Судьбы. Трилогия

– Я спас её от разочарования подлинной сутью кумира, – противостоял Алексей предубеждённому, на его взгляд, судье.

– Но до сих пор нет её веры твоим словам! Не потому ли она вернулась? – торжествовал победу Андрей. – Не затем ли, чтобы, разобравшись в скопище противоречивых чувств, дать мне новый шанс завоевать её сердце. От своего ты отказался, когда, устрашившись молвы, предал забвению былые чувства к попавшей в опалу сироте – с презрением напомнил он врагу о проявленном малодушии. – Снискав покровительство нашего отца, княжна снова стала лакомой добычей самолюбия вашего сиятельства? – исполненным сарказма голосом смущал Андрей совесть брата. – Только ещё раз встать между нами я тебе не позволю, – категорично завершил он.

– Я всегда буду стоять у тебя на пути, – сопротивлялся его упрямый соперник.

– Не желающее мириться с фиаско самолюбие настаивает на праве последнего слова?

– Моему возмездию ещё не время, – выдавил Алексей.

– В любое время к твоим услугам, – дал ему фору Андрей.

– Польщён таким небывалым великодушием, – церемонно поклонился ухмыльнувшийся противник. – Долго ждать себя я не заставлю, – пообещал он и с независимым видом удалился.

Глава 12

Минуло чуть больше часа. Ставшая причиной стольких треволнений гостья вернулась в уже унявший страсти дом. Её встретили Мишель Шаховской и застывшая в поклонах челядь.

– Позвольте выразить признательность за предложенную прогулку, в самом деле, бодрящую после проделанного пути, –благодарно улыбнулась гостья шагнувшему к ней князю.

– Смею надеяться, она не утомила ваше сиятельство ещё больше? – предположил польщённый Мишель.

– Отнюдь, прогулка развлекла меня, а Лиза – отменная компаньонка.

– Поскольку с Лизой вы уже коротко знакомы, позвольте отрекомендовать вашему сиятельству иных слуг, – обращено внимание княжны на череду ливрей. – Гаврила – дворецкий, – по очереди представлял князь дворню, – лакеи Егор, Степан и Григорий, Огюст – столичный повар, способный воплотить в жизнь любой кулинарный каприз, радеющий о княжеских лошадях Ефим, Илья, – последним назван статный молодец, – камердинер его сиятельства.

«Камердинер? – едва сдержалась, чтоб не выказать своего удивления опешившая девушка. – Почему личный слуга не при обременённом делами господине?» – размышляла озадаченная этим нюансом княжна.

– Соблаговолит ли ваше сиятельство осмотреть замок? – жестом отпустив челядь, спешил Мишель чем-то иным занять смятенные мысли гостьи.

– Я польщена оказанной мне честью, господин князь.

– Просто Мишель, – с тёплой улыбкой возразил vis-à-vis её церемонному обращению. – Льщу себя надеждой, мадемуазель не сочтёт непростительной дерзостью просьбу удостоить меня своей дружбой, – замер он в ожидании ответа смущённой его неожиданным искательством княжны.

– Для меня это высокая честь.

Вознаграждённый согласием Мишель деликатно коснулся учтивым поцелуем взволнованной женской руки:

– Благодарю за подаренную приязнь, ваше сиятельство.

– Ольга, – с бесхитростной улыбкой поправила девушка.

Оба с шутливой обходительностью раскланялись. Её рука из ладони довольного сближением князя перекочевала в изгиб мужского локтя.

Из мраморного кольца колонн девушка инстинктивно шагнула влево, к двери некогда сразившей взгляд залы. Перед обращёнными в прошлое глазами скользил по паркету пёстрый хоровод масок, у банкетки вновь ожили три мужские фигуры. Роковой поворот головы корсара, полонез с ним глаза в глаза, разговор наедине, такой желанный, такой короткий.

Очнувшись, она непроизвольно вздрогнула, машинально сжала руку заботливо глянувшего на бледную девушку князя.

– Угодно посмотреть другие комнаты? – деликатный к её чувствам, выговорил Мишель.

– Да, – кивнула Ольга, – уйдёмте отсюда, – обернулась она спиной к непреходящим воспоминаниям.

