Тайны мифологии: рождение вселенной – 2. Мифы мезоамерики ирландские саги

Но, почему же она названа предводителем «ложных богов»? Возможно, дело в том, что речь идёт о первом круге творения, крайне недолгом и не приведшем, как кажется, ни к чему хорошему. Неудачную попытку творения, не ставшую вечной, самопорождающейся вселенной, вполне естественно назвать ложной. Ведь сам факт фиаско этой попытки, фактически заявляет о её неверности.

К тому же, семь составляющих первого большого взрыва, в результате его прекращения превратились в семь составляющих сжатия, возможно – в тех «семь клещей», о которых мы ещё скажем ниже, что так же не добавляет этим принципам привлекательности. Хотя, взгляд на них может быть совершенно иным, ведь именно благодаря им станет возможным дальнейшее настоящее творение вселенной.

Кстати, ты обратил внимание на то, что старший брат, «создатель земли и гор» – это ещё и гигантский кайман, то есть, проще говоря, крокодил? Ты помнишь того гигантского крокодила, у которого молодой «бог кукурузы» вырывает язык? Он ещё обхитрил его, попросив распахнуть пасть пошире. Казалось, что крокодил там символизировал ещё и пустоту пространства, но первый большой взрыв он символизировал совершенно точно. «Бог кукурузы», который только что символизировал первый большой взрыв, вдруг вырывает язык у крокодила, который символизирует то же самое. Можно сказать, что, в том эпизоде, «молодой бог кукурузы» символизировал скорее «первое Я», ведь это он попросил крокодила распахнуть пасть пошире, то есть – был непосредственным автором, воспламенения и попытки беспредельного распространения взрыва вперёд и вширь. То, что именно «бог кукурузы» вырывает у крокодила язык, так же совершенно верно, ведь именно «первое Я» является инициатором перехода первого большого взрыва от расширения, к отступлению и схлопыванию в точку.

Братья боги: сложности с именами

Далее во второй книге Пополь-Вух перед нами предстаёт пара божественных близнецов, очень частый мотив в мифах мезоамерики. Близнецы, братья или близкие друзья, нередко встречаются и в мифологиях иных культур, но обычно они являются героями мифов о возникновении человечества; здесь же мы видим явную космогонию.

Кстати, позже выяснится, что эти близнецы являются уже третьим поколением богов, детьми предыдущей пары близнецов. Уверен, что ты прекрасно понимаешь неважность того, детьми кого именно из предыдущих близнецов они были, ведь речь идёт не о людях и даже не о существах.

Интересен сам принцип парности. Что он может значить? Я вижу два варианта. Возможно, речь идёт о символах двух этапов, сжатия и схлопывания. Хотя, эти этапы не существуют одномоментно, они следуют друг за другом. Скорее речь идёт о «первом Я» как необходимом условии творения, и «искре» нисшедшей из «божественного мира» и сделавшей возможным воспламенение первого большого взрыва как условии достаточном, если я правильно использую эти термины.

Многое прояснить для нас могут имена братьев, и не только их. Имена первой пары братьев, то есть, условно, второго, предыдущего поколения богов – Хунхунахпу и Вукубхунахпу. Ты понимаешь, что я веду счёт поколений начиная с троицы богов живущих в «холодном море» и с пришедшего им на помощь Хуракана в его трёх ипостасях.

Имя Хунхунахпу пытаются перевести как «искусный охотник из духового ружья», из духовой трубки, но гораздо интереснее то, что одновременно, это имя переводится как «один-один-владыка». Это могло бы показаться случайным и ничего не значащим, но имя второго брата, Вукубхунахпу можно перевести как «семь-один-владыка». Ты понимаешь, что это значит?

Ведь это прямые указания на настоящее значение символов этих братьев-богов. О второй и общей единице в этих именах мы поговорим чуть позже, а пока, давай попробуем предположить, что могут значить эти – «один» и «семь» в этих именах. Очевидным ключом к пониманию смысла этих имён является цифра «семь» очевидно говорящая о первом большом взрыве и его составляющих.

Значит ли это, что в символе пары братьев мы видим «первое Я» и первый большой взрыв, как например в истории о Брахме, из межбровья которого его гневом проявился Шива. Брахма в этом эпизоде символизирует «первое Я», а Шива – первый большой взрыв. Но, в основной творящей паре явно должен присутствовать символ «искры», без которой она явно не полна.

