Под знаком Сатурналий

Терра и Лигнум поблагодарили Мудрейшего за доверие и вышли на свежий воздух.

– Что думаешь? – спросила Терра.

– Думаю, мы должны остаться и разобраться. Лорифир – мудрый глава университета. Но у него есть одна существенная слабость: он слишком любит тянуть. А у нас нет времени ждать, пока маги закончат чесать бороды.

Лигнум остановился, сложил руки за спиной и посмотрел в небо. Серые облака нависали над башнями Эона.

– Тогда мы не будем терять ни дня, – подытожила Терра. – Можем начать с библиотеки. Нам пригодятся любые отчёты и исследования о природе Континента.

***

В таверне «Три всадника» сегодня было не протолкнуться. Студенты и преподаватели отмечали день Эразмуса Селестина – основателя университета, родоначальника магических законов и Хранителя Континента. Именно он некогда наделил обычный лес Ротвальда магической силой, создав тем самым охранный купол.

По залу летали блюда, кубки в воздухе наполнялись напитками. Лишь раз в году, в день Эразмуса Селестина, разрешалось использовать магию ради забавы, и этот день с нетерпением ждали все.

Сирил ужинал с Гийомом и Борисом. Фэни он не позвал. Разве можно доверять девчонкам в делах столь важных, от которых зависит будущее твоей страны и твоя карьера?

– Странно, что Фэни не пришла. Она ведь обожает этот праздник, – сокрушался Борис.

– Друзья, мне нужна ваша помощь. Ваши способности. Один человек обманом выкрал у меня нечто важное… И сам я не справлюсь.Сирил тут же перевёл разговор:

– И кто же посмел пойти против тебя? – удивился Гийом, от изумления даже икнув. – Погоди, не говори. Это был Грег?

– Нет, – Сирил аккуратно разрезал отбивную. – Это Вайсштайн.

– Профессор философии?! Ты, верно, шутишь, – присвистнул Борис.

– Тише, – шикнул Сирил и оглянулся. К счастью, в общем гуле их никто не расслышал.

– Он завладел тем, что принадлежит мне по праву. А теперь шантажирует. Если я не верну то, что утратил, – не доучусь в университете и до конца месяца. И всё, к чему я стремился долгие годы, пойдёт прахом.Он наклонился ближе и понизил голос:

– Но… – начал Борис и запнулся, – воздействовать против профессора – это не просто отчисление. Это тюрьма…

– Знаю. – Сирил аккуратно положил нож на край стола. – Я не имею права просить вас так рисковать. Справлюсь один.

– Ты один? Против Вайс… – начал Гийом, но Сирил метнул в его сторону холодный взгляд. – …против него, – тут же поправился тот. – Ты ведь только начал работать с Хрониками. А он – опытный Философ.

– Вот потому я и обратился к вам, – Сирил развёл руками, задев локтем нож. Тот начал падать – но так и не коснулся пола: Борис поймал его взглядом и вернул на место.

– Так вот зачем ты позвал нас сегодня. В день, когда можно воздействовать для веселья?Гийом проследил за траекторией ножа, как тот мягко опустился обратно, и вдруг осознал:

– Именно, – кивнул Сирил. – Сегодняшний вечер – наш единственный шанс. Магические вспышки будут повсюду, и он ничего не заподозрит.

– Да чтоб тебя Хаос унес, Сирил, – воскликнул Гийом. – Это же будет настоящее приключение!

– Но сперва, друзья, нам придётся протрезветь, – добавил он и сосредоточился сперва на Борисе, затем на Сириле.

Сирил ощутил, как вино испаряется из его крови, уступая место ясности. Ленивая нега сменилась бодростью, словно он вдохнул свежий воздух горных склонов.

Хорошо всё же иметь Натуралиста в друзьях, – мысленно ухмыльнулся он.

В соседнем зале таверны раздались радостные возгласы и аплодисменты. Сирил тщательно вытер руки и решительным движением бросил салфетку на стол.

