Тайны мифологии: рождение вселенной – 2. Мифы мезоамерики ирландские саги

Зачем же он родился дважды?

…Когда улады утром проснулись, не было больше ни дома, ни хозяев, ни птиц, а одна лишь пустая равнина вокруг них. И они вернулись в великую Эмайн-Маху, захватив с собой новорожденного мальчика, кобылу и двух жеребят, которые остались подле них. Мальчик воспитывался при Дехтире, пока не подрос и не стал юношей. Тогда напала на него болезнь, и он от нее умер. Сильно оплакивали его все в Эмайн-Махе…

В этом небольшом абзаце мы вновь видим символику всего первого круга творения. Пробуждение «первого Я» в пустоте, символизируемое пробуждением наших героев на «пустой равнение». Первый большой взрыв, символизируемый мальчиком, выросшим при своей приёмной матери так же символизирующей пустоту пространства, до юноши. Схлопывание первого большого взрыва в точку, символизируемое болезнью и смертью нашего героя.

…Больше всех печалилась Дехтире о смерти своего приемного сына. Три дня она ничего не ела и не пила. Затем, после такой тяжкой скорби, ею овладела сильнейшая жажда. Подали ей чашку с питьем. Когда она поднесла ее к губам, ей показалось, что какой-то крошечный зверек хочет прыгнуть ей в рот из чашки. Она дунула, чтобы отогнать его. Посмотрели все: никакого зверька не было больше видно. Снова подали ей чашку, чтобы она глотнула. И в то время, как она пила, зверек проскользнул ей в рот и пробрался внутрь ее.

Тотчас же она впала в сон, длившийся до следующего дня. Во сне ей предстал некий муж и возвестил, что ныне она зачала от него.

– Это я создал птиц, – сказал он ей. – Я побудил вас гнаться за птицами до того места, где я создал дом, приютивший вас. Я создал и женщину, мучившуюся родами; я же принял облик мальчика, который там родился, и меня воспитала ты; это меня оплакивали в Эмайн-Махе, когда мальчик умер. Но теперь я снова вернулся, проникнув в твое тело в виде маленького зверька, который был в питье. Я – Луг Длинной Руки, сын Этлена, и от меня родится сын, ныне заключенный в тебе. Сетанта будет имя его…

Этот рассказ, очевидно возникший позже именно для связывания отдельных независимых эпизодов, никоим образом не объясняет – зачем были нужны все эти события. Зато, мы можем увидеть здесь явные параллели с эпизодами, что мы рассматривали в главах о мифологии мезоамерики. Там мы так же встречали совершенно необязательные смерти героя, происходившие при переходе от символического описания первого круга творения к новому описанию его же.

И там же, если ты помнишь, мы встречали описание непростого процесса возникновения в непроявленном «божественном мире» «мирового яйца» и его назревания к проявлению в пустоте материального мира. Там, так же как и здесь, речь шла о некой женской составляющей «божественного мира», оплодотворённой мужской составляющей, так же предстающей в виде чего-то мелкого и незначительного.

Здесь это – страдающая от сильной жажды Дехтире и, прыгнувший ей в рот, крошечный зверёк, пробравшийся, таким образом, – «внутрь её». Далее следует, совершенно понятный для этапа «мирового яйца», долгий сон нашей героини. То, что, в этом состоянии, к ней является божество рассказывающее обо всём произошедшем, вполне соответствует реальному положению вещей на этом этапе творения. Мы помним, что «первое Я» в фазе «мирового яйца», находится в состоянии счастливого сна в единении с «божественным миром».

Лишь символ цифры «три» здесь, кажется не очень понятным, хотя, и он имеет свою параллель в мифологии мезоамерики. Здесь Дехтире, потеряв приёмного сына, – «три дня ничего не ела и не пила». И этот символ встречается нам до эпизода её оплодотворения. В мифологии «пополь-вух» в предыдущих главах, мы так же встречали не очень понятный символ «триединства» в самом начале описания творения вселенной.