Стена и Молот

Коля скосил глаза – грязный безымянный кот беззаботно дремал развалясь у ног Волчанского. Тот сидел, прикрыв глаза, то ли тоже кемарил, то ли опять думал о чём-то своём. Неподалёку вожатая брала с Вероники честное-пречестное слово, что та больше не будет кричать американскому гостю гадости. Первым из Колиного отряда пришмыгал Женька-ёжик. Прижимая пакет с полотенцем к груди, он быстро сел на лавку рядом с Колей, подальше от Волчанского. Потом, все вместе, подошли другие ребята. Вскоре показались девочки. Лена Бабич вместе с Надей Клименко шли впереди, Лена Паньшина семенила за ними, держа пластиковую сумочку, и чуть позади, в длинной до пят свободной светлой юбке, в широкой соломенной шляпе, вальяжно шествовала Иоланда Пономарёва.

– Коля, Коля – Коля почувствовал, что его дёргают за руку. Он глянул вниз на малявку. Та доверчиво смотрела на него большими голубыми глазами.

– Я какать хочу.

Коля потерялся. Он замотал головой по сторонам, ища помощи. Ближе всех была эта вожатая с Брянска.

– Эй, слышь, э-э… подруга!

Та удивлённо посмотрела на него.

– У нас это… – Коля смущённо тряс Вичкиной рукой. – Проблема, в общем.

Та, подошла и, выслушав Вику, понимающе улыбнулась. – Решим сейчас вашу проблему. – Она взяла Вику за руку и ушла. Коля облегчённо перевёл дух. К таким поворотам в воздушно-десантных войсках их не готовили. Он посчитал своих подопечных. Все были в сборе.

– Ну, что, по коням?

*****

Он лежал, греясь на песке, и задумчиво смотрел на ребячье мельтешение на пляже. Оказывается Данил с Семёнычем и ещё каким-то работягой, успели по краям пляжа поставить туалеты. Вырыли ямы, вкопали по пять шестов и обшурупили фанерой. Получился туалет с боковым входом. На другом конце пляжа уже стоял точно такой же. Теперь Данил что-то обсуждал со своей группой, а Семёныч с другим рабочим расставляли по пляжу большие раскладные зонтики. – Это они клёво придумали. А то детям головы напечёт. – Лениво размышлял Коля. – Ни он, ни детдомовские, никакого головного убора не взяли. У него, конечно, был с собой в сумке, берет с училища, но Коля, почему-то подумал, что с беретом будет лёгкий перебор. Он здесь, всё-таки, вожатый. Водить малышей в туалет и вытирать им носы в берете? Смешно. И сам Коля, и все его подопечные уже успели окунуться в море, теперь обсыхали и грелись на песке. Только Волчанский, как держался один, так и продолжал сидеть, вроде и рядом, но, всё равно, наособицу. Пока шли на пляж, он снова попытал счастья, на этот раз, за каким-то делом, прицепившись к долговязому Свиридову. Кепку, что ли хотел у него отжать? Коля шёл впереди и скорее слышал, чем видел все эти разборки. Он слегка замедлил шаг, прислушиваясь к перебранке и пока не торопясь вмешиваться. В этот раз всё решилось гораздо быстрее. Свиридов просто послал Волчанского, а Пашка с Арсением сразу дали ему по тумаку. Видимо у ребят уже была договорённость на этот счёт. Лёха зашипел и опять злобно пообещал разобраться со всеми вместе и с каждым в отдельности. Но его уже никто не боялся. Женька-ёжик, оправданно опасаясь, что Волчанский теперь сорвёт злость на нём, торопливо семенил рядом с Колей. Девочки шли следом за мальчишками и в молчании наблюдали всю эту сцену. Скоро, наверное, и девчонки начнут его бить, лениво думал Коля, наблюдая за детдомовцем. Тот сидел на песке, так и не раздевшись и не сходив к воде. Он, иногда поглядывая по сторонам, снова возился с монетой, то легонько бросал её в песок, то засыпал, то откапывал её, и думал-думал какую-то свою думку.

