Рождённый из пустоты. Хроники Чёрных Небес

Шин вёл их, и его разум работал с холодной, отстранённой эффективностью. Он не чувствовал ни боли от своих ран, ни страха. Только ледяную ярость. Он видел поле боя как карту, на которой нужно было стереть все вражеские фигуры, чего бы это ни стоило.

Наконец, они пробились обратно к холму. Вершина была пуста. Вся сотня Родрика превратилась в горстку выживших, сбившихся вокруг капрала.

Но внизу бой ещё продолжался. Последние очаги сопротивления угасали.

– Мы спускаемся, – его голос был твёрд, как сталь. – Поддержим оставшихся.

Им не нужно было повторять. Они уже были не толпой рекрутов. Они были его отрядом. Они выстроились и начали спускаться. Их вид – пятнадцать окровавленных, грязных, но всё ещё стоящих на ногах воинов – заставил оставшихся орков дрогнуть. Силы врага были на исходе. Их ярость сменилась усталостью. Они понимали, что лёгкой победы не будет.

Пока его бойцы спускались по склону, внизу, у подножия, разыгрывался последний акт трагедии. Двое орков, похожих на мясников в залитых кровью фартуках, методично заканчивали работу. Против них осталась горстка солдат – четверо, может, пятеро. Их щиты были расколоты, копья сломаны. Они стояли, сбившись в кучу, и их защита была не более чем отчаянным жестом.

Гигантские топоры орков работали без устали. Один из солдат, молодой парень, которого Шин помнил по тренировкам, попытался сделать выпад обломком меча. Орк даже не стал парировать. Он просто шагнул вперёд и опустил топор ему на плечо. Раздался омерзительный, влажный хруст. Лезвие вошло в тело по самое топорище, разрубая ключицу, лёгкое и сердце. Парень замер на секунду с выражением немого удивления на лице, а потом его тело просто развалилось на две части. Другого орк сбил с ног ударом ноги и, пока тот барахтался в грязи, с наслаждением опустил ему на голову свой окованный железом сапог. Череп лопнул, как перезрелый арбуз, разбрызгивая мозги и осколки кости.

Последние двое, увидев это, сломались. Их животный ужас пересилил дисциплину. Они развернулись и побежали. Это была ошибка. Орки, взревев от удовольствия, бросились вдогонку. Один метнул свой топор. Он вращался в воздухе, как чудовищное насекомое, и вонзился беглецу между лопаток. Тот рухнул, как подкошенный. Второго орк догнал одним прыжком и просто снёс ему голову с плеч.

Шин и его люди видели всё это. Они видели, как их товарищей убивают, как скот на бойне. И в их сердцах страх сменился холодной, чёрной яростью.

– Быстрее! – прохрипел Шин, его голос сорвался. – Ударить в спину! Убить тварей!

Они побежали. Не строем, а дикой, отчаянной толпой. Ветер свистел в ушах, ноги вязли в кровавой грязи. Орки, опьянённые своей лёгкой победой, рыча, повернулись к следующей группе, которая всё ещё держалась неподалёку. Они были уверены, что зачистили свой фланг. Они не слышали топота ног за спиной.

Удар был страшен. Это была не атака, а казнь. Копья его людей с хрустом вошли оркам под рёбра, в незащищённые спины. Твари взвыли от боли и неожиданности. Один из них, пронзённый сразу двумя копьями, рухнул на колени, пытаясь вырвать из себя древки. Второй, развернувшись, получил удар мечом в бок. Но, умирая, он успел сделать слепой, отчаянный выпад. Его секира полоснула Шина по левому предплечью. Боль была острой, обжигающей. Шин отшатнулся, чувствуя, как горячая кровь течёт по руке, пропитывая рукав. «Рана… я ранен…» – пронеслась в голове далёкая, удивлённая мысль. Но адреналин тут же заглушил боль.

Они добили орков быстро, яростно, всаживая в их тела мечи и копья снова и снова, даже когда те уже перестали двигаться.

