Холодное полнолуние

Вияна

Холодное полнолуние

ГЛАВА I

Год начинался с понедельника. Прорицатели разделились во мнениях. Одни твердили, что сутки подходят для отработки кармического долга, освобождения от морального груза и принятия важного решения, другие – что наивно ждать прорыва от управляемого луной дня, слишком все призрачно, зыбко и неопределенно.

Ася Ворожцова, психолог межведомственного экспериментального Отдела странных случаев, в девять часов утра на цыпочках, стараясь не разбудить мужчину, вышла из квартиры. Мозг отказывался работать, лениво намекая на законный федеральный выходной. Интуиция призывала окунуться в праздничную атмосферу и бесцельно побродить по сверкающим улочкам столицы.

Ася села в полупустой автобус, доехала до остановки «Метро Царицыно», зашла в подземку и продолжила путь до станции «Театральная». Оказалось, что Красная площадь закрыта для посещений, поэтому девушка направилась к Большому, а потом удачно вышла к ЦУМу. Ворожцова полюбовалась оригинально наряженными елями по мотивам сказки «Двенадцать месяцев» и направилась дальше, разглядывая чудесно оформленные витрины магазинов. Вскоре поняла, что замерзла, завернула в уютное, вкусно пахнущее ванилью и шоколадом кафе и заказала новогодний завтрак: рисовую кашу на молоке, домашние сырники и рождественский латте.

«Кажется, целая жизнь прошла… Когда же все началось?»

Вчера, тридцать первого декабря, Ворожцова вернулась из родного города. В две недели командировки спрессовались эмоционально насыщенные рабочие и личные события.

«Все началось в середине декабря с просмотра стопки папок, выросшей на моем столе», – подумала Ася.

Вновь созданный межведомственный экспериментальный Отдел странных случаев (МЭ ОСС), в котором она работала, всерьез не воспринимали ни в Министерстве внутренних дел, ни в Следственном комитете. Отдел создавался для расследования самых сложных и запутанных дел, которые не укладывались в рамки существующей системы, а потому либо игнорировались, либо закрывались от бессилия. Хорошую идею в правоохранительных ведомствах посчитали блажью и решили направлять в ОСС неблагополучный контингент, с которым не хотели связываться сами.

Ситуация начала меняться, когда первое расследование с участием Аси наделало в столице шуму. Узнав про существование ОСС, туда потянулись заявители, настоятельно требующие проверить те или иные непонятные обстоятельства. Степень их странности никто не стремился определить, и методики такой еще не существовало. Да и коллеги не упускали случая избавиться от «висяков». Отдел завалили заявлениями и материалами проверок.

В их стопке Ася и обнаружила «дело» Березкиной Огнии Александровны, бывшей коллеги и наставницы из родного Кирова, под руководством которой она начинала карьеру в коммуникационном агентстве в отделе политического пиара. То, что девушка прочитала в материалах, ввергло ее в шок.

Пятнадцатого сентября 2023 года Березкина заживо сгорела в городском троллейбусе. Среди вещей погибшей были найдены бирка новорожденного и справка о рождении ребенка, где в графе «мать» была записана Огния, в графе «отец» – Ворожцов Савелий Савельевич. Внизу документа сделана запись акта о появлении на свет Ворожцовой Аси Савельевны, родившейся мертвой.

«Хотя нет… Все закрутилось еще раньше», – припомнила Ася и отставила пустую тарелку из-под каши.

В Отдел странных случаев пришел симпатичный заявитель – аспирант Филипп Юрьевич Горностаев. Изучая историю одного купеческого рода, он заметил настораживающее совпадение: три потомка вятского купца Зарянова умерли в разные годы, но в один и тот же день – тридцать первого мая.

Так, два «дела» замкнулись на родном городе Ворожцовой, и именно она убедила начальство в необходимости провести по ним проверку.

Девушка достала из рюкзака сделанную перед отъездом из Кирова копию дореволюционной фотографии. На оборотной стороне снимка была от руки написана дата.

«И то правда… Началось все еще до Первой мировой – с семнадцатых именин Дуни, дочери Михаила Семеновича и Любови Алексеевны Заряновых», – грустно улыбнулась Ася и, положив руку на снимок, провалилась в события более чем столетней давности…

1. Неотселешной баламут

Губернский город Вятка. Четырнадцатое марта 1910 года

Ах, как все хорошо начиналось! Новая блуза из шелкового репса с пышными густостосборенными рукавами оказалась как нельзя кстати. Августа покрутилась у зеркала и осталась довольна.

