
Полная версия
Стена и Молот
– Суп будет потом, когда все приедут. – Тихо сказала она, помешивая половником бульон в большой кастрюле. Коля кивал и налегал на то, что дали. Потом он выпил две большие кружки воды. Воду, сказали, можно пить прямо из-под крана – в лагере была своя артезианская скважина. Вдоль домиков росли ровные маленькие кустики, а за ними и там и сям тянулись паутинки белых труб – каждый домик был с водой.
Николай сидел на лавочке возле огромной палатки-тента и лениво размышлял с чего бы ему начать осмотр «места несения службы». Он был немного смущён. Когда он, после душа потрошил сумку, выбирая, что одеть, на самом дне обнаружилась та самая бумаженция. Вон он её куда запихал, оказывается. Коля расправил смятый листок и с удивлением прочитал: «место сбора город Находка, ст. Тихоокеанская. Это конечная остановка поезда. Ниже жирным шрифтом, как для особо одарённых, было написано: «Внимание! На станции Находка выходить не надо!!! Ваша станция конечная – Тихоокеанская!» Коля аж зашипел от досады. Он же это уже читал! Он вертел бумажку, не зная, куда её сунуть. Лопух! В итоге, он бросил бумагу обратно на дно сумки, а сам, одевшись, вышел на улицу.
Для начала он решил обойти лагерь. Он встал и снова прошёл к домику сторожа. Коля увидел, как тот мельком выглянул в окно. Бдит, значит, сторож. Коля стоял и свежим взглядом осматривал лагерь со стороны входа. По правую руку от ворот стоял домик Семёныча, за ним, значит, длинный навес кухни, потом тропинка…та-ак. Кусты… Белый домик администрации лагеря на небольшом пригорочке. За ним ещё ряд домиков выкрашенных в бело-зелёный цвет. Три штуки. Ага, это значит смотреть надо от администрации: этот дом на возвышенности и как бы во главе стола; слева кухня и ворота, а справа жилые домики, видимо, для вожатых. Коля уловил логику расположения помещений. Со «штаба», то бишь, с администрации, открывался вид на весь лагерь. Впереди была большая забетонированная площадка, видимо для праздничных построений. Широкая – хочешь, маршируй, а хочешь, в футбол играй. За площадкой стоял огромный ярко-синий массив палатки-тента со столами и лавками внутри. Посередине был установлен высокий опорный металлический шест, а стены и крыша тента были растянуты крепкими капроновыми канатиками, которые были привязаны к металлическим проушинам, намертво вмурованным в бетон площадки. Синие стены палатки были отстёгнуты по секциям, скатаны в рулоны и закреплены наверху брезентовыми ремнями. Внутри, если набить поплотнее, можно было усадить человек двести. Это была столовая, тут и гадать было нечего. Палатка выглядела добротной и очень крепкой. Почти как армейская, только гораздо выше. Ну да, маскироваться им без надобности. Гражданский объект, понимаешь.
Сразу за столовой, вглубь лагеря, одна за другой стояли две спортивные площадки, огороженные высокой металлической сеткой-рабицей. Одна баскетбольная, с кольцами, а другая просто «без ничего». За ними на большом песчаном пятаке стояли разные турники и простенькие тренажёры. Имелся даже батут на железных ножках. Далее шла большая лужайка, с обложенным камнями костровищем посередине – ага, пионерский костёр – понятно. За лужайкой стоял большой двухэтажный бревенчатый сруб. Там, на первом этаже были душевые, где Коля уже имел счастье искупаться, туалеты, и, в другом крыле, пока ещё запертая, баня. На втором этаже, как понял Коля, тоже были жилые комнаты. За бревенчатым домом лагерь заканчивался, только возле забора, в зарослях полыни и травы, стояло большое бетонное кольцо, накрытое ржавым железным листом. Поверх листа в беспорядке были накиданы куски пенопласта и стеловаты, придавленные кирпичами и другим строительным мусором. От бетонного кольца, по всему лагерю змеились белые трубы. Скважина.
