Под знаком Сатурналий

Сирил сел неподалёку от своего жалкого стеллажа, недалеко от её стола, и начал читать.

Спустя десять минут он понял, что это занятие бесполезно.

Свод правил был составлен столь витиевато и запутанно, что любое действие, при желании, можно было трактовать как нарушение. Иными словами, библиотекарша обладала здесь полной властью. Её милость и настроение определяли, позволит ли она студенту заниматься или нет.

"Неудивительно, что тут тишина, как в покойницкой,"– подумал Сирил. "Студенты боятся даже шагнуть не туда. Скользят по залам, как тени."

Вернув свод правил Сабрине, он направился к Гийому.

Гийом снимал комнату в небольшом постоялом дворе "У Оливера", что располагался неподалёку от университета. Он уверял, что атмосфера общежития наводит на него уныние, да и "У Оливера"предлагали свои преимущества: в цену за комнату входили завтраки и неограниченное молоко – правда, пить можно было только на месте.

Сирил вошёл в постоялый двор и сразу заметил Гийома в общем зале. Тот сидел за столом со стаканом молока, а напротив него, явно увлечённая разговором, располагалась светловолосая девушка в простом дорожном платье.

– Надеюсь, не помешал? Простите, что так бесцеремонно ворвался в ваш разговор.

– Сирил! Рад тебя видеть! Конечно, нет!

Гийом обернулся к своей собеседнице и с непринуждённой улыбкой произнёс:

– Прошу прощения, уважаемая, но я обещал помочь другу в одном важном деле.

С этими словами он поднялся из-за стола.

Друзья поднялись по лестнице в комнату Гийома.

– Сирил, ты меня спас! – воскликнул тот, захлопнув за собой дверь. – Сидел я, спокойно пил молоко, никого не трогал, и тут эта девица свалилась мне на голову. Кажется, мы с ней из одного города… Уже не знал, как отделаться.

– Гийом, мне действительно нужна твоя помощь. А точнее – твое воздействие Натуралиста.

– Так, так… – оживился Гийом. – Звучит любопытно. Выкладывай!

Они сидели в комнатке Гийома, покуривая трубки – занятие, привычное для каждого уважающего себя студента.

– Нужно проследить за библиотекаршей.

– Сирил! Да зачем? Только не говори, что ты воспылал к ней чувствами! – Гийом расхохотался, но, заметив суровый взгляд друга, быстро посерьёзнел.

– Если мы найдём на неё какой-нибудь грешок или тайну, то сможем надавить. И тогда библиотека распахнёт перед нами двери. Ты же не хочешь завалить сессию только потому, что однажды эта мегера решит не допустить тебя к книгам?

Гийом нахмурился.

– К сожалению, мои способности в магии пока весьма скромны, – продолжил Сирил. – А вот ты, как натуралист, мог бы усилить слух и подслушать.

– Но, Сирил! Если она заметит, за такое и исключить могут!

– Если заметит, всю вину я возьму на себя, – спокойно сказал Сирил. – А ты подумай: хочешь ли ближайшие несколько лет пресмыкаться перед ней, чтобы попасть в библиотеку? Хватит ей уже мучить студентов.

Сирил объяснил Гийому нехитрый план слежки за Сабриной.

Каждый вечер они поджидали библиотекаршу, притаившись за стеной из вечнозелёных деревьев, что росли по бокам от парадного входа в Тотум. Когда она выходила, они следовали за ней, держась на безопасном расстоянии. Как только Сабрина заходила к себе в дом, Сирил и Гийом бесшумно пробирались в её сад и замирали под окном той комнаты, где она обычно проводила вечера.

Гийом, усиливая магией слух и зрение, наблюдал за происходящим внутри, а Сирил следил, чтобы их не заметили со стороны.

Всё это было безнадёжно скучно, пока в один из вечеров рутина не нарушилась. Вместо того чтобы запереться у себя, Сабрина, накинув на плечи плотный тёмный плащ, вышла из дома и отправилась по мощёной улице вниз по холму.

