Полная версия
Холодное полнолуние
– Да что ты… Я был ему симпатичен.
– Синий тебе к лицу, – констатировала девушка.
– Зато я обрел защитницу в морде новой боевой подруги, она произвела фурор, выскочив из-под кровати с раздутым мешком и вставшим ирокезом.
– Теперь тебе придется на ней жениться, – не сдержалась Ася. – Подумать только, какие красивые будут дети…
Оба рассмеялись. Игуана, весьма довольная собой, жевала зелень.
– Я бы выпила…
– Согласен. Кстати, ты знаешь, почему гора никогда не ходила к Магомету? Нет? Потому что у него нечего было выпить, – он распахнул холодильник и достал оттуда несколько маленьких бутылочек спиртного.
Пили «каждый о своем».
– Что за мужик к тебе приходил? – первым нарушил молчание Казарян.
– Хочешь нанести ответный визит?
– Нет.
– Зачем тогда?
– Я за твою безопасность отвечаю. Помнишь?
– Это водитель моего бывшего.
– Ну ничего себе, а кто у нас бывший?
– Местный бизнесмен.
– Ясно. А с Рябовым чего?
– Мотоциклы люблю.
– И?
– И никаких «и»…
– Странный он, – поморщился Армен.
– Ага… Цапл как раз наш случай, – заметила Ася.
– Как точно назвала, – загоготал оперативник.
– Кстати, ты костюм маскарадный купил?
– Я его здесь выхватил, – усмехнулся он, показывая на синяк.
– А свидетели?
– В этот раз не зря съездил, но обсудим утром.
Уходя, Армен остановился в дверях номера.
– Я волновался за тебя, Ворожцова.
16. Много вводных
Областной город Киров. Двадцатое декабря 2023 года, среда
«Незамеченным Казарян в ближайшие дни не останется», – подумала Ася, наблюдая, как коллегу троллят в отделе полиции.
Оба они не выспались и были слегка на взводе.
– Так, давай-ка, доложи о результатах вчерашнего дня, – включил старшего Армен.
– Удалось выяснить, что в ночь перед происшествием к Березкиной домой приходила высокая стройная пожилая женщина. Была одета в оранжевую курточку, длинную юбку и шапку. В руках держала зонт. Свидетели-студенты отмечали день рождения в квартире на лестничной площадке, где жила Огния.
– Неплохо. Из тебя выйдет оперативник.
– Можно, я психологом останусь?
Разрешить Армен не успел, у него завибрировал телефон.
– Вот же… Свистушкина! – поморщился он и принял видеозвонок. – Елена Борисовна, приветствую.
– Вижу, работа идет полным ходом… – Елена Борисовна рассматривала основательно набухший сине-фиолетовый «фонарь» оперативника.
– Именно так.
– Ну… Подсвети тогда ситуацию.
– По делу Березкиной опросили большую часть свидетелей, всплыли факты, которые остались незамеченными. Изучаем вещдоки. Договорились об осмотре троллейбуса, в котором случилось возгорание.
– Покажи-ка мне Ворожцову. Ага… Без фингала. Это радует. Есть что дополнить?
– Здравствуйте. Планируем осмотр квартиры Березкиной, допрос еще нескольких свидетелей, в том числе кондуктора и водителя. Побеседуем с коллегами Огнии.
– С выводами не торопитесь. Даже если следствие что-то упустило, не факт, что это повлияло на результаты. Казарян, что по «архивному делу»?
– Задачи поставили. Первые сведения уже поступили, но их изучением еще не занимались.
– Работайте. Кстати, Армен, я не поняла, что за запрос ты в «железку» делал?
– Понимаете… – смутился тот.
– Ворожцова, объясни ты… Казаряну бы в голову не пришло видео из вагона запрашивать.
– Мне в поезде подбросили игуану. Надо выяснить, кто.
– Хм… Ладно, держите меня в курсе. Ответ на запрос я перенаправлю, а вы мне – подробные отчеты о происшествии в поезде и проведенной работе. Понятно? Армен!
– Да, я здесь.
– Вы аккуратнее на чужой территории. Если нужен совет или помощь, я всегда на связи. На кулак больше не налетай. У нас, кажется, новое дело наклевывается. Вы мне здесь нужны живые и здоровые.
– Есть быть аккуратнее. Всего доброго!
Казарян нажал кнопку отбоя и задумался.
– От Свистушкиной повеяло добросердечием. Это к морозам?
– Наверное, Олег замуж позвал.
