Холодное полнолуние

Ему давно не четыре, не пять, не шесть, не семь, но ощущение стянутого иссохшей коркой сердца осталось. В какой-то момент ему померещилось, что слова столетней старухи – бред ее больного воображения, что он свободен от данной бабушке клятвы. Может быть, действительно, это когда-то прочитанная сказка произвела на него такое впечатление. Тогда он впервые влюбился. Его девушку соткали из лучей света. Смешливая, невесомая, милая… Он тянулся к ней каждой клеточкой, словно добирая то тепло, которого ему так не хватало. Просыпался, прислушиваясь, к собственному сердцу – не стало ли оно биться быстрее? Когда в последний день мая его личное солнышко трагически погибло под колесами грузовика, он все понял. Его весна закончилась не начавшись.

«Это бабушка напомнила мне про клятву. Надо выполнить обещанное, тогда заживу», – решил он.

Все шло по плану, пока препятствием на пути к его свободе не стала девушка по имени Ася.

24. Непрогнозируемые последствия

Областной город Киров. Двадцать первое декабря 2023 года, четверг

С утра они заехали в лабораторию, чтобы поставить точку в установлении родства Ворожцовой Аси и Березкиной Огнии. Осталось дождаться результата.

– Что за собачий холод? Как здесь люди живут? – недоумевал Армен, успевший продрогнуть, пока они преодолевали триста метров от машины до отдела полиции.

– Во-первых, адекватно одеваются, а не пытаются поразить женщин города мнимой морозоустойчивостью своего перчика. Во-вторых, морозов еще не было, – парировала Ася.

– Можешь успокоить, – ворчал Казарян, открывая кабинет.

– Тебя другие в четыре руки утешают, и только я могу голову поправить, но, кажется, она тебя и в таком виде устраивает.

В этот момент в дверь постучали:

– Здравствуйте, – вошла стройная молодая женщина лет двадцати пяти в форме лейтенанта полиции. – Армен Саркисович, я могу попросить вас об одолжении?

– О чем угодно, – заверил ее Казарян, мгновенно оценив свои шансы на успех, как девяносто девять из ста даже с учетом неполиткорректной расцветки фингала.

– Надо съездить в область, опросить свидетеля. Одной страшновато, а сопроводить меня сегодня некому. Вы не могли бы…

– Я готов. Во сколько выезжаем?

– Через десять минут буду ждать вас возле дежурки. Планируйте поездку на целый день, вернемся только вечером. Кстати, меня зовут Ксения Багаева.

– Договорились, Ксения!

Казарян еще раз придирчиво оценил женскую фигуру и остался доволен.

– Молчи, Ворожцова! Займись лучше обработкой информации, которой мы достаточно добыли за эти два дня. Все материалы лежат в сейфе. Вот тебе флешка, на ней ответ на запрос железной дороги. Елена Борисовна прислала, но я так и не посмотрел.

– Слушаюсь, Кобель Саркисович. Берегите себя. До завтра.

Ворожцова была рада, что останется одна и сможет спокойно поработать. «Казарян прав, набралось много материалов, которые надо оценить, систематизировать, проанализировать и либо согласиться с выводами следствия, либо выдвинуть свою версию. ИСИДА» – в помощь, как говорится». Информационное сканирование она использовала неоднократно, настало время дедуктивной аргументации.

Ася закрылась в кабинете, чтобы никто не мешал.

«Начну с первого дня командировки и первого происшествия. С Бури». Ворожцова взяла флешку, присоединила к ноутбуку и открыла видеофайл. Полный просмотр записей за весь путь следования не нужен. Уснула она тогда после полуночи. Поезд останавливался в Вязниках и в Нижнем Новгороде. Посадки-высадки в девятом вагоне не было. Значит, нужно смотреть примерно с ноля до двух часов тридцати минут.

Ася поставила ускоренную перемотку и приступила к просмотру.

Мимо их мест время от времени проходили пассажиры с кружкой или с полотенцем в руках. Она прогнала видео еще раз, но ничего подозрительного не заметила.

«Если за время сна никто из пассажиров не подкинул мне переноску с игуаной, то откуда она взялась? За два с половиной часа соседи-пассажиры, занимающие верхние места, не вставали. Армен – тоже. Когда я приехала на вокзал, посадка шла, но женщина и мужчина зашли в вагон позже меня. Тупик».

