Хрустальные ворота

– Не спали мне мою лачугу! – осторожничал Гонец.

Химера уверенно растянул губы в улыбке, стукнул подошвой начищенных сапог и со всей силы дунул на палец. Искра обратилась в пламя. Огонь хвостом потянулся по залу. Он делился на множество языков и плясал в воздухе, как живые создания. Пламя то собиралось, то разъединялось вновь.

Вдруг один из языков подлетел к гостю и, обратившись в фигуру девушки, приласкал осторожным пальчиком. Растерявшийся мужчина сначала прильнул к неожиданной ласке, но со смущением отпрянул, утыкаясь лицом в стакан. Публика и засмеялась, и удивилась фокусу одновременно.

Под рукоплескания пламенная женщина хлопнула в мелких искрах.

– Добровольца нам давай! – пел музыкант.

– Добровольца нам давай! – пел второй.

– Добровольца-а-а!

Вышла утонченная женщина, сразу же приковавшая к себе десятки взглядов. Химера с ласковым почтением поклонился, поцеловав ее пальцы в бархатных перчатках, и накинул на нее свой плащ. Музыканты скакали, пели свои песни и били в барабаны, а бликзерийцы хлопали в ладоши и пританцовывали.

Морвех внимательно наблюдал. После недолгой подготовки женщина помахала рукой публике, чтобы получить как можно больше лучей внимания. Фавьер вскрикнул. Тут же показалось густое облако светящихся огоньков, подобно фейерверкам. Химера выступил вперед, раскинув свой плащ, и потушил искры. Женщины уже не было.

Публика озарилась вновь. Кто-то приподнялся с мест, дабы рассмотреть все ближе и внимательнее. Множество оваций и радостных свистов полетело к Химере, а музыканты принялись собирать первую прибыль.

– Где же этот разносчик? – зевнула Мелора, смотря куда-то в сторону. – Не заснул ли?

Морвех сложил руки на груди. Он пытался разгадать секрет исчезновения, но разум его проникся суматохой. В мыслях так и клубилось: «Как же ты смешон, наглый Фавьер! Невыносимо потешен. До глупости! Ученый муж, ученик почетного эссенцера – «Искр» аурифы не жрут, а по итогу пустой баловник. Внушил бликзерийцам, что они, владея могущественной магией, сами такие заклинания вытворять не в силах. Фокусы исчезновения? Браво! Теперь мы еще пускаем публике искры в глаза – невозможное чудо. Увы, твой старик порталов не изобрел. Ты уж сам-то на что способен?»

Морвех неожиданно поднялся с места:

– Раз уж Химера хочет огня…

– Вы что удумали? – Мелора намеревалась остановить эссенцера. – К аурифам этого фокусника! Еду скоро принесут… Останьтесь! Обещаю, гадостей больше говорить не буду.

– Я скоро вернусь.

Морвех спустился по крутой лестнице, а гости, сразу приметив в нем будущего участника представления, завопили еще больше. Радовала эссенцера вовсе не поддержка толпы, а лицо Фавьера. Он не мог не узнать Морвеха, как и Морвех не признать его. Пусть Фавьер быстро оправился и вернул прежнее выражение, принял тот эссенцера холодно. Это никак не срасталось с его жарким обличием, но гости не обратили на это никакого внимания.

Музыканты вновь запели и заскакали по «Маневру». Они подпрыгивали возле посетителей, давая шанс потрогать свои развивающиеся ленты и прочие украшения, и, как юркие смерчи, ускользали и возвращались на место.

И никто не понял, что так они высматривают каждый ракурс, под которым можно было рассмотреть фокусника.

Публика, в угоду выступающим, захлопала в ладоши свою музыку. Химера с широкой улыбкой подошел к Морвеху со спины и, обхватив одной рукой его плечи, таинственно скрыл тело эссенцера. Фавьер вдруг прижался к его уху и выразительно шепнул:

– Какая встреча, Морвех.

Фокусник понял, что скрываться не к чему. Морвех едва сдержал восхищенную улыбку. По телу мимолетно пронеслись мурашки, подобно тем, что возникают у азартного игрока, делающего рисковую ставку.

– Чего ты выперся?

– Хочу стать звездой вечера, раскрыть секрет Химеры или просто весело провести время – выбирай, что тебе нравится.

