Под знаком Сатурналий

– Входите, пожалуйста.

– Я ненадолго, но с важными вестями.

Терра провела его вглубь комнаты для гостей и жестом предложила присесть.

– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить?

– Спасибо, не нужно. Перейдем сразу к делу.

Лигнум коротко пересказал свой разговор с Верховным.

– Получается, что мы не устранили причину озеленения леса, как думали. Лишь последствия. А сама причина до сих пор остается неясной.

– Все верно. И поэтому Верховный отправляет нас в Эон, чтобы исследовать образцы тщательнее и обратиться за помощью к ученым и магам.

– Я… я бы предпочла не ехать. Может, Верховный отправит кого-то другого?

Терра обняла себя левой рукой, словно пытаясь спрятаться в собственных объятиях. Её правая рука невольно потянулась к серёжке, пальцы провели по гладкому камню, затем резко отпустили – и снова взялись.

Лигнум прищурился.

– «Предпочла бы»? У тебя должна быть уважительная причина, чтобы отказаться.

Он скрестил руки на груди, наблюдая, как Терра всё так же теребит серёжку, но не торопится ответить.

– Я бы тоже предпочел ехать один. Но, к сожалению, последнее слово не за мной.

Терра шумно выдохнула, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

– Я понимаю, что это может быть неожиданно. Но… Верховный дал приказ. Ты же знаешь, что отказ невозможен?

Терра на мгновение застыла, затем медленно убрала руку от серьги.

– Знаю.

– Вот и славно. – Лигнум кивнул в подтверждение своим мыслям. – Займись приготовлениями. Времени не так много – выезжаем завтра.

Когда Лигнум покидал комнату, Терра поднялась, чтобы проводить его, и так и осталась стоять. Образ университета, который она старалась стереть из памяти, вновь ожил. Кампусы со студентами, Тотум… Она крадется, прижавшись к фасаду, заглядывает в окна, прислушивается к звукам. Вечерние сумерки укутывают ее. Она так жаждет найти его. Но все тщетно. Никогда, никогда больше она не увидит того, кого искала. Почему ее заставляют бередить старые раны?..

Она глубоко вздохнула, но спустя мгновение её плечи дрогнули. Тихие, едва слышные всхлипы почти не потревожили тишину комнаты.

На рассвете сам Верховный провожал их в путь.

Когда подготовка была почти завершена, Орэлл отвёл Лигнума в сторону, подальше от конюхов и слуг. Он говорил негромко, но его голос звучал напряжённо:

– Наши друиды вчера изучили образцы, но ничего не выяснили, – он покачал головой. – Всё-таки мы не учёные, а практики.

Лигнум кивнул.

– Значит, работа для Эонского университета.

– Да. Поручите это знающим людям, а я буду ждать вестей.

Лигнум склонил голову в знак согласия и уважения.

– И еще… присмотрись к этой девушке, Лигнум. Сердце подсказывает мне: из вас может выйти хорошая команда.

Не дав ему возразить, Верховный слегка сжал его плечо – коротко, но по-отечески. Это был знак прощания. Солнце уже поднималось над горизонтом, когда Лигнум и Терра тронулись в путь.

Друиды ехали верхом. Они разделили образцы пополам и сложили их в специальные шкатулки, в которых поддерживали холод с помощью друидической магии. Это не требовало больших усилий: достаточно было сосредоточиться, чтобы влага внутри превращалась в иней, не давая срезанным листьям и ветвям завянуть. Главное – регулярно обновлять заклинание, пока лёд не начал таять.

– Сколько времени нам предстоит ехать? – спросила Терра.

– Думаю, около трёх дней. Может, три с половиной, – ответил Лигнум, глядя вперёд.

– В Ротвальде на пути будет много дикой природы, в паре мест придётся переходить реки вброд. А дальше через Ильтрес и земли Этерноса – там дороги надёжные, трудностей быть не должно.

Терра кивнула. Сегодня на ней был привычный друидский плащ и походная одежда, но волосы всё ещё держали лёгкую волну от вчерашней причёски. Пара прядей выбилась из-за быстрой езды, щёки раскраснелись от холодного ветра.