– Пойдёмте-ка посмотрим, в чём дело, – сказал он, поднимаясь.

В зале их ожидало неожиданное зрелище: четверо профессоров состязались в дружеском поединке.

Профессор с кафедры Друидов проращивал зёрнышко, некогда попавшее в щель между плитами и давшее крохотный росток. Из его ладони извивались три тонких плетения – материи, природы и религии. Переплетаясь в замысловатый узор, они окутывали росток, питали его, вытягивали силу из самой земли.

Профессор с кафедры Эстетов создавал стеклянную вазу. Она постепенно проявлялась из воздуха: сначала едва заметная тень, потом – всё более плотная и отчётливая. Он пользовался плетениями материи, культуры и науки.

Профессор с кафедры Физиков сотворял яблоко. Из его левой руки, через плетения материи, науки и природы, возник белый цветок, который тут же обратился в шаровидную завязь. Он наливался соками и формой, всё больше походил на плод. Тем временем над правой ладонью возникала иная ипостась – сгнивший, иссохший плод, как напоминание о конце любого начала. Такая двойственность – особенность магии физиков.

Профессор с кафедры Мастеров для демонстрации своей магии использовал обычный глиняный стакан. С помощью плетений материи, культуры и религии он медленно видоизменял его форму. На глазах у публики он становился блюдцем, затем – кубком, и вновь возвращался в первоначальный облик.

Профессора из других кафедр наблюдали с интересом, подбадривая участников. Их собственная магия была иного рода – нематериального, а потому они выступали отдельно. Среди них Сирил заметил Вайсштайна. Он лёгким движением локтя подтолкнул Бориса и что-то шепнул ему. Тот округлил глаза и отшатнулся. Сирил ничего не ответил – лишь окатил друга холодным взглядом. Поколебавшись, Борис кивнул. Он неспешно двинулся через зал, будто ища место, с которого лучше видно соревнования, и остановился поблизости от группы наблюдающих профессоров.

Они стояли в коридоре кампуса Философов, у двери, ведущей на профессорскую половину. Где-то вдалеке слышались отголоски веселья, но здесь царила тишина. Их шаги отдавались в мраморных стенах гулким эхом.

– И что теперь? – прошептал Гийом.

– А вот что, – тихо ответил Борис, вытаскивая из кармана ключ.

Сирил взял его и вставил в замочную скважину. Ключ подошёл.

– Откуда у тебя?.. – ахнул Гийом.

– Вытащил у Вайсштайна, пока тот глазел на фокусы, – с гордостью сообщил Борис.

Он буквально светился от самодовольства.

– Но ты ведь не умеешь скрывать свои плетения! – зашептал Гийом.

– Именно. Потому и было опасно, – глаза Бориса блеснули лукаво.

В этом парне скрыт потенциал, – отметил про себя Сирил. – Один раз вкусив запретное, он не сможет остановиться.

Они бесшумно прошли вглубь коридора и вскоре оказались перед нужной дверью. Ключ снова подошёл. Друзья переглянулись и, задержав дыхание, вошли в покои Вайсштайна.

Сирил ступил за порог профессорских покоев первым. Те состояли из трёх комнат – гостиной, спальни и небольшой библиотеки с письменным столом для работы. Из спальни вела отдельная дверь в небольшое помещение для умывания и гигиены. Сирил наспех обошёл все комнаты и на мгновение замер: с чего начать поиски?

Самое разумное – с библиотеки. Спрятать книгу на книжной полке – всё равно что спрятать гроздья маковки в Краснолиственном лесу. Никто и не заметит.

Он уже направился туда, как вдруг почувствовал странное желание зайти в спальню, будто что-то звало его. Повинуясь внезапному порыву, Сирил сменил курс – и уже через несколько мгновений друзья нашли его стоящим у разворошенной кровати Вайсштайна с книгой в руках.