Дуняша выскочила ей навстречу:

– Ты восхитительна, Авка! Я заждалась! Что так долго?

– Я где-то читала, что барышням опаздывать позволительно.

– Только не на мои именины! – Дуня делала вид, что сердится.

– У тебя новая брошка?

– Ты заметила? Правда, чудесная? Папенька с маменькой подарили! – Подруга забыла, что надулась.

– Бант как кружевной. А что это за камушки? – всплеснула руками Августа, внимательно рассматривая украшение с камнями в виде банта из золота и платины.

– В центре – адамант, а ниже – сапфир! – раскраснелась Дуня.

Именинница испытывала противоречивые чувства: восторг от первого серьезного подарка, но и стеснение от его роскошности. Гимназисткам редко делали такие презенты.

– Синий идеально подойдет к моим глазам, – заметила Августа.

– Да! К твоим василькам любые драгоценности под стать! Пора, нас ждут!

В гостиной было людно. Августа не сразу узнала родителей Дуни, такими нарядными супругов Заряновых ей видеть не приходилось. В будни они выглядели по-другому. Сергей Зарянов бросился обнимать Августу, и они неожиданно оказались в центре внимания. Девушка отвыкла от детской непосредственности Дуниного брата и растерялась. Она не видела Сержа два года, и, в отличие от него – человека-улыбки, чувствовала себя повзрослевшей. Тот же, не церемонясь, через всю гостиную потащил ее знакомиться с другом – Петром Шестаковым, «студентом третьего курса юридического факультета Петербургского университета».

Дамы продолжили сплетничать, мужчины возобновили спор. Шестаков рассуждал так полновесно, что мало кто решался ему возразить, а если и пытался, то уже после двух-трех словесных пикировок сдавался. Серж, полагая друга личностью незаурядной, заглядывал ему в рот. Кое-как пережив неловкость знакомства, Августа заняла место возле подруги, у окна. Петр, не скрываясь, оценил фигуру девушки, как один скульптор судит работу другого, и признал ее недурной. Стройная гимназистка, на целую голову выше Дуни и Сергея, равнодушно скользнула по студенту взглядом.

– А что, Августа, губернские девушки по-прежнему предпочитают привычный жизненный уклад: найти удобного мужа, нарожать ребятишек и до глубокой старости заниматься рукоделием? – в вопросе звучал вызов.

Румянец залил щеки гимназистки, молодой мужчина ее испытывал.

– Не буду вас разочаровывать, Петр. Вятские семьи патриархальны. В таком жизненном укладе мы не видим ничего противоестественного или зазорного. Однако, несмотря на природную застенчивость и скромность, точно знаем, как дать отпор столичным индюкам!

Все засмеялись, посчитав, что Августа достойно ответила студенту-юристу.

Столетняя бабка Оня, минуту назад дремавшая на сундуке, неожиданно выдала: «Неотселешной энто баламут, ишь ерепенится. Хлобыстается тута да девок подсусоливает».

– Ничего не понял. На каком языке вы говорите? – удивился студент.

– Я-то? Дак тутошние мы, как ишо балакать? – Губы бабки расплылись в беззубой улыбке, обнаружив забавное сходство старушки с новорожденным младенчиком.

Мужчины завели речь о самобытном говоре, и Августа, воспользовавшись переключением внимания со своей персоны, вытащила подругу из комнаты.

– Ох, Дуняша, почему ты не сказала, что на празднике будет этот несносный зазнайка, – упрекнула она.

– Авка, я и сама не знала! От брата давно не было известий… Вот взял и приехал, да еще и с другом, – оправдалась Дуня. – Погоди! Уж не понравился ли тебе Петр?

– Что за глупости? Нет! – подружка густо покраснела.

– Авка, умоляю, только не это. Петя – друг моего брата, красивый, умный, серьезный, но я не понимаю, что общего у них с Сережей. Побаиваюсь я этого человека.

– Конечно, он такой взрослый, у него даже усы!

– Не в том дело, поверь, – пыталась объяснить Дуня. – Чужой он какой-то и холодный. От такого жди беды.