«Почему именно она?» – задумался он. Конечно, Терра показала себя в бою. Она —способная выпускница факультета друидов. Но ведь не единственная. Любой маг Континента – так или иначе прошел Эонский университет. Не замыслил ли Верховный что-то ещё? Союзы между друидами поощрялись – это укрепляло не только традицию, но и магию потомков. Мысль об этом оставила неприятный осадок. Лигнум ценил свою свободу. И пока не видел причин менять её на чью-то близость – какой бы привлекательной ни казалась спутница. Он отвёл взгляд и сосредоточился на дороге.

– Терра, может, расскажешь о себе? Нам всё равно ехать долго – хоть время скоротаем, – он постарался говорить как можно непринуждённее.

– Мне воспринимать это как просьбу или как приказ от Старшего друида, которому я подчиняюсь?

«Она и вправду остра на язык», – подумал Лигнум.

– Конечно, это просто предложение. Ни в коем случае не приказ.

– Тогда я бы предпочла воздержаться.

– Я тебя чем-то обидел? Если так, прошу прощения.

Лигнум был искренен. Терра слегка смутилась.

– Нет, вы не обидели. Просто… мне не очень нравится вспоминать прошлое.

Она на мгновение замолчала, будто решала, стоит ли продолжать. Потом всё же вздохнула и заговорила:

– Ну, что вы хотите знать? Я родилась и выросла в Сэите, в семье книготорговцев. С детства умела читать и находила в книгах особую радость. Когда мне было около восьми лет, родители заметили мои способности к магии. В пятнадцать я закончила нашу местную школу, и встал вопрос – что делать со мной дальше. Родители накопили денег на моё обучение, это далось им нелегко, но они решили отправить меня в Эон. Рассудили, что образование мага почётнее, чем, скажем, учёт в торговле. Я закончила обучение и вернулась в Сэит. Жила там пять с половиной лет. Родители были пожилыми, и я не хотела покидать их снова. Но потом заболела и умерла мать, а вскоре и отец… – её голос стал тише. – Он просто начал чахнуть на глазах. Любил её так, что не мог перенести её смерти и одиночества. Через полгода ушёл за ней.

Она отвернулась, глядя в сторону дороги, как будто надеялась, что холодный ветер развеет горечь воспоминаний. Терра на мгновение замолчала, затем, будто очнувшись, продолжила уже ровнее:

– В Сэите я работала с физиками, но в нашем государстве магию применяют не так широко, как в Галладионе. Сэитцы до сих пор осторожны с магией и предпочитают придерживаться традиционных обычаев – возделывать землю так, как это делали наши деды и прадеды. В моих услугах там особо не нуждались. – Она усмехнулась. – Почётное образование оказалось почётным не везде.

Лигнум уловил в её тоне лёгкое ироничное смирение – она не жаловалась, лишь констатировала. Это почему-то отозвалось в нем сильнее, чем если бы она сетовала на судьбу.

Пожав плечами, Терра продолжила:

– Тогда я запросила у университета рекомендательные письма и решила отправиться в Ротвальд, к друидам, туда, где буду по-настоящему полезна. Вот и вся моя история. – Она взглянула на него без вызова, но с прямотой. – Может, теперь вы поделитесь своей?

– О, моя история не такая интересная, – улыбнулся Лигнум, стараясь вернуть лёгкость разговору. – Я друид в четвёртом поколении. Меня зачали, вырастили и воспитали в крепости. С детства знал, в чём моя миссия и чему будет посвящена жизнь. Моя судьба была предопределена…

Взгляд Лигнума заволокла дымка воспоминаний.

– Родителей я потерял десять лет назад. Мне было шестнадцать. Вы в Ротенбурге недавно, но, может, слышали о Кверкусе Сильнейшем? Он был моим отцом.

Терра едва заметно кивнула. Имя это было ей знакомо.

Голос Лигнума стал чуть хриплым.

– Тот год вошёл в историю как год природных катастроф. Может, помнишь? Краснолиственный бог явно за что-то разгневался на человечество.

Он медленно провёл рукой по гриве коня, будто пытаясь упорядочить мысли.

– Сначала засуха сгубила большую часть урожая в Галладионе, Ильтресе и Сэите. Потом случилось землетрясение на Фароле. А затем с Севера на весь Континент двинулся ураган. Ты, наверное, тогда училась в Эоне. До вас не дошёл весь ужас катастрофы.

Он вздохнул.

– А тут, на Севере, друиды, как могли, пытались утихомирить разбушевавшуюся природу. Мои родители вместе с другими сдерживали бурю, чтобы не дать ей прорваться на юг. Им удалось усмирить стихию, но они сами тогда погибли.