– Наконец-то что-то интересное, – прошептал Гийом.

Они осторожно двинулись следом, но тут произошло непредвиденное. На узкой улочке перед ними оказалась группа студентов, вышедших из таверны. Один из них, смеясь, толкнул приятеля – тот едва не врезался в Сирила.

– Эй, смотри, куда идёшь! – недовольно бросил парень.

Сирил ничего не ответил, но на долю секунды потерял Сабрину из виду.

Когда они с Гийомом, наконец, снова выбрались на свободную улицу, библиотекарша уже исчезла в темноте.

– Хаос… – выдохнул Гийом.

– Мы не могли двигаться ближе, – нахмурился Сирил. – Иначе она бы нас заметила.

– Так что, потеряли?

– Похоже на то.

На следующий вечер друзья продолжили слежку. Но Сабрина больше никуда не выходила.

Спустя пять дней наблюдения Гийом сдался.

– Сирил, это безнадёжно! У неё нет никаких тайн. Каждый вечер она вяжет какую-то тряпку немыслимых очертаний и разговаривает со своей кошкой. Ну, ещё перед сном любит опрокинуть пару кружечек горячего вина. Но это ведь не преступление!

Сирил и сам начинал терять терпение. Но он не мог позволить себе такую роскошь, как признать поражение.

– Сегодня сходим в последний раз, хорошо?

– И больше не будем? И ты не станешь меня уговаривать, если снова ничего не выясним?

– Обещаю.

– Ладно, договорились, – буркнул Гийом. Он всё ещё помнил, как Сирил помог Фэнни в начале семестра, и, в какой-то мере, хотел отплатить долг.

Вечером они заняли свой привычный пост: Гийом наблюдал в окно, а Сирил следил за улицей. Прошёл час.

Сирил боролся со скукой и подступающим сном, когда вдруг Гийом резко повернулся к нему и зашептал:

– Можем сматываться! Я узнал секретик нашей мегеры! К ней только что приходил сам Амадеус Виттенбах!

– Только не говори, что он её любовник, – Сирил округлил глаза.

– Бери выше – он её брат!

– И что? – нахмурился Сирил.

– А то, что университет не допускает родственников на службу, если только у них нет учёной степени. Но даже тогда это крайне нежелательно. Считается, что кумовство вредит развитию науки!

– Тогда это просто отличные новости! Нужно быстрее вернуться в Тотум.

– что там делать в такой час?

– Найти письменные доказательства их родства в архивах! Тогда библиотекарша будет у нас на крючке!

– это гениально! – не выдержал Гийом!

– пока вы все жаловались друг другу и стенали о своей тяжелой судьбе, вы забыли о главном – о действии. Все оказалось предельно просто. Но ни один из вас не додумался найти ее слабость.

Гийом с восхищением смотрел на друга. Сирил еле сдерживал победную улыбку.

На следующий день, после лекций, Сирил свободно разгуливал по читальным залам библиотеки. Даже по тем, куда не пускали не только первокурсников, но и старшекурсников с выпускниками.

Вся библиотека – со всеми её знаниями и тайнами – теперь была в его распоряжении. В одном из залов он заметил Сабрину – она расставляла книги на полках. Женщина повернулась на шорох и посмотрела на Сирила так, будто он был пустым местом. С невозмутимым видом продолжила своё дело. Юноша продолжил свой путь, лавируя между книжных полок.

"Пора написать в Галладион поделиться успехами,"– подумал Сирил, ухмыляясь. Его сердце забилось чаще – тайная миссия и первый успех опьянили сильнее вина.

***

Берн пересёк границу Галладиона. Для этого ему пришлось применить небольшое Внушение на дозорном.

"Жаль, что в Готтланд так просто не попасть,"– подумал он.