– Да. Удивительно… Книга будто звала меня, – тихо ответил юноша.– Ты нашёл, что искал, – сказал Гийом. Это было утверждение, не вопрос. Всё было ясно по лицу Сирила – даже он не сумел скрыть эмоций в эту секунду.

Послышался скрип двери.

– Кто здесь? Если это розыгрыш в честь Эразмуса – предупреждаю: вы зашли слишком далеко!

– Сюда! Быстро! – прошептал Сирил, шмыгнув с друзьями в комнату для умывания.

На пороге показался профессор. Увидев разворошенную кровать, он сразу же рванул к ней.

– Гийом, твой выход, – шепнул Сирил.

Гийом побледнел, но взял себя в руки. Сквозь приоткрытую щель двери он направил на профессора поток магии. Вайсштайн застыл, стоя к ним спиной.

– Бегом! – прошипел Гийом. – Я не смогу держать его долго!

Они выскочили из профессорских покоев и со всех ног припустили прочь из университета.

– Всё, больше не могу его удерживать! – крикнул Гийом, отпуская заклинание.

Профессор очнулся. Увидев, что книга исчезла, он бросился в погоню, но отчаянные воришки уже успели оторваться. Запыхавшись, Вайсштайн остановился на пороге кампуса ни с чем. Беглецы исчезли в объятиях темноты.

***

Уставшие Ева, Берн и особенно Тим, измотанный дорогой и ночлегами под открытым небом, прибыли в трактир к середине дня. Едва они вошли, в нос им ударил аромат горячего картофеля с курицей и пряными травами, томящегося в печи.

Гвидо, как и в прошлый раз, подметал полы – видно было, что он любит содержать своё заведение в чистоте и уюте.

– Тим, сынок! – Гвидо замер. Швабра выпала у него из рук. Он кинулся к мальчику и крепко его обнял. – Цел и невредим!

Он сгреб мальчишку в охапку и на радостях звонко поцеловал в левое ухо.

– Пап, ты меня оглушил! – Тиму, похоже, было неловко от отцовской нежности.

– Ах вы мои дорогие! – воскликнул трактирщик. – С дороги, верно, голодные? Садитесь, обед готов. Поешьте, а потом всё расскажете.

Путники с аппетитом накинулись на еду. Когда тарелки опустели, Гвидо подал травяной чай, и началась беседа. Берн коротко рассказал, как теперь живёт его бывшая супруга, а Ева – парой метких слов описала сущность Виктора.

– Поэтому мы решили просто выкрасть Тима и привезти его сюда, – заключил Берн. – Хотя есть риск, что Виктор обозлится и приедет следом. Но, скорее всего, он не станет утруждать себя тем, чтобы возвращать неродного ребенка.

– Если он и явится, то не ради Тима, а за мной, – спокойно добавила Ева.

– Тем более, нам нужно как можно скорее добраться до Эона, – сказал Берн. – Передать в университет всё, что узнали о замыслах Галладиона. А там, может, и сам Виктор явится за нами – тогда Лорифир с ним разберётся.

– Возможно, ты и прав, – кивнула Ева.

– Я соберу вам всё в дорогу, – откликнулся Гвидо. – А пока отдохните. Я открою вам комнаты. Даже час сна творит чудеса. Тим, пойдём, расскажешь мне, как вам жилось с матерью в Гейте.

Ева с Берном вошли в небольшую комнату. Она была скромной, но чистой и светлой.

– Что-то мне это напоминает, – пробормотал Берн. – И воспоминания не самые приятные.

– Ну полно тебе, – усмехнулась Ева. – Совсем другая атмосфера. И потом, в "Диком кабане"были две узкие кровати, а здесь одна. Зато широкая.

Она подошла к нему и легко подтолкнула к постели.

Он опустился на кровать, она нависла над ним. Медленно склонилась, обвила руками его шею и поцеловала – сначала осторожно, потом с жаром. Берн ответил на поцелуй, рука его скользнула по её бедру. Ева развязала шнуровку на его груди.

