Хрустальные ворота

Свет был выключен. Опустив занавески, Фелагс прислушался к движениям на улице и до полной тишины укрылся в комнате.

Еще долго мелькали энергетические шары, освещающие стражам и мерценасам их нескончаемые поиски. Фелагс, нащупав на столе кувшин, выпил остатки питьевой воды. Утоление жажды сделало его разум чище, и он принялся воссоздавать цепочку событий.

«Воздух в восточном направлении в сильные грозы славится своими миражами», – рассуждал он. – «Здесь шаровые молнии под влиянием Всеоблачности могут проецировать разные и, порой, совершенно немыслимые образы. Наверняка это была иллюзия».

Фелагс зажег тонкую свечку, и ее тусклое свечение помогло рассмотреть маленькую комнату. Он из случая к случаю бывал здесь во время ночных вылазок, когда была возможность укрыться от дождя на короткий отдых.

Эта оружейная принадлежала Алледу. Он поделился с другом, что в комнате есть нижний потайной люк, которым тот хоть и не пользовался, но всегда знал о его существовании. Вскоре после этого Фелагс втайне от Алледа заходил сюда, но друг быстро догадался и стал оставлять кувшины с водой. Фелагс, видя оставленные подарки, так и не признался другу. Аллед, в свою очередь, вопросов не задавал, своим молчанием позволяя ему бывать в оружейной.

Мерценас тихо покинул комнату, потушив свечу, и вышел в коридор. Тихо и безлюдно. Там было свежее, чище работала вентиляция. Не успел Фелагс пройти несколько шагов, как люк в коридоре вагона скрипнул.

«Нашли».

Фелагс понял, что бежать было поздно, да теперь уже и некуда. Потайной люк в оружейной Алледа был на неудобном для него расстоянии, да и выдавать такой практичный вход ему не хотелось.

– Напарник, это ты? – послышался знакомый голос. Тень бесшумно захлопнула люк, но еще висела на настенной лестнице. – Ты тоже видел всадника?

Фелагс облегченно выдохнул. Появление Улрея, а не стражи, говорило о том, что бедствие миновало – оба баловали себя запретными ночными вылазками.

– Еще как, – Фелагс стянул с лица повязку. – Это мираж?

– Никакого другого объяснения этому я найти не смог, – словно прочитал его мысли Улрей. – За всадником гнался, по всей видимости, мерценас. Его сейчас ищет королевская стража и наш ночной отряд.

– Почему?

– Думают, никак не связано ли с ним видение? – Улрей почесал намокший затылок. – Это мне мерценас Фортм из отряда сказал, когда мы с ним пересеклись на посту. Они сначала меня заподозрили, но все наши ведь знают, что я позже выхожу прогуляться. Всадника я уже застал в то время, когда ты в него почти влетел, а он исчез.

Улрей с ухмылкой взглянул на Фелагса, а тот повел плечами.

– Я никому не скажу. – Улрей покрепче взялся рукой за ступеньку лестницы.

– Еще бы ты сказал!

Фелагс, изображая злобу, схватился за эфес, и оба разразились хохотом, который им вскоре пришлось придержать из-за очередного приближающегося патруля.

6. «ХРУСТАЛЬНЫЕ ВОРОТА»

На десять бликзерийцев один не взращивает, не косит, а сыт остается

Тесакская пословица

1

Мерценасы охраняли лаборатории поезда, стража сосредоточила свои силы на поисках сомнительного врага и контроле ведущих вагонов. Улрей и Фелагс, скрываясь от патрульных отрядов, не нашли решения лучше, как вернуться в свои комнаты и дождаться затишья. Они вошли в «Маневр», бесшумно миновав до этого оружейные мастерские, и под видом подвыпивших бликзерийцев разошлись по домам.

Фелагс провалился в сон, но совершенно недолгий. Он проснулся через пару часов от сновидений, напомнивших ему о королевском ужине, приговоре для старшего мерценаса и, на худой конец, о черном всаднике.