Рядом с бетонным кольцом, на четырёх железных трубах, обёрнутых брезентом, высился здоровенный чёрный бак из пупырчатого пластика. Видимо, летний душ… Коля не стал подходить ближе.
По правую сторону лагеря, если смотреть от «штаба» тянулся ряд однотипных домиков на две двери. Раз-два…пять… Коля посчитал. Домиков было семь. За ними уже был металлический решётчатый забор и заросли кустов и деревьев. За рядом домиков угадывалось грубо сколоченное из горбыля и тоже покрашенное в белый цвет помещение с большой буквой «Ж». Тут всё ясно. Коля вытянул шею, всматриваясь – моря отсюда видно не было.
По левой стороне лагеря стояло два точно таких же домика, а затем в ряд шли одинаковые оранжево-синие палатки. Десять палаток приподнятых над землёй на дощатых,зашитых фанерой основаниях, со стойками общих умывальников, а потом ещё один такой же типовой домик. Позади палаток, тоже был забор, но только из зелёного профлиста. Между забором и палатками маячило ещё одно строение из облезлого горбыля с большой буквой «М». Ясно. Ещё один стратегический объект. Стало быть, палатки для суровых мальчишек, а домики для хрупких девчонок.
Коля обходил территорию лагеря и рассматривал домики. За ним увязалась собака, которая встретила его лаем при входе. Рядом с собакой, потешно задирая лапы, бегал маленький, круглый лохматый щенок. И псина, и щенок были одинаковой лохматости и светло-бежевой масти, так что, кто они были друг другу, вопросов не возникало.
– Хрюша, ко мне! – раздался требовательный голос.
Коля еле успел сдержать себя, чтобы не повернуться на окрик. Это сторож Семёныч, выйдя из своей конуры, подзывал собаку. Та, даже не пошевелилась, продолжая слоняться за Колей. Зато щенок, будучи абсолютно уверенным, что позвали именно его, радостно виляя хвостом, поспешил к сторожу. А Коля уже поворачивал к женским домикам, успев отметить краем глаза, как Семёныч, присев на корточки, гладит щенка и хмуро исподлобья смотрит на него.
За домиками, если не считать туалета и кустов, ничего не было. Только давно не крашеный забор и лес. Море было где-то там, за деревьями. Коля взялся за квадратный металлический профиль, пошатал его, проверяя на крепость, затем покрепче схватился и, оттолкнувшись от земли, перелетел через забор. Тело всё помнило само. Мягко спружинив ногами, Коля приземлился на той стороне. Собака осталась внутри, наблюдая за Колей через решётку и виляя хвостом.
Вдоль забора везде стояли кусты, заросли полыни и ещё какой-то жёсткой высокой травы. Опять дубы с непривычно широкими листьями, ещё дубы, какие-то заросли. Коля сделал несколько шагов. От леса веяло сыростью, было тихо и сумрачно. Вокруг сразу залетали комары. Вдруг, до Колиного слуха донёсся ясно различимый шум волн и его нос уловил солёный свежий запах. Коля никогда не был на море, но втянув ноздрями этот лёгкий бриз, он понял, что так пахнуть может море, море и только море. Он быстро пошёл на синеющий просвет в зарослях.
