени Самуэль, вскочил, опрокинув кубок с вином.

– Но… как же? Две тысячи лучших солдат!

– Против десяти тысяч дикарей, – отрезал Зегор. – Первый лагерь отступает к городу. Они будут здесь через несколько часов. А орда – через полдня в лучшем случае после них. У нас нет времени.

Начался хаос. Купцы кричали о своих складах во внешнем городе. Церковники – о необходимости всеобщего молебна.

– Мы должны эвакуировать гражданских! – выкрикнул кто-то.

– Куда?! – рявкнул Зегор. – В поля? Чтобы их догнали и перерезали, как скот? Их всадники на этих тварях быстрее любой повозки! Эвакуация – это бойня! Но да… лучше маленький шанс. Отдать приказ все гражданским на эвакуацию!

– А мы должны сражаться, защитить наше имущество! – взвизгнул Самуэль. – Стены… у нас есть стены!

– Стены? – Зегор обвёл его взглядом, полным презрения. – Ваши стены, господин купец, строили ваши рабы из профилактория. Они хороши, чтобы сдерживать толпу нищих. Но не армию. Если они войдут в город, начнётся резня. Улица за улицей. Дом за домом. Они сожгут всё.

Пока они спорили, по городу уже ползла паника. Глашатаи, срывая голоса, зачитывали приказ Магистрата об организованной эвакуации. Но организации не было. Богатые грузили на повозки добро, создавая заторы на улицах. Бедные, побросав всё, бежали пешком, сбиваясь в обезумевшие толпы. Солдаты гарнизона, которых сняли со стен для поддержания порядка, были бессильны. Они сами были напуганы до смерти.

Служители культа, пользуясь моментом, ходили по улицам с огромной иконой Единого – серпом на фоне многоконечной звезды с глазом в центре. Они не помогали. Они выкрикивали проклятия, обвиняя горожан в безверии и призывая каяться в храмах, пока не поздно.

Когда остатки первого лагеря, измождённые и грязные, вошли в город, их встретил хаос. Недостроенные баррикады. Брошенные вещи. Плач детей, потерявших родителей в толпе. Город умирал. Он уже был пуст. Все, кто мог, бежали.

В Магистрате спор утих. На лицах сидевших было лишь отчаяние.

– Они возьмут город, – тихо сказал Зегор. – Это лишь вопрос времени. Часов, а не дней.

– Тогда… что мы можем сделать? – спросил Арнавин глава магистрата, который до этого слушал и взвешивал ответы Военного советника.

Зегор посмотрел на него долгим, тяжёлым взглядом.

– Мы можем как минимум купить время. Для тех, кто бежит.

– Как?

– Переговоры, – слово упало в тишину, как камень в могилу. – Мы отправим послов. Для того, чтобы договориться. И для того, чтобы они остановились. Чтобы выслушали, предложим варианты сделки. Это даст беженцам несколько лишних часов, а нам надежду, что сможем откупиться без кровопролития…

– Но… послов убьют! – воскликнул молодой чиновник.

– Переговоры должны… возможно, закончатся тем, что мы придём к консенсусу с армией пустоши! – ответил Зегор. – Не надо так сгущать краску. Возможно придётся отдать город с тем, что в нём есть! А мы, те, кто останется, будут держать оборону, если что-то пойдёт не по плану. Столько, сколько сможем. Это – единственный наш выбор.

Купцы забились в истерике услышав о том, что надо оставить своё добро, на откуп армии пустоши.

– Мои склады! Мой шёлк! Мои специи! – визжал Самуэль, его лицо стало багровым. – Вы не можете! Это всё, что у меня есть!

– У вас есть ваша жизнь, господин купец, – ледяным тоном ответил Зегор. – Пока ещё. Но если мы не задержим их, у вас не останется и её.

Решение было принято. Навстречу врагу выехал сам глава магистрата, Арнавин. Волевой мужчина с седой бородой и строгими чертами лица, он уже долгие годы управлял городом, прославившись как умный и осторожный администратор. С ним отправились два секретаря: один пожилой, с многолетним опытом торговли и дипломатии, чьи руки дрожали, перебирая поводья; второй – молодой, энергичный, с глазами, полными ужаса, который он тщетно пытался скрыть за маской деловитости. Арнавин настоял, чтобы их не сопровождали воины. «Дюжина мечей не остановит армию, но может быть воспринята как провокация», – сказал он совету. – «Пусть лучше остаются на стенах». Солдаты и волшебники молча смотрели им вслед, готовясь, возможно, к последнему бою в своей жизни.