Семёныч с напарником подошли к их отряду, и теперь расставляли большой складной пляжный зонт прямо над Колей. Кто-то из ребят сразу переполз в тень, кто-то наоборот, вылез из-под тени на солнце. Женька, который, прибежав с моря, сразу плюхнулся рядом с Колей, по другую сторону от Волчанского, теперь, как испуганный зверёк вертел головой, пытаясь понять, будет ли перемещаться вожатый, чтобы, если чего, дунуть вслед за ним. Девочки, намазавшись кремом от загара, почти все перешли под зонт.

– Я на Триозёрье была, очень похоже. – Иоланда вытянув длинные ноги и прикрыв их тонким пледом, смотрела на море, отвечая кому-то. – Только здесь пляж меньше и уютнее.

– А мы в Таиланд всей семьёй ездили зимой. Там на пляже песок белый-белый и мелкий как мука. И пальмы растут кокосовые. Папа с мамой меня кремом мазали и в тень загоняли, а сами обгорели. – Надя Клименко задумчиво перебирала пальцами песок.

– Все по этому Таиланду с ума сходят, подумаешь… Здесь тоже неплохо. – Иоланда надела свою шляпу и оперевшись на руки, смотрела на высокую скалу.

– Не были мы ни на какой Таити, нас и здесь неплохо кормят. – То ли соглашаясь, то ли смеясь, вставила Лена Бабич. Надя улыбнулась, а Иоланда только искоса взглянула на неё и ничего не сказала.

– А у нас в Уссурийске моря нет. – Тихо сообщила Лена Паньшина.

– Море есть. Воды нет. – Отстранённо поддержал разговор коренастый крепыш Пашка. Иоланда хмыкнула.

– Нету моря. – Несмело возразила ему Лена.

Трегубин Славка и Лёша Свиридов, нажарившись на солнце, тоже заползли в тень.

– Ну, чё, отряд номер семь, будем песню сочинять? – Это опять проявилась Лена Бабич. – Уважаемый вагоноуважатый Николай. – Обратилась она к Коле. – Есть ли вас, мысли, какую песню бы нам сделать?

Коля перевернулся на спину и сел жмурясь. Он почти задремал под шум волн и болтовню детей.

– Какую песню? – глупо спросил он.

Девочки и пацаны заулыбались, а кто-то даже засмеялся.

– Ну как же, у нас сегодня задание всем перезнакомится и написать песню нашего отряда. – Со строгой улыбкой, укоризненно, пояснила Лена Бабич. – Другие, вон, уже сочиняют.

Вырастет, училкой будет, наверное, думал Коля, глядя на неё. Он стряхивал с боков налипшие песчинки, и с трудом вспоминал, что да, на построении Элеонора что-то такое тарахтела. Он покрутил головой, всматриваясь. В Артёмовском отряде слышался смех, и кипело радостное оживление. Там первую скрипку задавал сам Артём. Постоянно шутя и прикалываясь, подбадривая ребят к творчеству, он что-то торопливо писал на каком-то бумажном огрызке. – Потом красиво перепишем и на наш шест повесим, пусть все нашу песню выучат! – крикнул кто-то из его отряда.

Наталья, училка из Уссурийска, как там её, Канкина что ли, расположилась поодаль, в тени деревьев, что росли на стыке песка и скал. Там, за кустами Коля заметил ещё одно сооружение, которое проглядел ранее. Жестяная коробка для переодевания, судя по ржавчине, поставленная в какие-то незапамятные времена. Её не так давно пытались красить, скорее всего, в прошлом году, и краска местами успела облезть. Канкина уже окунулась в море и теперь сидела среди своих подростков, накрыв плечи накидкой и аккуратно расположив на коленях блокнот. Обсуждая с детьми песню отряда, она методично записывала их идеи. Чуть ближе этот рыхлый Андрюха из Москвы, встал под зонт и, тряся перед собой выставленными ладошками, что-то растолковывал своим ребятам. Баптисты же, свели все свои отряды вместе, расположившись, как бы немного в стороне, как раз напротив маленького «бассейна» из камней. Из этого лягушатника уже торчали Вичкины косички из-под панамки, их обладательница сидела по пояс в воде, а рядом плавало пластмассовое синее ведёрко и жёлтый совочек. Коля обратил внимание, что никто из «этих» в воду не полез, они все таки сидели одетые, только Марк и Данил разулись и закатали штаны до колена. Все синие майки сидели рядком под зонтиками, а рядом копошились их отряды. Он, ещё раз разглядывая девушек, опять внутренне удивлялся: чего это они все такие блёклые, невыразительные, какие-то. Юбки длинные, волосы длинные… Без косметики, без серёжек. И вроде лица как лица, а взгляду зацепиться не за что. Овцы какие-то серые. Сидят, кивают, Даньку слушают. О чём шёл разговор, Коле слышно не было, но судя по всему, там были заняты тем же самым. Похоже, только Николай проспал задание, хорошо, хоть Лена Бабич была начеку.