…И едва не грянул вниз! Посыпались камешки. Коля судорожно замахал руками, делая быстрые шаги назад. Уцепившись рукой за ветку дерева, он медленно вытянул шею и посмотрел вперёд. Он стоял на краю крутого обрыва. Лес и кусты резко заканчивались, и взору открывалась сине-голубая морская даль, с пятнами далёких островов. Скала, на которой стоял Николай, выгибалась неправильно изгрызенным полукругом и летела вниз. Коля с опаской подошёл к самому краю. До моря было метров десять-двенадцать, строго отвесно вниз. Тёмно-синие волны с пенными барашками ударяли об разнообразные острые камни и скальные выступы, пенясь и проходя сквозь них. Было очень красиво, но мешало понимание, что вон там, на этих камнях сейчас могло бы лежать Колино изуродованное тело. Влево, сколько можно было видеть из-за деревьев, то поднимаясь, то опускаясь, шёл обрыв скалы. Лес и кустарник плотной стеной стояли на самом краю серо-бурой скальной породы. Приглядевшись вниз, Коля начал догадываться, что те острые камни внизу, это часть самой сопки, подмытой морем и обрушившейся вниз, когда-то давно. Поэтому и получился такой острый срез.
Вправо, излом сопки извивался ломаной змейкой, и как лесенка стремился вниз, уходя куда-то за растительность. Чуть дальше вправо, по береговой линии был виден небольшой и уютный пляж со светло-жёлтым песком, а сразу за пляжем дыбилась высокая чёрно-серая скала с угадываемой отсюда площадкой на самом верху. К пляжу выводила тропинка, видимо, с лагеря. Дальше ничего видно не было, мешал уступ чёрной скалы. Только чайки летали над скалой и пляжем.
Коля хлопнул комара на щеке и посмотрел на часы. Был почти час дня. Пора было возвращаться в лагерь, скоро должны были подъехать остальные вожатые.
Глава 4. Ориентейшн.
Коля подошёл как раз вовремя. Выходя из-за домиков, он услышал вялый лай Хрюши, затем зазвеневшую цепь, и он как раз успел увидеть, как в лагерь заезжает небольшой импортный автобус светло бежевого цвета. За ним, чуть поодаль ехал серый микроавтобус. Семёныч суетливо закрывал ворота, а «пазик», как окрестил его про себя Коля, урча мотором, проехал и встал между «штабом» и тентом столовой. Коля уже был на полпути к ним, как открылись двери и народ, что был внутри, повалил наружу. Сначала выскочил сутулый дядька с поджатыми губами и двумя сумками, затем как-то сразу из автобуса гурьбой вылетела куча людей. Все были молодые и весёлые, все были…
Коля остановился ошарашенный, не веря своим глазам. Из автобуса радостной гурьбой выскакивали давешние баптисты из поезда. Только их было уже гораздо больше. Основная часть выбралась наружу, и кто-то ещё оставался внутри, со смехом передавая остальным на руки какие-то сумки и пакеты. Вот вышла полная женщина, вот дородный лысоватый мужик с усами. Потом ещё кто-то… И ещё. Последним из автобуса вышел невысокий загорелый мужичок в тюбетейке с аккуратной бородкой.
Из микроавтобуса же спешно выскочил водитель и открыл переднюю и боковые двери. С пассажирского места, с достоинством, выплыла чуть полноватая женщина лет пятидесяти в строгом брючном костюме. А из салона сначала вылез стройный парень в светлых шортах, кепке и длинным хвостом на затылке. Потом вышла очень миловидная девушка лет двадцати пяти, с короткой стрижкой мелированных волос. Потом ещё кто-то. Коля хлопал глазами, разглядывая. За последние часы он успел даже немного привыкнуть к пустому лагерю. На площадке сразу стало много народа. Вокруг прибывших, уже бегала и суетилась Элеонора Робертовна. Все смешались и толпились, растаскивая сумки и кульки.
– Все в здание! Сначала дело, потом обед. – Скомандовала женщина.
– Сюда! Сюда! – показывала рукой Элеонора. – Там, прямо проходите в конференц-зал. Сумочки пока можно здесь оставить. С собой ничего не надо.
Женщина первая поднялась по ступенькам и вошла в «штаб», за ней пошли и остальные. Только водители снова завели моторы и стали отгонять транспорт куда-то вбок.
– Николай, – кореянка повернулась к Коле. – Ну что же вы? Пойдёмте! – тараторила она, махая зажатыми в руке бумагами, взбегая по ступенькам.