Оба направились в противоположное крыло. Вниманием гостьи завладел колоритный интерьер столовой: в центре –дубовый стол в содружестве с дюжиной стульев, бронзовые шандалы на звериных лапах по углам, облицованный диким камнем камин, две венчающие суровое величие кованые люстры на цепях, падающих с надёжных крюков, пронзивших массивные деревянные балки у потолка. Соседняя комната – затенённая гостиная, уютное пристанище заядлых охотников, по окончании любимой мужской рукой потехи хвастающих трофеями под выстрелы бутылок с игристым и восторженные возгласы товарищей. На пол к ногам благоволящей им фортуны брошены шкуры сражённых свинцом или булатом кабанов и медведей, распластавшиеся мохнатыми островками между широкими диванами и трио кресел. Напротив двери – камин серого с розовыми прожилками мрамора, рядом – наполненная дровами кованная замысловатым узором поленница.

По уходящей серпантином вверх лестнице они поднялись этажом выше. Коридор в свете десятка бронзовых бра между дверьми спален. Остановившись у предпоследней, Мишель пригласил спутницу войти. Уютная квадратная комната в два окна, озадаченная преобразованием к нежданному появлению в мужском холостяцком пристанище юной представительницы прекрасной половины. Ступившую за порог ногу нежит ворс пушистого ковра на вощёном до блеска паркетном полу. В округлых нишах ажурных деревянных панелей – гобелены в пастельных тонах. В правом углу – укрытая от нескромных взглядов за складками шёлковой акварели полога застенчивая кровать. Подле – бдительный страж безмятежных мыслей и снов – согревающий тело и душу мраморный камин. Слева – туалетный столик красного дерева, овальное зеркало в узорной оправе в содружестве с бронзовыми канделябрами, ширма с гравюрами – сценами охоты, обитая дамастом софа, забавный пуф и трогательно-удобная скамеечка для ног.

Нерешительно шагнув в предвосхитившую её ожидания обитель женственности, Ольга повела ладонью по ласкающему кожу атласу постели, подивилась затейливым безделушкам на полке камина, уступившая искушению, полюбопытствовала о содержимом мудрёного ларчика на столе, открывшего взгляду соблазнительное разнообразие женских мелочей.

– Уютная пристань сердца-изгоя, – выговорила княжна, впечатлённая подкупающей чуткостью хозяина дома.

Почему в её красноречивом взгляде князь читает открыто противящуюся щепетильности досаду?

– Вам чего-то недостаёт? – окликнул удручённую княжну спутник.

– Зачинщика трогательного волшебства в мою честь, –ещё пеняя сконфузившим её сердце чувствам, проронила уже справившаяся с неловкостью Ольга. – Мне жаль, что в силу не кстати отлучивших его сиятельство от дома обстоятельств я лишена возможности теперь же поблагодарить за заботу, коей, как истинно приветливый хозяин, князь благоволил удостоить гостью, перевернувшую с ног на голову уклад его жизни.

На застигнутого врасплох, казалось, справедливым, но в свете последних событий непредсказуемым ропотом гостьи, потерявшегося с сиюминутным ответом ей Мишеля обращён испытующий взор vis-à-vis. Всё же заподозривший в её словах подвох, сладив с замешательством, князь улыбнулся мыслям.

– Мои кажущиеся нелепыми сетования позабавили вас? – проронила заметившая усмешку, смущённая ею девушка.

– Вы подарили меня небывалым удовольствием, – спешил объясниться нечаянно уязвивший её чувства Мишель, – сделав свидетелем благодатных метаморфоз. Мне отрадно видеть, как ваши каких-то пару часов назад потухший взгляд и остывшая душа всё же воскресли в первом за долгий срок желании.

– И что для них ещё несколько дней до его исполнения? – уже улыбнулась вдохновлённая княжна. – Я стану терпеливо ждать приезда достойного признательности хозяина дома и моего переминающегося на его пороге будущего.

Глава 13

Оставленная осваиваться в устроенной для неё комнате, ещё час спустя сошедшая в столовую к приуроченному в честь гостьи обеду, Ольга снова встретилась с раскланявшимся с нею Мишелем. В течение продолжившего их знакомство, совсем раскрепостившего обоих разговора в незыблемом содружестве с союзниками – деликатностью и тактом – князь наблюдал за vis-à-vis, недавно отверженной, но снова ставшей средоточием внимания галантного кавалера и готовой к услугам челяди, разительно оттого преобразившейся.

– По окончании трапезы я вынужден оставить вас, – выдержав паузу меж переменами блюд, сообщил он княжне. – К моему безграничному счастью, и меня с нетерпением ждёт любимая женщина, – тронула губы благоговейная улыбка.