– Была следователем, станет следователем-криминалистом?
– Извращенная у тебя логика.
– Нормальная. Так… Продолжим наше совещание.
– В шестнадцать часов в троллейбусный парк едем, помнишь?
– Да. Сейчас расскажу про опрос Ворончихиных. Ворожцова, ты задавалась вопросом, как при сгоревшем сидении осталась в порядке сумка Березкиной?
– Э-э-э-э, нет.
– Оказалось, все просто. Внук Ворончихиной прихватил ее, пока бабка надрывалась от крика, потому что застряла между сидениями. Крупная женщина, нечего сказать. Внуку восемь. Парень не промах. Не знаю, что именно им двигало, но, когда приехала полиция, сумку он отдал. Таким образом, имя сгоревшей женщины установили сразу. Ничего не настораживает?
– Не томи… Чувствую, что ты что-то накопал.
– Естественно. Так вот, сумку он передал, а телефон оставил себе.
– Я про сотовый даже не подумала.
– Телефон я изъял и успел в нем полазить. Аппарат, кстати, у Березкиной допотопный. Кнопочный. На что там малец повелся? А ты ничего объяснить не хочешь?
– Какие объяснения тебе нужны?
– Например, почему ты последняя, кто ей звонил? Почему твой телефон у нее записан, как «моя душа»? Когда ты собиралась мне сказать?
– Что я ее лично знаю? Что она моя наставница по первому месту работы?
– А куда исчез документ под номером семьдесят восемь?
– Ты о чем?
– О том, что из материалов пропала страница, которая в описи называется «справка».
Ася покопалась в сумке и достала сложенный вчетверо лист. Действительно, на краешке справки есть нумерация. Вздохнув, девушка протянула листок Армену.
Тот прочитал. Растерялся. Перечитал снова.
– Не понял.
– Вот и я не понимаю. Я сирота, меня воспитывала бабушка – Георгина Савельевна. Родителей я не знала. Отец умер еще до моего рождения, а про маму, свою сноху, бабушка ничего не рассказывала. С Огнией я познакомилась, когда устроилась на работу. Я знала ее как наставницу. Что еще я должна рассказать? Что умерла сразу, как родилась? – слезы подступили к горлу, но Ася справилась.
– Ладно… Прости. Понимаю твою заинтересованность. Получается, что у тебя бабка в городе, а ты в гостинице живешь? И у меня в семье отношения сложные, но…
– Георгина, чтоб ты понимал, командует коллективом фабрики. Ее мужики боятся. Королева! Привыкла все контролировать. Если живешь с ней, то только так, как она считает правильным.
– Понял. Остались еще какие-то тайны, о которых мне полезно узнать в рамках нашего расследования?
– Нет. Раз уж у нас откровенный разговор… Что тебя в наш отдел привело?
– Шутишь? Как говорит подполковник Саринян, «ми расследуем случаи, которые не укладываются в привычные рамки системы – самые сложные и странные дела».
– А еще?
– А еще я понравился жене бывшего начальника.
– И?
– И… Он был рад от меня избавиться, потому что его жена – дочь важного государственного перца. Рекомендовал меня от души.
Асе показалось, что есть еще причина, но Казарян о ней умолчал.
– Слушай, Ворожцова… Ты меня прости, но у бабушки есть мотив. Она скрывала тайну твоего рождения.
– Думала об этом. Вот и живу в гостинице.
– Чтобы не наломать дров, надо убедиться, что ты на самом деле дочь погибшей.
– Я готова. Будет разумно сделать это в частном порядке в независимой лаборатории.
– Согласен. Начальство наше, я так понимаю, тоже не в курсе этой истории?
– Никому ничего не говорила.
– Собирайся. Едем осматривать квартиру Березкиной!
Они уже выходили из отдела, когда их окликнул Рудич:
– Москвичи! Все спешите? Это же не столица, у нас здесь другие скорости.
– Не хочется тут весну встретить… – усмехнулся Армен.
– Понимаю… У молодых постоянно какие-то дела, – он, не стесняясь, изучал синяк Казаряна. – Ася Савельевна, не заглянете завтра вечером к старику? Чаек пошлычкаем.
– Хорошо, зайду. Правда, не знаю, в котором часу…
– Так я все время тут. Не опоздаете. А чайники нынче закипают быстро.
17. Саныч
Областной город Киров. Девятнадцатое декабря 2023 года, ночь, вторник
Стянув с валенок галоши, он бродил по зданию, не слыша своих шагов. «Вот уж угодил Антоша», – радовался Саныч. Исчезать и появляться подобно невидимке ему доставляло огромное удовольствие.