Легальных эмигрантов остров не принимал. Бежать туда можно было только через особых людей и особые связи. Свой шанс Берн уже упустил – когда его ждали на причале, он не пришёл, потому что был схвачен Евой. Но если всё объяснить, добыть денег… Может, появится новый шанс?

Берн шёл пешком к ближайшей деревне у границы, размышляя обо всём этом. Он зашёл в придорожную таверну и окинул взглядом зал, ища хозяина. Не увидев его, обратился к полотёру – мужчине, который так усердно орудовал шваброй, будто это было самым любимым делом в его жизни.

Берн тронул его за плечо.

– Извините, вы не подскажете, где хозяин таверны?

Мужчина выпрямился и, вытирая руки о фартук, улыбнулся:

– Так это я и есть. День добрый! Чего изволите? С дороги, поди, устали? Может, комнату? Или сначала эля выпьете?

– Спасибо, но… видите ли, – Берн запнулся, почувствовав себя неловко. – У меня нет денег, чтобы вам заплатить. Меня ограбили в дороге. Но мне очень нужно попасть в Гейт. Я хотел бы предложить себя в качестве помощника – могу делать любую работу. За еду и оплату проезда до столицы.

– В Гейт, значит, собрался?..

Мужчина запустил пальцы в волосы, взъерошил вихры на макушке.

– Надо подумать. Посиди пока, – кивнул он на свободный стол. – Уборку закончу, постояльцев обслужу – покумекаем. Ты, небось, голодный?

И, не дожидаясь ответа, он убрал швабру, ушёл на кухню и вскоре вернулся с тарелкой горячей, ароматной похлёбки.

Поставив её перед Берном, он улыбнулся:

– Ешь пока, а потом поговорим.

– Спасибо вам огромное! Кстати, я – Берн. – Берн протянул руку для рукопожатия.

– Рад знакомству, Берн. Зови меня Гвидо.

Похлёбка была на удивление вкусной. И дело было не только в том, что Берн толком не ел уже почти сутки. На мгновение он вспомнил вчерашний завтрак с Евой, но тут же отогнал неприятную мысль, сосредоточившись на тарелке перед собой. Горячее, наваристое содержимое, сдобренное душистыми кореньями и пряными травами, напомнило ему детство. Мать часто готовила похожее блюдо – по рецепту, который переняла у своей прабабки, жившей когда-то в деревне. Берн гостил там ребенком. А потом началась школа. И у Берна обнаружили способности к магии. Галладион проверял всех детей без исключения. Его отправили вместе с другими способными воздействовать в отдельное место для обучения. А когда он подрос – отослали в Эон.

"Интересно, как бы мать восприняла новость о том, что вместо службы государству я сбежал в Готланд?"

Скорее всего, была бы в ярости. Такой удар по её положению в обществе.

Когда-то давно их род был беден, но постепенно семья Берна встала на ноги. С тех пор внешнее благополучие стало столпом, на котором держалась их фамилия. Как долго он старался этому соответствовать! Всё, что угодно, лишь бы заслужить одобрение родителей. Но что бы он ни делал – этого всегда было мало. Он никогда не принадлежал себе. Сначала – семье, потом университету. Теперь за ним охотится ищейка. Если, конечно, она… Нет. Не стоит думать об этом.

К столу подошёл Гвидо, отодвинул свободный стул и сел напротив.

– Берн, я оплачу твой проезд до столицы и дам всё необходимое в дорогу. Работать у меня не нужно. Взамен я попрошу об одной услуге.

Гвидо на мгновение задумался, словно подбирая слова.

– В Гейте сейчас мой сынишка, Тим. Уехал к матери пожить. Мы с ней разошлись – не по душе ей деревенская жизнь, да и хозяйство в трактире оказалось не для неё… Вот и отправилась в столицу, новую жизнь строить. А Тим соскучился и уехал к ней. – Он нахмурился, потёр подбородок. – Но вот уже месяц как от него ни весточки. Я переживаю, а трактир оставить не на кого.

Трактирщик взглянул на Берна.