– Мне жаль…

– Ничего, всё в порядке, – Лигнум покачал головой. – Сначала мне было больно говорить об этом. Но прошло столько лет. Они исполнили свой долг – сумели договориться с природой, чтобы Континент продолжал жить.

Он замолчал, и Терра тоже не спешила говорить.

Лигнум замедлил коня, приподняв руку.

– Притормози-ка, Терра. Скоро будем переходить брод.

Они спешились, подвели коней к реке, дали им напиться и немного передохнуть, а затем снова оседлали их. Река в этом месте была мелкой, но бурной и ледяной. Вода струилась между камнями, пенясь и завихряясь, словно исполняла причудливый танец под звуки невидимой мелодии. Лигнум сосредоточился, направил руку в сторону воды и из его ладони потекли три магические нити – природная, религиозная и телесная. Сплетаясь между собой, они мерцали зеленым свечением. Так выглядела друидическая магия. Потоки замерли. Вода, словно подчиняясь его воле, расступилась, открывая узкую дорогу по влажному, илистому дну.

Терра без промедления направила коня вперёд. Копыта её лошади оставили на иле глубокие вмятины. Лигнум проследовал за ней, а как только его конь ступил на противоположный берег, река снова сомкнулась, забурлив у них за спинами с удвоенной силой.

– Неплохо! – Улыбка вспыхнула на лице Терры, как солнечный блик на глади озера. – Я уже почти приготовилась намочить плащ.

– Сдерживать стихии меня научили родители ещё в детстве. Это то немногое, что у меня получается лучше, чем у других друидов, – объяснил Лигнум.

Они продолжили путь, время от времени обмениваясь короткими фразами. Ничего значительного – просто дорожная болтовня, чтобы скоротать время: хорошая ли сегодня погода, не польёт ли дождь завтра, где удобнее сделать привал, сильно ли изменится климат, когда они доберутся дальше на юг. И всё же в этом разговоре было что-то новое. Невидимый барьер между ними стал тоньше. И это вызывало у Лигнума странные чувства – будто нежелательное становилось притягательным.

***

Учёба Сирила продвигалась успешно. Он уже успел показать себя на двух семинарах, и его имя запомнили преподаватели философии и медитации. Сирилу искренне нравилось учиться, развивать свой талант мага-философа, но главной его задачей было вовсе не это. Ключевая цель оставалась неизменной – выполнить миссию, возложенную на него Галладионом. Каждый день после лекций он отправлялся в библиотеку, куда теперь их с друзьями пускали беспрепятственно. Библиотекарша, чью тайну они с Гийомом раскрыли, заметно изменилась – стала сдержаннее, дружелюбнее, и не только с ними, но и со всеми остальными студентами. Перемены не остались незамеченными. В коридорах университета шептались, строили догадки, и вскоре кто-то пустил слух, что у библиотекарши появился возлюбленный – мол, вот почему она вдруг стала такой доброжелательной.

Сирил слушал эти пересуды, вежливо кивал, соглашался – и внутренне хохотал. Самое приятное, думал Сирил, – это то, что одним выстрелом он убил двух зайцев. Теперь у него был не только свободный доступ в библиотеку, но и рычаг воздействия на самого ректора, если вдруг возникнет такая необходимость. Радость обладания тайной омрачала лишь мысль о том, что не он один ей владеет – Гийом тоже все знал. И это не нравилось Сирилу. Нервировало до кончиков пальцев. Сирил ловил себя на том, что Гийом начал раздражать его. Но он превосходно умел держать себя в руках и оставался неизменно вежливым и приветливым с другом.

Из башен Тотума раздался звук колокола – сигнал о том, что последняя лекция в университете подошла к концу. Профессор философии Вайсштайн попрощался со студентами и пожелал всем хороших выходных. Сирил поднялся и стал методично собирать со стола перья, чернила и бумагу. К нему подошла Мэри, его однокурсница. Девушка выглядела на лет на восемнадцать – худенькая, чуть выше среднего роста, с огромными ясно-голубыми глазами и маленьким аккуратным ртом. В её каштановых волосах встречались золотисто-медные пряди, выжженные солнцем. Сегодня она собрала их в высокий хвост, перевязанный зелёной лентой. Многие юноши согласились бы, что Мэри красива.

