Под знаком Сатурналий

– Прекрасно. Этого хватит на несколько флаконов настойки, – довольно сказала она, ловко перевязывая стебли суровой ниткой.Он не успел додумать – Терра уже возвращалась с охапкой розовых колокольчиков.

Он осторожно снял травинку – пальцы коснулись мягких, чуть спутанных волос. Лёгкое, почти неуловимое касание плечом. Терра вздрогнула. От неожиданности? Или… Он не знал. Она отвела взгляд.– Погоди, у тебя в волосах что-то застряло, – сказал Лигнум. Она вопросительно взглянула. Он замер. Стоит ли? Она и сама могла бы… Но рука уже потянулась.

– Едем, – буднично ответил он.– Спасибо, – пробормотала она. – Едем?

– Выйдем к Бесплодным землям. Туда лучше не соваться. Прости, Терра – возвращаемся.Через час Лигнум заподозрил неладное: тропа, по которой они ехали, постепенно сошла на нет. Им пришлось спешиться и продираться сквозь чащу. – А мы точно туда..? – начала Терра, но, перехватив его взгляд, замолчала. – Придётся возвращаться к твоей наперстянке, – буркнул Лигнум. – Как я мог выбрать не ту дорогу! – А если идти дальше?

– Ошибиться может каждый, – пожала плечами Терра. – Мне, конечно, хочется подтрунить над тобой, но хватит и твоего несчастного лица.Он злился не столько на себя, сколько на то, как глупо сейчас выглядел.

Лигнум недовольно взглянул на нее, но та лишь хихикнула. Он, к своему удивлению, улыбнулся в ответ.

– Ещё одна холодная ночь, – вздохнула Терра. – Переживём.К развилке они вернулись под вечер. – Придётся ночевать здесь, – сказал Лигнум. – А ведь граница была рядом… Хаос меня раздери.

– Это я ошибся с дорогой. Бери одеяло и не спорь.Они начали раскладывать вещи. – Лигнум… у тебя нет моего одеяла? – Вряд ли, – пробормотал он. – Проверь. Одеяла не было. – Видимо, оно осталось на поляне с медведями, – всплеснул руками Лигнум. – Хаос! – Терра чуть не взвыла. – Ну и день… – Не стоило убегать, – буркнул он. – Теперь и без обеда, и без одеяла. – Предпочёл бы убить медведицу, Старший друид? – Предпочёл бы поесть и спать в тепле. – Так и спи. У тебя всё при себе. – Неужели ты думаешь, я не отдам тебе своё? – Я всё равно не приму, – буркнула она. – Не люблю одолжений. – Это я ошибся с дорогой. Бери одеяло и не спорь.

Терра взглянула на него – сдержанно, но уже без прежнего упрямства.

– А как же ты? Мне не нужен кашляющий спутник. – Она замялась, затем пробормотала: – Придётся как-то вместе согреваться.

– Это намёк?

– Это здравый смысл. Лечь рядом оказалось неожиданно сложно. Сначала они лежали, стараясь не касаться друг друга. Но холод делал своё – через пару минут Терра придвинулась ближе.

– Если будешь что-то воображать – убью, – сонно пробормотала она.

Лигнум усмехнулся.

– Даже не думал.

Он бы хотел, чтобы это было правдой. Её дыхание, её тепло – всё мешало уснуть. Он смотрел в небо, в далёкие звёзды, и пытался убедить себя, что это просто ещё один привал. Но знал, что это неправда. Это была одна из самых волнительных ночей в его жизни.

***

Дождь моросил над Гейтом, стекая тонкими ручейками по крышам и камням мостовой. Влажный воздух пропах размытым пеплом, но Еве нравилась такая погода – с дождем город словно дышал свободнее, улицы очищались, редели. Она шагала уверенно, не обращая внимания на капли, стекающие с капюшона. Твердые подошвы ее сапог четко отбивали шаг по мостовой, вторя ее мыслям – таким же четким и решительным.