– Я не идиот, – Фавьер широко выставил зубы в лестной улыбке, дабы не вызвать подозрения у публики. Музыканты отвлекали толпу своими танцами и трюками. – Так и скажи, что ты хочешь испортить мне выступление.

– Меня оскорбляет, что честный и феноменальный фокусник такого дурного обо мне мнения, – Морвех саркастично изобразил обиженную гримасу. – Чем же я вас обидел, господин Химера?

Фавьер грубо сжал ему плечо. Морвех скривился и косо уставился на мужчину. Однако тот колебался. Напускная добросовестность знаменитого фокусника и его громкое имя покороблены.

– Слушай меня внимательно, шут, – произнес серьезным тоном Химера, собравшись с мыслями. – Когда я прочитаю заклинание и пущу искры, ты перебежишь к музыканту в синей шляпе. Я прикрою. Помощник спрячет тебя под переносным столом. Твое дело – сидеть в этом сундуке на колесах и не двигаться, пока я не вытащу тебя оттуда. Получишь взамен долю «Искр» от представления. Как тебе такое?

– Так вот оно как! Вот в чем заключался секрет фокуса исчезновения Химеры. Аурифский лжец! – последнее словосочетание Морвех прошипел с искренним злобным возмущением.

– Все фокусники – лжецы, – перебил Фавьер сдержанным тоном. – Заткнись и делай, как я тебе скажу. Это будут для тебя самые простые «Искры».

Фавьер же, привыкший, что бликзерийцы сделают все для валютных «Искр», пользовался этим в своих фокусах, гипнотически приговаривая, что это будет самый легкий заработок в их жизни. И они соглашались даже на одну «Искру» за молчание, лишь бы получить ее и поскорее положить к себе в карман. Однако Химера знал, что Морвех не так уж и прост и предложил ему целую долю. Но выстрел фокусника прошел мимо. Химера бы тотчас сдался окончательно, будь в курсе того, как Морвех за день до этого пустил в оборот около сотни переваренных с водой эссенций.

– Весь заработок – мой, – без шуток сказал эссенцер.

– Да ты никак спятил! Тебе своего богатства мало?

– Весь доход – и я делаю все, что ты сказал, – так же уверенно шептал Морвех. – Иначе я останусь на месте. Поверь, я твоей магии не боюсь.

Фавьер, задетый намеком на то, что его успех лишь мнимая оболочка, заходил желваками. Если бы он знал, что много-много веков назад по лесам его мира бегали некие волки и впивались клыками в длинноухих беззащитных зайцев, то непременно сравнил бы себя с хищником. Сравнил до встречи с эссенцером. Ведь прямо сейчас кроличий хвост непременно бы задрожал.

Однако книг по зоологии он не читывал. Фавьер даже не думал себя с кем-либо сравнивать. Его мысли были заняты тем, что он отдаст вечерний заработок непереносимому врагу.

Губы его задрожали, нарываясь выпалить проклятье:

– Идет.

Поджидавшая толпа уже жаждала фокусов. Все было сделано на высшем уровне: под яркий всплеск завораживающих огоньков Морвех скрылся в спрятанном сундуке, а Химера с совершенно пустым лицом взмахнул руками. Пока музыканты бегали по залу и собирали «Искры» от публики, Фавьер лишь искоса поглядывал на ютившийся в углу столик.

Морвех скорчился зародышем в лоне матери. И смеялся. Смеялся как сумасшедший, так, что грудь его взымалась под каждым всплеском хохота, растворяясь в шуме «Маневра».

3

Морвех высунулся из столика после стука. Эссенцер, выпрямляясь, потянулся – кости затекли. Он затянул косынку и оглянулся: небольшая, но богато обставленная комната больше напоминала убежище из-за наставленных раскладушек и разбросанного тряпья. Рядом с эссенцером стоял и хозяин жилья.

– Сядем за стол переговоров?

– Мне не о чем с тобой говорить, Фавьер, – прыснул Морвех. – Отдавай обещанную долю – и мы в расчете. Рассчитаешься со мной за тот вечер, когда ты решил меня ограбить.

Фавьер плюхнулся на стул. Он был коренастый, немного сгорбленный бликзериец. Морвех знал его, как владыку клана воров «Тесака», заправляющего всеми ограблениями на поезде. Своим проворным умом он смело держал это почетное место, долгое время хорошо скрываемое среди сообщников. Настолько хорошо, что даже старик Ро, который однажды принял его в ученики, понятия не имел, что на «Тесаке» существует целая группировка бандитов.