– Ну, это… – начал Коля. В голову вообще ничего не шло. Как-то не приходилось ему до этих пор сочинять песни. Да и с чего бы? Что он, композитор-Айвазовский, что ли? Вот Лёха Рокот, он бы смог, да. Он всё хорошо делал. А Коля Молот хорошо выбивал двери. Он опять покосился на Артёмовский отряд – вот где с этим проблем не было. Тот сможет нажарить песен хоть на весь лагерь. «Попросить помочь, что-ли?», мелькнула трусливая мысль. Он снова перевёл взгляд на своих подопечных. Может они, что-нибудь изобразить смогут? – Ну, это… – повторил он. – Дело хорошее. Давайте ваши идеи.

– Хорошо. – Ленка с готовностью повела первую скрипку. – Только надо, чтобы каждый сказал что-то своё, а мы из этого сделаем общую компиляцию.

Коля ошалело покосился на Бабич. Она сказала «компиляцию». Коля пару раз слышал это слово на обсуждении дипломных работ в училище, и был уверен, что это что-то военное. Эта умная девчонка точно училкой будет или вообще профессоршей. Значит ей и вести обсуждение, а он ей будет поддакивать, ну и может где-то поправлять. Коля, всё ещё удивляясь внутри, кивнул ей: давай, мол, жги. Ленка Бабич выдохнула как перед стартом и обвела всех взглядом: ребята молчали и переводили растерянные взгляды с неё на Колю.

– Ну, ребята, вспоминаем маршевые песни! Или любимые песни!

Ребята сидели и молчали.

– Вы главное идеи кидайте. Любые. А мы их раскрутим. – Подбадривала их Бабич.

– Орлята учатся летать… – неуверенно промолвила Лена Паньшина.

– Так, хорошо! – ободрила её Бабич. – Песня ритмичная и энергичная. Как вариант подойдёт. Ещё мысли?!

Остальные продолжали молчать. С мыслями было туго.

– Так, – Лена Бабич вдруг обернулась к Волчанскому. – Лёша, а ты что предложишь?

Лёха Волчанский дёрнулся от неожиданности и выронил свою монету.

– Я? – удивлённо просипел он, поперхнувшись слюной.

– Ну да, ты. – Горячо ответила Лена. – Ты из нас самый взрослый и опытный.

Лёха поёрзал, видимо впечатлённый такой характеристикой, и вдруг выдал. – Кто шагает дружно в ряд… пионерский наш отряд…

– Молодец! – рубанула ему Бабич. – Отлично. Можно взять за рабочийвариант.

Тот пожал плечами, сплюнул на песок и опять гаденько ухмыльнулся, принимая свой обычный вид.

– Отличная речёвка и все её, наверное, слышали. Надо только слова подобрать соответствующие…

– Наш бравый отряд? – неуверенно сказал Паша.

– Топает в ряд! – хихикнул Свиридов.

– Да-да, то, что надо! – Бабич кивала головой. – Надька, доставай записнуху свою.

– Пионеры – всем примеры. – Славик Трегубин улыбался: типа, он только пошутил.

– Пионеров уже нет. – Вставил кто-то.