Триумфальная улица встретила ее рядами колонн и статуями четырнадцати Галлов – бывших правителей Галладиона. Проходя между седьмым и восьмым, Ева скользнула в узкий переулок. Здесь, среди затененных стен, скрывалась неприметная дверь. Она постучала условным знаком. Через минуту дверь отворилась, и темная фигура пропустила ее внутрь.

– Виктор скоро подойдет. Ожидайте.

Ева прошла в знакомую комнатку. Переговорная. Как обычно, здесь было накурено. Она приоткрыла окно, и свежий порыв ветра вместе с дождевыми каплями ворвался внутрь. Дверь отворилась. Вошел мужчина средних лет. Коротко подстриженные черные волосы, резкие черты лица, холодные глаза. Ева встретила его безмолвным взглядом.

– Здравствуй, Ева. Чем порадуешь?

– Привет, Виктор. История долгая, но вряд ли тебе интересная.

– Я не спешу, давай рассказывай. Сколько тебя не было? Две недели? А мальчишка все не пойман. Придется урезать твое жалование.

Ева хмыкнула и затворила окно.

– Я его нашла. И поймала.

Виктор приподнял бровь.

– Но?

– Но у границы, в сэитской деревне, шайка бандитов захватила нас в плен. Парень сбежал. – Она сделала паузу. – Понадобилось время, чтобы выбраться и вернуться сюда.

– И ты пришла с пустыми руками?

– Не совсем. – Девушка ухмыльнулась и легонько тряхнула головой, от чего ее медные волосы рассыпались по плечам. – Он здесь. В столице. Завтра я его поймаю и приведу к вам. Даже ехать никуда не надо.

– А что с той шайкой?

Ева собрала непослушные локоны.

– Ее больше нет.

Виктор молча кивнул.

– Ладно. Завтра ждем тебя с магом. Сдашь его – получишь новое задание.

– Что на этот раз? Опять заблудшую овцу вернуть в теплое стадо Галладиона?

– На этот раз кое-что поинтереснее. Сирил нашел книгу, которая, возможно, открывает доступ к хроникам Акаши.

– И что мне с этого?

– Не уверен, что мы сможем расшифровать книгу своими силами.

– Значит, вам нужен тот, кто сможет.

– Именно. Галл хочет, чтобы ты проникла в Университет Эона и похитила знатока шифров. Идеально, если это будет глава университета – Лорифир.

Она чуть подалась вперед, прищурилась.

– Ты издеваешься? – голос сорвался на смешок, но в нем не было веселья. – Одно дело – ловить преступников. Совсем другое – вытаскивать стариков из их постелей, чтобы держать в плену и допытывать шифры.

– Я не понял, – Виктор слегка подался вперед. В его голосе слышалась глухая звериная хрипотца. – Ты вообще верна Галладиону?

Ева не отвела взгляда.

– Мне отчитаться перед тобой в своих клятвах?

Виктор медленно ухмыльнулся.

– Было бы неплохо.

– Мечтать не вредно, – отрезала Ева. – Завтра приведу вам мага.

– Хорошо, – он коротко кивнул. – Но завтра – крайний срок. Не советую тебе нарушить обещание.

Когда за Евой закрылась дверь, Виктор осклабился в улыбке и провел пятерней по волосам.

– Девчонка с характером, – пробормотал он с хриплой усмешкой.

***

В кузнице стоял восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба. Насвистывая, Берн вытащил из печи румяный каравай и отрезал два толстых ломтя.

Он открыл люк в полу, который вел в маленький погреб, и достал кувшин с молоком. Мелькнуло неприятное воспоминание – темный, сырой подвал, запах земли и гнили. Тогда он с Евой сидел в таком же погребе, когда их схватили разбойники.

Берн резко выпрямился, моргнул, прогоняя видение. Нет, этот погреб другой. Здесь пахло теплым хлебом и молоком, а за окном сияло солнце.

Он налил в две кружки молока и крикнул:

– Вставай, Мелиор, я приготовил завтрак!

– Дай поспать, ученичок, сегодня выходной, как-никак, – пробормотал сонный голос.

– Ну, тогда я съем все сам!