– Разыщи Тима и передай мне весточку. Это и будет твоя плата. Согласен?

– Согласен, – ответил Берн.

Они пожали друг другу руки.

Спустя пару дней Берн благополучно добрался до Гейта.

Полуденное солнце висело в небе, мягко освещая улицы столицы.

Расплатившись с возницей, Берн выбрался из повозки, размял затёкшие ноги и решил немного пройтись. Ему захотелось выйти к воде. Он направился в портовую часть города, где жизнь кипела и днём, и ночью. В западных доках разгружались торговые корабли, прибывшие из Фароля с экзотическими товарами. Но большая часть порта была занята экспортными причалами – оттуда Галладион отправлял зерно, вяленое мясо, специи и вина.

"И всё это создают мои собратья-маги,"– подумал Берн.

"Интересно, задумывался ли хоть кто-то из них, что это противоестественно – вмешиваться в природу вещей? Зачем мы вообще наделены магией? Зачем боги дали нам эти силы?"

Он свернул в соседний с портом квартал и через несколько минут пожалел об этом – в воздухе витало столько пепла, что дышать становилось тяжело. Серые хлопья оседали в горле, забивались в ноздри, от них хотелось чихать и кашлять. Берн закашлялся, достал платок и сплюнул тёмную слюну. Этот район назывался Кварталом Создания. Здесь трудились физики и друиды. Физики производили зерно, животных и некоторые виды растений. Для Галладиона поддерживать штат магов было куда дешевле, чем заниматься земледелием и скотоводством традиционными методами. Как и все маги, физики обучались своему искусству в университете Эона – единственном магическом университете на всём Континенте. Завершив обучение, они возвращались в Галладион и работали на благо государства, ежедневно создавая пищу для сограждан и на экспорт. Но была одна неприятная деталь. Каждое созданное животное или растение приходило в мир в двух ипостасях – живой и мёртвой. И этих мертвых животных, сгнившие растения куда-то нужно было девать. Здесь вступали в дело друиды, которые сжигали их дотла, превращая ненужные останки в пепел. Но из-за этого весь квартал был покрыт серой пылью.

Берн свернул к центру города, когда горло начало саднить. Ему захотелось промочить его чем-нибудь покрепче, и он решил зайти в кабачок или таверну, если что-то подходящее встретится по пути.

Вскоре он нашёл заведение по вкусу и занял свободный столик в углу, ожидая кружку эля.

Из-за соседних столиков доносились обрывки разговоров.

Слева две девушки обсуждали юношей, то и дело глупо хихикая и краснея.

А вот справа шёл разговор поинтереснее.

Берн поймал себя на том, что прислушивается. Скорее от скуки, чем из настоящего любопытства.

– Никто об этом не задумывается, потому что всем нужен сиюминутный куш, – говорил мужчина постарше.

– Зато в последние десятилетия Галладион неплохо поднялся на магии, – мягко возразил его собеседник, помоложе.

– Да, закон о магии поднял экономику, – согласился старший. – Но не забывай, что мы расплатились за него свободой наших детей.

– У меня нет детей-магов.

– Я метамфорически.

– А-а-а…

Собеседник цокнул языком, будто не был уверен, что его поняли.

– В любом случае, у каждого действия есть своё последствие. И своя цена.

– Это ты о чём?

– Видел, как Квартал Создания засыпало пеплом? Кто это разгребать будет? Друиды недовольны… говорят, столько магии применять нельзя. Им рты, конечно-то, затыкают. Но пепел от их магии так и валит. Только скоро и в другие кварталы налетит, увидишь. А нам в этом жить, этим дышать…

– Да брось ты! Ну присыпало немного, так это ерунда по сравнению с тем, как мой отец жил при Галле XIV. Вот когда была нищета и голод! При Галле XV все сыты, грех жаловаться. Галладион на ноги встал и еще покажет соседям, чего мы стоим! – собеседник потряс кулаком в воздухе – А пепел… пепел стряхнуть можно.