Несмотря на солидный возраст, он чувствовал себя мальчишкой и всячески поддерживал это ощущение. Уж кто-кто, а Рудич научился договариваться со временем и сожалел лишь, что не начал много раньше. От сверстников, которые к этим годам потеряли интерес к чему-либо, Саныч отличался безудержным любопытством. В Управлении его многие воспринимали как мебель, молодежь не замечала, а мужики постарше знали только, что Рудич – живая энциклопедия. Конкуренцию составил интернет. Куда проще ткнуть в поисковую строку браузера, чем спускаться за справкой в подвал. Вместо бесперспективной борьбы с прогрессом старик выпросил списанный компьютер и ошалел от открывшихся возможностей.
Пожалуй, по-настоящему ценили Саныча архивариусы. Александра Александровича Рудича, уважаемого работника сначала городского, а потом и ведомственного архива по достижению предельного возраста еще некоторое время «держали» консультантом. Когда наверху такую инициативу посчитали неуместной тратой бюджета, местное начальство негласно разрешило пенсионеру остаться при архиве и даже закрепило за ним подсобное помещение, в котором тот дневал и ночевал. Особенно, если не хотелось возвращаться в комнату передвижного фонда, в которой Саныч скоротал большую часть жизни. С тех пор минуло довольно много времени. Не одно руководство сменилось. Несмотря на то что Рябов был представителем молодого поколения, легенду архива не только не обижал, но и время от времени «выписывал» старику материальную помощь и просил об одолжении. Саныч с энтузиазмом помогал начальнику информацией, по крупицам собирая пазлы в картину.
Получив от коллег первые материалы о семье Заряновых, он дотошно соотносил факты и искал им подтверждение на известных ему ресурсах, существенно расширяя объем предоставленной информации.
Глаза покраснели и заслезились. «Пора закругляться!» – Рудич неохотно отодвинулся от компьютера, отложил мышь и допил давно остывший чай. Не раздеваясь, прилег на старый, как он сам, диван. Прочитанное укладывалось в голове и требовало осмысления.
«Михаил Зарянов – купец средней руки. Три скромные лавки в городе позволяли держаться на плаву. Дело вел вместе с женой, Любой. Торговали всем, чем можно: от продуктов до галантереи. Дом выстроили. В большие люди так и не вышли. Детей родили еще до революции: Сергея Михайловича и Евдокию Михайловну. Оба ребенка получили гимназическое образование».
Саныч понял, что не уснет, и решил прогуляться по пустому ночному зданию. Натянул валенки, вышел из каморки.
«Дуня… Дуня окончила восьмой, педагогический, класс. Нашел ее имя в списках Вятской Мариинской женской гимназии. Сохранился даже номер свидетельства и дата: третье июня одна тысяча девятьсот одиннадцатого года. После революции учительствовала здесь, в городе. Замуж вышла только в двадцать пять за инженера-путейца Леонида Филимонова. В двадцатых родила Василия и Анну. За год до Отечественной войны, в сороковом, муж Дуни тяжело заболел и умер. Сын Филимоновых воевал в составе триста пятьдесят пятой дивизии, оказался в феврале сорок второго года в окружении, пропал без вести. Прогресс – дело нужное. Благодаря оцифровке архивов, информацию стало искать намного быстрее и легче», – думал Саныч, пока то поднимался, то спускался по лестнице, тренируя сердце.
«Василий после себя наследников не оставил, а оба ребенка Анны, по мужу Белкиной, в списке умерших тридцать первого мая потомков Заряновых. В две тысячи двадцать первом году на ее сына, семидесятитрехлетнего Вадима Белкина, напала стая ворон, и, хотя причиной смерти указана сердечная недостаточность, вероятно, не только птицы тому виной. Два года спустя в дорожно-транспортном происшествии погибла ее дочь – шестидесятисемилетняя Таисия Белкина. По линии Евдокии Михайловны Заряновой из живых потомков осталась тридцатитрехлетняя правнучка Рита», – подвел итог Саныч.
Он проверил себя, мысленно приглашая потомков, одного за другим, в созданную им виртуальную комнату Дуни.
«Вот я молодец! – похвалил себя старик. – Всю ветку выучил. С утра еще загляну в эту комнату и, считай, навсегда запомню». Он устал, но был доволен. Вернулся к себе и снова завалился на диван.