Мелиор не ответил, но Берн знал, что стоит аромату еды дойти до его носа, и он поднимется.

Раздался громкий, настойчивый стук в дверь.

– Это еще кто?! – послышалось бурчание Мелиора. – Даже в законный выходной не дадут человеку поспать.

Берн вздохнул и направился к двери.

На пороге стоял мальчишка, мокрый от пота, с растрепанными волосами и сбившимся дыханием. В первый миг Берн не узнал его. Но, когда тот заговорил, все стало ясно.

– Я… пришел… как только смог, – выдохнул мальчик.

Тим. Сын трактирщика.

Берн быстро осмотрел улицу, проверяя, не следят ли за ним, и отступил в сторону.

– Заходи, Тим, не стой на пороге.

Мальчишка юркнул внутрь.

– Кто там? – вновь раздался голос друга.

– Все в порядке. Это Тим. Я тебе о нем рассказывал, – крикнул Берн и, взглянув на мальчика, добавил: – Ты завтракал? Я только что испек хлеб.

Тим нервно замотал головой.

– Нет времени. Меня могут хватиться в любую минуту. Я сбежал, пока мама с отчимом в церкви.

Берн нахмурился.

– Тогда выкладывай, что стряслось.

В этот момент в кухню вошел Мелиор, зевнув и лениво почесывая затылок.

– Ладно, что тут у нас? – буркнул он, оглядывая мальчишку с прищуром.

Тим сглотнул, но взгляд отвел не сразу. Мальчишка был напуган, но не сломлен.

Берн сел за стол и кивнул:

– Говори, Тим. Мы слушаем.

Тим начал рассказ.

Полгода назад его мать поехала в столицу, да так там и осталась. Отец подозревал, что у нее появился мужчина, но подробностей она не рассказывала. Пару месяцев назад она написала Тиму, приглашая его к себе. Отец неохотно, но отпустил мальчика – не хотел лишать его материнской любви. Сначала все было хорошо. Дом оказался большим, красивым, с мягкой мебелью, бархатной на ощупь, и зеркалами в золоченых рамах. Но некоторые дни в новом доме проходили напряженно. Мать всегда нервничала, когда приходил Виктор – ее новый мужчина, тот, кто оплачивал их дом. Он был вспыльчивым. Мог вспыхнуть и затихнуть, а мог ударить Тима просто потому, что ему так хотелось. Тим быстро понял правила. Не упоминать отца и прежнюю жизнь в таверне. Вести себя бесшумно. Не заговаривать с мамой об их новой жизни.

Сперва Виктор просто приходил. А потом он остался и стал контролировать все. Он перехватывал и вскрывал письма, которые пытался отправить Тим. А письма от отца ему не доходили. Но хуже всего было то, что его мать как будто все устраивало. Она ходила в дорогих платьях, принимала гостей. Жила, будто ничего не происходит. А Тим не мог дышать. Он хотел сбежать. Вернуться к отцу. Но боялся. Боялся, что если Виктор поймает его… на этот раз не просто ударит.

– Свяжитесь с моим отцом! – воскликнул мальчик. Его голос дрожал. – Пусть он приедет за мной! Я не могу там оставаться!

Берн заметил, как судорожно мальчик дышит. Как беспокойно оглядывается, словно Виктор может быть где-то за окном.

– Мы поможем тебе, – пообещал он.

– Правда? – в глазах ребенка затеплилась надежда. Но следующая мысль вновь омрачила его лицо, сделав его озабоченным, почти взрослым. – Мне надо бежать! Если служанка увидит, что меня не было, пока мама и Виктор ходили в церковь, он меня высечет! Я… я должен идти.

Берн почувствовал соблазн применить Внушение. Так хотелось подарить Тиму ощущение спокойствия. Убрать его страх. Берн поймал себя на этой мысли и вздрогнул. Нет, – решил он. – Если я заглушу его инстинкты… а потом он вернется и попадется Виктору? Пусть лучше он бежит домой, подгоняемый паникой и страхом, чем останется и опоздает, чувствуя себя спокойно.