– Я понимаю ваше желание быть подле неё, – проронила Ольга, – засим не смею ни минутой дольше удерживать здесь, продлевая томительную разлуку.

– Заверяю, и ваше вынужденное уединение в этом доме не будет долгим, – не мешкал Мишель утешить ту, чьё сердце исподтишка царапнула боль нового одиночества.

– За несколько месяцев презрения и забвения я свыклась и смирилась с ним, – жалко улыбнувшаяся, понурила голову девушка, – спасённая от отчаяния до последнего преданными друзьями – книгами. В силу перекроивших мою жизнь событий с ними меня также разлучили. Едва ли у меня есть право роптать, но в восхищающем взгляд замке, удовлетворяющем изысканным вкусам хозяина, осиротевшему сердцу отдушины нет: ни маломальской библиотеки, ни инструмента, – пояснила она чуткому слушателю.

– Дерзну возразить вам, – откликнулся проникшийся её чувствами Мишель. – Частый гость этого дома, знаю наверное: ваше шапочное знакомство с ним скоро перерастёт в тёплую приязнь, – упокоило девичьи пальцы пожатие мужской руки. – Исполненные духом незаурядного хозяина стены преподнесут вам не один сюрприз, – тронула губы интригующая улыбка.

– Звучит заманчиво, – неуверенно вымолвила девушка. – Хочется верить в забывшее дорогу в мою жизнь чудо.

– Нужно верить, – колеблет её сомнения Мишель, – верить в самоё себя, во имя обетованного счастья готовую на борьбу с извечным врагом людей – судьбой.

– Думаете, мне достанет духу бросить ей вызов? – глядит на князя ошеломлённая его суждениями девушка.

– Отриньте сомнения, – увещевал Мишель. – Дерзните ей противостоять! Иначе зачем жить?

– Кажется, житейская мудрость говорит вашими устами, Мишель, а с нею не поспоришь, – улыбнулась Ольга. – Я должна попытаться отстоять своё право на иную участь. Я хочу иной жизни. Однако я не могу не отдать должное моему противнику: жребий подарил меня встречей с вами, – с признательностью заметила она, – с первым настоящим другом.

– Я счастлив быть им, – растроган признанием князь.

С улицы донеслись лошадиный храп и шорох колёс.

– Ещё кто-то приехал, – встрепенулась Ольга.

– Нет, – остановил её Мишель в желании покинуть стол и подойти к окну, – это снарядили экипаж для меня, – кивнул князь слуге, подавшему ему с порога знак. – Мы непременно увидимся снова, – вернулся он взглядом к девушке, – но, если ранее вам будет нужда в совете, помощи или просто в участии, обещайте написать, – настаивает его проникновенный голос, – тотчас, не стесняясь обременить меня просьбой, доверившись доброму и скромному другу.

Не в силах говорить, Ольга кивнула.

– Ваше послание найдёт меня по этому адресу, – извлечён из кармана камзола вдвое сложенный лист.

Последние минуты вместе. Рука об руку спускаются они к ожидающей князя карете.

– Лошади как будто не отдыхали, – неожиданно заметила Ольга, остановившаяся беспокойным взглядом на поводящем боками, покусывающем удила шестерике.

Князь, дворецкий и форейтор переглянулись.

– Знамо дело, ваше сиятельство, дорога да денник не свойский, – скоро нашёлся с ответом поклонившийся девушке бывалый возница. – Не извольте беспокоиться, сдюжат, а дома отдохнут честь честью.

– Время прощаться, – завладел её вниманием Мишель. – До новой, убеждён, скорой встречи, – коснулся он поцелуем девичьей руки. – Надеюсь найти вас счастливой торжеством над кознями судьбы.

Глава 14

Проводившая взглядом карету, нехотя вернувшаяся в дом девушка поднялась в комнату. Одна. Наедине с мыслями и чувствами. Опустилась перед зеркалом, читающим по глазам откровенную душу. Точно пытаясь рассмотреть в его глубине будущность, Ольга вздрогнула, увидев нечто невообразимое в отражении, и рывком обернулась. На полке камина положены две стопки книг, в объятиях софы покоился бархатный кофр.

Рука обескураженной девушки машинально потянулась к серебряному колокольчику. На зов княжны явилась горничная.

– Кто-то был здесь в моё отсутствие? – спросила Ольга.

– Никто из слуг не осмелился бы на такое бесчинство, – ответили девушке почтительный книксен и смущённый голос.