Шин, зажимая рану, огляделся. Две последние группы солдат у подножия холма всё ещё держались. Это были ветераны. Четверо бились против двух израненных, но всё ещё опасных орков, методично изматывая их, уклоняясь от тяжёлых ударов и нанося короткие, точные выпады. Вторая группа, из шести человек, окружила троих орков и давила их числом, не давая развернуться.

– Поддержим их! – крикнул Шин, перекрикивая стоны раненых. – Закончим с этими нелюдями!

Прежде чем они успели двинуться, четвёрка бойцов закончила свой бой. Один из орков, выдохшись, на секунду опустил топор, и солдат тут же вонзил ему копьё в незащищённое горло. Второго сбили с ног ударом щита в колени, и, пока он падал, ему снесли голову.

Теперь все оставшиеся в живых – отряд Шина, четвёрка победителей и шестеро, всё ещё сражавшихся – устремились к последним трём оркам. Те, увидев, что на них со всех сторон несётся окровавленная, рычащая толпа, дрогнули. Их боевой дух иссяк. Они были окружены.

Это была агония. Последних орков не просто убили. Их разорвали на части. Десятки мечей и копий впивались в их тела, превращая их в кровавые решета.

А потом всё кончилось.

Наступила тишина. Оглушающая, неестественная. Прерываемая лишь тихим, жалобным скулежом умирающих.

Шин опустился на одно колено, тяжело дыша. Боль в руке стала невыносимой. Он посмотрел на поле боя. Это было пекло Хаоса. Красная глина смешалась с кровью, внутренностями и мозгами. Десятки тел, человеческих и орочьих, лежали в неестественных, сломанных позах. Воздух был густым от запаха свежей крови, пота и испражнений. Мухи уже начинали слетаться на этот пир.

Из всей сотни на ногах осталось не больше двадцати пяти человек. Среди них, шатаясь, стояли лейтенант Родрик и главный сержант Тилла. Её бок был одной сплошной раной, и она держалась за него, чтобы не вывалились внутренности. Родрик, с лицом серым, как пепел, смотрел на это побоище, и в его глазах стояли слёзы.

Глава 18. «Цена победы»

Бой закончился. Но тишина, наступившая после, была страшнее любого боевого клича. Она была густой, вязкой, наполненной тихим, жалобным скулежом умирающих и жужжанием мух, уже слетавшихся на пир.

Двадцать шесть. На ногах осталось двадцать шесть человек из сотни. И каждый из них был ранен. Кто-то сидел на земле, тупо глядя перед собой, кто-то пытался неумело перевязать рану товарищу, лишь размазывая грязь по ране. Те, кто ещё мог двигаться, бродили по полю боя, как призраки, переворачивая тела в тщетной надежде найти живых. Из тех, кто лежал, тяжело дыша и захлёбываясь кровью, семерых ещё можно было спасти. Остальные бойцы были мертвы. Их тела, растерзанные, изуродованные, лежали в неестественных позах, превращая красную глину пустоши в алтарь бойни.

Потери врага – двадцать восемь орков и пять их чудовищных зверей. Цифры, которые в штабном отчёте будут выглядеть как победа. Но здесь, среди запаха свежих внутренностей и испражнений, это слово казалось кощунством.

Полчаса. Бой длился всего полчаса. Для кого-то они пролетели, как одно мгновение, в адреналиновом угаре. Для Шина они растянулись в вечность, в которой каждое мгновение было наполнено болью, страхом и криком.

Лейтенант Родрик стоял посреди этого хаоса, и его лицо, обычно такое надменное и уверенное, было похоже на маску из серого воска. Он смотрел на тела своих людей, и его губы беззвучно шевелились. Он привык к боям, но не к такому. Не к тотальному уничтожению. Он видел, как его сотня, его ответственность, его гордость, была перемолота в кровавый фарш за несколько минут. Когда он уже смирился с тем, что ляжет здесь, рядом со своими людьми, пришла эта невозможная, отчаянная победа, принесённая этим странным капралом без памяти. Но горечь от этой пирровой победы была хуже любого поражения.