Августа совсем не удивилась, обнаружив в кармашке пальто записку: «Сударыня! Если пожелаете прогуляться нынешним вечером, буду ждать напротив театра в шесть часов пополудни». Записка ее разозлила. Она ожидала уговоров осчастливить своим присутствием, а прочла равнодушное «если пожелаете». Рассеянно попрощавшись со всеми, вышла на Никитскую, решив, что для прогулки с заносчивым Шестаковым нет повода. «Не пойду. Конечно, не пойду! Вот еще!»

Десятилитровый латунный поповский самовар собрал вокруг себя большую семью Тимофеевых. Домашние пили чай с блинами. Августа поставила на стол именинный пирог, высыпала две пригоршни заедок: леденцы да орехи. Все оживились.

– Ай да Заряновы! – глава семейства склонился над столом. – С абрикосовым вареньем! И орехи… И конфекты! При случае передай им от нас нижайший поклон.

– Им же это ничего не стоит. Да и пироги испекла работница, – фыркнула Августа.

– Доченька, не права ты. Ох как не права! Они тебя и на именины пригласили, и с собой гостинчик послали. На праздники всегда соберут подарочек не только тебе, но и сестренкам, – покачала головой мать. – Добрые люди!

«Когда такие барыши получают, что ж подачки не давать», – подумала Августа, но благоразумно не стала спорить.

На вопросы родителей о том, как повеселилась у Заряновых, девушка рассеянно ответила, что приехавший на именины сестры Сергуня «все такой же простак, душа нараспашку», а вот друг у него – «загадка». За пятнадцать минут до назначенного часа Августа накинула пальто и, сказав маменьке, что идет гулять с Дуней, заспешила к месту встречи.

2. Командировка

Фирменный поезд «Вятка». Семнадцатого декабря 2023 года, ночь, воскресенье

Плацкартный вагон покачивался и нервно скрипел. Ася Ворожцова, трогательная и ранимая в полутьме декабрьской ночи, забылась коротким сном.

– Э-э-э-э! Останови-и-и! Ты что ослеп?

– Водитель, откройте двери! Лю-ю-ю-юди-и-и-и! Гори-и-и-и-им!

– Выходите! Быстрее!

– Ребенка, кто забыл ребенка?

– Ой, батюшки-и-и…

Девушка мгновенно открыла глаза, села, шумно задышала, пытаясь скинуть наваждение. Армен все также мощно и раскатисто храпел, да и другие попутчики спали. Даже малыш, хныкавший несколько часов подряд, угомонился. На столике перед Асей стояла переноска, из которой злобно смотрела молодая игуана.

«Что происходит?»

Казарян перевернулся на другой бок, давая возможность носовой партии во всю мощь поддерживать вагонный какофонический оркестр. Грузный мужчина за пятьдесят, классический представитель пассажиров, обживающих верхние полки, лениво и хрипло сопел, не попадая в такт с Арменом. Над Асей спала, положив голову на прикрытую подушкой сумочку и закутавшись в простыню, женщина лет семидесяти. Ближайшие боковые полки были свободны.

Девушка откинула одеяло и осмотрелась. За окном подмигивали редко стоящие фонари. Припорошенные свежим снегом ночные полустанки выглядели таинственно и волшебно. Вагон номер девять к трем часам укачал всех. Она убедилась в этом, тихо скользнув по проходу туда и обратно. Зимний сквознячок окончательно подтвердил, что возникшая игуана – не сон, не метафорическое переосмысление жизненного опыта, а настоящая ящерица.

Совсем недавно у Аси была питомица. Рептилию звали Блюма. Угрюмая и стервозная зеленая подруга покинула этот мир слишком рано. Несмотря на желчный характер сожительницы, Ворожцова делилась с ней сокровенным, советовалась по ходу расследования и проговаривала вслух важные идеи. Еще бы… Она только-только порвала отношения с мужчиной, переехала в Москву, устроилась психологом в экспериментальный Отдел странных случаев, а первое дело едва не стало для нее последним.

Забывшись, Ася протянула к переноске руку и сразу отдернула ее обратно – рептилия врезалась грудью в сетчатое окно и в бешенстве затрясла головой.

– О… Да ты буря в пустыне! Желтая… – рассматривала ящерицу девушка. – Успокойся! Похоже, кто-то сэкономил на терапии, подбросив тебя психологу.

Игуана, выдвинув нижнюю челюсть, резко вскинула голову, как главная хулиганка на районе, типа: «Сама-то понимаешь, с кем разговариваешь?»