– Ну и что! Тоже запишем! Карябай, Надька!

Коля облегчённо отвёл взгляд, выпадая из обсуждения. Похоже, его помощь тут и не требовалась. Глядишь, сейчас ребята сами что-нибудь сварганят. Хорошо, что у него в отряде есть такая Ленка. Что там у других? Москвич продолжал свою речь, что-то вещая ребятам. Ему уже внимали вяло. Кто-то из его отряда тихонько подполз к Артёмкиному и слушал их обсуждение. Там уже шикали на него и, понижая голос, решали, что песню нужно отрепетировать в лесу. Коля продолжал лениво наблюдать вокруг. Интересно, а что американец делает? Пойти, ещё окунуться, что ли? Мысли, как кисель, растекались в разные стороны. Чё там у этой «англичанки»? Ага, они уже всем отрядом пошли купаться. А вот и наш американ… Снял кепочку свою и ходит в одних оранжевых шортиках… а, это плавки у него такие. Волосы развиваются… мальчик-милашка. Правда стройный, подтянутый – что есть, то есть. На лицо слащавый какой-то… Как певец этот, Стошневский, кажись? Или Губкин? Ходит, улыбается. Наверное, девчонкам нравится. Коля не удержался и фыркнул, вспоминая Вероничкин вопль. Возникло дурацкое мальчишеское желание вскочить и заорать на весь пляж то же самое. Дурной пример, и вправду, заразителен. А где эта пацанка, кстати? Не взяли на пляж? Коля пошарил глазами по берегу. И тут и там мелькали подростки. Где-то плескаясь в воде, где-то валяясь на песке, на солнце, и в тени зонтов, с вожатыми и без, по парам и по одиночке, везде, пестря разноцветными плавками и купальниками, были дети. Может с Вичкой в лягушатнике? Нет. И Вички тоже там уже нет. А она-то где? Ага, вон, под зонтом спит, укрытая покрывалом. «Эта» из Брянска её спать уложила, однако. Вероничка, кстати, в её отряде. Как её зовут-то? Да, ладно, какая разница. Овца, её зовут. Он продолжал, зевая наблюдать. Артёмовские опять искупнулись и собирались двигать в лес – репетировать. Пойти, что ли, тоже окунуться или полежать ещё. Мысли, словно вязкая масса, загустели сильнее, и Коля опять начал клевать носом.

– Марк! Артём! Быстрее!!! – Коля вздрогнул от резкого крика. Данил с застывшим лицом бежал вдоль по пляжу. Вдруг вприпрыжку, почти наперерез ему, со всей силы пронёсся Марк. Данил что-то кричал ему. И тот, срезав угол у воды, напрямик побежал к высокой чёрной скале. Данил, странно приседая, отчаянно спешил следом, но отставал. Коля вскочил на ноги, ещё ничего не поняв. Он смотрел им вслед. Марк был обут в кроссовки и поэтому бежал быстрее. Босые ноги Данила, где вязли в песке, а где натыкались на камни, поэтому он отставал. Коля смотрел в ту сторону и никак не мог сообразить, в чём причина переполоха. Вдруг рядом, резко вскрикнув и взяв с места вперёд, пронёсся Артём. Да, что ж произошло-то? Коля быстро зашарил взглядом по пляжу и далее, по скале, на которую уже начинал взбираться Марк…

Вот! Коля взвыв, сделал рывок вперёд и остановился лихорадочно соображая.