Он подошёл к Шину. Его взгляд был остекленевшим, пустым.

– Капрал Шин, – голос лейтенанта был хриплым, безжизненным. – Ты… ты хорошо сражался. У меня есть задание. Мы остаёмся здесь. Охранять раненых. А ты… ты побежишь. Стрелой. В главный лагерь. Передай это в штаб. – Он протянул Шину окровавленный, запечатанный сургучом свиток. – Если спросят – расскажешь всё, как было. Пусть решают, что делать. Как забрать наших… павших. Возьми с собой двоих. Хотя… если встретите даже пятерых орков, вам конец. Так что просто… не попадайтесь им на глаза. Выполняй.

– Лейтенант, – Шин посмотрел на горстку уцелевших. Каждый из них был на вес золота. – Двое со мной – это ещё минус два бойца для вас. Да правильно вы говорите – пользы от них не будет, если нас заметят. Я пойду один. Так быстрее. И незаметнее.

Родрик на мгновение заколебался, а потом кивнул.

– Хорошо. Возьми кристаллы. – Он указал на кожаную сумку у своего пояса. – Этот настроен на штаб. Этот – на нас. Умеешь пользоваться?

– Никак нет, лейтенант.

– Смотри. – Родрик достал гладкий, голубовато-молочный камень размером с ладонь. – Видишь тёмное пятно? Оно всегда указывает на цель. Крути, как хочешь, – оно останется на месте.

Он покрутил кристалл, и тёмная точка внутри него, словно живая, действительно осталась неподвижной, указывая куда-то за холмы.

Шин взял два камня, запоминая, какой куда указывает, и, забрав письмо, не оглядываясь, побежал.

Он бежал, и каждый шаг отдавался болью в раненом предплечье. Адреналин отступил, и теперь рана горела огнём. Он бежал, и перед его глазами стояли картины боя: разорванные тела, вывалившиеся кишки, предсмертные хрипы. Он бежал, и вкус крови и пыли стоял у него в горле.

Он добрался до штаба за несколько часов, на пределе сил. Дозорные, увидев одинокую, шатающуюся фигуру в залитых кровью доспехах, с копьями наперевес бросились ему навстречу. – Срочное донесение! – прохрипел он, отталкивая их. – К дежурному офицеру!

Его впустили в штабной шатёр. Внутри было сумрачно и пахло дорогим табаком и воском. За столом, заваленным картами, сидел лейтенант, суровый мужчина с сединой на висках.

– Что за Хаос… – пробормотал он, поднимая глаза. – Кто ты такой?

– Капрал Шин, сотня лейтенанта Родрика, – тяжело дыша, доложил он. – Срочное донесение. Отряд понёс большие потери. Я должен передать вам письмо лично и ответить на вопросы, если они у вас будут. – Он протянул письмо.

Лейтенант медленно, брезгливо взял окровавленный свиток.

– Потери, говоришь? его голос был холодным, как сталь. – Сколько?

– Почти все… мертвы, капитан. Нас на ногах осталось меньше тридцати.

Офицер сломал печать и пробежал глазами письмо. Его лицо не изменилось, лишь желваки заходили на щеках.

– Значит, всё настолько плохо, – он несколько раз повторил это, словно пробуя слова на вкус. – Настолько плохо…

Он долго молчал, постукивая пальцами по столу.

– Я направлю с тобой несколько телег, – наконец сказал он. – Медиков, волшебника и десяток бойцов для сопровождения. Через полчаса – на сборном пункте. Ты их проводишь.

Через полчаса они выехали. Десять пустых телег, три полевых медика, волшебник в тёмно-зелёном плаще, чьё лицо скрывал глубокий капюшон, и десяток хмурых ветеранов. Шин сидел на козлах первой телеге, сжимая в руке кристалл.