Берн залпом допил эль, расплатился и вышел. Ему не хотелось и дальше слушать о том, от чего было тошно. "Хорошо бы найти угол и отдохнуть с дороги,"– решил он про себя. Возвращаться к родителям было слишком рискованно, поэтому он направился к старому другу – кузнецу Мелиору.

Берн свернул на знакомую улочку, прошёл пару кварталов и оказался у покосившегося домика. Желтая краска облупилась на двери и фасаде, а петли едва держали входную створку.

Он постучал.

Тишина.

Берн подождал немного и постучал настойчивее. Всё так же никакого ответа. Уже собираясь развернуться и уйти, он услышал скрип – дверь медленно приоткрылась. На пороге стоял взлохмаченный Мелиор, щурясь и потирая глаза. Его кожа была загорелой, с едва заметными следами копоти на щеках и руках. Чёрные волосы спадали почти до плеч, отдельные пряди выбились вперёд, закрывая глаза, но он привычным движением смахнул их, заправляя за ухо. Юноша был крепко сложён, и даже через рубашку, которая сидела на нём слишком плотно, проступали рельефные мышцы. Поверх неё был повязан старый кожаный фартук, потёртый, прожжённый и местами покрытый масляными разводами.

– Вот те на, дружище!

Не давая Берну опомниться, он сгреб его в охапку и крепко обнял, постучав по спине с таким воодушевлением, что даже немного заболело.

Когда радость встречи чуть улеглась, Берн перешёл к делу:

– Мелиор, можно у тебя немного пожить?

– Да не вопрос! – отмахнулся тот. – А что, у тебя случилось что-то?

– Да целая история… Можно зайти?

– Конечно! Ну и хозяин из меня! Извини! – улыбаясь до ушей, Мелиор распахнул перед ним дверь настежь.

"Ни капли не изменился с детства,"– подумал Берн, и от этой мысли на душе стало чуть теплее.

Мелиор провёл Берна в своё холостяцкое жилище одинокого кузнеца. Крохотный дом и кузница по соседству достались ему от деда.

– Спать будешь здесь, – он кивнул на узкую кровать у печи. – Не слишком удобно, зато тепло.

– Спасибо, дружище.

– Так, а теперь выкладывай! Где ты пропадал? Как твоя учёба в Эоне? Я ж тебя, Краснолист, уже года два не видел! Или три? Вот время летит!

Пока Мелиор безостановочно болтал, возбуждённый приходом неожиданного гостя, его руки ловко сновали по кухне. Вскоре на столе появился румяный картофель из печи, кислая капуста, баночка с солёными грибами и крынка молока.

– Ты уж прости, гостей не ждал, – ухмыльнулся он. – Чем богаты, тем и рады!

Друзья принялись за еду, и Берн начал свой рассказ.

– Вот это да! За тобой гоняется настоящая ищейка?! – присвистнул Мелиор. – Что теперь думаешь делать?

– Я от своей мечты не отступлюсь, – уверенно ответил Берн. – Хочу переехать в Готтланд.

– Готтланд, серьезно? Почему именно он?

Берн чуть улыбнулся, глаза его засветились.

– Про этот остров почти ничего не известно – он закрыл свои границы, с соседями не торгует, приезжих почти не пускает. Но когда я учился в университете, удалось добыть кое-какие сведения.

Голос его стал мечтательным.

– Там все равны. Там нет тиранов вроде нашего Галла и нет угнетённых, которые служат сильнейшим. Все решения принимаются сообща. Ресурсы делятся между жителями, там нет богатых и бедных. А значит, люди не грызут друг другу глотки, как звери. Живут просто…как равные. И все братья друг другу.

Он замолк ненадолго, словно мысленно уже был там.

– И ещё… там чудесная погода. Остров омывается Блаженным морем, полным рыбы, а земли там плодородные. Растёт множество экзотических фруктов, трава сочная и вечнозелёная, скотина всегда сыта. В общем, не зря Готтланд – это земля богов.