«По Сергею информацию запросил. Пока материалов не обнаружили. Это ничего, дело времени. Найдем… Получается, что третий человек из «майского» списка – скончавшаяся в две тысячи двадцать втором году Крюкова Инна Викторовна – потомок по линии Сергея Зарянова. С нее и надо начинать поиски – с хвоста этой ветки», – рассуждал архивариус.
Сон не шел.
«Что ты ляжешь-будешь делать!» – выругался про себя Рудич. Бессонные ночи с ним случались. «Хорошо ты устроилась – висишь высоко, не достать… Вертишь и океанами, и людьми. Баба, одним словом!» – сетовал он, наблюдая через окно подвала узкую полоску неба, где набирала силу луна. Подплыли воспоминания. Женская обнаженная фигура на фоне вот такой же ночи. Смеется, глядя на его терзания: «Женится он. Извини, Саша, но жених ты неперспективный. У тебя два кило бычьих хвостов да мешок картошки на месяц. Я к сытой жизни привыкла. Как ты на зарплату работника архива семью содержать собрался? Любовь любовью, а дети в достатке должны расти. На этом все. Я тебя больше не знаю, и ты ко мне подходить не смей!»
18. Квартира Огнии
Областной город Киров. Двадцатое декабря 2023 года, среда
Москвичи уже минут десять стояли на первом этаже в подъезде дома Березкиной. Ну как стояли… Армен, прислонившись к стене, наблюдал, как Ася присела по-турецки на сомнительной чистоты пол и погрузилась в состояние полной отрешенности. Бросить коллегу было бы неправильно, но терпение оперативника заканчивалось. Время от времени заходящие в подъезд жильцы смотрели на пару с подозрением, но Ворожцова не реагировала. Наконец, она открыла глаза и уверенно произнесла:
– Третий этаж, налево.
Армен заглянул в прихваченную копию страницы из материалов проверки и промолчал.
– Пошли, – Ася свернула на лестницу.
– Лифт же есть, – напомнил Казарян.
– Нет, я видела – она ходила пешком.
– Да ладно…
– На третьем этаже на стене под окном какие-то цифры.
– Иди уже…
Под окном, действительно, был небрежно начертан черным маркером чей-то номер телефона.
Они повернули налево.
– Открывай, – уверенно указала девушка на белую дверь.
Десять минут, которые Ася провела на полу подъезда, позволили ей отстраниться от ситуации, настроиться на работу, посмотреть на все глазами профессионала. Ворожцова начала с запроса, который не вызывал сомнений: «Покажи, как Огния идет в свою квартиру».
Армен тоже заметил, что Ворожцова включилась в работу, потому как она действовала спокойно и решительно, а ведь всю дорогу ее «колотило и колбасило».
Признаться, ему было любопытно, что и как делает психолог, так смело заявивший о собственном методе. Он-то считал все это чудачеством, попыткой привлечь внимание к своей персоне. Хотя после того, как метод «ИСИДА» столь успешно был применен, решил не торопиться с выводами. По воле случая в Кирове им приходится работать в паре, и он надеялся все увидеть своими глазами.
Ворожцова оказалась права. Квартира Березкиной находилась именно на третьем этаже, слева от лестницы. Казарян открыл дверь. Вопреки его ожиданиям, Ася сохраняла самообладание. Они обошли небольшую студию за три минуты. Настолько аскетичного жилья оперативник еще не видел. Только необходимое. Стол, диван, стул, один шкаф для всего. Совсем немного одежды. Та самая синяя пижама. Коробки с обувью. Набор посуды. Несколько полотенец. Одеяло, подушка. Два комплекта белья. Ни книг, ни альбомов с фотографиями, ни цветов. Электронный будильник. На окне – легкая штора. Голые стены: ни картин, ни портретов. В ванной комнате, в пластиковых корзинках верхнего ящика тумбы – зубная щетка, паста, расческа да несколько тюбиков с кремами. В нижнем – носки, колготки, трусы и бюстгальтеры. Ни косметики, ни приятных мелочей.
– Ни телевизора, ни стиральной машины… Может, она здесь редко бывала? – размышлял вслух озадаченный столь спартанской обстановкой Казарян.
– Квартира съемная?
– Нет. Судя по документам, купила лет семь назад.
– Березкина родом не отсюда. Похоже, что с прежнего места жительства ничего не перевезла. Все здесь относительно новое, как будто жизнь с чистого листа начала.
– Согласен. Похоже на то. Может, бежала от кого-то?