– Каким же чудесным образом оказались тут эти вещи? – повела Ольга рукой в сторону книг и инструмента.

Казалось, не менее госпожи удивлённая происшествием Лиза окинула полным неподдельного любопытства взглядом хранящие свою тайну предметы.

– Не могу знать, ваше сиятельство, – беспомощно пожала она плечами. – Благоволите расспросить остальных слуг?

– Нет, – неожиданно для Лизы качнула головой княжна, – не стану испытывать совесть послушной господину прислуги.

Едва горничная затворила дверь, уже не в силах сладить с искушением, Ольга шагнула к камину. Удивлённая, прочла тиснённые золотом имена избранных ею авторов: Вольтера, Дидро, Шиллера, Гёте. Ладонь погладила облачения знакомцев. Она обернулась. Осмелившись, благоговейно коснулась кофра. Сведущие пальцы беззвучно открыли застёжки. Из-под обитой шёлком крышки глянула на свет гитара с монограммой в левом верхнем углу деки.

– Так не бывает, – проронили уста оцепеневшей Ольги.

Взгляд прикован к монограмме: заграничная диковинка, гитара в недавнем и безвозвратном прошлом принадлежала ей, княжне Елецкой, будучи баснословно щедрым подарком отца на именины. Скоропалительно увезённая из отчего дома, она не один день безутешно горевала по закадычной товарке, утолившей бы нещадно гложущую сердце боль.

Ольга бережно вынула гитару из кофра, опустившаяся в кресло, устроила её на коленях. Пальцы тронули онемевшие в разлуке струны. Гитара откликнулась стройными аккордами, в голосе – ни намёка на разлад или обиду на безвестно канувшую и обретённую вновь хозяйку.

Чьи руки заботливо сохранили и потаёнными путями сегодня и здесь вернули ей заветное сокровище? Возможный ответ самой девушке казался невероятным.

Глава 15

Разбуженную птичьим хором за стрельчатыми окнами княжну приветили готовая к церемониалу её утреннего туалета Лиза и ностальгические нотки кофе, запамятованного за время её пребывания в чужом, скупом до изысков доме.

Вдруг усомнившаяся в том, что сон сменила явь, она во все глаза смотрела на поднос в руках слуги. Давешние чудеса не унимались: на фамильном серебре – некогда привычные для именитой княжны, любимые ею блюда: соблазняющий тонким ароматом пряный напиток и эклеры, кондитерская новинка, которой в былые времена баловал барышню из самого Парижа выписанный её отцом повар.

Обеспокоенная оторопью госпожи Лиза насторожилась:

– Что-то не по нраву вашему сиятельству?

– Наоборот, – совладав с чувствами, возразила княжна. – Непривередливая гостья этого дома, я никого не посвящала в прежние вкусы. Чьему поразительному наитию, – обращён на Лизу испытывающий взгляд, – я обязана этими блюдами?

– Подавать вам поутру именно кофе с эклерами – приказ Андрея Дмитриевича, – пробормотала горничная.

– Почему я не удивлена? – чуть слышно уронила заметно сконфуженная ответом и новой интригой Ольга.

С детским восторгом отведавшая живительный напиток и лакированное глазурью пирожное, облачённая в кисейное платье, с затейливо причёсанными волосами она сошла в холл.

– Чем могу служить вашему сиятельству? – подоспел к ней дворецкий.

– Я хотела бы узнать об укладе и обычаях дома.

– Отныне всё и вся в доме будет подчинено желаниям вашего сиятельства, – не мешкали с ответом чуткий взгляд и низкий поклон слуги.

Отвыкшая от угодничества челяди, Ольга растерялась.

– Чего бы вам хотелось на завтрак? – пришёл на помощь довольно повидавший на своём веку, исполненный житейской мудрости и проникшийся замешательством гостьи Гаврила.

Деликатные вопросы слуги расставили всё по местам. Оправившаяся от смущения, предупредительно усаженная на банкетке Ольга в доверительной беседе поведала дворецкому об её непритязательных привычках. Бывалый слуга запоминал каждую мелочь, невзначай упомянутую княжной.

Почтительно раскланявшийся по окончании разговора, поручив барышню чинно ожидавшей в стороне горничной, дворецкий отправился «держать совет» с остальной челядью.

Пока горничная помогала госпоже выбрать комнату для дневного времяпровождения, расторопные лакеи шумели в столовой посудой. Облюбовав для досуга диванную, княжна велела Лизе снести сюда книги и корзинку с рукоделием.