– Иди, – тихо сказал он. – Но помни: ты не один. Мы тебя не бросим.

Тим вскинул на него испуганные, но благодарные глаза. Затем развернулся и побежал прочь.

Берн и Мелиор вернулись к завтраку.

– Что думаешь делать с мальчишкой?

– Напишу его отцу. Займусь этим прямо сейчас.

Берн доел хлеб, отодвинул тарелку и взялся за письмо.

Через полчаса всё было готово. Берн вложил письмо в конверт, запечатал сургучом, подождал, пока печать застынет, и вышел. Утро было ясным: солнце грело мостовую, в воздухе пахло углём и свежеструганным деревом. Мышцы ныли после недели в кузне, но это была приятная боль. Металл закалялся под молотом. А вместе с металлом закалялся и он сам. Сейчас он отправит письмо Гвидо, и скоро Тим будет в безопасности.

Берн обдумывал это, когда из-за угла вдруг вышла фигура. Он остановился резко, словно наткнулся на невидимую преграду. Ева.

– Уже похоронил меня? – улыбнулась она, шагнув ближе.– Вот мы и снова встретились, мой милый, – промурлыкала она. – Ты… здесь?

– Давай не будем привлекать внимание, – сказала мягко, почти ласково.Боль пришла раньше, чем понимание. Что-то острое вошло в бок. Узкая струйка тепла потекла под рубашкой. Ева склонилась к самому уху:

– Ты спятила?! – рявкнул он, хватаясь за бок.

– Прогуляемся до моего дома, – шепнула она и выдернула что-то острое из его тела.Мимо шёл мужчина. Ева нежно провела рукой по волосам Берна – со стороны они выглядели как влюблённая пара.

– Отличная встреча. Прямо как мечтал, – просипел Берн. – Следующий раз коли сразу в сердце – будет быстрее.

Боль полыхнула в боку, заставив Берна замолкнуть. Он прижал ладонь к ране, но кровь просочилась сквозь пальцы. Ева обняла его за плечи. Со стороны это выглядело как обычная прогулка. Берн попытался проникнуть в разум Евы. И вновь наткнулся на барьер. От этой попытки боль усилилась. Они шли через кварталы. Берн хотел запомнить дорогу, но в голове плыло. Наконец Ева завела его в небольшой дворик. Они вошли в ничем не выдающийся дом. Девушка захлопнула дверь и повернула ключ.

– Располагайся, – коротко бросила она.

– Тебе не кажется, что ты перегибаешь? – На его виске пульсировала жилка. – Снова решила, что это забавно —унизить меня?Берн осел на стул.

– Что?– Прости, не удержалась. Захотелось пощекотать тебя при встрече, – усмехнулась Ева. – Но, если будешь паинькой, может, даже дам чем промыть и перевязать рану. Берн поморщился. Она нависла над ним, как кошка над мышью. – Просто соскучилась, понимаешь? – шепнула она. – Ты же бросил меня в Ильтресе. Она сжала его подбородок, заставляя взглянуть на себя. – Слышал, что там случилось? Голова гудела. – Мне жаль, – выдавил он. – То, что они пытались… – Жаль? – короткий, острый смех. – Ты смылся, как только появилась возможность. – Я мог сделать больше… – прошептал он. – Но не сделал. – Это правда. И мне правда жаль. – Только и всего? – пальцы сдавили сильнее, ногти впились в кожу. – Не нужна мне твоя жалость. Он закрыл глаза, борясь с тошнотой. – Как видишь, я вырвалась, – произнесла она холодно. – И в живых там больше никого нет. – Я видел, – едва слышно сказал он.

– Впервые я был рад, что владею магией. Я… хотел бы сделать больше. Но не смог. Я даже кинжал толком держать не умею. Прости.Берн с трудом поднял голову. – Я выбрался из погреба, обошёл дом, заглянул в окно. Увидел тебя. Их. Ева замерла.

Повисла тишина.

– Это правда?.. – её голос изменился.

Ева наклонилась. На губах появилась едва заметная улыбка.Она смотрела сквозь него, и в её взгляде было что-то, чего он не мог понять. – Так это был ты?.. Берн едва держался на стуле.