– Сирил, – обратилась она к нему, – ты понял, что имел в виду профессор, когда говорил об эманации?

– Да, вроде бы ничего сложного.

– Ты не объяснишь мне?

– Прости, Мэри, но сейчас мне надо идти.

– Ну, тогда, может, не сейчас, а на выходных? – Она взглянула на Сирила и быстро опустила глаза.

Заметно было, что она смущена, даже немного взволнована.

Да что ж это такое! – мысленно чертыхнулся Сирил. Чего они липнут ко мне, как пчёлы к цветам?

– Хорошо. Завтра в двенадцать приходи в библиотеку, я буду в читальном зале номер четыре.

– Спасибо большое, Сирил! До завтра! – в её голосе смешались восторг, радость и облегчение.

Она умчалась, а Сирил продолжил собирать вещи. Когда он направился к выходу, дорогу ему преградил Грег.

– Советую тебе перестать общаться с этой девушкой, если жизнь дорога, – ухмыльнулся он и потряс кулаком перед его лицом.

На лице Сирила не дрогнул ни один мускул.

– Расслабься. Или хочешь снова почувствовать, как трудно дышать после удара? – Сирил оглянулся и заметил нескольких студентов, наблюдавших за стычкой. – В этот раз будут свидетели.

Теперь он позволил себе улыбнуться. Грег побагровел и сплюнул рядом с его ботинком.

– Считай, я тебя предупредил, – гаркнул он и ретировался.

После учёбы Сирил направился прямиком в библиотеку. «Наверное, стоило бы сначала поесть», подумал он, но было уже поздно – ноги сами несли его в читальные залы.

Библиотека пленяла не только студентов, но и преподавателей. Высокие своды потолков, стрельчатые арки окон, потертый шершавый каменный пол – все безмолвно свидетельствовало о величии этого места. Некоторые книги стояли так высоко, что приходилось использовать приставные лестницы, чтобы добраться до них. Количество книжных стеллажей казалось бесконечным. Массивные столы и стулья из дуба и тилии веками терпеливо принимали уставших искателей знаний. Блеск магических фонарей отражался в витражных окнах, разлетаясь по залам сотнями разноцветных бликов.

Сирил невозмутимо прошёл через восемь читальных залов, расположенных один за другим. В каждом кто-то корпел над проектами или книгами, но в общем сегодня студентов было мало – учебная неделя только что закончилась, и многие хотели немного отдохнуть, прежде чем снова погружаться в домашние задания, лабораторные эксперименты и курсовые работы. Сирил дошёл до конца восьмого зала и свернул направо, к шкафам с книгами, между которыми висел тяжёлый бордовый занавес, поеденный молью. Оглянувшись, он убедился, что никто не смотрит, затем шмыгнул за занавес и очутился перед дверью. Сирил достал ключ, который как бы невзначай забыла библиотекарша на своем столе. Ключ подошел к замку, повернулся – и Сирил вошёл.

Это были потайные залы, доступные только профессорам университета. Здесь хранились настоящие сокровища – древние свитки и, по слухам, даже книги, считавшиеся утерянными. Но порядок в этих залах давно никто не поддерживал.

Большая часть полок была завалена списанными учебниками, анонимными рукописями и дневниками свихнувшихся настоятелей, скрупулёзно фиксировавших, сколько граммов пищи они съели за день – и сколько из этого вышло. Один такой дневник Сирил как раз нашёл вчера. Но в глубине зала, в покосившихся от времени ветхих шкафах скрывались книги другого рода. Те, что считались опасными. Некоторые из них содержали запретные знания: древние заклинания, призывы прислужников Хаоса, еретические трактаты, способные разрушить неокрепший разум. В этом беспорядке нужно было ещё найти то, что имело настоящую ценность. Он не знал, как будет выглядеть книга, которую ищет.

Может, это был огромный фолиант. А может – всего лишь скромная рукопись. Но он обязан был её найти. Просто обязан. Это и была его тайная миссия: найти книгу, способную открыть тайны Хроник Акаши.

Хроники представляли собой первооснову мира. Философы умели обращаться к ним – заглядывать в прошлое и будущее. Вот только их способности были ничтожны. Порой они добывали крохотные капли знания из океана Хроники. И если это случалось, то считалось грандиозным успехом. Искомая книга, если верить тайным сведениям, могла бы многократно усилить сопряжение с Хроникой. А это означало власть. Колоссальную власть. Галладион больше не хотел зависеть от Этерноса. Тот, кто завладеет фолиантом, сможет обучать магов без помощи университета. Поэтому Сирилу поручили внедриться в Эон под видом студента и найти книгу – будь то древний манускрипт, свиток или незаметный дневник. Просто. И в то же время – Хаос, как сложно!