Фелагс бранил себя за потраченное время: он не знал, когда отдадут приказ на обыски, предполагая, что жадная на эссенции принцесса могла послать стражей сразу же после предложения старика-эссенцера. Ему удалось привести себя в чувства, когда снаружи еще слышался свист цепей, на которых парили мерценасы.

Фелагс потратил немного времени, чтобы освободить свой сейф. Он вышел из комнаты. Голова вагона уже сидел на стуле возле одного из выходов и мирно подсчитывал «Искры».

– Доброе утро, господин Дезчер, – Фелагс приостановился, осторожно отвлекая мужчину от своего увлечения. – Ждете, когда освободят душевую?

– Воды, – как-то напуганно отвечал Дезчер, – у нас вдоволь, насосы и фильтры работают исправно. Сам душ чистенький, блестит, как бликзерийская сталь! Дежурный нашего вагона потрудился на славу.

Фелагс кивнул, но подозрительная озабоченность Головы смутила его. Они общались тихо, чтобы не разбудить еще спящих бликзерийцев.

– Что вас беспокоит?

– Нет-нет… – замямлил Дезчер, а потом поднял глаза на Фелагса. – Хотя… Не знаю, слышал ли ты или нет… Сегодня ночью было что-то жуткое.

Мерценас догадался, о чем речь, но не раскрыл свою осведомленность.

– И что же?

– Голова соседнего вагона, отец одного из мерценасов сегодняшнего ночного патруля, сказал, что уж бунтовщик какой на короля напал.

– Да ну!

– А вот так! – искренне воскликнул Дезчер. – Ворвался в хоромы ни свет ни заря. Ищут его до сих пор по «Тесаку», стража любого подозреваемого допрашивает в «Маневре», пока мерценасы рыщут вне поезда… Говорят, вздумал бликзерию использовать, а то и оружие какое. Нам, простым бликзерийцам, его нельзя носить, это только вам да страже можно. Из-за этого даже расследование дела Белоручки приостановили на время.

– А что с королем? – вдруг прервал Фелагс. Мысль о том, что стража, вероятно, повременит с поиском украденных эссенций, подбодрила его.

– В смысле? – удивленно раскрыл рот Дезчер.

– Вы ведь сказали, что на короля напали. С ним-то что?

Дезчер осекся, а Фелагс ехидно поднял край губ.

– Ничего, должно быть… Не добрался поди.

– А говорите, что напал! – постегнул его Фелагс. – Так, значит, не было ничего?

Осознав дыру в цепочке событий, Дезчер почесал пухлым пальцем свисающий кадык и покивал. После коротких размышлений, он плюнул в воздух и нахмурился.

– А этого он мне не сказал. Вот Марсейлин! Обдурил меня, что ли?

– По всей видимости.

Сплетни, легенды, россказни – все было излюбленным занятием на «Тесаке». Бликзерийцы, услышавшие вполуха новость, никогда не пытались передать ее истинно и целостно. Важнейшей задачей для них являлось как можно ярче переиначить историю, чтобы удивить или даже напугать друг друга. Фелагс всегда говорил подобным образом с Дезчером, а тот, накрепко закрепив свое доверие к нему, одобрительно кивал. Сам Фелагс немного выдохнул: воронка уже набежавших за несколько часов слухов должна была остановиться или притихнуть, кое-как обеспечивая спокойствие.

По пути от квонтрмехов Фелагс узнал, что сортировочная была закрыта на крупную переработку отходов и туда пускали только мусорщиков. Он был уверен, что «Искры» еще внутри. Так же, как и вечером, Фелагс прошел под днищем поезда, одновременно укрываясь от колкого ливня. Охрана вагонов усилилась, и теперь на посту стояло два патруля мерценасов. Среди них был и Улрей. До него уже дошла весть о наказании старшего мерценаса, вошедшее в исполнение, поэтому Фелагс, увидев негодующее выражение напарника, сразу понял причину.