– Пожалуй, Буря – подходящее имя для такой пацанки.

Игуана закатила глаза. Невероятно, но Асе на секунду показалось, что строптивице имя понравилось.

– Ну ладно, попробуем найти, кто тебя подкинул.

«Займусь делом», – решила Ворожцова и отправилась на поиски проводника, которые успехом не увенчались. Сверилась с расписанием: ближайшая станция через два часа. Вышла в тамбур – никого. Будить проводника соседнего вагона не решилась и вернулась на свое место. К руладам двух «оркестрантов» добавилось прерывистое женское посвистывание. Через десять минут Ася поняла, что наушники бесполезны.

Попробовала было «считать» информацию с переноски. Положила на матерчатый верх ладошку, но в нужное состояние войти не получилось. Буря волновалась, переноска ходила ходуном.

– Ася, где ты свою подружку прятала? – заржал Армен, как только увидел на столе переноску с игуаной.

– Это не моя подруга, – пожала плечами Ворожцова.

– Сестра-близнец? – выспавшийся Армен хохмил непривычно много. – А… Может, это наша коллега… Свистушкина! Как я сразу не понял? Елена Борисовна, выглядите бесподобно! Желтизна и ирокез реально отражают вашу внутреннюю сущность.

– Армен, сосредоточься, – Ася щелкнула пальцами у него перед носом. – Моя игуана умерла в конце сентября.

Это подействовало. Оперативник посерьезнел:

– Еще не приехали, а странности уже тут как тут.

Соглашаясь, игуана энергично закивала.

Как и следовало ожидать, для проводницы ящерица тоже оказалась сюрпризом. Отойдя на безопасное расстояние, побледневшая женщина утверждала, что ей никто «тварь» не оставлял, и у пассажиров «зверюгу» она тоже не видела, потому что в противном случае «в вагон не пустила бы», так как провоз животных в девятом – не предусмотрен. Попытка выяснить, кто и с каким багажом заходил, успехом не увенчалась. Узнали только, что посадки-высадки в Вязниках и Нижнем Новгороде не было. Армен и Ася записали данные и отпустили женщину исполнять служебные обязанности.

Проснувшиеся соседи пребывали в величайшем изумлении. Старушка предпочла занять свободное боковое место, к ней присоединился и мужчина. Оба уверяли, что ночью спали и ничего вразумительного по поводу появления ящерицы в вагоне сказать не смогли, как, впрочем, и все остальные пассажиры.

Оставалась надежда на записи видеокамер, установленных в вагоне поезда.

3. Цапл

Областной город Киров. Семнадцатое декабря 2023 года, утро, воскресенье

Город встретил легким морозцем. Поезд прибыл на первый путь, избавив от потери нервов и времени при проходе через «рамки» – арочные металлодетекторы. Ася вышла на перрон и непроизвольно съежилась: «Зябко… Как же зябко». Армен втянул голову в плечи. В короткой курточке здесь он выглядел нелепо. Вокруг суетились граждане. Встречающие опаздывали.

– Да ну его, этот служебный трансфер. При стоимости такси в три сотки, может, сами доберемся? – спросил Армен.

– Давай. Нам ехать минут десять, – согласилась Ася.

Беспокоил непредвиденный момент: разрешат ли в гостинице, где им забронированы номера, проживать с животным?

К ним торопливо подошел мужчина и представился Ворожцовой:

– Рябов Антон Владимирович. Здравствуйте, Елена Борисовна. С приездом!

Долговязый встречающий был похож на цаплю и неприятен. Холодный недовольный взгляд, узкое лицо, длинная шея, острый нос. Темное длиннополое пальто с меховым воротником и шляпа хомбур извлекли из архивного файла памяти Аси слово «анахронизм». Высокие, почти до колена, сапоги отсылали в двадцатый век, но без полной уверенности, в какую именно его четверть. Только трости не хватало для убедительности.

– Доброе утро. Вы ошиблись, капитан Свистушкина прибудет позже, – пояснила Ворожцова.

– Зачетный прикид! У вас реконструкция намечается? – поинтересовался Армен, на ходу отбирая у Аси переноску.

– Ворожцова и Казарян, за мной! – Скрипучий голос более чем соответствовал образу.

Похоже, состав командированной группы нового подразделения Антон Владимирович изучил внимательно.