Она медленно выпрямилась, не сводя с него глаз.– Что ж… похоже, я перед тобой в долгу, Берн Орвуд.

– Чего ты хочешь? – её голос стал почти шелковым. Она прищурилась, уголки губ дрогнули. – Только не проси отпустить.

Берн смотрел на Еву. На ее холодную кожу, украшенную легкой россыпью веснушек, в ее изумрудные глаза, которые так пристально наблюдали за ним сейчас. Цвет ее волос завораживал – ведьмовской, медный, лисий. Как же он шел ей, этот рыжий цвет, под стать ее темпераменту – взрывному и огненному.

Он не осознавал, что делает – просто потянулся к ней. Сначала едва заметно, почти случайно. Потом ближе. Она не шелохнулась. Всё так же стояла, склонившись над ним, – властная, спокойная. И тогда он коснулся её губ. На миг исчез весь мир. Ева прикрыла глаза, её дыхание стало горячим. Поцелуй был недолгим, но сердце сбилось с ритма. Она отстранилась первой, посмотрела ему в глаза.

– Берн Орвуд, ради Краснолиста… что это вообще было?

Он хотел ответить – но тело перестало ему подчиняться. Мир качнулся, и он рухнул бы, если бы Ева вовремя его не подхватила.

– Хаос! – выругалась она, едва удержав его.

– Отлично. Просто прекрасно, – буркнула Ева, осторожно опуская его на пол.Берн не потерял сознание полностью, но всё плыло.

Она вышла из комнаты и вернулась уже с кувшином холодной воды и всем необходимым для перевязки. Ева склонилась над Берном. Он моргнул, глядя в потолок, и тихо выдохнул.

– Прости за бок, – сказала она. – Сейчас обработаю. Щипать будет.

Берн кивнул. Когда она коснулась раны, он напрягся, скрипнув зубами. Ева ловко наложила повязку.

Она усмехнулась, не поднимая глаз.– Чем ты меня вообще проткнула?

– Почему-то не сомневаюсь.– Портновским шилом. – Шилом?! – Не хотела, чтобы ты истёк кровью на улице. – Как заботливо с твоей стороны, – усмехнулся Берн. Боль всё ещё пульсировала в боку, но напряжение спало, когда он понял: рана не смертельна. – Будешь острить – продырявлю и другой бок. Берн покачал головой.

Берн закрыл глаза.Ева собрала бинты, ножницы, пузырёк с настойкой. – Я на кухню. Сделаю чай.

Он лежал на полу, прислонясь к ножке кровати, и осматривал комнату. Она была обставлена скромно: только необходимая мебель и картина на стене. На ней – девочка-подросток и мужчина с рукой на её плече. Он узнал юную Еву.

Дверь скрипнула, впустив солнечный лучик из кухни. Ева вошла с подносом, поставила его на столик, разлила чай. Запах лаванды и мяты разлился по комнате.

– Так вот в кого твой характер?– Это ты на картине? – спросил Берн, не отводя взгляда от полотна. – Да. – Она на миг замерла. – Я с отцом. Он заказал портрет, когда мы остались одни. Без мамы. – Вы похожи. Она улыбнулась уголками губ, но улыбка не тронула ее глаз. – И не только внешне. Берн перевёл взгляд на неё.

– И научил меня всему, что знал.– Не только характер, но и профессия, – сказала Ева, её взгляд потяжелел. – Отец служил государству. Был лучшей ищейкой. Выслеживал преступников, предателей. Она поставила чашку, провела пальцем по краю.

– Подняться сможешь? Мой чай правда хорош, попробуй. – И не дожидаясь ответа, добавила: – Кстати, я обещала, что к вечеру сдам тебя властям.Ева наклонила голову, разглядывая его.

Берн приподнялся, взял чашку и пересел к столику. Отпил глоток. Вкус был и правда отличный. Но уже в следующую секунду он покосился на Еву.