Некоторые наставники считали, что для такой миссии больше подошёл бы Внушитель или Натуралист. Их умение подчинять умы или тела могло бы сильно помочь в миссии. Но Галл XV рассудил иначе и распорядился послать Философа. Ведь только Философы были связаны с Хрониками самой сутью их магии.Сирил гордился тем, что выбрали именно его. Он тренировался не один год, его готовили стать шпионом.

«Что если я потрачу годы на поиски?», – Сирил с ужасом поймал себя на этой мысли. Порой, пока он бродил среди бесконечных стеллажей тайных читальных залов, паника накатывала с новой силой. Они были огромны. Слишком огромны. Казалось, кто-то специально превратил их в свалку чужих идей, мнений, открытий и мыслей – чтобы надёжно спрятать среди этого хаоса единственную драгоценность. А что, если этих сведений здесь вовсе нет? Что, если книга хранится в доме ректора? Сомнения терзали Сирила, но он заставлял себя подавить их. Чётко. Последовательно. Логически. Во-первых, приказ Галладиона – искать в библиотеке. А приказы не обсуждаются. Во-вторых, хранить книгу дома – слишком рискованно. Ректор уже не молод, и, если с ним что-то случится, книга окажется в опасности. В-третьих, если бы книга находилась вне библиотеки, кто-то уже воспользовался бы её знаниями. Университет удерживает власть над магическим знанием, но не спешит отказываться от традиционной системы обучения. Значит, доступ к хроникам остаётся закрытым, и, скорее всего, причина в том, что ключ к ним всё ещё здесь.

Сирил осмотрел очередной стеллаж и занёс его в свою импровизированную схему, начерченную на листе бумаги. Система и порядок помогут ему и здесь – так он не забудет, какие полки уже проверил, и не станет тратить время впустую. Расследование осложнялось ещё и тем, что в тайных залах не было окон. Единственным источником света служили фонари, напитанные друидической магией. Они тускло мерцали на стенах, их свет был неровным – очевидно, их резерв никто давно не обновлял. Полумрак мешал разобрать особенно мелкий шрифт на корешках книг – приходилось вытаскивать книгу и подносить её ближе к одному из фонарей. Приносить сюда своё освещение Сирил опасался – слишком велика была опасность для книг. Если он случайно устроит пожар, его исключат без промедления.

Рука Сирила потянулась к очередной полке. Книги стояли плотно, и он приложил усилие, чтобы вытащить одну из них. Когда книга наконец поддалась, следом за собой она увлекла и своих соседей – они посыпались Сирилу на голову. Кратковременный грохот сменился тишиной. В ужасе он он застыл, не шевелясь. Распластанный на полу среди книг. «Что за идиот составил книги таким образом?!», – мелькнуло у него в голове. Сирил прислушался: вроде бы тихо.

Он поднялся и стал составлять фолианты на их полку. Его внимание привлекла тонкая книжица. Может быть, это была лишь игра теней и разума, но Сирил был готов поклясться, что от нее исходило слабое фиолетовое свечение. Он взял книгу в руки. Было в ней что-то необычное. Кожа на ладонях будто уловила едва заметное покалывание. На обложке он увидел знак, который не встречал ранее – скрещение символов Юпитера и Сатурна. Сирил поднёс книгу ближе к фонарю, чтобы разобрать имя автора, но в этот момент услышал шорох за соседним стеллажом. Он застыл. Мышцы во всем теле стали каменными. Сердце пропустило удар. Если его увидит кто-то из профессоров, объяснить своё присутствие будет крайне сложно – в этот зал студентам вход запрещён.

Глава 4

Терра и Лигнум продолжали путь до самого заката. Они надеялись успеть добраться до поселения, чтобы не ночевать под открытым небом, но дикие дороги Ротвальда не позволяли ехать быстро. Друиды строго следовали законам предков и бережно хранили природу своих земель. О проложенных широких дорогах в этих местах не могло быть и речи. Всадникам оставались лишь узкие тропы, извивавшиеся змейкой среди вековых деревьев и журчащих ручьёв.