Розовая пленка радужки сошла, и фиолетовые глаза Фавьера из-под густых темных бровей разглядывали эссенцера.

– Ты злишься на меня, Морвех, что я тебя надул. Хотел выкрасть у главного пьяницы старшей лаборатории целую партию эссенций, да только ты в тот день был трезв, как стеклышко.

– И кто кого надул?

– Мы оба хороши, – усмехнулся Фавьер. – Только вот часть партии я у тебя тогда все-таки выкрал. Это уже неважно. Сейчас то, что ты знаешь личность Химеры, волнует меня больше…

– И ты не собираешься отпускать меня живым, – дополнил за него Морвех.

Фавьер пожал плечами, сжав руки в замок.

– Раз уж мне несдобровать, тогда позволь поговорить начистоту, – предложил Морвех. – Ты был учеником старика Ро так же, как и всеми обсуждаемый Белоручка. Весь «Тесак» уже знает, что ты такой же вор, как и он, так что не прячь глаза. Если с юношей все ясно, то с тобой – нет. Тебе от жизни богатства мало, обеспеченный ты сынок, или веселья?

– А тебе эссенцию в карман не клади – разобьешь, – Фавьер переглянулся со своими помощниками. – Белоручка перед своим последним делом тоже много болтал, только я его сдал.

– Сдал? – Морвех не сдержал презрения. – Ты обманул Экипаж, назвав юношу человеком, когда он был чистокровным бликзерийцем. Из-за твоего послания принцесса даже разбираться не стала, а казнила на глазах сотни жителей.

– Бедный и несчастный! У Белоручки, такого юного вора, точно был заказчик. Я долго терпел его выходки, давал втереться в доверие старику Ро, только бы узнать, кто этот гад, желающий обойти меня. Белоручка, этот вонючий жулик, вместе со своим командиром оказался умнее, чем я думал: они успели вывести малую партию из лаборатории, на которую я глаз положил. Уроды! Плевать я хотел. Я весь поезд перерыл до того, как шум поднялся. Это были мои «Искры», подери тебя гром!

– И рецепт новой разработки старика Ро он тоже не поскупился стащить.

Фавьер кивнул, но тут же замер. Он пригнулся к Морвеху.

– Аурифский сын… Ты – заказчик Белоручки!

Теперь Морвех в ответ пожал плечами.

– Проклятый пьянчуга… – не успокаивался Фавьер. – Где мои «Искры»?!

– Ты их не найдешь, Фавьер. Никто больше их не найдет.

Фавьер блеснул ножом:

– Парни, выпотрошите-ка ему брюхо.

Люк на потолке раскрылся. Мелора ворвалась в комнату и накинулась на помощника. Морвех, пользуясь моментом, сорвался с места и намеревался броситься к выходу, но Фавьер толкнул его обратно.

– Не так быстро.

Фавьер ударил его, и Морвех моментально провалился в беспамятство.

Эссенцер проснулся от того, как Мелора поливает его лицо водой из кувшина. Отметив череду повторяющихся эпизодов, он оттолкнул ее и пошевелил челюстью, которая ныла от удара. Все мутилось перед глазами, в ушах стоял шум.

– Где они?

– Я их хорошенько отделала, но все сбежали.

– Химера – это Фавьер, – тяжело выговаривал эссенцер. – Нужно найти его как можно скорее, иначе он прикажет своим мордоворотам размазать меня по всему «Тесаку».

– Уже знаю. Я доложила об этом королевской страже и мерценасам. Раслабьтесь, господин де Финиссе, опасность вам не грозит.

Морвех поднялся со скамейки и отряхнул с себя пыль.

– Спасибо, Мелора, – он быстро подумал и продолжил: – Как насчет сделки? Я плачу тебе сотню «Искр», а ты не отходишь от меня ни на шаг, пока я не скажу. Согласна?

– Подери меня ауриф! – она радостно набросилась на его плечи. – Вашу щедрость прославят в легендах, господин де Финиссе. Да кто откажется получать сотню за то, чтобы бить рожи проклятым ворам?

Морвех неловко поправил косынку и кивнул. Он обернулся, когда услышал тяжелый кашель. В углу, спрятавшись в исполосанную грязью куртку, дремал старик.

«Как вовремя».

– Мелора, моя сумка у тебя?

Морвех достал из нее «Благословения Блиака Зериява» и подошел к старику. Тот сразу услышал шаги возле себя.