– Признайся, ты хотел этого с нашей первой встречи, – прошептала она.

– Лучше тебе не знать, чего я тогда хотел, – ответил он хрипловатым, совершенно не своим голосом.

Он притянул её к себе, и она оказалась на нём. Рывком он перевернул их, оказался сверху. Её рубашка сползла с плеч, обнажив белоснежную шею, его пальцы уже расшнуровывали шнуровку на корсете – как вдруг в дверь постучали.

– Что за Хаос… – выругался Берн.

Он быстро натянул рубашку и приоткрыл дверь. Ева поспешно прикрыла плечи.

За дверью стоял Тим.

– Виктор приехал! Не дайте ему забрать меня! Прошу вас!

Берн распахнул дверь:

– Сюда, Тим. Быстро. Под кровать. Мы тебя защитим.

Мальчик юркнул, куда указал Берн, и затаился. Берн и Ева переглянулись.

– Он ищет меня, – сказала Ева. – Это я увела Тима.

– Тогда он не ожидает встречи со мной, – ответил Берн. – Можно обернуть это в нашу пользу.

– Лучше, если он не застанет нас вместе. Я сама спущусь.

– Нет. Я пойду первым. А ты останься здесь.

– Я не привыкла подчиняться. Обычно приказы отдаю я.

– Не время спорить, – Берн поцеловал её в щёку. – Я пошёл.

Она выпрямилась, губы её сжались, но через миг лицо смягчилось. Пальцы её коснулись шеи – того места, где недавно были его губы. Она осталась у двери.

Берн спустился вниз. У входа стоял Виктор, лицо его искажало сдерживаемое бешенство, а Гвидо пытался его урезонить.

– Она здесь. Я это чувствую. А ты, значит, её сообщник?

– Прошу вас, не шумите. Вы пугаете других гостей.

– Гостей? Здесь пусто!

– Они отдыхают на втором этаже.

– Значит, ведьма и правда здесь… Прочь с дороги!

Виктор оттолкнул Гвидо и направился к лестнице. Обернувшись, бросил через плечо:

– Не бойся. До твоего щенка мне дела нет.

У подножия лестницы он столкнулся с Берном.

– Уйди с дороги, – буркнул он.

Берн загородил путь.

– Кого вы ищете? Я тут служу. Может, смогу помочь.

Он посмотрел Виктору в глаза – и вложил в его разум мысль: Евы здесь нет. Она уехала обратно в Гейт. Следуй за ней туда.

Виктор замер, пальцы его вздрогнули. Он было замахнулся, но рука опустилась.

– Никого… Её здесь нет. Мне пора в Гейт.

Он молча вышел.

Берн сел на ступеньки – внушение отняло все силы, а проклятые тени, казалось, пожирали его душу.

– Эй, парень, – подбежал Гвидо. – Что это было? И куда он делся? Поверить не могу, что Амалия связалась с таким чудовищем.

– Я внушил ему, что Евы здесь нет.

– Магией?

– Магией.

– Ну и ну… Только, кажется, тебе нужен отдых.

С лестницы спустилась Ева.

– Где он?

– Уехал. Я убедил его, что ты уехала в Гейт, – устало сказал Берн. – Выиграли немного времени.

– Ты еле стоишь!

– Внушение стоило мне всего резерва. Он слишком целеустремлён…

Ева подхватила его под руку и довела до комнаты. Берн рухнул на постель и почти сразу провалился в сон.

Проснулся он под утро. Евы рядом не было – только след от головы на подушке. Он оделся и спустился вниз.

Внизу Ева и Тим заканчивали завтрак. Гвидо хлопотал на кухне.

– Доброе утро. Почему вы меня не разбудили? Я спал, должно быть, часов десять!

– Тебе был нужен сон, – ответила Ева.

– Пожалуй… Но больше нельзя терять времени.

– Гвидо уже собрал всё в дорогу. Поешь, и выдвигаемся.

