Судьбы. Трилогия

Чутко ощутивший в мятежной ладони слабость её руки, Андрей предупредительно усадил девушку на софу и опустился рядом на приличном расстоянии.

– Тогда на балу вы не пожелали меня слушать, – выдавил он: горло саднила боль воскресших воспоминаний. – Уважая ваше решение, – обращён в никуда отрешённый взгляд, – я не стал преследовать вас попытками объясниться, но урезонить моё сердце мне не достало красноречия. Бескомпромиссное, оно любило, по-настоящему, неистово, и, обезоруженное этим чувством, посвятило себя единственной для него женщине, – как на духу винился князь перед впечатлённой девушкой. – Поэтому, не досаждающее ей мольбами о взаимности, жило благоговейной памятью, несмотря ни на что признательное жребию, раз за разом вознаграждавшему его шансом узнать из обронённых на рауте, в бальной зале, в театральной ложе фраз сокровенное о той, что стала смыслом его существования.

– Поэтому вы так изрядно знаете о моих увлечениях и вкусах, – откликнулась ошеломлённая разгадкой Ольга. – Вам известно обо мне всё.

– Слишком мало, – не скрывал сожаления бесхитростно улыбнувшийся Андрей. – Знаю, что ваше сиятельство получили прекрасное домашнее образование, владеете пятью языками, свободно читаете в подлиннике английских и немецких поэтов, французских философов, виртуозно музицируете на разных инструментах, талантливо исполняете романсы, аккомпанируя на привезённой из-за границы гитаре, – кивнул на священный для Ольги предмет.

– Как она оказалась у вас?

Он ответил не сразу, боясь неловким словом разбередить её горькие воспоминания.

– Когда несколько месяцев тому, – заговорил наконец, – самое ваше имя было предано беспощадным светом забвению, мне удалось узнать о трагедии, постигшей ваше семейство. Где искать вас, бесследно пропавшую после ареста отца, ставшего жертвой доноса, я не знал, – и теперь исполнены отчаянием взгляд и голос. – Мне посчастливилось свести знакомство с людьми из Тайной экспедиции и узнать об отписанном в казну имуществе вашего батюшки. Я нашёл единственное средство отвратить агонию моего сердца: сговорившийся с привыкшим из всего извлекать выгоду сановником, я выкупил памятку о вас, – разрешил интригу Андрей. – Теперь она вновь в родных руках, – улыбнулся он от души, довольный исходом.

– Как же я счастлива нашим воссоединением! – провела Ольга ладонью по деке. – Вы спасли не одно сердце, – скрыв в опущенном взгляде чувства, многозначительно вымолвила она.

Горячая рука князя накрыла объятые мятежом девичьи пальцы, вдохновлённая вожделенной близостью, пылко сжала их, послушные в предвкушении ласки, и поднесла к губам. Её поднятый взгляд захлебнулся в синей пучине его глаз, вешней Невой крушащей льдины условностей и предрассудков. Жажду иссушённых неведомой доныне страстью девичьих губ щедро утолила живительная влага мужского поцелуя.

Обмерла. Беспомощная перед кутерьмой вторгшихся в сердце чувств, не в силах опамятоваться и противиться, она с головой пошла на дно омута счастливого взгляда vis-à-vis.

Пригубив девичью неискушённость, не отпуская её рук и взгляда, подавшийся в сторону, тот не сводил пытливых глаз с пытавшейся разобраться в себе Ольги.

– Моя дерзость возмутила ваше сиятельство? – обратился к девушке настороженный Андрей.

Она замешкалась с отповедью и, вогнанная в краску его настойчивым желанием услышать её ответ, сорвалась с места и неверными шагами ступила к окну.

– Дождь наконец закончился, – выговорила машинально.

Проникшийся её смятением, украдкой улыбнувшийся Андрей деликатно остановился в шаге от девушки:

– Самое время на воздух.

– Ваше сиятельство подарит меня своей компанией? – с искорками в глазах обернулась оживлённая Ольга.