Они вернулись на поле боя, когда солнце уже начало садиться. Картина стала ещё ужаснее. Тела начали раздуваться на жаре, привлекая стаи жирных, чёрных мух. Медики и волшебник тут же приступили к работе. Лекари, матерясь сквозь зубы, осматривали раненых, вливая им в глотки эликсиры. Волшебник же отошёл в сторону, поднял свой посох, и от него потекло мягкое, зелёное сияние, окутывая самых тяжёлых. Это была не та магия, о которой Шин слышал. Это была тихая, сосредоточенная работа, похожая на труд хирурга.

Шин помогал грузить тела. Он брал за руки и за ноги тех, с кем ещё утром делил хлеб, и закидывал их в телегу, как мешки с зерном. Он старался не смотреть на их лица.

Когда всё было кончено, Родрик подошёл к нему.

– Это были не просто налётчики, – тихо сказал он. – Слишком хорошо организованы. Слишком хорошо вооружены. Что-то изменилось. Теперь из офицеров у меня остались только Тилла и ты. Я видел, как ты командовал. Из тебя выйдет хороший командир.

Шин молча кивнул.

Обратный путь был медленным и тихим. Телеги скрипели под тяжестью мёртвых. Когда они вернулись в лагерь, их уже ждали. Раненых унесли в лазарет. Тела начали выгружать для опознания.

– Приведи себя в порядок, – сказал капитан Родрику. – Через час – совещание.

Шин побрёл в свой шатёр. Он не чувствовал ни горя, ни потрясения. Только глухую, звенящую пустоту. Он не был новичком, которого шокировала кровь. Он был убийцей, который просто вспомнил своё ремесло?

Единственное, что его сейчас по-настоящему интересовало, – это магия. Магические камни, указывавшие путь. Волшебник, своим тихим светом отгонявший смерть. В этом жестоком, кровавом мире это было единственное, что казалось ему настоящим чудом.

Он рухнул на свой походный матрас и провалился в сон, оставив за его порогом все переживания, тревоги и желания.

Глава 19. «Тень над Катт-Ди»

Карьерный рост для Шина был стремителен, как удар топора. Несколько недель в «учебке» – капрал. Один кровавый бой – и вот он сержант. Звание, выданное не за выслугу лет, а по праву выжившего. Остатки командного состава сотни Родрика не получили ничего, кроме молчаливого укора в глазах начальства. В армии поражение – сирота, и никто не хотел быть его отцом.

Утром, когда Шин пытался очистить доспех от запёкшейся крови, к нему подошла Тилла. Её бок был туго перетянут, но держалась она прямо. Она молча бросила ему на ладонь небольшой медный значок – две скрещённые стрелы.

– Нацепи это, – её голос был хриплым. – И шевелись. Полковник Дарем ждёт в штабном шатре. Всех, у кого на плечах есть хоть что-то тяжелее головы.

Шин посмотрел на значок, потом на неё.

– Сержант? Я капрал.

Тилла криво усмехнулась, и в этой усмешке было больше горечи, чем юмора.

– Ты был капралом вчера, когда вёл в бой десяток желторотиков. Сегодня ты – сержант, который не дал нам всем там сдохнуть. И не заставляй полковника ждать. Пошли.

Штабной шатёр гудел, как растревоженный улей. Внутри, вокруг большого стола с картой, стояли командиры. Воздух был густым от запаха пота, кожи и страха. В центре стоял полковник Дарем. Рядом с ним, бледный как смерть, – лейтенант Родрик.

– Лейтенант, ваш отчёт. Без прикрас, – голос Дарема был спокоен, но резал, как сталь.

Родрик сглотнул.

– Их было двадцать восемь. Пятеро всадников на тварях. Тяжёлая броня… профессионалы. Они прорвали строй за минуту. Мы… мы не были готовы к такому.

– Ваши потери? – Дарем не отводил взгляда.