Вывод, который психолог Отдела странных случаев занесла в отчет, выглядел жалко: «Установить, кем подкинута игуана в девятый плацкартный вагон скорого пассажирского поезда, следующего по маршруту Москва – Киров, на столик между местами тринадцать и пятнадцать, не удалось. Запрошенные записи камер видеонаблюдения вышеуказанного вагона ситуацию не прояснили».

В списке вещдоков числились видеозаписи с камер наблюдения троллейбуса. Ася намеренно не смотрела их раньше, чтобы мозг воспринимал поступающие сведения, как новые, а не подгонял их под имеющийся вариант развития событий. Зато сейчас она могла объективно сравнить данные, полученные из информационного поля, с видеоматериалами, поскольку хорошо представляла, что происходило в троллейбусе в течение тринадцати роковых минут.

Ворожцовой пришлось поработать, чтобы создать соответствующий рабочий настрой. Включила видеопроигрыватель, запретив себе какие-либо реакции. Пересмотрела. Ближайшие пассажиры сидели позади Огнии. Камера зафиксировала и панику застрявшей тучной пожилой женщины, и внука, подобравшего сумку Березкиной, и ужас на лице свидетельницы-пенсионерки Капитолины Степановны. До момента возгорания с Огнией, действительно, никто не контактировал. Место, выбранное наставницей, как назло, выпадало из поля зрения камеры.

Обычно видения Аси – зашифрованные символы, обрывки сюжета, нечто выдернутое из контекста, но имеющее скрытый смысл, особое значение. Вчерашний «разговор с огнем» в сгоревшем троллейбусе потряс Асю. Пламя словно выхватывало отдельные кадры съемки: вспыхнувшие волосы, тяжело падающие на пол ошметки одежды, смятение в глазах оцепеневшей на пути живого факела девочки. На записи она таких подробностей не увидела, но ни то ни другое не наталкивало ее на новые выводы, не давало подсказки.

«Что из этого следует? Огния спокойно подожгла себя? Не паниковала, не волновалась? Допустим, она решила покончить с собой, но есть гораздо менее мучительные и страшные способы. Почему именно так?» Правильные выводы сделать не удавалось, несмотря на то что все использованные приемы работали, и пазлы полученной информации складывались в картинку.

При глубокой внутренней уверенности Аси, что следствие ошиблось, и смерть Огнии – не самоубийство, подтверждения этому не находилось. Она все внимательно изучила и с сожалением констатировала: нет ничего, что противоречило бы заключению следствия.

И все же маленькая зацепка существовала: пожилая женщина, покидающая подъезд в неурочный час, замеченная студенткой Ларисой в ночь перед трагедией. Именно ее Ася надеялась разглядеть, когда сканировала квартиру Березкиной. У нее почти получилось. «Что я увидела при сканировании? Оранжевые цветы? Всполохи огня? Что заставило наставницу замереть на пороге собственной квартиры? Расцветающие огненные бутоны – это отсылка к тому, что случится с ней утром? Или это какой-то намек на то, что происходило на площадке?» Ответы не приходили.

Ворожцова перебрала содержимое коробки, где лежали вещи Огнии. Они разбередили душу, но никак не продвинули расследование.

Ася записала в дневнике: «Работу со стихией огня на месте происшествия (преступления) оцениваю, как высокоэффективный инструмент при необходимости восстановить картину произошедших событий. Не удается понять причину случившегося со мной в душевой кабинке. Пламя, вытекающее вместо воды из лейки, осязалось вполне реально, а при сканировании предмета, кулона погибшей, впервые за практику я получила незначительный, но настоящий ожог. Напрашивается вывод: «личное» дело требует несоизмеримо больших эмоциональных затрат, чем любое другое. Следовательно, для исключения непрогнозируемых последствий обязательным подготовительным этапом в зависимости от ситуации должна быть настройка либо отстройка».

25. Дудук

Армения. Город Ереван. Двадцать первое декабря 2023 года, четверг

– Вот ты где, Петрос! – Заруи все-таки нашла мужа, который скрывался от многочисленных гостей тещи. – Почему один сидишь?

– Размышляю в тишине, цвиточек.

– Мало ты на работе думаешь. Хватит! Там дядя Ашот с тетей Карине рассказывают про мужа своей племянницы. Большой человек в Ереване!

– Знаю я все про этого человека, – нахмурился Саринян.

– А-а-ай… Какой ты скучный, Петрос, – Пойде-е-ем! Покачаешь малышку тети Элинар.