Короткий коридор с рядом дверей по обе стороны, оканчивался небольшим, но вместительным залом. Счетверённые, как в кинотеатре, стулья стояли небольшим полукругом, а перед ними стоял стол. Несколько стульев за столом были обращены к сидящим в зале, и на среднем, уже усаживались женщина в брючном костюме, по всей видимости, главная здесь. Рядом садилась кореянка, готовя и раскладывая свои бумаги. Что-то из бумаг она пододвинула главной тётке, та взяла их и молча кивнула. С другого края стола уселся худой мужик с поджатыми губами.
– Так, давайте сразу к делу. – Она подняла глаза. – Все зашли? Хорошо. Итак, у нас все в сборе, кроме одного. Один не приехал. Верно?
Коля понял, что речь идёт о нём.
– Я здесь, – громко и ясно сказал он. – Молотов.
И женщина, и все присутствующие воззрились на него.
– А. И где же вы были?
– Вышел не на той станции. – Коля видел, что молодежь, ехавшая в поезде, перешёптывается, значит, они его узнали.
– Та-ак. – Главная тётка секунду соображала, глядя на него. – Хорошо, – рубанула она рукой, видимо, решив не вдаваться в выяснение всех обстоятельств. – Тем лучше. Итак, все в сборе. – продолжила она. – Я сразу представлюсь: меня зовут Володина Валентина Викторовна, я директор этого лагеря. Осуществляю весь надзор и несу всю ответственность. Далее, моя правая рука, она же лицо, обладающее огро-о-омными полномочиями… – директриса слегка улыбалась, показывая, что её слова отчасти шутка, – это Цай Элеонора Робертовна. – Она кивнула на кореянку. Та сидела и, улыбаясь, кивала в ответ. – К ней вы можете обращаться по любым организационным вопросам. Элеонора Робертовна в лагере будет всегда, тогда как мне, по роду моей работы, придётся иногда отлучаться. Далее, – директриса кивнула на худого дядьку. – Это наш уважаемый завхоз, Немирович Валерий Вадимович. Вся аппаратура, вся музыка, все динамики и громкоговорители, а также будильники-отбойники, всё на нём. А также весь инвентарь и все лопаты-инструменты. – Худой дядька слушал, с сосредоточенным выражением лица, будто речь шла не о нём.
– Далее, наши повара, которые будут кормить и нас с вами и детей… Михал Константиныч, покажитесь.
Дородный усатый дядька поднял руку и чуть-чуть привстал. Коля повернул голову.
– Можно просто – дядя Миша. – Пробасил повар.
– Спасибо, – сказала директриса, – и ещё Надежда Владимировна. – Полная тётка махнула рукой.
– Ещё тётя Тая на кухне. – Пискнул кто-то из девушек.
– Ага, верно. Таисия… – директриса вопросительно повернулась в кореянке.
– Сергеевна. – Быстро ответила та.
– Да… и ещё в помощь нашим поварам, уважаемый… Мансур Хамидович. Правильно? От него ещё мы будем ждать настоящий узбекский плов. Так?
Коля видел, как узбек в тюбетейке улыбнулся и согласно закивал.
– Поскорей бы! – крикнул кто-то, под одобрительное шушуканье.
А директриса знакомила всех дальше.
– Так, это у нас люди ответственные за, так сказать, жизнеобеспечение. А, вот ещё. Медицина у нас представлена очень симпатичным фельдшером. Алина Витальевна, покажитесь.
Милая мелированная девушка коротко помахала ладошкой.
– За всякими недомоганиями можно к ней. У неё целый рюкзак бинтов и таблеток. Полостную операцию проводить мы в наших условиях, конечно, не будем, но если вдруг – «тьфу-тьфу-тьфу» – директриса постучала по столу, – что-нибудь такое случиться, то, дежурная машина всегда будет здесь. Везём в город, в больницу. Та-а-ак…
Она отложила один листок и взялась за другой. Наморщила лоб, вчитываясь.