На отвесной чёрной скале, почти посередине, белела чья-то фигурка, переминаясь с одного уступчика на другой. Вот подросток попробовал задом отпятиться назад, но нога скользнула по скале… руки нелепо взмахнув, приклеились к стене камня. Вот он попробовал сделать шаг вперёд. Получилось. Но, надо было оторвать руки от скалы, чтобы перейти далее, на уступчик побольше. Неловко изогнувшись, продолжая держаться за выбоину в скале, фигурка нащупывала шаг ногой… Снизу уже лез Марк и что-то кричал. А! – Не шевелись! – Но фигурка пыталась самостоятельно выйти из неудобного положения… что-то посыпалось из под ноги… И Коля тоже побежал вперёд, уже на бегу видя, как оступаясь босыми ногами вслед за Марком по узкой лесенке из скальных щербин и уступчиков начинает карабкаться Данил, что-то крича. А за ним уже подбегал Артём и, судя по всему, собирался лезть следом. – Да, где ж вам там всем развернуться-то? – в отчаянии мысленно закричал Коля. А фигурка, вопреки предостерегающим крикам, всё пыталась нащупать нужный выступ и повернуться. Короткая стрижка, кажется пацан. Стой! Куда ж ты!!! Коля видел расширенные глаза, лицо в пол оборота… Вот рука оторвалась от стены и переместилась ближе к туловищу. Он пытался ухватиться надёжнее и неловко закачался на одной ноге. – Сейчас упадёт! – Коля через воду побежал к камням, что чернели внизу, под скалой. – Успеть! Только бы успеть! – Его ноги быстро били по воде, с шумом расплёскивая её в стороны. Вот нога провалилась вниз. Коля еле удержал равновесие, и сделал рывок, полуплывя-полубежа в воде. Вот камни! Коля не смотрел вверх, он боялся увидеть, как пацанёнок упадёт. Он ухватился за край камня… рука соскользнула вниз и Коля рухнул в воду… – Да, чтоб тебя!!! – Он, стиснув зубы, резко распрямился и опять ухватился за скользкую грань камня, группируясь и рывком выкидывая своё тело из воды. Получилось. Он вскочил на сухие камни и, бросаясь к чернеющей стене, с отчаянием вскинул глаза кверху. Он только успел среагировать на грани инстинкта и каких-то неведомых глубинных рефлексов. Вытягивая руки в броске, и, мгновеньем позже подставляясь всем телом, он, подхватил падающую фигурку! По инерции, ещё летя вперёд, к скале, но уже сбитый в полёте тяжестью внезапной ноши, выгибаясь и падая назад, он ещё успел оттолкнувшись ногой назад от скалы, сгруппироваться для падения… Напрягаясь всем теломи расшибая локти о камни, он рухнул назад.

Он не отключился, и, даже не ударился головой. Тупая боль в локтях доходила медленно, как смысл неумело рассказанного анекдота. Ненужно и некстати. Он неловко пошевелился под тяжестью и зашипел. Теперь боль в локтях в полной мере дошла до сознания. Больше всего болело слева. Мальчишка на нём вдруг зашевелился, поднялся и сел на камни рядом, глядя на него. Коля, опёршись на ладонь, тоже приподнялся.

– А, это ты! – Вероничка, казалось, была не очень удивлена. – А я чуть не упала. – Добавила она, удивлённо улыбаясь щербатым ртом.

Коля, молча дыша, смотрел на неё. Его начинало мелко трясти. Он глубоко вздохнул и, охнув, встал на ноги. Рядом вставала на ноги Вероника.

– Эй, вы там! Целы? – прозвучало сверху. Коля медленно поднял голову. На него со скалы, с разных мест, смотрели Марк, Данил и Артём.

– Пойдёт. – Буркнул Коля. – Пошли. – Он взял Веронику за руку, прошёл вбок по камням и они слезли в воду ближе к пляжу. Воды тут было по колено. «Надо будет в следующий раз здесь бежать», машинально подумалось Коле, «если ещё раз, вдруг»…

Он почти не замечал, как к ним бежали другие вожатые, как, корячась, спускались со скалы Данил с Марком и Артёмом. Словно размыто, промелькнуло лицо училки с прижатой к губам ладонью. Семёныч со своим напарником-рабочим с открытыми ртами, ребята и девчонки с других отрядов будто во сне мелькали перед лицом… Находясь во власти отходняка, он передал кому-то Веронику и дошёл до своего зонта. Ребята испуганно таращились на него. Коля медленно опустился и сел в тенёк.

– А мы песню почти сочинили. – Вдруг сказала Надя Клименко.

– Да? Молодцы. – Коля лёг на песок и закрыл глаза.