– С удовольствием, – покончивший с разоружёнными её словами сомнениями, восторженно улыбнулся Андрей.

Глава 17

Томимые подспудным желанием снова видеть друг друга, торопящие время и помогающих с платьем для прогулки слуг, они встретились вновь возле конюшни.

Одетый в щёгольский шитый из сапфирового бархата двубортный фрак, из экстравагантного выреза которого виден шёлковый камзол-веста с серебряным галуном, кюлоты в тон ему, заправленные в начищенные до блеска ботфорты, князь любовался Ольгой: приталенный жакет поверх широкополого платья батистовой амазонки, осенённый жабо из французских кружев, подчёркивал прелести девичьей фигуры.

Осёдланные жеребцы в предвкушении ставшего для них привычкой ежедневного променада переступали с ноги на ногу. Конюх помог Ольге сесть верхом. Вслед за нею поднялся в стременах князь. Размеренным шагом лошади направились к лесному озеру.

– С лёгкой руки вашего кузена, – заговорила Ольга, – ещё в день приезда я облюбовала этот уголок.

– Льщу себя надеждой усугубить восхищение вашего сиятельства живописным озером, – ответил ей с загадочной улыбкой Андрей.

Из-за озорно потряхивающих мокрыми вихрами в дожде выкупанных сосен показался сочно-зелёный после ненастья пологий берег.

– Лодка! – невольно сорвался исполненный удовольствия возглас с уст Ольги, вдруг углядевшей не бывавшую тут до сих пор спутницу их обещающего приключения рандеву.

Спешившийся Андрей помог спутнице. Поводья петлями оплели нижнюю ветвь дряхлой ивы.

Подобравшая пышные юбки, удерживаемая надёжной мужской рукой Ольга аккуратно перешагнула дощатый борт, опустилась на широкую скамью на корме.

С силой, но осторожно столкнув лодку с отмели, Андрей ловко прыгнул внутрь. Уступившее его мускулам, скрипнуло в уключине стерно. Подчинённая сноровистому кормчему лодка тронулась с места.

Взмокшая от усердия вспотевших весел, несколько минут спустя она остановилась. Ольга огляделась. Вокруг – блестящая слюда овального зеркала в медной, тронутой зеленью старины оправе из сплетённых ветвей и листьев. Высвобожденная из перчатки девичья рука с опаской окунулась в зябкую влагу, уже задорней очертила пару кругов на воде. Рядом, спасаясь бегством от потревоживших покой озёрной братии чужаков, плеснула рыба. Таращась, трепеща радужными крылышками с тонким узором прожилок, пролетела озорница-стрекоза.

– Надо отдать должное вашему сиятельству, – глянула на любующегося ею Андрея благодарная девушка. – Вы сдержали данное на берегу слово: представить озеро таким способом – восхитительная идея.

– Рад, что моя задумка вам по сердцу, – удовлетворённый впечатлением Ольги, улыбнулся князь.

Дерзко прервав его, с раскатом над кронами обмерших со страху сосен рявкнул рассвирепевший гром. Машинально вздрогнув от неожиданности, Андрей и Ольга одновременно подняли головы к небу: уже жадно проглотившая едва видные над деревьями шпили замка, к ним, беззаботно увлечённым друг другом, коварно кралась клубящаяся злорадством над их беспечностью грозовая туча.

– С минуты на минуту разразится ливень, – выдохнул Андрей. – О чём я думал, легкомысленный хвастун?!

Жалобно взвизгнули пеняющие на грубое обращение с ними уключины. Яростный взмах вёслами. Сколько было сил, лодка стремительно ринулась обратно.

Возле ухватившейся за скамью Ольги упала капля дождя, за ней вторая, третья. Огласившей начало битвы барабанной дробью в хоре с трубным звуком грома они гулко застучали по бортам и днищу лодки.