Или же братья символизируют два основных принципа вселенной – расширение и сжатие, как Ахура Мазда и Ангро Майнью, или Картикея и Ганеша. Но тогда, символ расширения, явно связанный с цифрой «семь», то есть – с Вукубхунахпу, должен называться первым. Хотя, возможно, так и было когда-то.

Если же, один из них всё же символизирует «искру», то – кто? В известнейшей истории об Осирисе и Сете, Осирис символизирует «первое Я» и первый большой взрыв, а Сет – «искру» воспламеняющую этот взрыв. Подручные Сета в том мифе, разрывают тело Осириса на части, что явно символизирует взрыв. Но, и в этом случае, символ «первого Я» и взрыва, должен был бы называться в паре первым.

Порою, герой, предположительно символизирующий «искру божественного мира», символически показан, не воспламеняющим взрыв, а прекращающим его расширение, как мы видели это в мифе о Шиве срубившем голову Брахме. Это вполне оправдано, ведь первый большой взрыв прекращает расширение и переходит к схлопыванию именно в связи с потерей контакта с «искрой».

Странно. Я не раз утверждал и убедительно доказывал, что определить, для того или иного бога, конкретную функцию невозможно, что это является манией свойственной человеческому мышлению. Похоже, что здесь меня соблазнила явная конкретика присутствующая в именах братьев-богов. Думаю, что многое станет ясным далее. Не знаю, сможем ли мы окончательно определиться с космогоническими функциями наших героев, но смысл эпизодов с их участием, мы несомненно проясним.

Правда, сначала, в повествовании перед нами предстаёт следующая пара богов, дети вышеупомянутых. Их имена – Хунахпу и Шбаланке. Имя Хунахпу перевести просто. Поскольку «хун» – это единица, без лишнего «хун» мы получаем имя «один-владыка». Всё вполне логично и, как кажется, просто. А вот, с именем Шбаланке всё интереснее. В нём находят – и образ оленя, и образ ягуара, и признак женского начала, и указание на то, что он «младший», «молодой», «зелёный», или же – «скрытый». Полагаю, что третья пара символизирует второе, бесконечное творение вселенной.

Тождественность роли «один-владыки» и «один-один-владыки», Хунахпу и Хунхунахпу – вполне очевидна. А что же нам даст параллель между Вукубхунахпу – «семь-один-владыкой» и образом Шбаланке? Образы оленя и ягуара, связываемые с Шбаланке, очевидно соответствуют символике первого большого взрыва. Символ зелёного цвета здесь также вполне применим. Мы помним образ зеленоликого воскресшего Осириса, который вполне соответствует, как символу первого большого взрыва, так и символическому описанию выхода «первого Я» на второе, настоящее творение вселенной. Ведь это – всё тот же образ зерна умершего в земле и воскресшего зелёным побегом. Также можно вспомнить зелёный листок на тилаке Шивы, растущий из красной точки символизирующей «первое Я». Вполне соответствует образу первого большого взрыва, и вариант с «женским началом»; примеры подобного встречаются в мифологии нередко. Ведь большой взрыв вторичен относительно «первого Я» создавшего и направившего его, а потому, в большинстве случаев, принадлежащего к началу мужскому. Что же до эпитета – «младший», то его можно обосновать, как вышесказанным, так и тем, что эта пара богов принадлежит к третьему поколению, к поколению символизирующему второе, настоящее творение вселенной.

К тому же, Ягуар, учитывая его универсальность как охотника, от лазания по деревьям до плавания в воде, учитывая его яростность, вполне убедительно символизирующую первый большой взрыв, и то, что он, как хищник пожирающий дичь, столь же ясно символизирует сжатие взрыва, учитывая его окраску, говорящую нам о множестве, так вот, ягуар, на мой взгляд, является вполне корректным символом творящейся, беспрерывно расширяющейся вселенной, состоящей из множества расширений и сжатий.

Интересен, на мой взгляд, эпитет Шбаланке – «скрытый». Он действительно даёт нам возможность предполагать здесь символику именно «искры божественного мира», непостижимой, приходящей незримо, но дающей зримые последствия.