Тим протянул Берну книгу в кожаной обложке:

– Спасибо, что пришёл за мной. И ты, Ева.

Берн взял книгу:

– Что это?

– Сказания о короле Огюсте. Моя любимая. Я хотел тебе что-то подарить… У меня не так много толковых вещей.

– Тим, я не могу принять такой подарок, – ответил Берн.

– Еще как можешь! – сказала Ева, когда заметила, что Тим угрюмо потупился в пол.

Она ткнула Берна локтем в бок, и он охнул от боли.

– Ой, прости, – вырвалось у нее.

– Спасибо, Тим, – сказал Берн. Обещаю, что буду беречь твою книгу и прочитаю от корки до корки. А когда в следующий раз встретимся, мы почитаем ее вместе!

Они обнялись, затем попрощались с Гвидо, оседлали лошадей и двинулись в путь. Впереди предстояла неблизкая дорога через Сэит и Эльтрес.

– Мы ведь всё правильно сделали? – спросила Ева, и в ее голосе появилась нотка неуверенности.

– Мне сожалеть не о чем, – твёрдо ответил Берн.

Ева промолчала. Рука её легла на рукоять кинжала с гравировкой Галладиона. Пальцы скользнули по гербу. Имеет ли она право носить это оружие? Кто она теперь?

Ответов не было.

Глава 6

Лигнум и Терра сидели в читальном зале перед горой книг. Попасть сюда оказалось непросто – пришлось потратить немало времени на оформление пропуска, подписанного самим Лорифиром. Мудрейший, казалось, слегка удивился, услышав просьбу Терры, но возражать не стал.

– Мы ведь не учёные, Терра, – захлопнув очередной трактат, не сдержался Лигнум. – Мы практики. Как мы вообще можем в этом что-то понять?

– Пока не знаю, – ответила она, закусив губу. – Но вдруг подобное уже случалось в истории Континента? Может, кто-то когда-то уже искал выход? Посмотри вот эти сборники, – она подвинула к нему стопку. – А я разберу материалы, изданные после Магической реформы Эразмуса Селестина.

Он потянулся к книгам и случайно коснулся руки Терры. Она поспешно одернула руку и сделала вид, что ее заинтересовала очередная книга. Но Лигнум успел заметить вспышку румянца на ее щеках.

Они провели за чтением полдня. В зале стояла тишина, нарушаемая лишь редким покашливанием и шорохом переворачиваемых страниц. Свет полосами падал из высоких окон на страницы книг, подсвечивая летающие по залу пылинки. Повсюду витал слабый запах старой бумаги и чернил.

Терра устало перелистывала очередной трактат – всё, что попадалось ей, казалось либо устаревшим, либо очевидным. Лигнум неожиданно для себя углубился в главу о магическом равновесии, но и там не было ни новых идей, ни ответов. Поиски оставались безрезультатными.

– Терра, надо бы отдохнуть и поесть, – тихо напомнил Лигнум, мягко коснувшись её плеча.

– Подожди… – пробормотала она. – Если мы уйдём, книги придётся вернуть на место, а потом снова всё искать.

– Хорошо. Тогда я что-нибудь нам добуду. И ты сможешь перекусить, пока я присмотрю за нашими материалами.

Терра кивнула, не отрывая взгляда от текста.

Через некоторое время Лигнум вернулся.

– Я принёс пару тёплых лепёшек и вяленое мясо в бумажном свёртке. Но все пришлось оставить у входа – если бы библиотекарша умела метать огненные шары, я бы точно стал кучкой пепла – усмехнулся он.

Терра что-то увлечённо переписывала из книги.

– Кажется, я нашла кое-что. Это не открытие века, но всё же. Смотри, – она протянула ему том и указала на нужную страницу. – Начни отсюда.

Лигнум пробежал глазами по отрывку.

– Автор пишет о вреде чрезмерного использования магии. Он утверждает, что это разрушает природное равновесие… но никаких доказательств, кроме его собственных размышлений, тут нет.