Переглянувшись, Армен и Ася последовали за мужчиной. Шаг того был непривычно широк. Они быстро отстали. Миновав ворота, отделявшие перрон от привокзальной стоянки, встречающий повернул за угол и остановился у мотоцикла с коляской.

– Не может быть… Мы поедем на этом? – остолбенел Армен и посинел от холода еще сильнее.

– Крутейший кастом! – Ася не скрыла восхищения. – Не пойму, это М-63П?

«Цапл» заинтересовано зыркнул на нее, но не ответил. Открыл коляску, убрал шляпу и выдал очки и шлемы. Задержав взгляд на модной «распашонке» Армена, сунул ему в руки плоский сверток, в котором оказался тонкий, но теплый жилет из овчины:

– Надевай! Сядешь за мной.

Армен хотел было отказаться от экстремальной поездки, но движок мотоцикла взревел, положив конец переговорам. Рябов нетерпеливо мотнул головой в направлении коляски. Он едва дождался, пока Ася с Бурей займут места, выжал сцепление и включил передачу. Разбрасывая колесами снег, мотоцикл рванул со стоянки в город.

Старенький «Урал» был основательно переработан и превращен в высокохудожественное произведение искусства. Каждая деталь работала на общее впечатление, не говоря уже о ходовых качествах. В дизайне не было и намека на агрессивность, столь свойственную обычной символике байкеров. Спешащие по делам горожане останавливались, чтобы полюбоваться. Почитателям, застывавшим, и в прямом, и в переносном смысле, перед промчавшимся мимо чудом, что-то определенное уловить не получалось, но каждый видел свое, цепляющее за тонкие струнки вечно страдающей русской души.

Цапл сидел с прямой спиной и уверенно рулил, легко обходя автомобили. Армен вцепился в ручку седла, но все равно мотался за водителем. Ася, натянув почти до бровей тент, положилась на судьбу. Они не повернули на Октябрьский проспект к гостинице, а промчались мимо – по Комсомольской, захватили кусочек Карла Маркса, свернули на Милицейскую и выехали на Ленина.

Ворожцова смотрела на улицы родного города со смешанными чувствами, слишком много личных разочарований было с ним связано. Ася и не думала, что так соскучилась по морозному обжигающему воздуху, по утопающим в сугробах тротуарам, по притулившимся к дороге крепким купеческим и обветшавшим хрущевским домам.

Наконец, они повернули на улицу Молодой Гвардии, дождались, пока соизволит подняться шлагбаум, и подрулили к стоянке недалеко от входа.

Загадочный встречающий проводил их в отведенное для работы помещение:

– Располагайтесь. Через полчаса совещание в кабинете начальника. Второй этаж налево.

Армен почти оттаял, но злился буквально на все, особенно после посещения туалета. Ася не стала уточнять, что именно так впечатлило коллегу. Притопывала лапой Буря, намекая, что и ее терпение на исходе.

Здание, несмотря на проведенный ремонт, хранило запахи старины. Кабинет руководства нашли быстро. Хозяйское кресло пустовало, но за столом маялся в ожидании тщедушный седой мужчина без возраста. Он приветливо махнул рукой.

– Москвичи? Проходите!

Беседа разгоралась, как костер, сложенный из сырых веток.

– Так во-о-о-от вы какие… – протянул мужчина, внимательно рассматривая гостей, и представился: – Саныч!

«Москвичи» назвались и разместились за столом.

Паузы мужчину тяготили. Возможно, он чувствовал необходимость проявить гостеприимство. Остановил взгляд на Ворожцовой.

– А говорили, что следачке за сорокет, а тут барышня…

Ася молчала, не считая нужным как-либо это комментировать.

– Узбек? – проникновенно уточнил Саныч национальность Армена.

Тот пошел пятнами, но сдержался, понимая, что за пустым любопытством ничего не стоит.

– Как Бишкек?

– Вы здесь все такие… необычные? – все же не выдержал Армен.

– А-а-а-а-а… Это вы про полковника? А че? Нормальный мужик! Мы к нему привыкли, – оживился Саныч.

– Я про чудака в пальто на мотоцикле, – скривился Армен.

– Ага… В точку! Рябов!

– Сан Саныч, ты чего здесь? У тебя в архиве дел нет? – строго спросил вошедший.