Они выехали из города ранним утром, под белым флагом. Солнце только начинало подниматься, окрашивая небо в нежные, пастельные тона, что казалось кощунством на фоне того, что их ждало. Далеко на горизонте уже виднелась тёмная, копошащаяся масса – армия Пустоши.

Каждый шаг лошадей отдавался в сердце гулким ударом. Поля вокруг были пусты, брошены. Напряжение было таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Когда они достигли небольшой возвышенности, перед ними предстала первая волна неприятеля. Несколько десятков орков и гоблинов стояли плотным строем. Среди них, как скалы в море, возвышались массивные фигуры огров с тяжёлыми молотами на плечах.

Из их рядов вышел орк в тёмных, покрытых зарубками доспехах, огромный, как бык. Он шагнул вперёд, давая понять, что дальше им пути нет.

Арнавин спешился первым. Его движения были спокойными и выверенными. Подойдя ближе, он остановился на безопасном расстоянии и громко, чётко произнёс на общем языке:

– Мы пришли, чтобы поговорить. Катт-Ди готов к переговорам.

Орк, командир авангарда, оскалился. Его жёлтые клыки блеснули на солнце.

– У вас есть две минуты, человек, – его голос был грубым, рычащим. – Говорите, или мы решим за вас. Что вы можете предложить, чего мы не сможем забрать силой?!

– Мы готовы оставить вам город, – голос Арнавина не дрогнул. – Со всем, что в нём есть. В обмен на жизни горожан.

Орк расхохотался – коротким, лающим смехом.

– Вы предлагаете нам вернуть наши же земли, политые кровью наших предков, в обмен на ваши жалкие жизни? – усмешка на его лице была полна презрения. – Слишком маленькая цена. Твоё время почти вышло!

– Тогда назовите свою, – Арнавин поднял пустые ладони в умиротворяющем жесте. – Мы пришли не только с предложением, но и с готовностью услышать ваши условия.

Орк перестал смеяться. Его глаза, маленькие и злые, горели яростью. Пальцы сжались на рукояти огромного, кривого меча.

– Моя цена – ваши жизни!

Прежде чем кто-либо успел среагировать, он шагнул вперёд. Его удар был молниеносным, нечеловечески быстрым. Огромный клинок со свистом рассёк воздух. Арнавин даже не успел вскрикнуть. Его тело, разрубленное по диагонали от плеча до бедра, просто развалилось на две части. Кровь и внутренности хлынули на красную глину.

Кони под секретарями взвились на дыбы, обезумев от запаха крови. Молодой секретарь, с лицом, искажённым от ужаса, отчаянно пытался развернуть лошадь. Пожилой просто застыл, глядя на то, что осталось от его начальника.

Но враги не собирались их отпускать. С холма, где стояли основные силы, поднялась туча стрел. Она взмыла в воздух и с пронзительным, воющим свистом обрушилась на них. Молодой секретарь, уже развернувший коня, успел лишь оглянуться, прежде чем стрелы вонзились ему в спину, пригвоздив к седлу. Пожилой просто сполз с лошади, его тело было похоже на подушку для иголок.

Переговоры закончились. Не прошло и полутора часов, как армия Пустоши начала разворачивать осадный лагерь. Это была не хаотичная орда дикарей. Это была машина.

Массивные огры, таскали огромные брёвна и металлические детали, из которых орки с пугающей скоростью собирали осадные башни и тараны. Гоблины, юркие и быстрые, рыли рвы и возводили частокол вокруг лагеря. Тяжёлая пехота орков встала полукругом, прикрывая работающих. Густой чёрный дым от костров, в которых разогревали смолу, уже тянулся к городским стенам. Защитники Катт-Ди молча смотрели на это с высоты своих бесполезных укреплений. Они поняли: им не просто вынесли приговор. Им показали, как именно он будет приведён в исполнение.

Глава 23. «Цена жизни»

Катт-Ди застыл в агонии. Весть о том, что послов разрубили на куски, пронеслась по городу быстрее огня, пожирая последние остатки надежды. В главном зале Магистрата, где ещё час назад спорили о цене шёлка, теперь стоял запах страха.