– Да, это всего лишь догадка. Но ведь в ней есть рациональное зерно, – сказала Терра. – Мы, маги, воздействуем на материю, меняем, создаём и уничтожаем. Это не может не влиять на окружающий мир. Особенно если речь идёт о постоянном, системном применении магии.

Она помолчала, потом добавила:

– Но если это правда… выходит, даже друиды, стараясь защитить природу, могут сами её разрушать? Это звучит нелепо.

– Пожалуй, стоит обсудить это с Лорифиром, – кивнул Лигнум.

Когда они выходили из библиотеки, библиотекарша окликнула их с места:

– Заберите свёрток у выхода. Здесь не таверна, – бросила она им вслед.

***

– Мудрейший, мы хотим показать вам, что удалось найти в научных источниках, – сказала Терра.

– Хорошо, только давайте кратко. Сегодня у меня лекция, – Лорифир привычным движением поглаживал бороду.

– Это не займет много времени, – пообещала она и зачитала отрывок из трактата.

Лорифир выслушал, кивнул.

– Любопытно. Но, насколько я понимаю, эти предположения ничем не подкреплены?

– Нет, – признал Лигнум. – Но, возможно, у университета уже есть данные, чтобы провести собственное исследование.

– Мы даже готовы заняться этим сами, – вмешалась Терра. – Если бы вы позволили нам ознакомиться с архивными сведениями последних лет по каждому факультету…

Она не успела договорить – Лорифир поднял ладонь.

– Исключено. Мы не разглашаем внутренние отчёты. Тем не менее благодарю за проявленную инициативу. Мы обсудим ваши замечания на совете. А сейчас, простите, мне пора. Всего доброго.

Он направился к выходу и вскоре скрылся за дверью.

– Мы же не откажемся от всего сейчас? – спросил Лигнум, взглянув на Терру.

– Конечно, нет, – ответила она. – Но придётся действовать иначе.

– Нужно пробраться в архивы, – подытожил Лигнум.

– Но если нас засекут… прогонят с позором, – Терра закусила губу.

– В худшем случае пострадает наша репутация. Либо так и будем кружить вокруг Лорифира, в надежде, что старик наконец очнется и начнет действовать. Что-то не так? – Терра так пристально смотрела на него, что Лигнум не выдержал, и вопрос сам слетел с его губ.

Девушка отвела взгляд и неловким движением руки провела по волосам.

– Ты все верно сказал. Извини. Я просто задумалась.

– Терра… – Лигнум приблизился к ней на шаг.

Терра поспешно отпрянула.

– Ты неверно понял, – быстро сказала она.

Она глубоко дышала – грудь поднималась и опускалась. В глазах застыл страх и… чувство вины? Будто я поймал ее за кражей, – подумалось Лигнуму – а не за тем, что она всего лишь засмотрелась на меня.

– Как скажешь, – сухо ответил он.

– Вернемся к нашему делу, – твердо сказала она, почувствовав, что самообладание к ней вернулось.

Поразмыслив, друиды решили, что проще всего проникнуть в здание Тотума ночью и найти нужную документацию. Обсудив возможные риски, Терра и Лигнум решили, что лучший план – спрятаться внутри до закрытия, а утром, когда корпус снова откроют, выйти вместе с потоком студентов.

Пока же день только начинался, и они решили прогуляться по этажам Тотума, чтобы изучить планировку и понять, где может храниться нужная документация.

Терра невольно залюбовалась главным зданием университета. Она и забыла, как красивы высокие потолки с резными балками, насколько манят гулкие коридоры, в которых каждый шаг отдается эхом. Вместе с Лигнумом они остановились у цветных витражей с гербами факультетов – стекло тихо сияло от мягкого света настенных светильников.

Вокруг сновали студенты: кто-то спешил на занятия, кто-то обсуждал задания, но чаще слышались шутки, смех и привычное для студенческой среды поддразнивание. Всё вокруг дышало университетской жизнью.