– Дак гостей в курс… Инструктаж провожу, так сказать, – смутился Саныч, выползая из-за стола и пятясь к дверям.

– Останься.

Саныч послушно притулился на стуле.

В теплом свитере с высоким горлом и стильных потертых джинсах Цапл выглядел зачетно, и, к удивлению москвичей, по-хозяйски разместился в кресле полковника.

– Значит так… Начальство информировало о проведении вашей группой проверки обстоятельств смерти пассажирки в городском общественном транспорте. Материалы мы подготовили. При необходимости побеседовать со свидетелями окажем содействие. Требуется помощь в поиске архивных материалов? Я так понимаю, что к происшествию в троллейбусе это отношения не имеет?

– Верно. Это формальная проверка другого заявления, – подтвердила Ася.

– Слышал, Саныч?

Тот активно закивал головой.

– Александр Александрович Рудич во всех городских архивах свой человек. Это избавит вас от многих проблем. Более квалифицированного специалиста не найдете. Главное, поставить четкую задачу, а с информацией трудностей не возникнет. Здесь он – при ведомственном архиве.

Саныч, не скрывая, плавился от похвалы.

– Вопросы есть?

– Никак нет, – ответил Армен.

– А у вас, Ася Савельевна? – уточнил полковник.

– Я бы хотела поработать с уликами, – попросила Ворожцова.

– Не возражаю. Надеюсь, с помощью метода «ИСИДА» вы подтвердите наши выводы, – Рябов продемонстрировал коллегам, что хорошо о них осведомлен. – Что-то еще?

– Нет.

– Уважаемый психолог не откажется провести семинар для наших специалистов? Хотелось бы шагать в ногу со столицей и применять передовые методы в расследовании преступлений.

– Возможно, но после того как выполним нашу основную задачу.

– Старшим группы назначен Армен Саркисович. Верно?

– Так точно.

– В таком случае с утра приступайте к работе. До гостиницы вас довезут на служебной машине. Дежурный в курсе. Всего доброго! – Цапл встал, давая понять, что совещание окончено.

– Александр Александрович, обменяемся телефонами? – предложила Ася, как только они вышли.

– Сожалею, но не пользуюсь я телефоном-то. Мне нужна ясная голова, – развел руками Саныч.

– А что значит «при архиве»? – уточнил Армен.

– Да то и значит. Каморка у меня рядом. Так что ежели понадоблюсь – милости просим. В любое время дня и ночи. Чай с вареньем и баранками всегда в наличии.

– Так вы заведуете ведомственным архивом? – не врубался Армен.

– Ну не то чтобы заведую… Живу.

– Это как?

– Устарел я руководить. Не могут меня на официальной должности оставить. А специалист я грамотный. Молодежь-то ленится.

– Так сколько же вам лет, Александр Александрович? – спросила Ася.

– У-у-у… Восемьдесят четыре годочка. Как вам? – усмехнулся суперспец.

– Не может быть!

– Вот и я говорю… Не может быть… Женихался только вчера, а сегодня все невесты в Красном да Макарье – на кладбище, стало быть.

В гостинице их давно ждали. Против игуаны не возражали: «Скотина, конечно, диковинная. Не кусается? А ежели сбежит? Нет? Точно? С котами бывали гости. С собаками – тоже. С ящерицей – вы первые». Ахали, охали, долго обсуждали этакую странность. Обычно приезжие полицейские экстравагантностью не отличаются: «В номер – водку, закуску, чуть позже – баб». А тут и номера им раздельные, и насчет дополнительных услуг – «нет, спасибо».

Перед тем как разойтись по номерам, Армен не удержался:

– Ась, а в Кирове все такие?

– Ага, как у вас, киргизов, в Узбекистане.

4. Большой взрыв

Областной город Киров. Семнадцатое декабря 2023 года, воскресенье

 Ася едва успела накормить игуану и принять душ, как в дверь постучали. Открывать не хотелось, но стук повторился. «Армен, что ли»… Номер оперативника находился двумя этажами выше.

– Привет! – В коридоре стоял Игорь.

Загорелый. Помолодевший. Тонкая кашемировая водолазка под расстегнутой курткой выгодно обрисовала подтянутый торс. Аромат любимого одеколона растревожил воспоминания.

– Не помню, чтобы я тебя приглашала! – Ворожцова заметила помутневший взгляд Твердого, сильнее затянула пояс халата и попыталась захлопнуть дверь.