– Ягодка моя, я здесь посижу.

– Петрос! Хва-а-атит! Мама беспокоится, здоров ли ты.

– Скажи, что твой муж крепок и силен как бык.

– Тогда почему ведешь себя как осел?

Вместо ответа Петрос встал, помог Заруи одеться, накинул пуховик и потащил жену на улицу. Ереван – это его город. Теща уже год жила в коттедже его рано ушедших родителей. Она переехала сюда из Арцаха. Просторный и уютный дом стал другим. Армяне – гостеприимный и щедрый народ. Петрос не был исключением, он с уважением относился к родственникам жены, но мечтал хоть немного насладиться атмосферой родительского дома, кажется, безвозвратно потерянной.

Заруи испугалась. Она никогда не видела, чтобы супруг так себя вел. Он притащил ее в дом напротив и нажал кнопку звонка на воротах.

– Куда мы, Петрос? – встревожилась жена.

Послышались шаги.

– Кто там?

– Дядя Тигран, это я, Петрос Саринян.

Дверь распахнулась.

Мужчины обнялись.

– Извини, что мы так поздно. Познакомься, это моя жена Заруи.

– Проходите! Гости в доме – счастье. Я сейчас накрою стол.

– Дядя Тигран, не надо. У меня к тебе просьба…

– Слушаю, дорогой.

– Помнишь, я еще мальчишкой прибегал к тебе, ты играл на дудуке и говорил: «Эта музыка о тебе, Петрос». Прошу, сыграй ее для моей жены.

– Спасибо, что помнишь и хранишь эту мелодию в своем сердце. Я с удовольствием познакомлю Заруи с музыкой твоей души.

Они расположились в гостиной. Старый армянин взял в руки инструмент, проникновенная и глубокая мелодия растеклась по дому, двору и вылилась за ворота. Музыка Араксом то струилась и нежно журчала на равнине, то бурлила, выходила из берегов и сметала плотины в период весеннего половодья, то снова становилась мягкой и невесомой, как облака над Араратом, то жаворонком пела в ветвях абрикосового дерева.

Когда они вернулись домой, Заруи обняла Петроса: «Отдыхай, дарагой! Я скоро».

Она отправилась на кухню, где в ожидании дочери и зятя кто-то слишком демонстративно стучал чашками и ворчал:

– Э-э-э… Сам к гостям не вышел и тебя не пустил. Дядя Ашот столько интересного рассказывал.

– Петрос отдыхает.

– Ох, можно подумать, он устал. Сидит целый день в кабинете.

– Мама-а-а!

– Ты все пропустила! Не слышала, как чудесно играл великий Тигран! Видимо, у соседа почетные гости, если он исполнил такую необыкновенную мелодию. Все! Все вывалили на улицу, чтобы его послушать.

– Тигран играл для Петроса!

Глядя на растерянную мать, Заруи продолжила:

– Ты не забыла, что в его доме живешь? Может он у себя отдохнуть так, как считает нужным?

Эта зимняя ереванская ночь случилась жаркой. Заруи шептала Петросу на ушко такие нежности, так ласкала, так ублажала, что впервые за долгое время он чувствовал себя почти счастливым. «Как мало и как много мужчине надо для счастья! – думал он, обнимая заснувшую без сил Заруи. – Любящую и любимую женщину, хорошую работу и кусочек медовой пахлавы с орехами».

Утром теща выговаривала Петросу:

– Э-э-э… Сколько можно спать! Я встала ни свет ни заря, чтобы приготовить повкуснее, а они спя-я-ят.

Саринян положил на стол перед тещей оплаченный с его карты чек из ресторана:

– Мама, просто делайте заказ накануне, и вам не надо будет рано вставать. Да-а-а.

26. Коммуникационное агентство, отдел политического пиара

Областной город Киров. Двадцать первое декабря 2023 года, четверг

Символически перекусив найденным в кабинете кусочком сахара, Ворожцова убрала документы в сейф и решила, что пора побеседовать с коллегами Березкиной, которых она хорошо знала и потому плохо переваривала.

На улице было слякотно и неуместно тепло. Пешком идти расхотелось, и Ася вызвала такси. Пока ждала машину – рассматривала дом, в котором располагался отдел. Красный кирпич стен, старинная основательная кладка…

– Здравствуйте, Ася Савельевна! Вам тоже нравится? – поинтересовался вышедший на крыльцо Рудич. – Дом Ивана Коробова.