В несколько мгновений платье испещрили мокрые пятна. Ольга невольно поёжилась. На миг оставив весла, сорвавший свой фрак Андрей накрыл им попытавшуюся, было, возразить против его жертвы девушку и снова принялся грести к берегу.

В паре саженей от него перепрыгнув через борт, неловко зачерпнувший ботфортами воды, красноречивым взглядом умоляя растерянную Ольгу о прощении за новую вольность, Андрей подхватил её на руки и торопливо понёс к укрывшей лошадей иве.

Лишь под радетельной кроной дерева, переводя дыхание, он выпустил объятую трепетом девушку из своих подаренных случаем объятий и прильнул смиренным поцелуем к её руке.

Развернув притороченный к седлу плащ, пренебрегая своим промокшим платьем, князь укутал послушную мужским хлопотам Ольгу, распутал поводья. Ободряюще потрепавший по холке возбуждённого грозой Вихря, он проверил упряжь, подтянул подпруги. Кое-как унявшая волнение Ольга взяла под уздцы своего коня.

– Нет, – остановил её руку предупредительный спутник. –Напуганный, Молодец может заартачиться и понести. Я не смею так рисковать вами.

– Как же быть? – недоумевала растроганная девушка.

– Доверьтесь мне, – гнал страх твёрдый голос князя.

На совесть закрепив повод Молодца у задней луки седла Вихря, виновато улыбнувшийся смущённой его откровенными прикосновениями девушке Андрей усадил её на передней луке и ловко поднялся в стременах.

– Домой, Вихрь! – пришпорил он жеребца.

Глава 18

У замка их встречала не на шутку встревоженная челядь. Взяв под уздцы всхрапывающего Вихря, конюх помог князю спешиться. Тот бережно подхватил на руки натерпевшуюся спутницу. Подоспевшая Лиза раскрыла над ступившей наземь, выдохнувшей госпожой шёлковый зонт.

– Обе спальни натоплены, тёплая вода и сухое платье готовы, – предупредила она приказ отмахнувшегося от своего камердинера, занятого мыслями о гостье хозяина.

– Не мешкай, провожай её сиятельство в покои, – кивнул ей удовлетворённый докладом князь. – К вашим услугам по-прежнему всё и вся в моём доме, – благоговейно склонился он перед нашедшей силы на благодарную улыбку ему Ольгой.

Через четверть часа в дверь девичьей комнаты деликатно постучали. С позволения откликнувшегося голоска на порог шагнул не обуздавший беспокойства о дорогой ему женщине Андрей Шаховской. Стараниями расторопного камердинера приняв надлежащий вельможе вид, облачённый в элегантного кроя домашний костюм, он нашёл вверенную заботам Лизы княжну переодетой, укутавшей продрогшие плечи в затейливо плетённый персиковый палантин, расположившейся на софе у камина, теребящей влажные от испытания стихией волосы.

– Ваше сиятельство, – встрепенулась девушка.

– Я счёл первейшим долгом, – предупредительным жестом остановил Андрей намеренную подняться для его приветствия Ольгу, – справиться, благополучны ли вы после пережитого по вине незадачливого кавалера злоключения, – коснувшийся её руки поцелуем, пытливо глянул в девичьи глаза князь.

– Вы слишком предвзяты к себе, – попыталась усмирить его досаду утешительная улыбка. – Угомоните же нещадную совесть, – увещевала девушка собеседника, – в случившемся нет ни толики вашей вины. Вы вели себя, как благородный мужчина, – не поскупилась она на похвалу, – и я признательна вам за трогательные хлопоты.

– Мои потуги уберечь вас от новых козней случая не стоят многословной благодарности, – улыбнулся vis-à-vis. – Служить вам – моё заветное желание, – добавил в ожидании просьбы ли, намёка ли, готовый претворить в жизнь любую её прихоть.

– Едва ли после давешнего происшествия мне пристало досаждать вам капризами, – угадав мужские мысли, спрятала взгляд княжна.

– Посвящённый в них, я был бы счастлив, – возразил ей неровным от волнения голосом Андрей.