– Они идут, – голос военного советника Зегора был ровным и безжизненным, как пустынный ветер. – Их авангард уже разворачивает осадный лагерь. У нас есть несколько часов до первого штурма. Может быть.

– Но… эвакуация! – пролепетал Самуэль, глава торговой гильдии, его лицо было цвета прокисшего молока. – Мы должны защитить караваны!

– Защитить? – Зегор медленно повернул к нему свою иссушенную голову. – Чем, господин купец? У нас чуть больше двенадцати сотен солдат. Семь сотен измотанных, деморализованных бойцов и пять сотен гарнизона против десятитысячной орды. Мы не можем защитить даже эти стены, не говоря уже о тех, кто в полях.

Он опёрся костяшками пальцев о стол, и его взгляд впился в каждого из присутствующих.

– Давайте говорить начистоту. Этот город обречён. Мы его не удержим. Вопрос не в том, если они его возьмут, а в том, когда. И сколько из нас они убьют в процессе.

– Тогда… что же делать? – прошептал молодой чиновник, пряча лицо в ладонях.

– Мы покупаем время, – отрезал Зегор. – Каждая минута, которую мы здесь выиграем, – это лишняя лига для караванов беженцев. Это – единственный наш долг. И цена за это время – наша жизнь.

Он развернул на столе план города.

– Меняю план! Обороны не будет! Будет её имитация! Основные силы – тысяча воинов – уходят немедленно. Через арагоские ворота, для прикрытия и сопровождения гражданских в ближайший город.

– А… кто останется? – Спросил один из членов совета.

– Заградительный отряд, – ответил Зегор. – Две сотни. Добровольцы. Их задача – создать видимость обороны. Зажигать факелы на всех стенах. Отвечать на крики орков. Передвигаться по периметру, чтобы казалось, будто нас много. Может быть, даже вести обстрел из орудий на стенах. Заставить их поверить, что мы готовимся… точнее готовы к долгой осаде.

– Это самоубийство, – прохрипел полковник Дарем.

– Да, – кивнул Зегор. – Это самоубийство. Поэтому каждый, кто останется, получит жалование вперёд… за полгода, а их контракты будут аннулированы. Ну, а если они смогут уйти, когда начнётся штурм, – они будут вольны поступать, как им заблагорассудиться…

Он обвёл взглядом офицеров.

– Командиры, к своим людям. Объяснить ситуацию. Мне нужны добровольцы.

Когда армия Пустоши, уверенная в своей победе, неспешно разворачивала осадный лагерь, по стенам Катт-Ди уже двигались одинокие фигуры. Они зажигали сотни факелов, создавая иллюзию кипящей жизни. А в это время из арагоских ворот, как тёмная река, беззвучно вытекала основная часть гарнизона, прикрывая последних жителей города. Они оставляли за спиной свой город, своих товарищей, чтобы спасти гражданских.

Глава 24. «Выбор Шина»

Шин остался с заградительным отрядом.

Когда Дарем уводил основную часть гарнизона, растворяясь среди гражданских, Шин просто шагнул в сторону, к группе тех, кто оставался. Это не было решением, принятым в порыве героизма. Это был холодный, трезвый расчёт существа, у которого не было ничего, кроме собственной жизни и чужих воспоминаний.

Вернуться в профилакторий? Снова стать рабом, считать медяки, продавать свой паёк, чтобы на несколько недель приблизить иллюзию свободы? Нет. Здесь, на этих стенах, ему предложили сделку получше. Ему выдали сержантское жалование за пять месяцев вперёд – мешочек с серебром приятно оттягивал карман. Ему выдали лучшую амуницию – подогнанный ламинарных доспех и стальной шлем с маской на лицо, вместо каски. И главное – ему пообещали свободу. Если он выживет. Шанс был ничтожен, но он был. А в карьере шансов не было. Только медленное, унизительное угасание.

Он всё ещё не понимал этот мир. Не понимал сложных мотивов людей, их страстей, их веры. Он был как подросток, выросший в тёмном подвале, которого внезапно выпустили на шумную городскую площадь. Он видел, но не осознавал. Его душа была чистым листом, на котором жизнь писала свои уроки кровью. И главный урок, который он усвоил: свобода стоит дорого. И он был готов заплатить.