А теперь, давай проясним пару интересных странностей. Братьев символизирующих третье поколение, мы встречаем в повествовании раньше чем «их отцов», братьев-богов второго поколения. Мало того, имена богов второго поколения сложнее, чем имена богов поколения третьего, что выглядит страннвм для русского языка. Это усложнение особенно заметно на примере первого имени каждой пары богов.

Для человека русскоязычного было бы естественным, если бы первого бога звали Хунахпу, а уже второго – Хунхунахпу. Полагаю, что вторая единица в этом усложнённом имени, именно и означает – первый. То есть, имена пары богов второго поколения – Хунхунахпу и Вукубхунахпу, я предлагаю понимать, как – «первый один владыка» и «первый семь владыка». Вот, что оправдывает кажущуюся сложность этих имён в сравнении с именами следующего за ними поколения богов. Это также немного странно для русского языка. Нам свойственно – первое называть просто своим именем, а уже для второго, уточнять тот факт, что оно является вторым.

Объяснить и оправдать эту сложность можно через понимание настоящего смысла этой символики. Ведь мы, как и индейцы слушавшие эти чудесные рассказы, как и их древние предки создававшие их, живём в настоящей материальной, беспрерывно творящейся вселенной, то есть – во втором творении. Именно оно является нормой, является эталоном, тогда как первый круг творения – это ошибка, это время «ложных богов». Я конечно несколько сгущаю краски, но, вполне обоснованно. Этим же моментом можно объяснить то, что в повествовании «пополь-вух» мы сначала встречаем братьев-богов третьего поколения и только потом – их «отцов», богов второго поколения. Ведь боги третьего поколения – это «сегодня», всегда – «сегодня», а боги второго поколения – это нечто особенное, нечто странное и сомнительное, случившееся давно, и к тому же – по ошибке.

Братьев – Хунахпу и Шбаланке, возможно – также по ошибке, называют детьми «кукурузного бога» и «кровавой луны». Кстати, образ «кровавой луны» совершенно не столь зловещ, как нам кажется ныне под влиянием астрологии. Ведь кровь, это, в первую очередь, наше внутреннее наполнение, дающее нам жизнь. Проще говоря, кровь – это жизнь. И если в паре с Солнцем, Луна в космогонии указывала бы на этап схлопывания в противовес Солнцу как символу этапа расширения, то сама по себе, Луна, через образ лунного месяца, говорит нам обо всём цикле первого круга творения, о пробуждении «первого Я», первом большом взрыве, отступлении взрыва к истоку и сжатии его в точку. Символ крови, как первоматерии проходящей через все эти этапы, на мой взгляд, вполне оправдан. Это, достаточно ясный образ «тьмы за глазами», образ того вещества, того сырья, что лишь и делает возможным возникновение первого большого взрыва как чего-то вещественного, реально существующего. Очевидно, что «кукурузный бог» в паре с Луной в таком контексте, привычно символизирует «первое Я».

Полагаю, что объявление этих принципов «родителями» нашей пары богов, это констатация того факта, что материальная вселенная символизируемая ими, существует, бесконечно множится и расширяется только благодаря регулярному и неостановимому появлению новых «первых Я» и творимых ими новых первых кругов. Мало того, что эти принципы являются содержанием всей бесконечной вселенной, они ещё и, в прямом смысле, являются её родителями, ведь выход на второе, настоящее творение вселенной символизируемое парой третьего поколения, начинается после того, как «первое Я» прошло свой первый круг творения. Таким образом, в том, что родителями пары третьего поколения называют две разные пары, нет никакого противоречия.

Ранее я сказал, что «бога кукурузы» и «кровавую луну» назвали родителями братьев по ошибке потому, что дальше их родителями назовут другую пару близнецов, справедливо не уточняя, что, по-человечески, родителем может быть лишь один из этой пары. Но, дело в том, что братья-боги второго поколения, в общем, символизирует то же самое, что и «бог кукурузы» и «кровавая луна». Они также говорят нам о первом круге творения, породившем, в итоге, творение настоящее. Вскоре мы разберёмся с символическим значением этих «отцов».

Братья и птица

Главным делом, для появившихся на страницах нашей истории братьев, совершенно естественно объявляется уничтожение чудовищ. Они находят птицу Вукуб Какиш и, когда она взлетает на дерево, Хунахпу поражает её из духовой трубки.