– Она много курила. Ты видел где-нибудь сигареты?
– Нет. Надо на лоджии посмотреть.
Казарян оказался прав. Табурет, начатая пачка, зажигалка, пепельница и почти целый блок сигарет. Ничего больше. Ася закрыла лоджию, потому что в комнату повалил холодный воздух.
– Мне нужен предмет, который Огния чаще всего держала в руках.
– Ложка, зажигалка! Я осмотрю коробки в шкафу и на всякий случай проверю нычки.
– Что это значит?
– Тайники в квартире поищу.
Ася держала себя в руках, не позволяя эмоциям вырваться наружу.
«Какой предмет ей дороже всего?» Она искала и не находила.
– Ворожцова, я упаковал расческу для экспертизы, – сообщил Армен.
– Хорошо. Я поняла, что мне нужно. Только этого здесь нет. Жестяная коробка. Огния ее с собой носила, значит, она была ей по-настоящему дорога.
– Пожалуй, ты права.
Осмотр был закончен за несколько минут. Ни тайников, ни документов, ничего, что могло бы навести на новые размышления.
– Я займусь сканированием пространства квартиры.
– Зачем?
– Чтобы узнать, кто к ней приходил.
– Ладно, занимайся, а я пока соседей опрошу. Закройся! Ты, когда «медитируешь», ни фига не видишь и не слышишь.
– Хорошо.
Ася скинула пуховик и ботинки, легла на диван. Долго смотрела в потолок, представляя себя Огнией. Закрыла глаза и моментально провались в видение…
Сердце подпрыгнуло от неожиданности и забилось пойманной в силки птицей. Огния села на диване, пытаясь прийти в себя. Успокоиться не получалось. Короткий и уверенный звонок повторился. Ей не показалось. Шатаясь, она добрела до двери и посмотрела в глазок. Что-то удивило, и она открыла… В лицо ударил белый свет, а потом где-то в его сердцевине вспыхнул необыкновенно трепетный и нежный красный бутон, делая робкие попытки показать себя миру. С каждым всполохом выбрасывались в стороны новые цветы, завораживая игрой оттенков и полутонов, магической жаждой предъявить свою красоту. Чем больше распускалось соцветий, тем агрессивнее становилась энергия, заполонявшая собой все. Восторг сменился сначала любопытством, потом тревогой и, наконец, паникой…
В дверь барабанили. Ася очнулась и бросилась открывать.
– Блин, Ворожцова, ты меня с ума сведешь! Ты что, спала тут? – Армен всмотрелся в лицо коллеги и озаботился. – За водичкой сбегать? Хреново выглядишь!
– Н-н-нет, я сейчас приду в себя.
– Да что случилось-то?
– Ничего, просто стало нехорошо.
– Едем в отдел?
Она кивнула.
Пока Армен вызывал такси, Ася перепроверила: детали реального интерьера квартиры и ее видения совпадали. Она как будто снова смотрела на все глазами Огнии. Картинка была настолько четкой, что Ася мысленно присвоила ей качество разрешения 1080p Full HD. «Как я успела это заметить? Однотонное голубое постельное белье, темно-синий будильник, холодный свет белого торшера». Казарян вырвал Асю из видения как раз в тот момент, когда ее лихорадило от осознания неотвратимости чего-то ужасного. Человека за порогом она разглядеть не успела.
– Помчались. Пора!
Казарян запер дверь, и тут Ася обратила внимание на связку ключей.
– Подожди. Смотри, скважина в двери одна, а ключа два, и они разные.
– От почтового ящика? Сейчас проверим.
Ключ не подошел, но, благодаря ловкости Казаряна, они без всяких вспомогательных приспособлений вытащили из ящика тонну макулатуры.
Ася, не глядя, сгребла все в сумку.
Армен изменил маршрут, справедливо заметив, что орущий желудок оперативника – это тактическая ошибка, ведущая к провалу, а им необходим результат. Ворожцова есть не хотела, но согласилась: день будет длинным, силы нужны.
В небольшом кафе вкусно пахло свежей выпечкой. Москвичи заняли свободный стол и сделали заказ. Ася достала из сумки бумаги и рассортировала. Большую часть выбросила. Это была реклама. Довольно много оказалось счетов. Видимо, Огния предпочитала бумажные. Сразу проверили: прописана одна, долгов нет. Похоже, подключен автоплатеж, что стоило уточнить. Внимания заслуживало только письмо из банка.
– Вангую, что это о кредитной задолженности, – ухмыльнулся Казарян.