– Восемьдесят два… – выдохнул Родрик, глядя в стол.

В шатре повисла тишина. Дарем с грохотом опустил на карту трофейный орочий топор.

– Посмотрите на это! – прорычал он. – Это не работа деревенского кузнеца. Кто-то их вооружает. Разведка подтверждает: кланы объединяются под одним вождём. То, что было вчера, лейтенант, – это была не стычка. Это была проба сил. И мы её провалили.

Он обвёл всех тяжёлым взглядом.

– Вашей сотни больше нет, Родрик. Ваши выжившие, с этого момента переходят в состав Пятого отряда. Вы и главный сержант Тилла под моё прямое командование, но фактически будете там же в пятом отряде. Вы и Тилла возглавите позже отдельную разведывательную группу. Ваш опыт в пустоши ещё пригодится.

Затем его взгляд нашёл Шина.

– Сержант Шин.

Шин невольно выпрямился.

– Вы удержали их. Собрали вокруг себя тех, кто не побежал. Эти люди – теперь ваша группа. Вы отвечаете за них головой. Ясно?

– Так точно, полковник, – слова вырвались сами собой, как будто эхом из забытой жизни.

В этот момент полог шатра резко откинулся, и внутрь, шатаясь, ввалился дозорный. Его лицо было покрыто пылью и свежими дорожками пота, глаза были безумными от ужаса.

– Полковник! Армия! – задыхаясь, прохрипел он. – Они идут! Орки, гоблины… и огры! Тысячи! Движутся на Катт-Ди!

Дарем даже не моргнул. Его лицо превратилось в каменную маску.

– Как быстро движутся? Расстояние?

– Быстро, сэр. Очень быстро. Три, может, четыре дня до стен.

– Картен! – рявкнул Дарем, молодому офицеру со светлыми волосами. – Передай всем общий сбор! Сворачиваем лагерь! Выступаем через час! Всем командирам отрядов – ко мне через пять минут!

Суета сменилась лихорадочной, организованной деятельностью. Лагерь, ещё минуту назад казавшийся полуживым, превратился в растревоженный муравейник. Шин нашёл своих уцелевших бойцов. Они смотрели на него с надеждой и страхом. Он больше не был для них странным капралом. Он был их командиром. Тем, кто вывел их из пекла Хаоса.

– Собираться, – его голос был твёрд, и в нём не было и тени сомнения. – Берём только оружие, воду и боеприпасы. Всё остальное – бросить. Двигаться будем быстро.

Через час Пятый отряд уже выстраивался в походную колонну. Дарем обратился к ним с короткой речью, в которой не было ни пафоса, ни лжи.

– За нами – город. В Пустоше – враг. Между ними – только мы. И ещё, – он сделал паузу, – город заключил контракт с «Красными шипами». Теперь в каждом отряде будут по трое волшебников. Постарайтесь не сдохнуть до того, как они вам понадобятся!

По рядам прошёл вздох облегчения. Волшебники. Это меняло всё.

Они выступили на закате. Красно-коричневые холмы окрасились в цвет запёкшейся крови. Шин шёл во главе своего небольшой группы в составе пятого отряда. Он чувствовал на плечах вес сержантского значка. Вчера он был рабом, сражавшимся за собственную жизнь. Сегодня он был командиром, ответственным за два десятка чужих. Эта ноша была тяжелее любых кандалов. Впереди их ждал Катт-Ди. И для многих этот путь мог стать последним.

Глава 20. «Катт-Ди»

Город показался им внезапно. Ещё один багровый холм, а за ним – неровная линия стен, вцепившихся в землю, как старые, гнилые зубы. Катт-Ди. Для большинства солдат в колонне это был дом. Для Шина – лишь очередная клетка, пусть и более просторная.

Они прошли через первые, внешние ворота – две хлипкие башни и частокол, который, казалось, можно было проломить одним ударом огра. За ним начинались трущобы. Лачуги, слепленные из глины, мусора и отчаяния, лепились друг к другу, карабкаясь на древнюю, внутреннюю стену. В воздухе стояла вонь нечистот, дешёвой выпивки и бедности.