Он попал в сортировочную через вагон-лабораторию – кто-то забыл закрыть окно перед уходом. Свет не горел, но в комнате по-прежнему пахло кисловатым запахом эмульсий для «Искры». В сортировочной же этот яркий аромат бил сильнее и приносил некоторые неудобства: к своему незнанию Фелагс слишком глубоко вдохнул едкую смесь отходов, отчего голова закружилась, а в носу засербило.

Маска. Фелагс щупал пальцами в перчатках по стенам и чувствовал на языке металлический привкус. Он сорвал маску со стены и быстрым движением нацепил ее на лицо. Фелагсу пришлось работать быстро. Он снова принялся бродить ладонями, заглядывая во множество щелей в надежде найти заветные эссенции. Выемок было много: сортировочные вагоны никогда не отличались стойкостью. Эссенций не было.

Ему пришлось закрыть лицо рукавом, несмотря на то, что он был в маске. Грязно-синяя жидкость пыхнула белым паром из открытого бака. «Искры», привычные эссенции, потускнели внутри и стали обжигающими. Несколько булькающих капель попало на приоткрытое запястье, и Фелагс шикнул от боли. Кожа мгновенно побагровела и проявила ожог.

«Внутрь он точно не мог положить банки с «Искрой». Отходы быстро бы растворили бутыли вместе с содержимым, так что такой тайник бесполезен…»

За окном виднелись приближающиеся огни. Патрульные выискивали каждого, кто мог выйти без разрешения, чтобы наказать по всей строгости и, вполне возможно, заподозрить в причастности к недавним событиям.

Фелагс пригнулся, спрятавшись под окном. Еще больше тревоги добавили шаги в соседнем вагоне. В такой час еще никто не работал.

Дверь хлопнула с другой стороны. Фелагс поднялся и, подбавляя себе ход, резко сунул руку в выемку за баком. Он не догадался о ней, на уровне глаз она была незаметна, но пока тот прятался под окном, на его глаза попалась нижняя щель. Фелагс сунул пальцы и сильно толкнул доску в сторону. Она не издала характерного скрипа – мерценас понял, что ее уже отодвигали. Под ней было пусто: синяя жидкость из бака редко спадала мелкими каплями, собираясь в крохотную лужу, стекающую в фильтрующие резервуары для энергетических труб. Фелагс под разными ракурсами заглядывал в дыру, рыскал пальцами по холодному дну, но не мог ничего найти. Однако внутреннее чутье подсказывало ему, что Белоручка спрятал «Искры» в этом месте.

И тут его пальцы стукнулись обо что-то с округлыми стенками. Для этого ему пришлось отодвинуть еще одну доску, издавшую противный скрежет. Что-то маленькое еле поддавалось рукам и постоянно скользило на перчатках. Фелагс торопился и не отчаивался. «Искры», одна за одной, оказывались в карманах сумки на ремне.

Старик-квонтрмех оказался прав.

За баком их было восемнадцать. В сумке Фелагса они то и дело позвякивали и тянули карманы вниз. Он понимал, что возвращаться теперь следует как можно осторожнее, но вопрос о том, где были еще две оставался открыт.

Фелагс поставил доски на место и окинул взглядом с высоким потолком комнату. Нос уже привык к запаху отходов, пусть горящее от боли запястье напоминало о его едкости. Мерценас решил, что Белоручка просто-напросто забрал две «Искры» себе. Собираясь покинуть сортировочную, он, перелезая через окно, схватился пальцами за его верхний выступающий край и случайно нащупал что-то выпуклое. Фелагс поразился своей удаче – еще одна эссенция, спрятанная между болтов.

Кровь прилила к щекам от восторга. Долгие поиски и страх того, что патруль обнаружит его, на время утомили Фелагса, но сейчас, когда в сумке было девятнадцать украденных Белоручкой эссенций, силы вернулись.