Дерево – это «мировое древо» состоящее из множества первых кругов творения и, соответственно, – из множества больших взрывов. Птица, что является символом первого большого взрыва, взлетающая на это дерево, символизирует новые большие взрывы составляющие творение всей большой вселенной. Хунахпу – «один-владыка» поражает птицу сидящую на дереве. Поражённая стрелой, птица падает с дерева. Это, очередной и ясный, символ сжатий новых первых больших взрывов, символ их возвращений к их истокам. У птицы раздроблена челюсть, что ощутимо отсылает нас к крокодилу с широко распахнутыми челюстями и вырванным, в итоге, языком как символом прекращения, прерывания распространения взрыва и, одновременно, символом точки в которую всё, в итоге, схлопнулось.

Хунахпу пытается схватить птицу, но она, истекающая кровью, вырывает ему руку и скрывается. Рука – символ действия, символ активности. Думаю, ты понимаешь, что речь снова идёт о «кастрации», о символе – прекращения распространения взрыва и перехода его к схлопыванию в точку. То есть, вырванная рука – это и есть та раздробленная челюсть птицы, так же, как и вырванный когда-то язык крокодила. Всё это – символы одного и того же.

Вообще-то, рука скорее должна была быть вырвана у того брата, что символизирует собой взрыв, ведь именно взрыв, радикально прерывается и обращается к началу в этом эпизоде. То есть, рука должна была быть вырвана у Шбаланке, ведь это он является параллелью «семь-один-владыке» из предыдущего поколения. Возможно, дело в том, что Хунахпу, «один-владыка» действительно символизирует именно «первое Я». А поскольку, оно является главным действующим лицом на любом этапе творения, вполне естественно, что все знаковые изменения происходят именно с его образом. Хотя, для образа «первого Я» на этапе настоящего творения вселенной, символов схлопывания быть уже не должно. А значит, возможно, что мы опять имеем дело с путаницей, и образ, рассмотренный нами выше, вполне может говорить о первом круге творения.

Можно искать разные объяснения этому моменту, но одно ясно – мы имеем здесь совершенно ясное описание первого круга творения. Или точнее, описание новых первых кругов творения, в целом составляющих творящуюся вселенную символизируемую деревом на которое садилась птица.

В связи с рукой Хунахпу можно вспомнить ещё один интересный момент. Существует версия, составленная на основе изобразительных мотивов Майя, о том, что птица откусывает брату руку не клювом, а «зубастым лоном». «Зубастое лоно» – частый изобразительный мотив культуры мезоамерики. На мой взгляд, эта версия вполне правдоподобна, и кстати, в ней нет ничего радикального или сексуального. «Зубастое лоно» очевидно символизирует начало, как порождающее, так и поглощающее, то есть, речь идёт о порождении первого большого взрыва, и о его вбирании. Совершенно оправдано, на мой взгляд, если отнятие руки «один-владыки», символизирующее это вбирание взрыва его истоком, будет совершено тем самым «зубастым лоном».

Итак, птица всё же выживает и скрывается в своём логове, в своём «доме». Это важный момент. Ведь «первое Я», проявившись в образе взрыва, отступив, сжавшись в точку, несмотря на все многочисленные символы смерти в разных мифах, тем не менее не умирает по-настоящему, не исчезает. В больном, страдающем, испуганном состоянии сверхсжатости, оно остаётся существующим в этом пространстве, ведь пробудившись здесь изначально, развернувшись из «мирового яйца», оно уже не может никуда исчезнуть полностью. В этом его трагедия, и в этом шанс на возникновение настоящей вселенной. А потому, образ птицы, раненной, страдающей у себя дома, совершенно верен.

Здесь же, возникает образ жены птицы по имени Чимальмат. Её имя с языка науатль переводится как «оплетённый сетью щит». И этот образ также вполне читаем. «Сеть» – как то, что захватывает широко и подтягивает к истоку, к точке, и «щит» – как некий предел, упор, плотность. Здесь мы вновь можем вспомнить железный мяч которым играли «владыки смерти», или камень проглоченный Кроном. С подобными щитами в культуре Майя часто изображались некие «богини-воительницы». То, что они считались покровительницами беременности и родов, выглядит, на мой взгляд, совершенно понятно. Что, как не эту сверхсжатость, в которую спряталось «первое Я», следует считать беременностью обещающей скорые роды?