Отряд, оставшийся защищать пустой город, был странным сборищем. Две сотни смертников. Старый военный советник Зегор, который решил умереть в городе, который не смог защитить. Командир гарнизона, который не мог бросить своего начальника. Несколько десятков ветеранов, слишком старых или упрямых, чтобы бежать. И волшебники. Почти вся группа «Красных шипов» осталась. Шин сначала удивился, но потом услышал их разговор. Им заплатили тройное жалование. Наёмники. Их верность измерялась звонкой монетой, и сейчас монеты звенели громче, чем орочьи боевые рога.

Предпочтение отдавалось тем, кто мог убивать на расстоянии. Арбалетчики, лучники, артиллеристы. И, конечно, маги. Шин, с его навыками стрельбы, тут же получил под командование расчёт старой катапульты на оримантийской стене.

Они готовились. Таскали на стены котлы со смолой, ящики с болтами и камнями. Старые, заржавевшие осадные орудия, которые не использовали десятилетиями, со скрипом и стоном приводили в боевую готовность.

Когда армия Пустоши начала разворачивать свой осадный лагерь, Катт-Ди ответил.

– Огонь! – голос Зегора, усиленный магией, пронёсся над стенами.

Катапульта Шина содрогнулась, с оглушительным треском отправляя в небо огромный, увитый цепями валун. Рядом ударили другие орудия. Сначала была пристрелка, десятки камней летели в сторону противника. И лишь на девятый залп в воздух поднялись камни, окутанные оранжевым пламенем горящей смолы, и другие, от которых исходило холодное, голубоватое сияние – работа волшебников.

Они смотрели, как их снаряды, прочертив высокую дугу, обрушиваются на вражеский лагерь. Раздались глухие удары. Один из зачарованных камней попал в строящуюся осадную башню, и та с треском наклонилась, а потом рухнула осыпая орков градом магических осколков. Горящий валун угодил в группу гоблинов, превратив их в визжащие, мечущиеся факелы.

Это был хороший удар. Но Шин видел, что это – лишь укус комара для гигантского зверя. Орки и огры, не обращая внимания на потери, продолжали свою работу. Их собственные катапульты, огромные, чудовищные машины, уже собирались с пугающей скоростью.

– Перезаряжай! – прохрипел Шин своим людям.

Он понимал, что их задача – не победить. Их задача – умереть как можно дороже. Задержать их. Заставить поверить, что город сражается. Купить ещё несколько часов для тех, кто бежит. И, может быть, если повезёт, уйти живым, когда начнётся настоящее пекло Хаоса. Он посмотрел на свой отряд – несколько вчерашних рабов, теперь стоявших рядом с ним на стене. Их лица были бледными, но в глазах горела злая решимость. Они, как и он, выбрали этот путь. Не путь смертников, а призрачный путь свободы!

Время шло к обеду. Солнце, безжалостное и белое, висело прямо над головой, превращая каменные стены в раскалённую сковороду. Обстрел лагеря принёс свои плоды. Два вражеских требушета были повреждены, ещё несколько осадных башен. С высоты стен Шин видел, как орки и гоблины таскают тела своих убитых, но это было всё равно, что пытаться вычерпать море ложкой. На место каждого убитого вставали двое новых. Их подготовка к штурму лишь немногим замедлилась.

И вот этот момент настал.

Из вражеского лагеря донёсся рёв боевых рогов – низкий, утробный звук, от которого, казалось, вибрировали сами камни. И их катапульты ответили.

– Пригнись! – заорал Шин своему расчёту.

Воздух наполнился воющим, разрывающим уши свистом. Первый снаряд – огромный, грубо отёсанный валун – ударил в стену в нескольких десятках метров от них. Раздался оглушительный треск. Каменная кладка, которой гордились купцы Катт-Ди, разлетелась, как глиняная. Осколки камня, размером с кулак, со свистом пронеслись над головами, сбивая с ног одного из лучников. Он упал с диким криком, его лицо превратилось в кровавое месиво. Второй снаряд, окутанный чёрным дымом, перелетел через стену и рухнул где-то в городе. Через несколько секунд оттуда поднялся столб огня.

– Они пристреливаются, – прохрипел старый артиллерист рядом с Шином, его лицо было серым от каменной пыли. – Ещё пяток залпов, и они накроют нас.

Одновременно с началом обстрела от основной массы врага отделились первые отряды. Это были не огры. Это были орки, самые быстрые и отчаянные и гоблины с кобольдами. Прикрываясь огромными деревянными щитами, они бежали к стенам, таща на плечах длинные осадные лестницы.