– Здравия вам.

– И вам здравия, милый господин, – хрипло ответил старик. – Я лег у вас на пути?

– И очень удачно, – Морвех улыбнулся. – Не волнуйтесь, я к вам не со злыми помыслами.

Эссенцер протянул ему книгу.

– Читать умеете?

– Еще как, милый господин. По молодости своей библиотекарем работал, кто ж не знает «Благословения…»

Старик потянулся вперед.

– У меня есть к вам предложение, – тихо продолжил эссенцер и достал пятнадцать «Искр». – Вы перейдете в вагон, где живет старик Ро, и останетесь там проповедовать все то, о чем говорил великий чародей, за что получите вознаграждение…

– Милый господин, книги бы хватило, – сказал старик, но эссенции принял. – Спасибо вам за милость, чудотворный владыка бликзерии. Храни вас Экипаж.

11. БЕЗВАГОННЫЙ

На пути вашем, бликзерийцы, будут помехи и преграды, сомнения и предубеждения, но летите вперед, руководствуйтесь словом моим, и тогда вы найдете то, что ждет вас…

Благословения Блиака Зериява,

наставление двадцатое

1

Дождь печально стонал бурей триста одиннадцать лет четыре месяца и двенадцать дней.

Старик Ро ушел из жизни тихо. Его нашли, сжавшегося в своей комнате в беззащитный узел и отвернутого лицом к стене. Руки крест-накрест были прижаты к груди, а рот, в верной ему привычке, задумчиво приоткрыт. Каждый был уверен, что Ро перед смертью не мог отделаться от глубоких и навязчивых размышлений.

Провожать старика пришли немногие: старший мерценас с женой да пару-тройку эссенцеров из старших лабораторий. Фелагс же сам решил явиться. Он не любил прощальные церемонии, еще с детства избегая их, потому никто не увидел его на похоронах отца, когда мальчику было тринадцать. Но сейчас, томимый загадкой истории Белоручки, он, как толкнутый невидимыми руками, пришел в сороковой вагон. Из-за маленького количества бликзерийцев его сразу заметили, но никто не обронил ни слова.

Верных и достопочтенных жителей «Тесака» провожали по всем принятым обычаям. Тело сожгли в отведенной для этого печи в восьмидесятом вагоне и передали прах гостям церемонии. Фелагс увидел маленькую бирюзовую урну с выбитым бликсидиановым узором, которую держал один из эссенцеров. Все молча передавали ее из рук в руки, согревая теплом дрожащих пальцев, ненадолго задерживаясь, чтобы мысленно передать слова прощания. Вслух никто не сумел обмолвиться. Впрочем, из-за того, что дверь наружу была открыта, в вагон доносился перебой ливня вперемешку с грохотом грома, и говорить пришлось бы достаточно громко.

Старший мерценас переглянулся с женой, когда ему, последнему из всех, передали урну. Фелагс, проглотив колючий ком в горле, отвел взгляд. Отца тоже провожало мало людей, среди которых был и Сирегвал. Фелагс был уверен, что старшему мерценасу тогда, как и сейчас, была передана возможность взять на себя рассеивание праха. При этом Келгод не мог избавиться от мысли, что внутри вместилища останки его отца.

Сирегвад гладил пальцами выбитые зигзагообразные линии на урне, смотря вперед на кучку взбитых, как подушки, черно-синих облаков. Вновь, подумал он, я провожаю друзей. А сколько они себе их заработали? Лишь горстка тех, кто действительно помнит, кто хранит в мыслях образ старого доброго бликзерийца, который только к концу жизни осознал, для чего он жил. Ротр Сирегвад сморщил нос и повел усами. Во имя грома, думал он, избавь меня от неверных на моем пути и пусть число преданных удвоится на прощальной церемонии старшего мерценаса Сирегвада!

– Пора.

Сойфрони осторожно положила крохотную круглую ладошку на запястье мужа и многозначительно кивнула, чтобы он понял наверняка.

Ротр Сирегвад медленно открыл крышку, взмахнул, и вскоре серый прах старика Ро понесли дождливые небеса. Фелагс мимолетно посмотрел на то, как облако пыли взмыло темной дымкой, раскидываясь блестящими искрами, и пожалел, что увидел это. Виски будто сжало кузнечными клещами, и мерценасу пришлось выйти прочь.