Появившийся на пороге дворецкий звал княжну к столу. Состряпанный докой аристократической кухни, девушку ждал угодивший её предпочтениям завтрак: с пылу с жару мясная кулебяка с хрустящей корочкой, яйца всмятку, чай с молоком, сыр и благоухающая ванилью сдоба.

Покинувшую столовую барышню встретила вооружённая шляпкой и зонтиком от солнца Лиза, в компании которой та отправилась на утренний променад.

Вдохновлённая прогулкой, упоённая духом нежившихся под майским солнцем смолистых стволов сосен, Ольга свернула на обратном пути к конюшне. Сопровождаемая конюхом, она прошла к вычищенным денникам. На не знакомую им особу глянули две пары настороженных глаз породистых жеребцов. Высвобожденная из перчатки рука потянулась к тёмно-серому с пепельной гривой коню.

– Это Вихрь, – молвил остановившийся на почтительном от княжны расстоянии конюх, – жеребец его сиятельства.

– Почему Вихрь? – отозвалась улыбнувшаяся про себя своему выбору и новому совпадению, не отрывающая от коня очарованных глаз Ольга.

– Андрей Дмитриевич сказывали бедуинскую легенду: Аллах сотворил арабского скакуна из четырёх ветров: из духа Севера, из силы Юга, скорости Востока и сообразительности Запада, – пояснил ей сведущий конюх. – Этот своенравный жеребец им всем вместе взятым фору даст, – осклабилось лицо слуги, – оттого и наделил его барин этим неугомонным именем.

– Должно быть, столь небывалому коню одиноко тут не у дел без хозяина? – проговорила Ольга, осмелившаяся погладить доверчиво потянувшуюся к ней морду.

– Чай, не заскучает, – ответило ей заверение конюха.

– И то правда, – расхрабрившаяся девушка потрепала жеребца по холке. – Я испытала бы себя верхом на нём.

– Не извольте гневаться, барышня, – возразил её желанию опустивший взгляд слуга, – ни для кого, окромя барина, нельзя седлать Вихря, – смиренно оправдал он дерзкий отказ. – Для удовольствия вашего сиятельства – Молодец, – повёл рукой в сторону второго обитателя конюшни той же породы.

Игриво взъерошившая гриву Вихря Ольга приблизилась к соседнему стойлу. Приветливо мотнув ей головой, конь по-свойски ткнулся мордой в девичье плечо. Растроганная Ольга обняла подрагивающую лошадиную шею.

– Вот и ещё один друг есть у меня.

– Прикажете оседлать? – окликнул княжну конюх.

Однажды лишённая бывших по сердцу прогулок верхом, та нетерпеливо кивнула. Несколько минут ожидания – и конь под скрипящим новой кожей дамским седлом послушно пошёл рысью по угадывающейся в траве тропинке к лесному озеру.

С румянцем во всю щёку вернувшаяся в замок девушка устроилась в диванной. Ещё раз перебрав книги, остановила выбор на опубликованных два года назад и ещё не знакомых ей «Разбойниках» Шиллера. На третьей сцене девушка невольно замерла: речь подлого душой героя напомнила прозвучавшие на злополучном бале-маскараде слова Алексея Шаховского, обличившего брата. Она снова прильнула взглядом к строкам удивительно созвучного перипетиям её жизни произведения.

Сморённая впечатлениями и объявшей тело истомой, последовавшая совету вышивающей подле неё горничной, поднявшаяся в спальню Ольга вздремнула в царившей в доме полуденной тишине.

С её позволения потревоженная служанкой в обеденный час, обновив платье и причёску, она спустилась в столовую. Выразив признательность искуснику-повару, тепло пожурив его за расточительность блюд ради неё одной, Ольга вернулась к чтению увлёкшей её мысли драмы. Распахнувшая книгу в отмеченном закладкой месте, она остановилась недоумённым взглядом на открывшейся странице: посвящённая третьему акту, та опережала знакомые дотошной читательнице события пьесы. Похоже, гостья этого замка оказалась не единственной здесь поклонницей творчества Шиллера.

Заинтригованная новым происшествием, перелистнув страницы, Ольга нашла сохранённую памятью сцену, но уже не смогла вернуться к чтению, оцепеневшая во власти так и не разрешённых ею вопросов-головоломок.