– Та-ак. – повторила она. – А теперь, все те, от кого зависит, чтобы никакое такое «вдруг» у нас не случилось. Итак, вожатые… Значит, у нас в лагере будет четырнадцать отрядов. В каждом по десять человек. Итого: сто сорок детей. Ну, может кто-то в последний момент не подъедет, но всё у нас сделано из расчёта на эту цифру. Так, вожатые… Давайте сами по порядку. Вон, с того конца, пожалуй. – Она мотнула головой в сторону окна, в противоположный от Коли край. Там, как раз, сидели «эти». Послышалось быстрое вошканье и приглушённый шёпот – «давай ты, Марк. – Да нет, пусть Данька начинает. Он старше. – Да, ты с краю, давай уж..». В итоге встал светленький плотный парнишка, которого Коля видел в поезде с гитарой.
– Здравствуйте. – Он немого смущённо улыбался. – Меня Марком зовут.
– Чего же боле? – хмыкнул опять чей-то голос.
– Ну да, – Марк кивнул, как бы даже соглашаясь с этой репликой. – Мне двадцать два года. Вот и всё…
– … что я могу сказать о войне во Вьетнаме. – Тихонько прошипел тот же голос.
Дальше встал светло-русый парень в рубашке с длинным рукавом, заправленной в светло-песочные брюки. Коля не видел его в поезде, но по всему его облику было понятно, что и он из «этих».
– Добрый день, – сказал он, оглядывая всех сидящих. – Я Данил, мне двадцать шесть лет, фамилия моя Половцев. Да, и я местный, из Находки. Нас тут несколько таких. – Он приветливо ещё раз обвёл глазами зал, и собрался было сесть, как его прервала Валентина Викторовна.
– Вы ещё, насколько мне известно, старожил этого лагеря. Это уже ваш третий сезон. Правильно?
– Да, всё правильно. Я учусь, уже заканчиваю Уссурийский Пединститут. В позапрошлом году я сюда попал на практику, потом в прошлом году… Ну, и вот, в этом, уже почти автоматически.
– Элеонора Робертовна отзывается о вас очень положительно. Надеюсь, и в этом году вы также постараетесь.
– Я надеюсь, что все постараются. – Улыбаясь, ответил Данил и сел.
– Вот, прошу всех вожатых обратить внимание на него. – Это уже включила кореянка Элеонора. – Человек знаком с этим лагерем, всё тут знает, весь распорядок, всё расположение. Для нас это очень ценный кадр, поэтому прошу, обращайтесь к нему за советом. А вы, Данил Сергеевич, пожалуйста, делитесь опытом.
– Да просто «Данил», Элеонора Робертовна.
Потом встала девочка в длинной юбке и голубой джинсовой рубашке навыпуск.
– Я Аня Коломиец, тоже учусь в пединституте в Уссурийске. Мне двадцать один год. Я тоже из Находки. – Она быстро села. Сразу поднялась ещё одна девчушка в такой же юбке и почти такой же рубашке навыпуск, и лицом почти точная копия предыдущей.
– Я Юля Коломиец. Учусь в Находкинском Педагогическом колледже. Мне девятнадцать лет.
Затем встала ещё одна девушка из поезда, потом ещё, но Коля уже не слушал – скоро очередь дойдёт до него и ему надо будет представиться. Что ему сказать? Такая, вроде бы, простая вещь, вдруг показалась непреодолимым препятствием. Коля никогда не был силён в изобретении уклончивых формулировок, да, от них, десантников, этого и не требовалось. Точнее требовалось прямо противоположное – коротко и ясно доложить суть. И чего ему докладывать? Что он отчислен из военно-воздушного десантного училища имени дяди Васи? За «недостойное, порочащее курсанта поведение» и мордобой. Что генерал лично хотел его пристрелить в собственном кабинете, и он бежал на Дальний Восток?