– Плохо же ты меня знаешь, – засмеялась она. – Я предпочитаю прямые методы. Порошками и ядами пусть занимаются престарелые травницы.– Ты ведь ничего не подсыпала?

Берн кивнул и сделал еще глоток.

– значит, на этом всё? Галладионская тюрьма? – его голос стал жестче.

– Даже не знаю, что мне с тобой таким делать, – протянула она.Ева не сразу ответила. Склонив голову, она внимательно его изучала.

– Почему я должна?Берн глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. – Послушай! – вдруг вспомнил он. – Я собирался отправить письмо, но ты меня перехватила. – И? – Это важно. Обещай, что отправишь.

– Потому что на самом деле ты добрая.Берн поймал её взгляд и сказал тише:

– Ты так думаешь?Ева прищурилась.

Берн смотрел ей в затылок.– Я помню, как ты пожалела ту косулю в лесу. Она застыла. Морщинка залегла на переносице. Ева отвернулась, глядя в окно.

– А тут – мальчик. Невинный. Я пообещал его отцу.

– Расскажи всю историю.Она не поворачивалась, но пальцы крепче сжали чашку. Наконец Ева медленно развернулась.

Берн рассказал всё, что узнал о Тиме. Ева слушала молча. Но когда речь зашла об отчиме-тиране, она бросила хмурый взгляд на портрет отца, и пальцы сжались в кулак.

– Ставлю свой любимый кинжал – это он!– Как ты сказал, зовут этого мерзавца? – Вроде бы Виктор. Ева резко выдохнула.

– Но это не мешало ему глазеть на меня. Всё это знакомо… Отец тоже содержал женщин, когда мамы не стало… – Щёки ее запылали, из груди вырвался тихий стон.Берн напрягся. – Что? – Я его знаю. Мой начальник. Вот же подонок. – Она покачала головой. – Упоминал как-то о своей новой женщине… Амалия, кажется. Она криво усмехнулась.

– Этого я не говорила. Есть идея получше. Мы выкрадем мальчишку.Берн отложил чашку и накрыл её руку своей. – Значит, ты отправишь письмо? Ева мягко убрала ладонь и покачала головой. – Если сюда приедет бедный трактирщик, Виктор раздавит его. – Значит, не поможешь? Она хищно улыбнулась.

Берн всматривался в нее, пытаясь понять, говорит ли она всерьез.

– Галладион – это одно, а Виктор – совсем другое. С него давно пора сбить спесь. Кроме того, кто-то же должен помочь ребенку. – Она помедлила. – Может затем я и оказалась на этой службе?– Ты серьёзно? Ты – которая всегда за Галладион – пойдёшь против начальника?

– Разберёмся с мальчиком – а там посмотрим. – Она взглянула ему в глаза, взяла за подбородок и чуть приподняла лицо. – Но если ты ещё раз сбежишь от меня, Берн Орвуд…Берн растерялся. Он никогда не видел Еву такой. – А со мной что будешь делать?

Ева разжала пальцы, откинулась назад и собрала чашки.Тишина. Они молча смотрели друг на друга. Он не отвёл взгляд.

Берн озадаченно провел пальцами по подбородку, там, где только что она касалась его кожи. Раненый бок еще немного кровоточил. Но в ту минуту Берн совсем не замечал боли.

Глава 5

Утро было тихим и ласковым – таким же, как прошедшая ночь для Лигнума. Первые лучи солнца коснулись лиц путников, и Терра открыла глаза. Она шевельнулась в его объятиях.

– Просто люблю травы. Они меня сами находят.– Ты не спишь? – Нет, – ответил он, не решившись признаться, что не сомкнул глаз, слушая её дыхание. И это было лучше всякого сна. – Тогда пойдём поищем воды. Хочется горячего чая, – Терра приподнялась и потянулась. – Вчера на привале я собрала солнцелист и зверобой. Получится хороший бодрящий настой. – И когда ты только успела? – удивился Лигнум.