Фелагс остановился в выходном маленьком коридоре, облокотившись на дверь. Он дышал часто, тяжело, глотая ртом воздух. Перед глазами еще стоял развеянный по воздуху прах. Фелагс уже трижды проклял себя за то, что пришел на церемонию. Воздуха перестало хватать, когда в вагоне было достаточно свежо, и он отворил круглое окошко. Капли дождя били ему по выступившим на лбу жилкам.

– Смывай, – шептал Фелагс. – Смывай же.

Он уже не помнил, сколько стоял на месте и подставлял голову ливню, как за спиной послышался хриплый мужской голос.

– И правда, пусть со старичка Ро дождь смоет все, что окропило грязью его достоинство.

Фелагс секундой взглянул на горбатую фигуру позади:

– Ты еще кто такой?

– Мне не нужно имя, – легко продолжал незнакомец, – однако оно необходимо тем, кто хочет остановить сезон дождей.

Фелагс захлопнул окно и протер рукой мокрое лицо. Он повернулся и несколько злобно взлянул на мужчину. И удивился. Это был маленький старик в обветшалых зеленых лохмотьях. Кончики его тонких пальцев слабо перебирали обломанные ногти с забитой под ними чернотой. Лицо было заросшим, среди копны черных волос бороды и бровей был виден только крупный красный нос. Даже темно-синие глаза Фелагс разглядел, только приложив усилия.

Уголок коридора, в котором ютился старик, выглядил его иссиженным местом. Незнакомец сжался между узкими стенами, греясь теплом отопительных труб.

– Иди в свою комнату. – приказал ему Фелагс.

Голос по-прежнему выдавал его беспокойное состояние.

– К сожалению, материальное невозможно создать силой мысли, – бурчал старик, – а вот идее вполне можно предать форму.

Слова незнакомца прервались. В коридор вошла Сойфрони.

– Мы закончили, – сказала она спокойным тоном, заботливо взглянув на Фелагса. – Ступай. Не терзай себе душу.

– Госпожа Сирегвад, – Фелагс с появлением Сойфрони окончательно пришел в себя, – у меня к вам одно дело…

Старик в углу причмокнул, видимо, засыпая. Фелагс и Сойфрони одновременно перевели на него взгляд.

– Вы не знаете, кто это?

– Этот старик? – уточнила Сойфрони. – Это Безвагонный – так его кличут. Его лишили комнаты много лет назад за мелкое хулиганство – за это он скитается из одного вагона в другой. Власть запрещает давать ему кров. Он не опасен. Не обращай на него такого пристального внимания – это может быть чревато последствиями.

Короткое молчание.

– Что ты хотел, милый?

– Поговорить с вами, – опомнившись, Фелагс продолжил полушепотом. – Желательно, чтобы никто нас не мог услышать.

– Это связано с мальчиком Сито? Лучше не надо. Я до сих пор за него болею.

Безвагонный кашлянул и поджал ноги. Сойфрони, приоткрыв дверь и заглянув в вагон, осмотрела сосредоточенного Лиаттара, стоявшего ровно за спиной мужа. Последний тихо о чем-то беседовал с пожилым эссенцером и хмуро покручивал усы.

Этот день эссенцерной голодовки был десятым. Ротр Сирегвад уже казался жене ослабшим, похудевшим. Она знала, что ночью он просыпается от сковывающих тошнотворных болей, а потом кружится, не в силах уснуть. Через неделю Сирегвад не сможет использовать даже самое простое заклинание, а еще через пару дней – ходить. Переживания мучали Сойфрони, и Фелагс прочитал это в ее заботливой синеве глаз.

– Я знаю, как вам помочь. – еще тише вымолвил Фелагс, прикрыв перед ней дверь.

Она ответила ему своим вниманием.

2

Сойфрони приказала Фелагсу прийти в прачечный вагон через час, прихватив с собой грязные вещи. Он с пониманием отнесся к ее наставлениям и сделал дома все, как она велела. Фелагс сунул в карманы своих испачканных костюмов найденные им эссенции и бросил стопку белья в корзину.

Оказавшись в двадцать пятом вагоне, прачечной «Тесака», в глаза ударил яркий свет и белоснежные стены, покрытые горячим паром. На станках, напоминающих руку гиганта, пальцы которой начисто терли форменную одежду, пижамы, нарядные платья и прочие вещи, трудились женщины и мужчины. Они сидели наверху небольших кабин и управляли процессом. Стоял гам и грохот, заглушающий каждый шаг.