Ася разорвала конверт, достала сложенный лист и прочитала уведомление с требованием либо продлить договор аренды индивидуальной банковской ячейки, либо явиться в банк для подписания акта о возврате сейфа, ибо в противном случае ячейка будет вскрыта комиссией, составлен акт, а изъятые предметы возвратят владельцу при обращении в банк. Ну и далее напоминалось о необходимости внесения платы и прочих процедурных моментах.
– Ключ от банковской ячейки! У Огнии проплачен договор аренды до тридцать первого декабря.
– Нам сегодня везет. Даже не думай! – он удержал встающую Ворожцову за руку. – Березкиной уже не помочь, а мы пока живы и хотим есть.
Через час они сидели напротив немолодой женщины, специалиста центрального отделения банка, которая устало повторяла:
– Всё понимаю, но с содержимым ячейки можно ознакомиться по постановлению следователя, если ведётся доследственная проверка. Еще по решению суда, если возбуждено уголовное дело. Ну и если открыто наследство, и тогда обращается нотариус. Есть еще ко мне вопросы?
– Скажите, а кто-то еще имеет доступ к ячейке? – улыбнулся Армен, включая на полную мощь свое очарование.
Женщина вздохнула, но что-то поискала в служебном компьютере.
– Да, договором предусмотрен доступ еще одного человека при условии предъявления удостоверяющего личность документа.
– Людмила Ивановна, – прочитал на бейдже оперативник. – А как бы узнать, что это за человек?
– Никак.
– Проверьте, пожалуйста, – Ворожцова протянула паспорт.
– Ну и что же вы мне полчаса голову морочите, Ася Савельевна? Ключ у вас есть?
– Да.
– Пойдемте. А молодой человек подождет в зале.
19. Тонкие настройки
Областной город Киров. Двадцатое декабря 2023 года, среда
Она долго не решалась открыть сейф, но все-таки сумела собраться. В ячейке лежал пластиковый контейнер. Ася достала из него тетрадь, документы на квартиру, завещание и белый конверт, на котором рукой Огнии было крупно написано «А. С. Ворожцовой».
Ася поднялась из хранилища, вернула ключ, села в зале, попросив Казаряна дать ей несколько минут, и распечатала конверт.
«Наверное, это уже случилось… Не плачь, прошу. Все предопределено. Я знаю, Ася, у тебя ко мне много вопросов. Напишу главное.
С твоим отцом, Савелием, мы встретились в Москве на пересечении Рождественки и Кузнецкого моста. Он неловко зацепил портфелем мой пакет с апельсинами, и фрукты покатились вниз по улице. «Как думаешь, они бегут в «Дом художника» или в «Дом книги»?» – рассмеялся он и бросился за ними вдогонку. Так все и началось. Не знаю, что он во мне нашел. Красавицей я никогда не была, одевалась скромно, жила в общежитии, а он – москвич, умный, добрый, модный. Я чувствовала, что нравлюсь ему по-настоящему.
А вот его мать меня не приняла. Разыскала в общежитии и объяснила: нищебродка из области ее перспективному сыну не пара. Несмотря на молодость, я уже тогда неплохо читала людей. Поняла, что за человек эта женщина: властная, жесткая, способов достижения цели не выбирает, идет по головам и всегда знает, что для других «лучше».
Савелия забрали в армию. Он сказал: «Вернусь – и сразу в ЗАГС! Неважно, что думает мама». Не случилось. Он заболел и умер, но осталась ты. Пришло время рожать, я тревоги не испытывала – знала, что все будет в порядке. Когда врач сообщил, что ты родилась мертвой, ни одному слову не поверила, кричала и требовала доказательств. Соседка по палате сказала, что если не смирюсь, то в психушку отправят, а там правды точно не найти. Не сразу я поняла, что к этому приложила руку мать Савелия. Думала, Георгина о моей беременности не знала.
Я искала. Искала тебя долгие годы и нашла. Как увидела, сразу поняла – моя девочка. Когда ты в университете училась, я часто наблюдала издалека. А потом Бог сжалился надо мной, и ты устроилась на практику в наше агентство. Счастливое время. Почему я ничего не сказала? Хотела, но так и не решилась. Прости. Ты жива, рядом и взяла от нас лучшее. Да и знала я, что умру рано. Не успеешь привыкнуть, как снова расставаться. Тест ДНК сделала в первые же дни твоей работы. Извини, воспользовалась случаем. Хотелось официального подтверждения. Я сумела пройти весь этот ад!