– Старинные усадьбы привлекательны. Добрый день, Александр Александрович!

– Это доходный дом начала двадцатого века. Крестьянин Коробов сдавал его в аренду коммерческому училищу.

– А потом?

– Здесь работал Совет народных судей. Кстати, улица называлась Стефановской. А вот и ваша машина, – Саныч обратил внимание девушки на подъезжающее такси.

– Съезжу по делам, а потом зайду к вам, – пообещала она.

В офисе коммуникационного агентства все выглядело по-прежнему. Кулер и рецепция также пустовали. Правда, фотографии благодарных клиентов заменили. Ворожцова после увольнения самолично оставила на некоторых из них короткую характеристику.

– Боже, да тут звезда упала. Извини, не знала, пригласила бы журналистов, – встретила ее кадровик Гусева.

– А ты, небось, только из-под стола начальника, – полетела «ответка» от Ворожцовой, которая однажды стала случайным свидетелем подобной пикантной сцены.

– Вакансий нет.

– А мне вакансия минетчицы ни к чему. Я здесь по делу.

– Какие дела могут быть у содержанки нашего собственника?

– Не поняла…

– Что из этого тебя смутило?

– Твердый – владелец агентства?

– Не знала? Думаешь, почему твоя зарплата была в два раза выше моей?

– Жаль, Гусева, что твои профессиональные и любительские умения оценили вполовину ниже. Ладно, перемирие. Я здесь по поводу смерти Огнии.

– А тебе какой интерес?

Пришлось показать новенькое удостоверение, которое выдали перед самой командировкой, наконец-то легализовав психолога Ворожцову в экспериментальном межведомственном Отделе странных случаев.

– Психолог полиции? – удивилась Гусева.

– Межведомственного отдела. Здесь я по поводу смерти гражданки Березкиной, – пояснила Ася уже совсем серьезно.

– Допустим, удивила. Только информация денег стоит.

– Могу повесткой вызвать!

– Какие вопросы? Ты про Березкину и сама все знаешь.

– Полиция к вам обращалась?

– Позвонили, запросили анкетные данные, вопросы задавали: поведение, конфликты, клиенты.

– И что?

– Да ничего. Огния, кроме тебя, так больше и не сошлась ни с кем. Пребывала в своем обычном настроении: дымила как паровоз, клиентов вдохновляла, а начальство доставала. Последний заказчик достался противный. Березкина даже отказаться хотела…

– Что за клиент?

– Местный бизнесмен. Замучил придирками. Возомнил себя барином. Для его мадам бренд разрабатывали – Маргариты Белкиной. Бабе за тридцатник, а гонору, как у английской королевы.

– Чем занимается?

– У нее в городе производство: за копейки отшивают женские тряпки, а реализуют в столице втридорога.

– Ругались они с Огнией? – спросила Ася, зная, как непросто шла притирка наставницы с клиентами.

– Не знаю, как Березкина с ней совладала. При первой встрече мы думали, что они убьют друг друга. Мужик этот слюной брызгал… Белкина вопила. А потом, как обычно: все – свиньи, Огния – звезда. Довольны были сотрудничеством, договор оплатили полностью, хотя Березкина работу не завершила.

– Белкина – это настоящая фамилия клиентки? Посмотри в договоре!

– Сделку оформили с компанией на оказание маркетинговых услуг.

– А Огния вела себя, как обычно?

– Да. Наглая, самоуверенная и угрюмая. Я как узнала, что это наша Березкина сгорела, сразу в голове шуточка ее странная всплыла. Накликала она беду.

– Какую?

– Неужели не помнишь? «Электронные сигареты – забава для самоубийц, а я умру по старинке – в городском троллейбусе».

Ася зависла: «Как я могла забыть? Огния не раз повторяла эту фразу!» С учетом новых обстоятельств она звучала зловеще. Все запуталось еще больше.

– Пойдем, осмотрим ее кабинет.

– Психологи еще и обыски проводят?

– Нет, но могу с оперативником приехать и бардак вам здесь устроить.

– Кабинет уже передали новому сотруднику. Юрий Иванович его из Питера переманил. Только не тянет он. А вещи Огнии вот – в шкафу стоят. Забирай, если надо.

– Непременно. Телефон Белкиной есть?

– На меня ссылаться не вздумай, – кадровичка переписала номер на стикер.