Робеющая так же дерзко назвать примету счастья Ольга снова обратила на него исполненные чувств глаза.

– Позавидовав нашей приязненной компании, погода так бесцеремонно разлучила нас, – проронила она с сожалением.

Прочитавший в красноречивом взгляде утаённые слова, вознаграждённый в его надежде Андрей спешил обласкать её объятые смятением пальчики поцелуем:

– Мы снова вместе. Засим предлагаю, посмеявшись над оставшимся с носом ненастьем, отпраздновать воссоединение.

Не отпуская взгляда vis-à-vis, он завладел почивающим на столике колокольчиком. Всполошившийся, подчинившийся властной руке, тот откликнулся голосистым звуком.

Словно ожидая зова, на пороге тотчас появился лакей. На серебряном подносе – две фарфоровые чашки с пряной вуалью манкого аромата. Комнату заполонил запах колдовского зелья с нотками муската, корицы и гвоздики.

– Я велел приготовить нам глинтвейн, – ответил Андрей на вопрос в глазах очарованной девушки.

Отпустив слугу, устроившись на пуфе у сконфуженной происходящим Ольги, князь преподнёс ей чашку.

– Ваш повар – кудесник, – выдохнула Ольга, пригубившая глинтвейн.

– Это мой рецепт, – возразил с несвойственной мужчинам застенчивостью Андрей. – Лишь корня мандрагоры недостает.

– Не его ли долгие поиски стали препятствием встрече с невестой? – осмелилась на кокетливый тон Ольга.

– Поверенное временем и расстоянием сердце в его магии не нуждается, – улыбнулся её непринуждённости Андрей. – Я не хотел торопить ваше сердце, которое всё ещё колеблется, – кажется, в самую душу смотрит его проникновенный взгляд и не находит ответа. – Чего же ему всё ещё недостает?

– Глотка храбрости, – приникла губами к чашке Ольга.

– И вдохновившего бы его гимна, полагаю, – вторит голос собеседника новой интригой.

Андрей вызволил из душного узилища кофра скромную свидетельницу их рандеву. Сведущие пальцы тронули струны.

– Вы тоже музицирует? – вспорхнули ресницы девушки.

С многообещающей улыбкой князь взял пару аккордов:

В тени долин, на оснежённых кручах

Меня твой образ звал:

Вокруг меня он веял в светлых тучах,

В моей душе вставал.

Пойми и ты, как сердце к сердцу властно

Влечёт огонь в крови

И что твоя любовь напрасно

Бежит любви.

– Я до сих пор не слыхала положенным на музыку это пылкое творение Гёте, – заметила впечатлённая чувственным исполнением князя девушка.

– Томимые столько месяцев разлукой, сведённые судьбой два одиночества, мы с вашей гитарой, как умели, утешали друг друга, – в смущённом иносказании – невольное разоблачение ещё одного таланта незаурядной натуры.

Вдруг понурив голову, Ольга остановилась взглядом на дне стынущей как её мысли чашки.

– Сказав что-то невпопад, я нечаянно опечалил вас? – окликнул её пришедший в замешательство Андрей.

– Лишь напомнили: в моём бессрочном уединении я была лишена чуткого наперсника, – вымолвила очнувшаяся Ольга и, запившая горечь её чувства глинтвейном, отставила чашку.

Андрей перехватил сникшую руку, прижал к своей щеке, нежным поцелуем приник к запястью.

– Я рядом. Быть подле вас – непреходящее блаженство. Подарите же меня счастьем, позволив остаться навсегда.

– Сама судьба облекла вас этим правом, – проронила в ответ девушка. – Смею ли я ей противиться? Я ваша невеста.

– Словом. Но сердцем ли? – настойчиво просит vis-à-vis разрешить его докучливые сомнения в её чувствах.

Её рука, ещё тешимая волнующим теплом его руки, сжала встрепенувшиеся мужские пальцы, провела по разгорячённой щеке князя. Зовущий жест, зовущий взгляд, зовущие без слов ответа губы.