Братья выслеживают птицу и приходят к ней домой. Они берут с собой пару первого поколения, первую пару, «старика» со «старухой», и, придя к птице, прячутся за ними. К тому же, они ещё и, как кажется, переодеты, по крайней мере, птица их не узнаёт.

Братья изображают лекарей, пытающихся помочь птице. Несмотря на вполне вероятное комическое отношение индейцев к этому моменту, в нём нет ничего карикатурного, всё именно так. Страдающее, испуганное «первое Я» пытается найти выход из положения, пытается ожить, пытается воскреснуть. Братья залечивают птицу до смерти, но перед этим, заменяют её зубы на зёрна кукурузы. Вслед за мужем умирает и его жена. Птицу хоронят, но, благодаря зёрнам, в этом вполне можно увидеть посев, обещающий будущее возрождение. Ты помнишь многочисленные мотивы возрождения «молодого бога кукурузы». Хунахпу забирает свою руку и она прирастает на место, после того, как на неё плюёт их «дедушка» – «зачинающий сыновей». Есть изображения, на которых мы можем увидеть у Хунахпу, всё так же безрукого, новую руку на носу. Мы поговорим об этом позже.

Что же можно извлечь из этого эпизода? Смерть птицы вместе с её женой и их захоронение, это ещё один образ сжатия первого большого взрыва в точку. С другой стороны, учитывая явные признаки начала нового творения в происходящем, их смерть, их исчезновение со сцены можно расценивать как символ именно победы над сжатием в точку. На это указывает символ присутствия «старика» и «старухи», что прямо говорит нам о новых пробудившихся «Я» начинающих свои первые круги творения. Зёрна кукурузы, которыми братья-боги заменили зубы умирающей птицы, ясно говорят о том, что новых «Я» – множество. То, что явившись в дом птицы, наши братья прячутся за первой парой богов, очевидно указывает нам на то, что всё происходящее осуществляется именно благодаря появлению новых «Я» и их пространств пустоты. А то, что братья взялись лечить птицу, несмотря на последовавшую в итоге её лечения смерть, следует понимать совершенно прямо; всё происходящее действительно является возвращением, испуганно сжавшегося в точку «первого Я» символизируемого умирающей птицей, к жизни, возвращением к творению вселенной. Рука, возвращённая Хунахпу, так же прямо говорит нам о том, что принцип сжатия, этап сжатости в точку – преодолён.

Старший сын птицы

Для наших героев приходит черёд взяться за сыновей бедной птицы. Начинают они со старшего. Напомню, что его зовут Зипакна, «создатель земли и гор», и при этом, он кайман, то есть, крокодил. Далее в тексте следует история о нём. Однажды рядом с ним, отдыхающим, некие юноши взялись строить для себя дом. А было этих юношей – четыреста. Не уверен, что это именно та цифра, что она понята сказителями правильно, но речь явно идёт об очень большом количестве. Идея их дома, «дома, что должен вместить их всех», явно указывает на космическое творение, полагаю – на первый большой взрыв. Для центрального столба в этом доме, братья свалили огромное дерево, но никак не могли его поднять, а потому, попросили о помощи Зипакну. Он согласился, и с лёгкостью помог им.

Символ дерева как «древа мира», и центрального столба как «оси мира», то есть того же самого, мог бы говорить нам о настоящем творении вселенной, но, судя по всему, это просто очередной образ первого большого взрыва и, соответственно, первого круга творения. Огромное дерево, которое – «свалили», могло бы символизировать схлопывание первого большого взрыва, но, учитывая, что это самое начало эпизода, этот образ явно имеет другое значение. Полагаю, что гигантское дерево здесь символизирует «божественный мир», а то, что оно было срублено, символизирует переход оттуда «мирового яйца» и пробуждение из него «первого Я». В символе ствола, который никак не могут поднять многочисленные братья, несложно увидеть положение, пробудившегося в пустоте, «первого Я», неспособного изменить, нетерпимое для него, возникшее положение вещей. То же, что этот ствол был поднят и поставлен Зипакной, даёт нам сразу два символа первого большого взрыва как попытки «Я» выйти из своего неуюта. Во-первых, это поднятый и поставленный ствол дерева, а во-вторых – сам Зипакна.