Ася снова воспользовалась такси и в дороге рассматривала содержимое коробки: рабочие записи, варианты предлагаемых клиентам концепций, ежедневник, фотография. Этот профессиональный снимок Ворожцова отлично помнила. Небольшой коллектив коммуникационного агентства запечатлили с местным чиновником, который сейчас занимал ключевую позицию в федеральном министерстве. Один из немногих клиентов, кто открыто и с благодарностью признавал заслуги Березкиной. Фотография большого формата висела в фойе компании, а на этой Огния и Ася только вдвоем. Сердце екнуло.

27. В суд подам или женюсь

Областной город Киров. Двадцать первое декабря 2023 года, четверг

Еда получилась немудреной. Рыжики со сметаной да отварной картофель. Вятские грибочки как на подбор: шляпки не больше советской копейки. Картошку Саныч завернул в меховой жилет, чтобы не остыла. Микроволновку он не признавал.

– Заходи, Ася Савельевна, открыто!

– Как вы узнали, что это я? – удивилась девушка.

– У меня гости бывают редко. Антоша шагает энергично, широко. Лена из архива каблучками стучит, как первые крупные капли дождя на жестяную крышу падают. Витька-дежурный шаркает каблуком правой ноги. И остальных узнаю…

– А я как хожу?

– У тебя, москвичка, шаг легкий и ровный, сразу понятно, что женщина молодая и красивая, но цены себе не знаешь, иначе шла бы чуть медленнее. Нынче женщины все куда-то торопятся, несутся сломя голову, как куры за червяком, дел у них, видишь ли, невпроворот. Так и мимо судьбы своей проскочить можно. Запомнила? То-то. Садись за стол, кормить тебя буду.

– Что вы… Если только чай, – смутилась Ворожцова.

– И слушать ничего не хочу! – отмахнулся Рудич. – Поухаживаю за тобой, пока не уехала.

– Ну ладно, я и правда не обедала, – сдалась Ася и не пожалела.

К удовольствию Саныча, она смаковала еду. Ела неторопливо, как будто пыталась что-то разгадать. Положила в рот рыжик и закрыла глаза, словно хотела полнее ощутить вкус.

– Это великолепно!

– Другое дело, а то не хватало еще заморить голодом. Ты вон на диван садись, можно прямо с ногами. Пледом укройся, а я тебе о проделанной работе отчитаюсь.

Рудич дождался, пока девушка устроится, и перешел к делу. Говорил просто, избавив Асю от сухих архивных сведений, выбрал самые важные факты:

– Купец Зарянов Михаил и его супруга Люба торговали всем, что приносило доход. Одним из перспективных направлений считали галантерею и драгоценности. Жили вроде неплохо. Дом купили, однако, известными, как Булычевы, Машковцевы, Кардаковы, Лаптевы или Клобуковы, не стали. Оставили после себя сына Сережу и дочь Дуню. Теперь вспоминай. Евдокия Михайловна Зарянова, Филимонова по мужу, родила Василия Леонидовича и Анну Леонидовну. Анна – мать Вадима Николаевича и Таисии Николаевны.

– Так… Василий пропал без вести во время войны, потомства не оставил. Оба ребенка Анны – Вадим и Таисия – в списке умерших тридцать первого мая потомков.

– Совершенно верно! – подтвердил Саныч.

– Единственная здравствующая ныне по линии Дуни Заряновой – Маргарита Вадимовна Румяная. А это фамилия Маргариты по мужу?

– Да.

– Та-а-к, а девичья?

Рудич задумался на несколько секунд.

– Белкина!

– Оп-па… Не может быть!

– Все проверил.

– Вы молодец! Шикарная работа! Я сейчас вернусь.

Ася поднялась в кабинет, нашла стикер, на котором кадровик Гусева черкнула номер телефона клиентки Огнии, написала и отправила сообщение.

Маргарита перезвонила мгновенно.

– Что вам надо? – голос женщины оказался неприятно резким.

– Здравствуйте! Я из полиции. Моя фамилия Ворожцова. Идет повторная проверка обстоятельств смерти главного специалиста коммуникационного агентства Огнии Березкиной. Надо побеседовать.

О том, что она психолог межведомственного экспериментального Отдела странных случаев объяснять не стала. Это долго и сложно.

– Завтра в девять утра. Адрес скину, – сказала Белкина и отключилась.

Ася вернулась в каморку Саныча, не удержалась и чмокнула его в щеку.

– Знаешь что, барышня, если будешь меня домогаться, я или в суд подам, или женюсь.

– Это предложение? – улыбнулась Ася.