Глава 19

Блаженно сердце, что любовь вкусило.

Обряженная в подвенечное платье княжна ступает на порог парадной залы. Её приветствуют гости. В наступившем безмолвии многочисленная толпа раздаётся в стороны. Перед девушкой – две маски, два непримиримых соперника – счастье и горе, два мужчины, ожидающие выбора. В замешательстве та переводит взгляд с одного на другого и протягивает руку первому – обещающей благоденствие маске.

Поднята вуаль – и княжна замирает перед лицом чужого сердцу мужчины. Растерянный её взгляд мечется в бесплодных поисках среди безликих, безразличных фигур дарованного ей жребием суженого.

Удручённая, презревшая всё и вся, она бросается прочь из равнодушной к её беде залы. Парадное крыльцо. Ступени, ступени, ступени. Объятая смятением девушка оступается на последней. Вынужденная остановиться, переводит дыхание. Исполненный отчаяния взгляд ловит едва различимый в конце убегающей дороги силуэт того, вдогонку за кем рвётся сейчас сердце, зашедшееся в истошном крике:

– Андрей!

Вздрогнула и побледнела пожаловавшая в свой придел луна. Затаив дыхание, она осторожно глянула в просвет между занавесями окна спальни во втором этаже охотничьего замка. В напряжённой тишине разбуженной ночи, измучена пыткой нещадного Морфея, на смятой постели мечется девушка.

Проворчавшая на бесцеремонную с нею мужскую руку, распахнулась дверь в комнату.

– Оленька, – точно из безвозвратной дали нежно позвал мятущуюся девичью душу трепетный голос. – Это только сон. Очнись, любимая.

Дрогнули вызволенные из узилища сновидения ресницы. Вняв увещеванию, опамятовавшаяся девушка открыла глаза. На краю взъерошенной постели – так и не сомкнувший глаз, встревоженный Андрей Шаховской.

– Ты звала меня, – вознаграждённый в ожидании, нежно проговорил он.

– Сон, – невнятно повторила Ольга утешение князя.

– Уже лучше? – не оставлял тот заботой девушку.

Тщетно пытавшаяся собраться с мыслями, заблудившаяся в словах Ольга лишь кивнула.

– Могу я чем-то помочь? – искали участия её отрешённого взгляда взволнованные глаза Андрея.

Ещё далёкая от настоящего, девушка так же молча, но уже отрицательно качнула головой.

– Не смею досаждать своим присутствием, – удручённый её отстранённостью, князь нехотя поднялся.

– Не уходи! – робко обняв мужскую руку, остановили его горячие пальцы и исполненный желания союза голос давшей волю чувствам девушки.

– Ты в самом деле этого хочешь? – ожил взгляд Андрея.

– Я не хочу вновь остаться одна, – противится она новой разлуке, – уже истерзанная болью очередной утраты.

– Я не оставлю тебя, любимая, – решительно отринув долго изводившие сердце сомнения, порывисто обняв её и прижав к стеснённой чувствами груди, заверил Андрей. – Я буду с тобой, пока это – желание твоего сердца.

Уткнувшаяся в его плечо, впервые за долгий срок Ольга чувствовала себя недосягаемой для преследующего её жребия.

– Ты примешь это? – проронили нежно целующие её кудри, ресницы, расцвеченное красками лицо мужские губы.

Его рука открыла взгляду поверяемой очередной интригой девушки приютившийся на ладони, не посмевший показаться ей накануне изящный перстень с изумрудным венцом.

– Да, – уже не медлила Ольга впустить в жизнь счастье.

Князь прильнул поцелуем к даровавшим ему благую весть устам. Он уже не пленник жребия: его судьба в его объятьях.

Глава 20

Убаюканная голосом мужского сердца, ласкающего слух возлюбленной словами о дарованном ему блаженстве, Ольга забылась сном с восходом солнца, обменявшегося любезностью с луною, прикорнувшая на груди упоённого воплощением его заветной мечты суженого.