Неспешно прогуливаясь, они заглядывали в коридоры, запоминали лестницы и дверные таблички. После беглого осмотра их внимание привлекли два помещения: одно с табличкой «Архивы», другое – «Документоведческая».

– Думаю, стоит начать с них, – тихо сказала Терра.

Помещение с табличкой «Архивы» располагалось на цокольном этаже и, казалось, занимало едва ли не половину подвала Тотума. Потолки там были низкие, воздух – прохладный, с запахом бумаги и пыли. В отличие от него, «Документоведческая» оказалась скромной по размеру. За столом сидела пожилая дама в очках с толстыми стёклами, внимательно переписывая что-то в большую книгу. Рядом находилась узкая дверь – судя по всему, она вела в крохотную подсобку.

После короткого обсуждения Терра и Лигнум решили разделиться: один укроется в архивах, другой – в той самой подсобке. У них будет вся ночь, чтобы отыскать нужные сведения. А утром, когда здание вновь откроют, они просто сольются с потоком студентов и спокойно выйдут.

Лигнум считал, что план рискованный, но не мог не признать его преимущества – им не придется взламывать замки, а значит, они не оставят следов. Но если университет уличит их в шпионаже, это послужит не только причиной их отсылки в Ротенбург, но и навлечет тень на все друидическое сообщество.

***

Ева и Берн провели в седле весь день, проезжая Сэит с запада на восток. К вечеру им попался скромный, но уютный постоялый двор. Они сняли комнату на двоих и попросили подать ужин наверх – ни у одного не было желания сидеть в общем зале.

Он подошёл к столику с бумагой и чернильницей, но не успел коснуться пера, как услышал за спиной:– Мне, пожалуй, стоит написать Каю, – вспомнил Берн, когда ужин подошел к концу. – Я просто исчез, ничего не объяснив. Это невежливо.

– Значит, мы впервые наедине, а тебя больше всего волнует письмо приятелю?

Берн обернулся. Ева сидела на краешке кровати и слегка прищурившись смотрела на него. Искорки плясали в ее глазах.

– Ты права, – сказал он серьёзно. – похоже, я болван.

Он подошел ближе и наклонился к ней. Легкими поцелуями покрыл ее ухо, затем шею, двигаясь ниже. Ева выгнула поясницу под его поцелуями, как кошка. Его пальцы замерли над пуговками ее рубашки. Расправившись с ними, он спустил легкую ткань с плеч, обнажив их. Тонкие, цвета молочной кости, они выбивались своей белизной в наступающей сумеречной темноте. Берн поцеловал плечо Евы и перешел к корсету. Глухим звуком тот упал на пол. Когда на Еве осталась лишь полурастегнутая рубашка, она сдернула ее решительным жестом. Несколько пуговок оторвались, но в то мгновение никто из них этого не заметил. Обнаженная по пояс, она притянула его к себе и, наградив долгим желанным поцелуем, стянула с него рубашку. Оба рухнули на кровать. Желание вело их к общей цели. Они освободились от остатков одежды. У Берна перехватило дыхание от красоты тела Евы. Каким-то замысловатым образом в ней сила граничила с хрупкостью. Мягкий живот и округлая грудь, но длинные сильные ноги и крепкие бедра. Он навис над ней, сжав своими руками ее запястья, и она почувствовала его желание. Ева выгнулась и рывком освободившись от плена, откинула Берна на подушки и слилась с ним в любовном и страстном танце. Они наслаждались друг другом неистово, неукротимо. Их любовь скорее напоминала борьбу, чем обмен нежными прикосновениями и объятиями, и в этой борьбе побеждал то он, то она, но ни один не хотел сдаваться. Наконец они достигли финала и в изнеможении замерли на смятых простынях. Берн придвинулся к Еве и мягко обнял ее. От этого объятия – нежного и любящего – у нее перехватило дыхание. Глаза защипало. Она медленно выдохнула, повернулась на бок лицом к нему и обняла Берна в ответ.