Недалеко послышались голоса, а в соседнем вагоне что-то звякнуло. Фелагс запрыгнул внутрь сортировочной.

«Кажется, мой сосед не просто работает в лаборатории. Он там прячется, как и я», – Фелагс, подкравшись к двери, пригнулся в углу. – «Что если это сообщник Белоручки, который пришел за краденым? Извини, товарищ по несчастью, но они пока побудут у меня».

Он не успел войти сам, как дверь сортировочной отворилась. В комнату заехал резервуар с отходами, а затем вошли двое мужчин. Мусорщики в защитных масках вздрогнули, увидев вооруженного эфесом мерценаса.

– Патруль мерценасов, утренний обход.

– Так точно, – расстеряно пробубнил один из них. – Раньше здесь обходов не было…

– Вы так напуганы? – строго спросил Фелагс. – Раньше не было, теперь есть. Или вы что-то прячете?

– Нет-нет, господин мерценас! – вскрикнули те в один голос. – У мусорщиков строгий контроль охраны, да и мы чисты намерениями, как белый лист.

Фелагс кивнул, с осторожностю оглядываясь по сторонам.

– Значит, это был ваш оружейник на входе?

Фелагс недоуменно переспросил.

– Когда мы пришли, в лаборатории был бликзериец. Он сказал, что причислен к оружейникам утреннего патруля.

Фелагс почувствовал пробежавший холодок по спине. Мерценасы никогда не брали оружейников на патруль.

– Да, этот оружейник – славный малый. Правда, он ушел раньше меня –торопился на рабочее место. Пойду догоню.

Фелагс ускорил шаг и перешел на бег. Дверь за дверью распахивались перед ним, а он мчался в поисках лжеоружейника. В окошке перед десятым вагоном Фелагс заметил, как недалеко напротив мелькнула чья-то фигура. Он настиг ее широкими шагами уже в вагоне-оружейной, схватив за плечо и резко развернув к себе.

– Аллед?

Фелагс удивленно отпрянул. Аллед плотнее закутывался в свой плащ оружейника. Руки дали дрожь, когда он натягивал ворот.

– Я, – устало говорил Аллед. – Что тебя удивляет?

Фелагс в замешательстве смотрел на друга и молчал.

– Я здесь работаю, – продолжал Аллед. – Забыл, что я оружейник?

– Что ты делал в лаборатории?

– Относил новое оборудование из бликсидиана, – голос Алледа был совсем слабым. – Я спешу домой. Всю ночь работал. Сестра ждет.

Фелагс решил пойти следом.

2

Дождавшись, когда Аллед скроется за дверью противоположного вагона, Фелагс вышел на проходной балкон. Выстроенная площадка служила обходным путем для всех жителей «Тесака» и тянулась снаружи через весь поезд по правой и левой стороне. Аллед вышел на левую, а Фелагс зашагал по правой. Несколько бликзерийцев-оружейников возвращались в свои вагоны. Кто-то останавливался, чтобы сонно рассмотреть облачную влажную даль, из-за чего Фелагс то и дело толкался плечом в чужую спину.

Аллед жил в шестьдесят третьем вагоне, рядом с библиотекой «Фолиант». Жители в основном передвигались до своих комнат пешком, но нередко пользовались передвижными балконами, которые перемещались по воздуху на бликзерийской энергии. Фелагс услышал скрип отчаливающей площадки и догадался, что друг не оставил такой возможности. Мерценас, не теряя ни минуты, последовал его примеру, и вскоре вышел на пятьдесят восьмом вагоне, когда Аллед остался, чтобы добраться до своего.

До комнаты друга Фелагс пошел сам. Он помедлил и вошел внутрь вагона только тогда, когда Аллед оказался дома. В комнате что-то тихо скрипнуло, но затем покрылось тишиной, иногда разрываемой далекими отзвуками грома и стуком дождя. Казалось, что Аллед только и делает, что стоит на месте, боясь издать шум.