Мелиор скептически хмыкнул.

– Ну хорошо, допустим, всё это правда… – Он слегка прищурился. – Я ещё могу понять, почему остров не хочет впускать приезжих. Но тогда… почему никто оттуда к нам не приезжает?

– Люди из рая не уезжают. Ни за что! – быстро воскликнул Берн.

«Слишком быстро», отметил про себя Мелиор. «Наверняка он и сам понимает, что эта история звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой».

– Понимаешь, – с жаром продолжал Берн, – главное,там нет войны, нет угнетения – ни в каком его обличье. Народ Готтланда давно осознал: жизнь – это самое святое и драгоценное, что дано человеку. И каждый достоен свободной жизни. – Он резко выдохнул, будто выплеснул накопившиеся мысли. – И я считаю так же. Поэтому моё место там. К тому же, есть еще одна причина…

– И какова же она? – Мелиор прищурился, всматриваясь в лицо друга.

– Говорят, воздействующие могут очиститься там от скверны…

Неловкое молчание воцарилось на кухне.

Мелиор скептически покачал головой.

– И всё-таки не понимаю, как ты собираешься туда добраться. Я не слышал, чтобы кто-то туда плавал.

– Готтланд – скрытый остров. – Берн нехотя добавил. – Многие даже сомневаются, что он вообще существует, считают его просто старой сказкой. Но я изучал книги в университете и вполне уверен, что эти земли реальны. Более того, я почти не сомневаюсь, что всё там устроено именно так, как я рассказываю.

– Но, если ты сам не знаешь наверняка, что этот остров существует, как ты собрался туда плыть?

– Не понимаю, это допрос? – Берн скрестил руки.

Мелиор спокойно смотрел на друга. Берн начал растирать шею сзади.

– Есть проводники. Их немного, и найти их непросто, но они существуют. Проблема в том, что среди них встречаются обманщики.

Он помрачнел, сцепив пальцы в замок.

– Они требуют немалые деньги, взамен дают фальшивые бумаги и отправляют тебя на корабль, который потом "случайно"тонет где-нибудь посреди моря.

Он тяжело вздохнул.

– А Блаженное море и впрямь опасно. Даже если попасть на настоящий корабль, добраться живым и невредимым – удача, дарованная богами.

– Звучит как чистое самоубийство, Берн.

– Знаю, – еле слышно шепнул Берн. – Но для меня единственный вариант. Только там я смогу… вытравить из себя все это. И позволить себе новую жизнь.

Мелиор провёл рукой по волосам.

– Допустим, ты доплывёшь. Даже если всё, что ты говоришь о Готтланде, правда. Но как тебя, чужака, примут местные?

– Если выйти на настоящих проводников, а не на самозванцев, проблем не будет. – фраза получилась чужеродной, будто заученной. Берн продолжал: перед тем как снабдить тебя бумагами и вообще дать согласие на перевозку, они испытывают будущего переселенца.

Он на мгновение прикрыл веки. Закончил мысль:

– Если его дела и взгляды согласуются с законами Готтланда, его примут, и он сможет там жить.

Берн зевнул, потерев глаза. На мгновение Мелиор увидел потерянность друга. Блеск глаз, который давала его уверенность, потух.

– Извини, Мелиор, я с дороги… можно я вздремну часок?

– Хоть два часка, дружище. Конечно, ложись. Я потом всё уберу. Сейчас найду тебе одеяло.

Мелиор встал и отправился на поиски постельных принадлежностей для гостя.