Глава 7. Утро доброе

Утром будильник на телефоне зазвонил, как ему и было приказано. В шесть двадцать. Коля, смахнув с лица сонную одурь, вскочил на ноги, и бодро отправился в санузел. Впереди были бег и упражнения. Коля решил не носиться по лагерю, как в прошлое утро – слишком много теперь вокруг было людей. Левый локоть ныл, и ночью Коля чувствовал сквозь сон, как саднят раны на руках. Но переломов не было, левый сустав он просто сильно ушиб, это ничего, это можно игнорировать. Через пару-тройку дней всё пройдёт само. А на правом локте, так и вовсе была только содрана кожа.Коля быстро одевался. Штаны и кроссовки, а майка подождёт… потом в душ, и он будет готов к новому дню. Коля, легко касаясь земли ногами, выбежал из лагеря и понёсся по дорожке к морю.

Вчера, когда они вернулись с пляжа, Элеонора вилась вокруг него и кудахтала, причитая. Потом потащила в медпункт. Там, эта миловидная фельдшер Алина, строго и раздосадовано глядя на Колю, будто он был не герой, а какой-то хулиган, обработала йодом ссадины. Коля попытался было улыбнуться ей и как-то завязать разговор, но она, словно бы упреждая именно такой поворот событий, на шутки не отвечала, разговор не поддерживала и быстренько выпроводила его вон. Коля был сбит с толку, идаже немного обижен. Ничего плохого он уж точно не сделал. Девочку спас, за что же с ним так неласково-то? Мол, не думай, что ты герой и тебе теперь всё можно. В таком, что ли, ключе? Коля ничего такого и не думал, но эта необоснованная холодность и пренебрежение его задела.

Зато в глазах ребят, он теперь был точно герой. Уже все вокруг перешёптывались, что Коля то ли десантник, то ли спецназовец, то ли тайный спецагент работающий под прикрытием. Женька-ёжик смотрел на него с немым обожанием и всё также молча увивался вокруг. Девчонки и ребята тоже гордились, что Коля вожатый именно в их отряде. Один только Волчанский, так и не искупавшись, засунув руки в карманы, демонстрировал презрительное пренебрежение ко всему на свете. За ужином ребята прочитали Коле тот текст, что у них получился, но у него как-то плохо получалось сосредоточиться. Он, вроде бы и одобрил, но предложил с утра ещё раз обсудить, как у них выражались в училище – «надев сапоги на свежую голову». Ребята посмеялись, переваривая солдатский юмор, а после ужина все вместе они принялись выполнять очередное задание. Надо было нарисовать символ их отряда и дать отряду название. Все сидели по своим столам, обсуждая и споря, и только неуёмная Вероника, таская за собой Вичку, бегала от одного стола к другому. Иногда под навесом столовой появлялся дядя Женя, тогда Вероника с Вичкой лезли под чей-нибудь стол и пережидали. Под очередным столом Вичкой был обнаружен грязный кот, который немедленно был принят в её добрые детские руки. Коля это понял по жалобному мяву. Он, как и в прошлый раз, отдал обсуждение на усмотрение Лены Бабич и теперь сидел, лишь изредка вставляя реплики. Песенка-речёвка получилась на взгляд Коли неплохой. В одиночку бы он точно такое не придумал.

Вот идёт отряд наш бравый!

Левой-правой! Левой-правой!

Мы, ребята, всем примеры!

Правой-левой! Правой-левой!

Мы забыли про отбой!

Мы готовы – рвёмся в бой!

По прямой и по кривой!

Без победы не поедем мы домой!

Ой!

Ожидайте нас с победой!

Правой-левой! Правой-левой!

Не найти на нас управу.

Левой-правой! Левой-правой!

Не удержат нас заставы!

Ни вокзалы, ни канавы!

Потому отряд наш бравый!

Дайте выпить нам какавы!

Ой!

– А почему в конце «Ой!»? – спросил Коля.

– Ну, как… для рифмы и просто для смеха. – Пожала плечами Лена Бабич.