– Придется заночевать в лесу, – подал голос Лигнум, глядя на медленно закатывающуюся за горизонт пылающую сферу.

– Ничего страшного, – откликнулась Терра и с лукавой, почти игривой улыбкой добавила: – если, конечно, вы переживете одну ночь без вечернего омовения.

Слова сорвались с языка прежде, чем она осознала, что сказала лишнее. В Ротенбурге все знали о пристрастии Лигнума к горячим ваннам, но одно дело пошутить об этом с подругами, и совсем другое – поддеть самого Старшего друида! Глаза Лигнума расширились от удивления, брови слегка приподнялись, уголки губ едва заметно дрогнули, но уже через мгновение он вернул себе невозмутимый вид. Терра поспешно потупила взгляд.

– Прошу прощения… – пробормотала она, внутренне ругая себя за неосторожность.

Но Лигнум неожиданно улыбнулся.

– Терра, Краснолист свидетель, мне нравится, когда ты говоришь искренне! – В голосе его прозвучала непривычная для него теплота. А потом, словно поддавшись внезапному порыву, он добавил: – Знаешь, давай договоримся, что на время нашего путешествия, пока мы вдали от Ротвальда, ты можешь обращаться ко мне на "ты".

Она чуть заметно напряглась, но Лигнум тут же поднял ладонь, словно давая понять, что не хочет ставить её в неловкое положение.

– Только не подумай, пожалуйста, что я пытаюсь тебя соблазнить или что-то подобное, –продолжил он с легкой усмешкой. – Это предложение дружбы. Пока никто нас не слышит, хочется отдохнуть от формальностей. Если тебя это не смущает, конечно.

Терра прищурила взгляд и задержала его на лице Старшего друида. Затем медленно кивнула:

– Хорошо, Лигнум.

Под ее пристальным взором неожиданно он почувствовал, как теряет самообладание, и кровь приливает к щекам.

Хаос! Зачем я это предложил! – Лигнум мысленно укорил себя.

Позже, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, они развели костёр и поужинали мясом с хлебом и овощами, заботливо собранными для них кухарками Ротенбурга. Запили ужин лёгким ароматным вином из можевики, чьи медовые нотки согревали мягким, расслабляющим теплом.

Лигнум, слегка захмелев, усмехнулся и, ведя пальцем по краю кубка, негромко произнёс:

– Терра, должен тебе кое в чём признаться. – Он поднял на неё взгляд, в котором на миг промелькнуло нечто тёплое и неожиданно открытое. – Когда я вижу костёр и тебя, то понимаю, что этому вечеру не хватает пения.

Терра улыбнулась чуть смущённо, но не возразила – и запела.

О лесе древнем шепчет ветер в кронах,О лесе красном запоёт ручей.А звёзды в небе, словно свет былого,Плетут узоры судеб и ночей.В глубоких чащах, где скрывались боги, Остался пепел жертвенных костров. Нам завещали чтить природу строго – Мы защищаем лес без лишних слов.

Когда голос Терры стих, отголоски песни все еще витали в воздухе. Они погрузили Лигнума в далекие воспоминания – как он слушал когда-то похожие мелодии у костра с другими друидами. Мать и отец тогда были живы. И все казалось вечным – родители, костер, лес…

– Хорошая песня, – сказал он наконец. – Напоминает о том, кто мы есть.

Ему казалось, что мелодия песни проникла в саму ткань Вселенной. И первые зажигающиеся на небе звёзды, и мягкое дыхание колышущихся деревьев, и тихий шёпот ручья подхватили её, унося каждую ноту всё дальше, вглубь ночи.

А когда они отошли ко сну, песня окутала уставших путников, и вместе с ночным ветром принесла долгожданный сон.

***

Арамиль сидел за партой в небольшом кабинете, некогда бывшем одной из множества кладовых университета. Места тут было немного, но для одного учителя и одного ученика вполне достаточно. Кладовую переделали так тщательно, что теперь ничто не напоминало о метлах, швабрах, садовых инструментах и прочем ненужном скарбе, который здесь когда-то хранили. Теперь это был кабинет для личных занятий Арамиля. Стены выкрасили в мягкий тёплый оранжевый оттенок, а вдоль них установили стеллажи, уставленные книгами и записями мальчика. В углу стоял старый аквариум, в котором теперь обитал мышонок Тикки – питомец Арамиля.