– В моем возрасте ждать некогда, – кивнул Рудич. – Ладно, пока ты обдумываешь, объясни, чем такой порыв страсти вызван. Может, еще заслужу.

– Завтра проверю версию и поделюсь размышлениями.

– Тогда так… По Сергею Зарянову информацию жду, закинул удочки в несколько архивов. Авось что-то да найдем. А пока суд да дело начал с третьей из списка умерших – Крюковой Инны Викторовны.

– Логично.

– Считаю, удачно. Инна Викторовна родилась в сорок четвертом году. Крюкова она по мужу, в девичестве – Зарянова. Мать – Смирнова Ольга Владимировна, отец – Зарянов Виктор Сергеевич, 1924 года рождения. Возможно, что Виктор приходится сыном тому самому Сергею Зарянову.

– Я вам вот о чем напомню… Посмотрите в ведомственных архивах, не засветились ли потомки Заряновых по нашей части.

– Среди преступников выборку делать? – прищурил глаз Рудич.

– Не только. Возможно, кто-то свидетелем проходил. Начните с Белкиной-Румяной.

– Ага… Идею понял. Считаешь, месть?

– Считать я могу что угодно, доказать надо. Информации пока мало, чтобы выдвигать версии. С заявителем хорошо бы еще раз поговорить.

– А ну-ка, расскажи мне… Что за человек?

– Филипп Юрьевич Горностаев. Тридцать три года. Молодой приятный историк-аспирант помогал научному руководителю в сборе информации о потомках старинных вятских купеческих родов, встреча с которыми запланирована здесь, в Кирове, в мае две тысячи двадцать четвертого года. Он и заметил странное обстоятельство смерти потомков Заряновых.

– Года три-четыре назад у нас такая конференция уже проходила. Погоди-ка… – Саныч нацепил на нос очки и сел за компьютер. – Вот… Называлась «Из прошлого Вятки: купеческие фамилии, семьи, лица». Приезжали потомки Зоновых, Вахрушевых, Сунцовых, Кардаковых, Батуевых. Доктор исторических наук, профессор выступал, книгу про вятское купечество презентовал. Называл твой аспирант фамилию своего научного руководителя?

– Нет. И я не догадалась спросить.

– Спросишь еще… Да и я по своим каналам узнаю: действительно ли такое мероприятие готовится.

Перед тем как отправиться в гостиницу, Ася подвела итог. По делу Березкиной необходимо отработать две версии. Первая: имеет ли отношение к ее смерти Георгина. Вторая: нет ли связи с «архивным делом», учитывая, что Огния погибла именно после работы с Маргаритой Белкиной.

«Никогда бы не подумала, что события прошлого так активно вмешиваются в настоящее».

28. Как вы узнали?

Областной город Киров. Двадцать второе декабря 2023 года, пятница

Сердце Бури щемило от жалости. Она наблюдала за некрасивой самкой, которая собиралась на охоту: хвост не отрос, мешок милыми складочками не свисал, чешуя отсутствовала. Более или менее сносно выглядели бледные лапы, однако, пальцы и когти коротковаты. Чуть естественнее самка смотрелась поздним вечером, когда занимала горизонтальное положение в кровати. Вот тогда, поборов брезгливость, игуана ложилась рядом, вытягивала вдоль туловища лапы и хвост и слушала ее спокойное равномерное дыхание. Игуана освоилась на новом месте и решила, что ее долг – присматривать за никудышным существом, которое с охоты возвращалось поздно, питалось отвратительно и спариванием занималось нерегулярно.

Армен о чем-то беседовал с администратором Женей. Девушка смущенно хихикала, но заметила Асю и напустила на себя серьезный вид. Легонько дотронулась до локтя оперативника и прошептала: «Начальница твоя идет!» Он обернулся и заулыбался: «Евгения, ты ошиблась, главный – я!»

– Казарян, такси у выхода. Погнали! – скомандовала Ася, и оперативник поспешил за ней.

– Ворожцова, как наши дела? – поинтересовался он.

– Саныч разложил по именам ветку дочери купца Зарянова – Евдокии. Прорыв есть: мы установили, что Огния оказывала услуги ее правнучке. С Маргаритой Белкиной-Румяной у меня встреча в девять. Поэтому я скоро выхожу. А что у тебя?

– Все отлично. Ксения – чудо.

– Ксения, Евгения и вся медакадемия! Ты свои посевы контролируешь?