– Добро пожаловать домой, – прохрипела Тилла, сплюнув на землю. Её бок всё ещё отдавал фантомной болью, и каждое слово давалось ей с трудом.

– Это и есть город? – спросил один из их спутников, оглядываясь. – Похоже на увеличенный барак из профилактория.

Тилла криво усмехнулась. – Это, парень, – свободные земли. То, что мы защищаем. Когда-то, при старом князе, здесь была одна стена, деревянная. Потом город разросся, купцы разбогатели, построили каменную. А потом… потом народу стало слишком много.

Они миновали второе кольцо стен – уже более внушительное, из грубо отёсанного камня, но со следами поспешной кладки.

– Строить новые стены для каждого нового квартала бродяг? – продолжила она, её голос был полон яда. – Слишком дорого. Князю нужны были деньги на войну с соседями, а нынешнему Магистрату – на свои карманы. Так что они просто оставили всё как есть. Добро пожаловать в Катт-Ди. Город-луковица. Чем ближе к центру, тем слаще и дороже. А мы с тобой, сержант, – в шелухе.

Лейтенант Родрик, шедший рядом, поморщился.

– Не всё так просто, Тилла. Народное правление принесло мир. Мы не воюем с соседями.

– Конечно, не воюем, – фыркнула Тилла. – Зачем купцу сжигать город, в котором у него склад? Война – дело аристократов, которые меряются… членами ну или родословными. А у торгашей всё проще. У них нет чести. Только прибыль.

– И это спасает тысячи жизней, – отрезал Родрик.

– Да, спасает, – согласилась Тилла. – Чтобы потом эти тысячи жизней сгнили в долговых ямах вроде нашего профилактория. – Она кивнула в сторону Шина. – Думаешь, эта коммуна – ошибка системы? Нет, лейтенант. Это её фундамент. Дешёвая, почти рабская сила, которая строит этим купцам их дворцы. А когда приходит настоящая беда, вроде той орды, что идёт за нами, они вспоминают про нас. Про мусор. И отправляют нас умирать за их сытые задницы.

Они прошли через третьи ворота, и мир изменился. Узкие, грязные улочки сменились широкими, мощёными проспектами. Воздух стал чище. Дома были из камня и кирпича, с черепичными крышами и витражными окнами. Здесь жили те, кто правил городом. Магистрат, гильдии, кланы. И над всем этим, заслоняя солнце, возвышался огромный храм Единого.

– А вот и сердце нашей луковицы, – пробормотала Тилла. – Раньше здесь был единственный парк в городе. Княжеский. А потом церковники сказали, что Единому нужно место поближе к власти. И власть подвинулась. Теперь вместо деревьев – камень. А вместо налогов, нет не так… к налогам ещё и «добровольные пожертвования».

Глава 21. «Кровавая бойня в Красной пустоши»

Ночь в пограничном лагере была обманчиво тихой. Командир лагеря, старый вояка полковник по имени Болверк, сидел над картой, освещённой единственной масляной лампой. Его лицо, испещрённое шрамами, было непроницаемо. Напротив сидел его офицер по снабжению Маркус, человек, который мыслил цифрами, а не мечами.

– Два дня пути до Катт-Ди, – тихо сказал Маркус, водя пальцем по карте. – Если держать хороший темп. Эти горы – наша единственная защита. Они как воронка, сжимающая всю Пустошь в это узкое ущелье. Теоретически, мы должны контролировать каждый камень.

– Теоретически, – прорычал Болверк, не поднимая головы. – А практически, орки – не стадо овец. Они просачиваются сквозь патрули, как вода сквозь пальцы. Эти десятки лиг между хребтами – проклятие, а не защита.