Дверь была не заперта, приоткрыта, и Фелагс вошел без стука. Комната была больше, чем его, так как здесь жил не только Аллед, но и Мелззи: две односпальные кровати с потертыми ножками и лак на столике бросались в глаза даже при тусклом освещении. Все было изрядно поношенным и отжившим свое, но хозяева заметно старались сохранять порядок в старой каморке, шлифуя и подкрашивая отслаивающуюся краску стен.

Аллед, свесив одну ногу с кровати, лежал на помятых простынях. Худые пальцы были запущены в волосы, пока диадема сияла на полу рядом с расшнурованными ботинками. Он издавал измученное сопение.

– Как знал, что ты за мной пойдешь, – негромко произнес Аллед. – Не очень-то ты мне доверяешь.

Фелагс подошел ближе. На лбу Алледа блестела россыпь мелких капель.

Вовсе не дождевых.

Аллед увидел смятение Фелагса и бросил кроткую улыбку.

– Видел когда-нибудь пот?

Голос Алледа сразу же запнулся на полуслове и стал хриплым. Он откашлялся.

Фелагс тяжело вздохнул.

– Он дурно пахнет, – продолжал Аллед, голубыми глазами рассматривая друга, – и выступает всегда в самый неподходящий момент. Особенно когда тебя застают врасплох. Он появляется на лбу, на шее, подмышками… Даже ладони могут потеть. Отвратительно.

Щеки Алледа налились пунцовым цветом. В глазах выступили слезинки.

– Что с тобой? – Фелагс держался твердо.

– Простыл под дождем, – Аллед приподнялся, чтобы сделать глоток воды из кружки на столе. – То есть, заболел. Люди могут болеть в отличие от бликзерийцев. А еще иметь побочные эффекты от вечного голода в виде головокружений, отдышки и слабости.

С этого момента у Фелагса не было ни капли сомнений – Аллед был человеком. Веул украдкой взглянул на друга-мерценаса. Сил ему не хватало, и Аллед устало накрыл глаза ладонью. Дыхание стало тяжелее.

– Если хочешь узнать, как это, быть больным, – Аллед свесил свободную руку и одну ногу с края кровати, – то я расскажу. Такое ощущение, что меня накалили в печи, а голову стянули тисками. В груди саднит, а голова вот-вот лопнет, как натертая мозоль. Бликзерийцы такого никогда не почувствуют, ведь если бы они с этим столкнулись, то наверняка хотя бы в этом посочувствовали простому смертному.

– Наши предки лечили болезни травами.

Аллед молчал.

– В лаборатории ты их и искал?

– Только, увы и ах, нашел заплесневелые остатки чая, – Аллед попытался улыбнуться. – Надеялся найти редкие сборы из вагонов-огородов. А ты, должно быть, рискнул подумать, что я воровал «Искры»?

– Угадал.

– Если бы они излечивали человеческие болезни, то я бы с удовольствием унес пару десятков домой. Однако для такого, как я, эссенции – настоящий яд: одна капля грозит мучительным несварением желудка, а целая колба – смертью.

Фелагс слушал, ощущая в мыслях гнетущую пустоту. Со временем нити размышлений принялись затягиваться в клубок сомнений, сталкивающихся между собой в грозном поединке разума.

«Мой друг – человек…»

– Что будете делать со мной, господин мерценас?

Фелагс не успел и подумать. Дверь открылась, и на пороге застыла Мелззи с тяжелой сумкой на плече. Как только Фелагс повернулся к ней лицом, она выхватила из поясного чехла шило и, уронив вещи на пол, выставила перед собой орудие. Миловидные черты лица скорчились – девушка приложила огромные усилия, чтобы сделать злую физиономию.

Она захлопнула дверь.