– …ита Истомина. Педагогический Колледж. Из Брянска – ухо толкнуло привычное слово. Коля поднял глаза. Очередная «эта» из поезда рассказала о себе и села. Потом поднялась улыбчивая девушка, по лицу как будто совсем девочка. Тоже из поезда.
– Здрасьте. – выпалила она, краснея и улыбаясь одновременно. – Меня зовут Люба Сластина. Я тоже из Находки. – Когда она улыбалась, на щеках у неё розовели задорные ямочки.
– Конфеткина-Клеёнкина. – прошипел невидимый за сидящим народом шутник. Люба шикнула на него и села.
После неё встала чуть полноватая блондинка в джинсах с каре, с каким-то рассеянно-удивлённым лицом, по виду ей было хорошо за двадцать.
– Наталья Канкина из Уссурийска. Тоже пединститут, только я уже выпустилась несколько лет назад. Сейчас работаю в школе. Специальность: английский язык.
Затем поднялся белёсый худощавый парнишка в бежевых джинсах и белой футболке.
– Здрасьте всем. Меня зовут Артём, я тоже из Находки. Педагог я не профессиональный, а скорее стихийный, и даже где-то экстремальный. Но с детьми сделаю всё, что смогу. – Он явно пытался острить. Кажется, это его голос выдавал «пошутилки» со второго ряда. – Мне двадцать шесть лет, как и Данилу. Фамилия моя…
– Кащеев-Барашкин! – это уже Люба нанесла ответный удар. Коля поневоле улыбнулся – парень и в правду был тощеват и на его голове мелкими волнами, словно приклеенные, лежали пшеничные волосы.
– …а фамилия моя древнего рода Верёвкиных. – Закончил тот и с показным достоинством сел на место.
Колю, непривычного к такому вольному общению со «старшими по званию» слегка покоробило от манеры шутника. Но, ни директриса, ни Элеонора, казалось бы, не смутились, они со снисходительными улыбками выслушали Артёма и перевели взгляд на следующего человека. Это был крупный рыхловатый парень в широких синих шортах и кроссовках на босу ногу.
– Мандрыгин Андрей. Москва. То есть сам из Подмосковья, Дедовск; а живу и учусь в Москве. У меня тоже своего рода педагогическая практика. Кандидатскую пишу по теме пионерских лагерей. Собираю материал, ну вот, к вам вожатым. – Он сел.
Коля вдруг понял, что все присутствующие смотрят на него.
– Э-э. – Он встал на ноги. – Меня зовут Молотов Николай. – Начал он. Он так и не придумал, как ловчее сказать, поэтому рубанул как есть. – Десантное училище. К вам вожатым. Мне двадцать четыре года. – И, уходя от возможных опасных вопросов, он быстрее сел, чувствуя, как его продолжают буравить любопытные взгляды.
– Хорошо. – Сказала директриса. Так вроде из вожатых у нас все. – Она переложила листок назад и открыла следующий. – Теперь, так сказать, на десерт. Дамы и господа – она улыбалась – Этот заезд у нас особенный. Для практики английского языка у нас имеется особенный гость, прямо из Соединённых Штатов Америки. Саймон Клеменс, прошу любить и жаловать.
– Саймон, плиз! – Она смотрела на стройного подтянутого парня в шортах, который так и сидел, не сняв кепку. Парень, поняв, что обращаются к нему встал, радостно улыбаясь во все зубы.
– Hello, everyone! – Оннемногопомялся. – As you heard, my name is Simon Clemens. It’s a really big privilege for me to be here with you.–Онвопросительнообвёлглазамикомнату.
– Так, нам кто-нибудь с переводом поможет? – встряла директриса.
– Давайте я. – Училка английского из Уссурийска с готовностью встала и перевела: «Всем привет. Как вы уже слышали, меня зовут Саймон Клеменс. Для меня это огромная привилегия быть здесь с вами… – Goon, please… – последнююфразуонасказала,обращаяськамериканцу.