Берн бежал по лесу. Вокруг стелился густой, душный туман, цепляясь за ноги, словно липкая паутина. Лес становился всё гуще, и продираться сквозь заросли колючего кустарника становилось всё тяжелее. Но он не сдавался – он бежал и бежал. Ветки хлестали его по лицу, оставляя кровавые полосы. Где-то вдалеке каркнул ворон. За ним раздался шум погони. Лай собак… Лязг металла… Приглушённые голоса… Берн чувствовал себя загнанным зверем. Лес пугал его. Кривые стволы деревьев казались искажёнными лицами, застывшими в немом крике. Их кора вздувалась гримасами боли от страданий. Корявые ветви тянулись к нему, как изломанные руки, сведённые судорогой. И вдруг – он споткнулся. Коряга вцепилась в его лодыжку, как цепкий капкан, и он рухнул, ударившись о сырую, мерзкую землю. Лай собак… Карканье ворона… Голоса… Звуки погони становились всё ближе.

Берн в ужасе попытался подняться, но вдруг туман перед ним сгустился, скручиваясь в человеческий силуэт. Он замер. Перед ним стояла Ева. Ева в разодранной тунике – той самой, какой он видел её в последний раз, через окно захваченного дома. Но теперь туника была покрыта грязью и бурыми потёками засохшей крови. Лицо в синяках, волосы спутаны и слиплись, на щеке – кровавая полоса, будто её задела шальная стрела или удар плети. Глаза её горели холодным укором.

Она подняла руку, и Берн увидел в запёкшихся пальцах кинжал. Сталь вонзилась ему в грудь по самую рукоять.

Берн вскрикнул и открыл глаза. Тёмный потолок… Тишина… Только слабый треск догорающих углей в печи. Он судорожно вдохнул, пытаясь унять сумасшедший стук сердца. Всего лишь сон. В груди разлилось мутное облегчение, но вместе с ним остался осадок тревоги. Он перевернулся на бок, закрыл глаза, но сонливость как ветром сдуло. Так он и лежал, разглядывая потолок кухни Мелиора, пока перед глазами снова и снова не вставал призрак Евы. Будто бы он действительно только что встретил её.

***

Лигнум постучался в дверь Терры. Ему открыла служанка – молодая девушка с аккуратно заплетенной косой.

– Госпожа сейчас занята, переодевается с дороги, – доложила она, склонив голову.

– Хорошо. Передай ей, что я зайду снова через час, – сказал Лигнум и отвернулся, чувствуя, как остатки гнева все еще пульсируют в висках.

Разговор с Верховным оставил в нем неприятный осадок – едкий, как горечь полыни. Он невольно сжал кулаки, но тут же разжал: злиться сейчас было бессмысленно. Терра не должна видеть его в таком состоянии.

Он вернулся к себе. Вскоре над ванной уже поднимался легкий пар, наполняя комнату терпким ароматом можжевельника. Лигнум сбросил с себя дорожную одежду, в которой еще ощущался запах пыли и долгого пути, и погрузился в горячую воду. Жар расслаблял мышцы, смывал с кожи напряжение и тревогу. В какой-то момент по телу пробежали легкие мурашки – смесь отдыха и усталости. Лигнум прикрыл глаза, позволяя гневу постепенно растворяться, уходить прочь вместе с паром.

Через час, когда он вновь шел по коридорам крепости, его шаг был тверже, а мысли – чище. Теперь он был готов встретиться с Террой. Лигнум снова постучал, и на этот раз дверь открыла сама Терра. Он даже слегка опешил – за последние дни он привык видеть ее в походной одежде, без украшений и даже намека на прическу. Но теперь перед ним стояла молодая друидка, облаченная в длинное, струящееся платье нежно-зеленого цвета. Каштановые волосы были уложены в легкие волны, а в ушах покачивались гроздья рябины. Не настоящие, конечно – серьги из сердолика, но так искусно выполненные, что сразу и не скажешь. Ее распахнутые серые глаза были слегка подведены, отчего взгляд стал более выразительным, почти гипнотическим. Лигнум на секунду задержал дыхание, но тут же взял себя в руки. Кажется, Терра заметила произведенный эффект – уголки ее губ дрогнули в едва уловимой, но уверенной улыбке. Она чуть шире распахнула дверь.