– Лучники! Арбалетчики! Цель – бегущие! Не подпускать к стенам! – разнёсся по стенам усиленный магией голос Зегора.

Сотни стрел и болтов устремились вниз. Шин видел, как они втыкаются в щиты, в землю, в тела. Орки падали, но на их место тут же вставали другие. Они бежали по трупам своих товарищей, и их ярость, казалось, только росла.

– Маги! Огненный вал! – снова проревел Зегор.

Волшебники из «Красных шипов», стоявшие на башнях, подняли свои посохи. Воздух перед стеной замерцал, а потом взорвался стеной ревущего пламени. Первые ряды орков просто исчезли в ней, превратившись в визжащие, мечущиеся факелы. Запахло палёным мясом и волосами. Но те, кто бежал сзади, не остановились. Они пробегали прямо сквозь огонь, их доспехи и кожа дымились, но они продолжали бежать.

– Что за хрень?! – выругался один из солдат рядом с Шином. – Они что, боли не чувствуют?

– Чувствуют, – ответил Шин, вкладывая болт в свой арбалет. – Просто смерть от огня для них лучше, чем умирать от голода в Пустоше.

Он выпустил болт. Он вонзился в колено орку, который уже почти добежал до стены. Тот упал, и его тут же затоптали свои же.

Их катапульта сделала ещё два выстрела, разбив колесо у одной из вражеских башен, прежде чем ответный удар пришёлся прямо по их позиции. Раздался оглушительный треск. Мир для Шина взорвался болью и темнотой. Его отбросило назад, как тряпичную куклу. Он ударился головой о каменный парапет, и сознание на миг померкло.

Когда он пришёл в себя, его уши были заложены, во рту стоял вкус крови и каменной крошки. Катапульты больше не было. На её месте была груда дымящихся обломков и несколько разорванных тел его расчёта. Молодой артиллерист лежал рядом, его нижнюю половину тела просто оторвало. Оставшиеся пятеро в том числе и ветеран-артиллерист отходили от контузии.

Шин, шатаясь, поднялся на ноги. Голова кружилась. Он увидел, что орки, поняв тщетность лобовой атаки, отступили. Но это не было победой.

Из вражеского лагеря, медленно и неотвратимо, как сама смерть, двинулись они. Шесть огромных, обитых железом осадных башен, толкаемых ограми. А между ними, на гигантских колёсах, катился таран, увенчанный головой демона с бронзовыми рогами.

За ними, как железный прилив, шла основная пехота. Тысячи.

– Это конец, – прошептал кто-то рядом.

Шин посмотрел на солнце. У них оставалось совсем немного времени.

Артиллеристы, чьи орудия были разбиты, молча покинули свои позиции. Они больше не были артиллеристами. Они были просто людьми с арбалетами, обречёнными на смерть. Они занимали места у бойниц, но попасть в кого-либо было уже невозможно. Осадные башни, обитые железом и мокрыми шкурами, медленно и неотвратимо ползли к стенам, и стрелы просто отскакивали от них. Только маги могли нанести им хоть какой-то урон, обрушивая на них огненные шары и молнии, но их дальность была ограничена, да и запас маны не бесконечен. Вражеская артиллерия, поняв, что катапульты города замолчали, перенесла огонь на стены, превращая их в месево из летящих камней и огня.

– Уходим! – голос Зегора, усиленный магией, пронёсся над городом, как погребальный колокол. – Всем отрядам – к арагоским воротам! По коням!

Это был приказ на спасение!

Солдаты, не веря своему счастью, бросились с позиций. Они бежали, перепрыгивая через трупы, скользя в лужах крови. Они бежали от этого хаоса, оставляя за спиной пустой, умирающий город. Когда последние из них уже садились в сёдла, орки и гоблины, подобравшись к стенам, начали забрасывать их зажигательными смесями. Катт-Ди начал гореть.

Операция по имитации обороны удалась. Они купили беженцам пятнадцать часов. Пятнадцать часов форы, оплаченных десятками жизней.

Когда Шин и остатки заградотряда въехали в Вердхольт, их встретил другой мир. Мир, в котором не было войны. Улицы гудели от сотен голосов, пахло свежим хлебом, жареным мясом и вином. Кузнецы стучали молотами, торговцы зазывали покупателей. Жизнь кипела, бурлила, и эта нормальность была оглушительной, почти непристойной на фоне того, что они оставили за спиной.