Глава 16

Наступил новый понедельник житья-бытья гостьи замка, обвыкшейся здесь и пришедшейся по сердцу домочадцам. С утра превратившееся в решето небо усердно сеяло серую муку измороси. После обеда приунывшая Ольга, уединившаяся с гитарой в диванной, принялась подбирать мотив к «Песне» из пахнущего типографской краской сборника стихотворений Уильяма Блейка «Поэтические наброски».

Вторя или вопреки прослезившемуся за окном дождю, растроганная пальцами гитара откликнулась проникновенным романсом. Стихло эхо последних аккордов. Смокло задушевное сопрано. Ольга оставалась неподвижной в поглотившей звуки и мысли тишине, нарушаемой лишь биением взбудораженного ими сердца. Её ли только? Одинокого ли под этим кровом?

– Входите же, ваше сиятельство, – выдохнула изведённая этим вопросом Ольга и обернулась к приоткрытой невидимой рукой двери.

Застигнутый врасплох тихим окликом разоблачившей его гостьи, объятый смятением и потому упустивший свой шанс на побег, в комнату с повинной улыбкой шагнул смешавшийся Андрей Шаховской.

– Как вы угадали?

– По неровному дыханию за моей спиной, – проронила срывающимся от волнения голосом девушка. – Моё, видимо, посредственное в этот раз музицирование исчерпало терпение вашего сиятельства, – достало vis-à-vis сил на чертовщинку в глазах, – великодушно сносившего столько дней пребывание в своём доме неурочной гостьи?

Понявший намёк князь улыбнулся бесятам в её взгляде:

– Я прослыл бы самым неблагодарным смертным, если бы осмелился пенять ниспосланной судьбой гостье. Мне остаётся уповать на ваше снисхождение к нерадивому хозяину этого неказистого замка, обрёкшему вас на одинокое прозябание в лесных дебрях, – обласкал нежный поцелуй девичьи пальчики.

– Ваше сиятельство несправедливы к себе, – возразила взволнованному vis-à-vis Ольга, – и казнитесь зря: незримое, но во всём ощутимое присутствие чуткого хозяина приветившего меня дома ни разу не подало мне повода почувствовать себя забытой и одинокой.

– Когда же вам стало ведомо о моём пребывании здесь? – не удержался от вопроса изведённый предположениями князь.

– В первый же день, – ответ превзошёл все его ожидания.

– Кто из слуг обманул доверие барина, презрев приказ? – ждал объяснений уязвлённый князь.

– У вас на редкость верные слуги, – опровергла гостья его подозрения.

– Кто же в таком случае разоблачил меня? – терялся в догадках Андрей.

– Вы сами, – подсказали ему застенчиво улыбнувшиеся девичьи уста, – за несколько дней незаурядными поступками открыв свою недюжинную натуру, но сохранив в тайне ответ на единственный, ещё занимающий мои мысли вопрос.

– Я готов ответить на него тотчас, покончив с сеющими в душе смуту тайнами.

– Тогда сознайтесь без обиняков, – замявшаяся, всё-таки приняла предложение девушка, – что для вашего сиятельства навязанная чужой волей и выбором суженая? Какие чувства к подневольной невесте, – взирает её испытывающий взгляд на побледневшего слушателя, – подвигли благородного дворянина стать зачинщиком небывалого заговора против неё? Что значит для вас опальная бесприданница, о чьём благоденствии были обязаны безропотно радеть все и вся в вашем доме? Что для сиятельного князя презренная светом сирота, ради одного только воскресшего взгляда которой в определённый судьбою день её приезда тот за каких-то три с лишним выторгованных у случая часа едва не загнал лошадей по пути в Петербург и обратно, чтобы доставить для привычного ей досуга дамское седло, книги любимых авторов и чудом добытую её гитару? Что для первого среди равных мужчины женщина, которую он, будучи сведённым с ней единственной встречей, знает, кто бы мог подумать, как самого себя? – всё же стушевалась Ольга под горячечным взглядом. – Что она для вас, – зашлось в её спёртой груди сердце, – со дня вашего случайного знакомства всё ещё живущего памятью о ней?

– Неужели вы до сих пор не поняли? – настал черёд его главного вопроса. – Я люблю вас, – воспалённый взгляд Андрея прикипел к зардевшемуся румянцем неловкости девичьему лицу, – люблю с того самого дня нашей фатальной встречи.

– Почему же открылись мне лишь теперь, – выдавила его объятая смятением vis-à-vis, – спустя столько времени?