– Oh, yeah, right… That’smyfirsttimeinRussia. And I’m really happy to have an opportunity to deal with Russian children, teach them English and communicate with them.
– Я первый раз в России. И я счастлив этой возможности работать с русскими детьми, общаться с ними и обучать их английскому. – Перевела училка.
– My dad often comes here for business, so this time I accompanied him in his traveling to Vladivostok. So… When I knew that… there is a need in English native speaker for the summer camp, I said that is my chance to achieve the new horizon.
– Мой отец часто приезжает в Россию по бизнесу, и в этот раз я поехал с ним за компанию во Владивосток. А когда я узнал, что для летнего лагеря требуется носитель языка, то я сказал, что это мой шанс, э-э-э… достичь новых горизонтов. – Американец лучезарно улыбался и кивал, слушая перевод.
– Yeah. I don’t speak Russian. Unfortunately… So, I guess I’ll need your help in almost everything. «Where to go-what to do», you know… Please, don’t get angry with me if I’ll do something wrong… Thank you.
– Я, к сожалению, не говорю по-русски. И мне вероятно нужна будет ваша помощь почти во всём. Куда идти и что делать, понимаете… Пожалуйста, не злитесь на меня, если я сделаю что-то не так. Спасибо.
– «Спа-ссыба». – Выдал американец следом за ней. Все засмеялись. Даже натянутый Валерий Вадимович выдавил улыбку.
Коля, конечно, в училище учил язык вероятного противника. Все они учили, даже заучивали основные фразы для допроса. Хотя офицеры иногда бросали реплики вроде: «допрашивать штабисты будут, ваше дело взять его тёпленьким. Для этого с ним много разговаривать не нужно». – Ребята, слыша это, хищно ухмылялись. Чего, мол, с ними разговаривать. Прикладом в рожу, ногой в пузо, потом ствол под нос и почапали в штаб. Но сейчас Коля с любопытством слушал иностранную речь и перевод. Он впервые в жизни так близко видел иностранца, да ещё и американского. Настоящего. И, если быть честным, то – да, он многое понял из того о чём сказал этот Саймон. Перевести такловко, он, конечно бы, не взялся, но, в общем и целом, было понятно. Коля заметил, как некоторые из «этих» тоже вслушивались. Шутник Артём тоже, слегка сощурившись, ловил каждое слово и на время забыл про свои поддёвки.
– Ну, Наталья…
– Игоревна, – быстро вставила Элеонора.
– Ну, Наталья Игоревна, – поправилась директриса, – нам без вас тоже тяжеловато придётся. Вы уж присмотрите за мистером Клеменсом.
– Да, я думаю, тут все примерно поняли. – Наталья бледно улыбнулась. Все загалдели, американец сел, а Валентина Викторовна перешла к следующей части.
– Итак, мы все познакомились. Ещё будет время узнать друг друга получше. Надеюсь, что все сработаются. А теперь к детям… У нас их сто сорок человек. Почти поровну мальчиков и девочек. Лагерь подростковый, все помнят? То есть, от тринадцати до восемнадцати лет. Пока школьники, в общем. Восемнадцатилетних особо нет… Самым старшим по шестнадцать-семнадцать. Теперь, внимание! Где-то пятнадцать человек у нас будут детдомовские. Там есть кто-то восемнадцатилетний. Это у нас такая «гос. нагрузка» на наш регион. Едут из средней полосы. С ними будет воспитатель, мужчина, сотрудник детдома. Дети все с непростой судьбой…. Да и сами непростые, с ними надо ухо востро держать. Мы решили их смешать с остальными, чтобы общались, чтобы привыкали и адаптировались. Задача вожатых – не допускать конфликтов внутри отрядов. На каждый отряд придётся по одному-два человека из детдомовских. Там как выйдет, и ребята, и девчонки есть. Их мы раскидаем завтра, как приедут. – Директриса перевела дух и повернулась к кореянке.