За отпущенный им снисходительной ночью срок ни разу не потревоженную неловким движением охраняющего покой любимой Андрея, девушку разбудил бой часов, не сведущих о приключении двух сердец, обязанных каждый день в эту пору оглашать замок.

Открывшую глаза девушку встретил нежный взгляд не уставшего любоваться ею Андрея.

– С добрым утром, любимая, – просиял он.

– С добрым утром, – кротко улыбнулась та в ответ.

Снова жаждущие ласки пальцы его ещё покоящейся под девичьей головкой руки окунулись в шёлк волос Ольги.

– Утомила тебя? – спохватившаяся, спешила та поднять голову с точно затёкшего под её тяжестью плеча Андрея.

– Это желанное бремя, – возразил снова привлёкший её к себе князь.

На лестнице послышались шаги, остановленные кем-то у самой двери в комнату.

– Весь дом уже на ногах, – довольный деликатностью слуг, заметил Андрей. – С моего камердинера, верно, уже семь потов сошло от поисков запропастившегося господина, – улыбнулся он, разобравший обсуждающий щекотливый вопрос мужской и женский шёпот за дверью. – Время завтракать.

– Я наконец-то буду завтракать не одна, – откликнулась счастливая Ольга, – а вместе с тобой.

– Вместе, отныне всегда вместе, – повторил Андрей. – Но хотя бы на четверть часа придётся расстаться, – досадующий на нужду, произнёс он с сожалением. – Мне надлежит привести себя в порядок, – взывая о снисхождении, кивнул на нещадно измятую рубашку. – Но я по-прежнему буду рядом, – утешил он девушку, поцеловав уже румяную её щёку. – Моя спальня следующая по коридору.

– Я знаю, – лукаво улыбнулась Ольга. – Это единственная комната тут, которую мне не показали. Возвращайся скорее! – всё же отпустила она руку Андрея.

– Я с нетерпением буду ожидать тебя в столовой, – так же нехотя шагнул тот к двери.

– Доброе утро, ваше сиятельство, – склонились перед ним за порогом горничная Ольги и камердинер князя.

Обряженная проворной служанкой в муслиновое платье Ольга спустилась в столовую. Назначившего ей тут «свидание» Андрея ещё не было, однако на облюбованном княжною для трапезы месте ожидали девичьих впечатлений благоухающий бутон червлёной розы и лист бумаги.

Умилённая нежным шёлком лепестков, вдохнув тонкий их аромат, в предвкушении нового сюрприза Ольга развернула послание. Заинтригованному взгляду открылись написанные твёрдым почерком уверенного в своём праве мужчины строки:

«Сударыня!

Спешу упредить Ваше сиятельство об уготованной подлостью ловушке Вашей чести: недостойным образом жизни исчерпав чашу родительского терпения, Андрей Шаховской женится на Вас, будучи вынужденным подчиниться предъявленному отцом ультиматуму. Будущее Вашего сиятельства – плата за его место в завещании. Ваши бессчётные добродетели обречены быть брошенными в жертвенный костёр, что едва ли способен очистить порочную душу князя. Этой бесславной участи Вы не заслуживаете! От такого позорного исхода во что бы то ни стало желаю уберечь Вас.»

– Мне нет прощения: я не встретил тебя, – раздался за её спиной покаянный голос появившегося на пороге князя.

Машинально оторвав оторопелый взгляд от фатальных строк, мертвенно-бледная, она посмотрела на недоумевающего о причине перемены в ней Андрея.

– Это правда? – выдавили не желающие слушаться губы.

Озадаченный, жаждущий разоблачения тайны листа в её оцепеневших пальцах, шагнув к ней, он метнулся взглядом по перенятому письму. Обвинённый в противном совести умысле, изменился в лице, не сразу осмелился поднять воспалившиеся глаза на замершую в ожидании его ответа Ольгу.