В этот момент полог палатки резко откинулся, и внутрь, шатаясь, ввалился посыльный от дежурного капитана. Его звали Каэлан. Он был худ, как щепка, но страшнее всего были его глаза – в них застыл ужас.

– Полковник, – выдохнул он, опираясь на стол, чтобы не упасть. – Они идут.

Болверк медленно поднял голову.

– Кто «они»? очередной набег? Десяток? Двадцать?

– Нет, – Каэлан помотал головой, пытаясь отдышаться. – Армия. Организованная. Орки, гоблины… и огры. Единые знамёна. Они идут колоннами. Это не набег. Это – вторжение. Известие от полковника Дарема пришло только что.

Маркус побледнел.

– Численность?

– Тысячи. Я не смог сосчитать. Они идут прямо, не таясь. Прямиком на Катт-Ди.

Болверк молчал. Он смотрел на карту, но видел уже не линии и отметки, а кровавое месиво.

– Что там ещё в известие? – спросил Болверк.

– Отряда лейтенанта Родрика больше нет, – голос Каэлана был переполнен эмоциями. – Их атаковал отряд всего из тридцати орков. Тридцати. И они вырезали почти всю сотню. Родрик и горстка выживших закрепились на каком-то холме и смогли отбиться. Это всё меняет. Если их отборные твари так хорошо снаряжены и обучены, что смогли разбить сотню бойцов, то армия, идущая на нас, – это не просто угроза. Это приговор.

Он встал, и его тень от лампы накрыла всю карту.

– Мы не сможем удержать это ущелье. Они нас просто сомнут и не заметят.

– Отступать? – в голосе Маркуса был шок. – Но приказ…

– На хрен приказ! – рявкнул Болверк. – Приказ был – сдерживать набеги. А это – не набег! Это война, которую мы уже проигрываем! Единственный наш шанс – стены Катт-Ди. Пусть они и старые, но это камень. Лучше, чем наши палатки.

Он принял решение.

– Птицу в город. Сообщить, что мы отступаем. Пусть готовят оборону. Всем командирам – приказ. Сворачиваем лагерь. Через два часа выступаем. Быстро. И тихо.

Каэлан и Маркус молча кивнули.

– Командир, – подал голос Маркус, когда Болверк уже повернулся, чтобы выйти.

– Но… две тысячи солдат на марше. По открытой местности. Мы будем видны с холмов за десятки лиг. Мы будем медленными. Уставшими.

Болверк остановился в проходе.

– Я знаю, Маркус, – сказал он, не оборачиваясь. – Я знаю, что мы – идеальная мишень. Это наш единственный шанс. И нам остаётся только молиться, чтобы вожди Пустоши не оказались достаточно умны, чтобы этим воспользоваться.

На холмах появились тени. Сначала одна, потом десять, потом сотня. Они не крались. Они просто встали во весь рост на фоне багровеющего неба, и их силуэты, уродливые и шипастые, были видны за лиги. Командир второго лагеря, седой ветеран полковник Болверк, выругался так грязно, что его адъютант поперхнулся.

– Где, во имя всех демонов, наши скауты?! – прорычал он, вглядываясь вдаль.

Ответа не было. Ответ был там, на холмах. Разведчики орков, бесшумные, как призраки, уже перерезали глотки его дозорным и теперь смотрели на них, как на стадо, идущее на бойню.

С холмов, как камнепад, хлынул авангард. Всадники на лохматых тварях. Их вой, дикий и голодный, ударил по нервам, заставляя молодых солдат бледнеть и хвататься за рукояти мечей.

– Строй! – голос Болверка был подобен треску ломающегося льда. – Кольцо! Щиты в землю! Копья вперёд! Арбалетчики, огонь по готовности!

Солдаты, подчиняясь въевшейся в кости муштре, начали формировать оборонительный круг. Щиты с глухим стуком упирались в землю, над ними вырастал частокол копий. Арбалетчики, взобравшись на повозки в центре, начали лихорадочно натягивать тетивы. Но враг был уже слишком близко.