– Не надо, Мелззи, – немного повысив голос, сказал Аллед. – Дай ему выполнить свои обязанности. Лучше умереть от дружеской руки, чем от клинка Экипажа.

– Еще чего! – выпалила девушка. – Двадцать лет прятались, а сейчас вдруг надо закончить?

– Мелззи, – начал Фелагс, протянув руки, но девушка напряглась еще больше, – не кричи. Иначе весь вагон сбежится.

Мелззи сделала шаг вперед.

– Я своего брата в обиду не дам, Фелагс. Ты наш друг, но брат… За него…

Ее губы сжались, а пальцы еще сильнее впились в рукоять шила. Аллед наблюдал за происходящим неподвижно.

– Ты мерценас, – продолжала Мелззи, – и твоя задача – сбрасывать людей вниз головой с «Тесака». Но мне плевать, что ты воин, что ты сильнее нас двоих вместе взятых. Я хотя бы этим шилом сражаться за Алледа буду, слышишь?

– Я и не думал!.. – вдруг бросил Фелагс, чтобы прервать Мелззи, но после понизил тон. – Я и не думал… Сбрасывать головой вниз Алледа. Не только для тебя он так дорого обходится.

Лицо Мелззи изменилось, но шило еще оставалось в руках. Аллед издал необъяснимый вздох.

Все втроем ютились за столом, как дети в самостоятельно сооруженной палатке. Мелззи подвинула к укутанному в одеяло Алледу чашу с горячим лекарственным напитком. До этого девушка вручила ему еще одно самодельное снадобье по рецепту из старых книг библиотеки. Через какое-то время оно немного взбодрило и привело Алледа в чувства. Для себя и Фелагса Мелззи навела горьковатый дешевый чай из листьев смородины.

– Значит, ты, Аллед, – начал Фелагс почти шепотом после рассказа Веулов, – потерял силу, как только родился. Но как только вашим родителям удалось скрыть тебя от проверки на наличие бликзерии? При рождении каждый ребенок ей подвергается – на то с повитухой эссенцер в паре работает.

– Повитуха знать потом не знает, есть ли у ребенка бликзерия или нет, – отвечал Аллед. – Этим уже занимается эссенцер. Как я позже узнал от родителей, тот бликзериец по доброте душевной закрыл на это глаза. Не знаю, что на него нашло. В отчете он передал сведения о том, что у новорожденного малыша Алледа Веула все бликзерийские показатели в норме.

– Тебе крупно повезло.

– Еще как. Но, как оказалось, сложности на этом не кончились. Этого ребенка нужно было бы и кормить: человеку необходимо питаться в разы чаще, чем бликзерийцу. Материнское молоко часто вызывало рвотные позывы. Поиск еды стал незаконным, и родители примкнули к воровству продуктов из вагонов-огородов. Из-за дурного рациона и нехватки питательных веществ мое здоровье подкосилось – ни о каком иммунитете речи быть не может. Я стал старадать от головокружений, слабости, отдышки, потливости. Еду по сей день достать непросто. Как и здоровье.

Мелззи поставила перед братом тарелку с холодной кашей из вареного картофеля с капустной лепешкой. Аллед сразу же принялся есть.

– Сегодня – свежее некуда, – только и сказала Мелззи, не желая говорить, откуда она принесла продукты. – Еду трудно пронести в личную комнату, но кое-как удается. К тому же, мы делаем небольшие запасы на несколько дней вперед, если получается вынести больше…

Она неловко посмотрела на Фелагса, почувствовав на себе его взгляд.

– Ты прости, Фелагс, что я на тебя с шилом бросилась. Я хоть ушла из квонтрмехов, но до сих пор имею рабочее орудие при себе – его ношение не возбраняется. Признаться, про шило я уже забыла, но здесь, увидев тебя у нас, поняла, что ты обо всем узнал. Руки сами потянулись.