Сила героя вызвала недовольство юношей. Они решили погубить его, ибо – «никто не должен обладать таким могуществом». Это вновь ясное указание на революционность и трагическую судьбу первого большого взрыва. Братья попросили Зипакну вырыть яму для этого столба, надеясь сбросить на него столб, когда он будет на дне. В образе ямы, вырытой сыном горделиевой птицы, я вижу, не столько указание на схлопывание первого большого взрыва, что так же вполне вероятно, сколько символ пространства в которое разливается первый большой взрыв символизируемый Зипакной роющим эту яму.

Герой разгадал замысел коварных братьев и приготовил для себя боковой проход в яме, куда и спрятался, когда братья сбросили в яму столб. иНам с тобой уже знакома идея бокового прохода, правда? Это идея бега по кругу с возвращением к началу из мифа о Ганеше и Картекее, а также, из одной, всем нам известной сказки. Также это идея рыболовного крючка, о которой мы уже говорили с тобой. Всё это – символы поворота, символы перехода к движению вспять. То есть, речь снова о схлопывании взрыва, о его возвращении к истоку.

Но, даже если бы мы не встретили здесь символ бокового прохода, сам образ огромного ствола сброшенного в яму, совершенно ясно указывает на мощное, тяжёлое схлопывание первого большого взрыва в плотную точку. Зипакна издаёт предсмертный стон и отдаёт муравьям частицы своих волос и ногтей, чтобы они вынесли их наружу и, тем самым, обманули братьев. Братья поверили.

Ночью они от радости напились, празднуя свою победу, а также, постройку дома. Мы уже не раз говорили с тобой о том, что опьянение символизирует взрыв, его экстатическое настроение. Зипакна, под покровом темноты прокрался к дому, и свалил центральный столб, обрушив вместе с ним и весь дом на коварных братьев, погубив их.

Вновь в этом небольшом эпизоде мы видим образ первого круга творения. Ночное веселье братьев символизирует первый большой взрыв, а обрушенные, столб и весь дом, как и гибель всех братьев, – это ясный символ схлопывания взрыва в точку.

Мировое древо

Полагаю, что нам нужно уточнить образ «мирового древа», «мировой оси», что прозвучал в этом эпизоде неоднократно. Как я и сказал, «мировой древо», на мой взгляд, символизирует всю творящуюся вселенную, но не только. Вселенная – это, символически говоря, его крона. Беспредельно разворачиваясь во все стороны пространства, вселенная действительно подобна кроне растущего дерева. Мириады новых почек, разворачивающихся в новые листья со временем становящиеся новыми ветвями – это новые «мировые яйца», новые «первые Я», новые первые круги творения образующие её беспрерывный рост. А что же является стволом этого дерева, что является той самой – «мировой осью»? На деле, это вовсе не «ось», вовсе не то, что имеет какую-то вертикальную протяжённость. «Осью мира», стволом «древа мира» и, в значительной мере, всем этим «древом» является само «первое Я». Задумайся. Именно «Я» объединяет собой, как некой узловой точкой – мир явный, что будет сотворён в окружающей его пустоте, мир «тьмы за глазами», мир «потусторонний», находящийся где-то позади, внутри, и мир «божественный», находящийся, условно говоря, вверху. Понятно, что это не обычный «верх», обычный трёхмерный «верх» – это лишь одно из направлений распространения творящейся материальной вселенной. «Верх» применительно к «божественному миру» – это что-то ещё более внутреннее, чем «тьма за глазами», то, что является «верхом» для самого нашего сознания, а не для нашего представления о трехмерности мира. Конечно, я излагаю этот момент довольно туманно, но, просто закрыв глаза, его не сложно прочувствовать.

Что же, в таком случае, является корнями этого «древа мира»? В первую очередь, следует напомнить о том, что, в представлениях германцев например, «древо мира» растёт кроной вниз, а корни его, соответственно, находятся вверху. Это очень верно, ведь распространение вселенной во все стороны пространства, во, всё более глубокую материализацию, уплотнение, это действительно движение вниз, тогда как исток всего этого движения, действительно наиболее близок к «божественному миру» который, как мы уже поняли, находится «наверху».