– Сладость солнцелиста приглушает его горечь, – объяснила Терра. – Есть ли у нас что-нибудь к завтраку? Или все досталось медведям?Терра заварила чай и протянула Лигнуму кружку ароматного напитка. – Не удивляйся, если покажется горьким. Так и должно быть. – Я знаю вкус зверобоя, – улыбнулся он. – В детстве родители поили меня им, когда болел живот. Он пригубил настой. – Но этот вкуснее. Намного мягче.

Нашлось немного хлеба и сыра. Они неспешно поели, после чего вновь отправились в путь. Через несколько часов друиды достигли Ильтреса, но решили ехать дальше – до сумерек, чтобы остановиться на ночлег ближе к южным границам страны. Всю дорогу они вели дружескую беседу – о Ротенбурге, о магии друидов. Временами Терра спешивалась, чтобы собрать незнакомые Лигнуму травы.

Наконец он не выдержал. Мысли о прошедшей ночи не давали покоя, а её близость будоражила. Он больше не мог пребывать в неизвестности и заговорил.

– Терра… у тебя кто-нибудь есть?

– Значит, это тайна? – Лигнум пытался шутить.От неожиданного вопроса девушка поперхнулась и закашлялась. – Вот так – с порога? – усмехнулась она. – Почему ты спросил? Хотя… нет. Не отвечай. Я не хочу знать.

– Прости, Лигнум. Не могу.Она вздохнула: – Никого у меня нет. – Помедлив, добавила: – Но это не значит, что так было всегда. – Если ты любила раньше – разве в этом есть вина? – Есть. Просто ты пока этого не понимаешь. – Объясни мне.

Она вздохнула и перевела взгляд в ту точку, где дорога сливалась с горизонтом.

Остаток пути до постоялого двора прошёл в неуютном молчании. Лигнум погрузился в раздумья. Он пытался прислушаться к себе, но в груди было лишь смятение. Что между ними происходит? Он чувствовал притяжение, знал, что и она тянется к нему, но её поведение сбивало с толку.

Если так, он должен быть мягок и терпелив. Но не отступать.Он думал, что Верховный нарочно отправил их в Эон вместе – как пару. Теперь эта мысль казалась сомнительной. Если и был замысел, Терра явно о нём не знала. В этой девушке таится боль, и он чувствовал это всем сердцем. Может, она потеряла кого-то и боится забыть? Предать память?

С этой мыслью он немного повеселел. В сумерках они добрались до постоялого двора, сдали лошадей конюху и сняли комнаты.

Перед ужином Лигнум надеялся принять ванну, но управляющий лишь удивлённо приподнял брови и пообещал прислать несколько кувшинов с тёплой водой. Пришлось довольствоваться кувшинами и куском самого обычного мыла.

Терра тоже успела переодеться и привести себя в порядок. Она уложила волосы и спустилась к ужину первой. Одна из служанок принесла два кубка вина.

– Я говорил не о трудностях пути. А о том, что заканчивается наша дорога вдвоём. А мне этого не хочется.– Надеюсь, ты не возражаешь. Я выбрала вино за нас обоих, – сказала она, когда Лигнум подошёл. – Прекрасный выбор. – Лигнум сел напротив нее. – Не верится, что уже завтра мы будем в Эоне. – Говоришь так, будто мы преодолели Бесплодные земли и одолели дракона, – усмехнулась она.

Девушка чуть вздрогнула и убрала ладонь.Он взял её за руку и мягко провёл пальцами по коже.

– Ну, есть еще дорога назад, – шутливым тоном ответила она.

– Нет… Просто я привыкла к Ротенбургу.– А вдруг мы надолго застрянем в университете? – Думаешь, такое возможно? – в её голосе слышалась тревога. – Это тебя беспокоит?

Лигнуму её слова показались неискренними, но он не стал спорить. В этот момент им подали ужин, и разговор плавно сменил русло.

О чём он мечтал? К чему стремился? Он не помнил. Всё это осталось где-то в жизни до Терры.– Всё же странные эти ильтресцы, – заметил он. – Я попросил горячую ванну, а на меня посмотрели так, словно я требую чудес. Терра рассмеялась. Лигнум глядел на её улыбку – тёплую, светлую – и думал, какой же пустой была его жизнь без неё.