– Я не в обиде, – честно ответил Фелагс. – Только удивлен, как долго вы это скрывали. Аллед, ты работаешь среди оружейников, а они, как полагается, изготавливают оружие с помощью бликзерии. Как ты еще остался на своем месте?

– Оружейники не только создают клинки, – Аллед помедлил, чтобы прожевать кашу, – но и шьют форму для мерценасов и королевских стражей, а подрабатывают заказами для жителей «Тесака». Я как раз из них. Для того, чтобы шить панталоны, бликзерия не нужна.

– Насколько мне известно, каждый оружейник должен продемонстрировать мастерство ковки клинка для королевского стража, – Фелагс откинулся на спинку кровати. – Я точно помню, как ты вручал меч одному из них.

Аллед подул на горячий напиток, пар от которого прыснул в разные стороны. Сделав осторожный глоток, он вытер с виска выступивший пот.

– Жар по́том выходит, Мел, – обратился Аллед к сестре, на что та кивнула. – Это хорошо, – теперь он взглянул на Фелагса. – Клинок, говоришь? Фелагс, тебе когда-нибудь доводилось пользоваться услугами других жителей?

– Приходилось, но я не понимаю, к чему ты клонишь.

– К тому он клонит, что без разбора руководит другими оружейниками для своей выгоды, – хмуро ответила за Алледа Мелззи. – Играет в закулисного правителя, Фелагс.

– Мел все принимает близко к сердцу, – Аллед, как таинственный незнакомец, пригнулся ближе к другу, – и толкует все не так, как есть на самом деле. Я никаких игр не устраиваю, только создаю полезные связи, чтобы остаться на своем месте и не вызвать подозрений. Оружейники доверяют мне настолько, что за маленькую выгоду они готовы создать десяток, а то и сотню клинков.

– Ты так уверенно не скачи, Аллед, иначе ногу подвернешь.

Аллед усмехнулся. Он поднялся с места, подхватив с пола диадему, а затем вскочил на кровать.

– Я начинаю сомневаться, что ты болен, – Мелззи, подобно недовольному воспитателю, уперла руки в бока.

– Взгляни на меня, Фелагс, – Аллед ловко накинул на лоб украшение. – И ты посмотри, Мел. Посмотри, не отворачивайся. Я ношу эту диадему, как король свой венец, только лишь для того, чтобы им казаться. Но на деле – никакой я не владыка. В душе мне никем не хочется пользоваться, потому что я и сам рад создавать клинки из бликзерийской стали, варить эссенции или даже бороться в качестве мерценаса. Но не могу. Я, видимо, не рожден для магии и «Тесака». Но у меня и своя мечта есть. Этот маскарад нужен для того, чтобы остаться на поезде как можно дольше. Я просто хочу жить.

– Никто с этим не спорит, – Фелагс внимательно посмотрел на Алледа. – Однако оружейники, которые выполняют твою работу, могут взбунтоваться. Твой лишний выпад к добру не приведет – бликзерийцы быстро раскусят твой замысел, если захотят. Что ты тогда намерен сделать?

Аллед прикоснулся к голубому камню в центре диадемы. В затяжном молчании был слышен только стук дождя за окном.

Аллед думал достаточно долго.

– Так тому и быть, – заявил Аллед холодным, но спокойным голосом, и повторил: – Так тому и быть… Сопротивляться не стану. Но пока никто не разгадал мою тайну, Фелагс, я продолжу делать вид, что я неприметный житель поезда. Сольюсь с фигурой бликзерийца настолько, что едва ли кто-то посмеет возразить мне.

Свет молнии зловеще озарил фигуру Алледа. Фелагс долго всматривался в него, вдруг почувствовав на миг, что перед ним стоит совершенно чужая личность. Немного отпрянув, он заметил, как по-новому засияли эти голубые глаза, как иначе на его теле сидит одежда и по-другому лежат волосы. Багрянец на щеках выглядел уже не так болезненно, но придавал выражению лица Алледа нечто новое, незнакомое, далекое…