– Это правда, – едва слышно выговорила та за него, до последнего не желая в это поверить, задушенная отчаянием.

– Оленька! – опомнившись, стиснувший её плечи, горячо взывал Андрей к скорчившемуся от муки сердцу. – Позволь мне объясниться!

– Не стоит, – нарочито безучастная, отвела та его руки. – Не тратьте слов. Вчера я слушала вас довольно.

– И моей исповеди предпочла анонимный пасквиль, – попенял её совести уязвлённый Андрей.

– Мы оба знаем имя его автора, – бесстрастно парировала упрёк подавленная девушка. – Запечатлённый в умоляющих о взаимности письмах, почерк вашего брата мне хорошо знаком.

– Его продиктованный завистливой ревностью навет уже стал причиной нашей разлуки. Безоговорочно поверившая ему нынче, ты ещё раз обречёшь наши сердца на одиночество и отчаяние? – не оставлял надежды быть услышанным Андрей.

– У меня нет причин не верить князю, – возразила ему с явственным сожалением Ольга, – когда вы сами ни тогда, ни теперь не нашли слов опровергнуть его правоту.

– Кроме клятвы в любви к единственной женщине, мне нечем опротестовать обвинение. И нужны ли другие слова, – отчаянно взывал Андрей к её окоченевшему в непоколебимом молчании сердцу, – чтобы позволить себе стать счастливыми?!

– Едва ли я стану счастливой с человеком, в угоду чужой воле презревшим благородство, – всё-таки ответила Ольга. – Давеча ваше сиятельство искали откровения моего сердца. Извольте, – обращённые к удручённому Андрею взгляд и голос девушки дали тому повод обеими руками впиться в донельзя измочаленную нить надежды на благой исход их объяснения. – Впервые я услышала о вас год тому из уст вашего отца, что прибыл с визитом в наш дом. В разговоре с кем-то из гостей его сиятельство с гордостью сказывали о своём наследнике. Его повествование не оставило равнодушным никого, тем паче пятнадцатилетнюю девочку, – невесело усмехнулась девушка былой наивности. – Немногим позже представленная в свете, я раз за разом слышала о вашем сиятельстве на раутах. Салоны полнились слухами, интригующими, часто противоречивыми, подстрекающими любопытство, заполонившими мои мысли, смущающими не искушённое беззаветным чувством сердце, питающими моё ставшее вожделенным желание встретиться с вами, – открылась она заворожённо внимающему признанию об его избранности среди остальных мужчине. – Приглашение на бал-маскарад стало нежданным паролем в вашу жизнь. Если бы я только знала, чем обернётся эта встреча! – сникнув, спрятала она подёрнутый досадой на несбывшиеся чаяния взгляд. – К такому развенчанию взлелеянного моей по-детски наивной душой идеала та оказалась не готова, – надсадным голосом выдавила Ольга. – В отличие от вашего брата, после инцидента здесь преследующего меня своим обществом, вы не искали встречи. Поверенное небывалым испытанием сердце одолела новая задача: вопреки навету будучи благородным человеком, вы сочли неприемлемым беспокоить оскорблённую в вашем доме гостью даже воспоминаниями о недостойной сцене, или же, – казалось, и теперь терялась она в догадках о подлинной причине принятого князем решения, – та и впрямь стала одной из несчётного числа безразличных развращённому вельможе женщин? Вынужденной принять предложение отца вашего сиятельства, поверившей словам ставшего третейским судьёй меж вами с братом Мишеля, прожившей здесь неделю, проведшей минувший день в вашем обществе, мне показалось, что я была несправедлива к вам, что ваши чувства, глубокие, подлинные, вправе рассчитывать на мою взаимность. Теперь же, – с воскресшей во взгляде болью кивнула Ольга на причину новой беды, – сомнений не осталось: всё состоявшееся между нами накануне – несбыточная грёза. Вещий сон, – припомнила она видение. – Неизбежный рассвет вернул к жизни жестокую явь: мне не суждено обрести счастье.