– Да? – он посмотрел на ребят. Все глаза смотрели на него, ожидая решения. Коля был не против, но он просто не знал, как вообще такие вещи, как песни появляются на свет, и от этого чувствовал неуверенность. Эх, был бы рядом Лёшка Рокот, опять с тоской, подумалось ему.

– А при чём тут вокзалы?

– Это Лёша сказал. – Надя Клименко мотнула головой на Волчанского. – Он нам сказал, что однажды он убежал и его на вокзале ловили. А он всё равно удрал и сел на поезд.

– Вам что, не нравится? – спросил Пашка.

– Да не, нравится. Молодцы. – Похвалил их Коля. – Вообще, классно! – Он, вдруг понял, что дети действительно старались и теперь им очень нужно его одобрение. – Давайте-ка ещё раз, пропойте тихонечко. – Попросил он их.

Клименко, Савинецкий и Трегубин тихими голосами ещё раз ритмично прочитали песню. Иоланда смотрела с насмешливым любопытством, а Лена Паньшина робко улыбаясь, кивала в такт. Женька вертел сморщенной мордашкой, переводя взгляд с ребят на Колю и наоборот. Казалось, он был готов поддержать и тех и этих, и теперь смотрел, куда подует ветер.

– Ну, классно! Вот теперь вижу, что здорово! – Коля поднял большой палец вверх. – Отлично!

Ребята расслабленно заулыбались и снова зашумели. – А как мы наш отряд назовём?

– Бравый! Как в нашей песне. – Предложила Бабич.

– Да, ну, как собачья кличка: Верный-Алый-Бравый. – это неожиданно вставил свою копейку Волчанский.

– А ты, Женька, что думаешь? – Коля решил спросить рыжего ёжика, который до сих пор вообще не сказал ни слова. Тот испуганно заёрзал и попеременно смотрел то на Колю, то на ребят, то на Волчанского.

– Можно Бравый, так корабли называют. Неустрашимый, Отважный или Решительный. Мне Бравый нравится. – Голос у Женьки оказался тихий с шепотком и немного прерывистый, как и все его движения. Ребята радостно загомонили, одобряя Женькину реплику. – Молодец! Точно! – шумели они. – Значит, Бравый! Как боевой корабль! – Женька-ёжик, вжав голову в худые плечики, испуганно глядел на Колю, одобрит ли. А он, вдруг вспомнил, что и, правда, так называли корабли, «Неустрашимый» он точно слышал. Теперь и все ребята вопросительно смотрели на вожатого.

– Ну, хорошо. Пусть Бравый. Я – за!

– Единогласно! – завопил Савинецкий.

Лёшка Волчанский презрительно хмыкнул, отворачиваясь.

Отбой наступил в 22.00.

Коля бежал, размеренно отбивая такт, на память, напевая вчерашнюю песню – правой-левой! – правой-левой! – ожидайте нас с победой! – и канаву и какаву – и вокзалы и заставу! – а ещё Марусю-Клаву – ой!

Он бежал через лес по вчерашней тропинке к пляжу. Вдруг, среди деревьев он увидел Даньку. Тот выходил из леса в сторону лагеря. Заметив Колю, он приветливо поднял руку, но Коля пробежал мимо, не глядя на него, типа, не заметил. Дальше шло ускорение, потом сразу медленно, а затем тропинка пошла вверх, переваливая через заросший берёзами и дубами холмик. Подъем, Коля пролетел с ускорением: – не удержат нас заставы – левой-правой! – Он с разбегу попытался сделать кувырок в воздухе – ой! – получилось по кривой. – ой! Коля быстро вскочил на ноги и побежал дальше, с радостью чувствуя, что вчерашнее падение не сильно отразилось на здоровье. Только локоть побаливает, да и он скоро пройдёт.

Он резко остановился, вылетев на кромку пляжа у самого спуска вниз. Скала торчала нелепым тёмным пятном на фоне изумрудного моря, жёлтого песка и стремительно синеющего неба. Это откуда же вчера летела Вероника? Коля, сбегая вниз, сделал ещё кувырок – мы готовы – рвёмся в бой! – В этот раз кувырок получился на отлично: – по прямой! – ой!