Пантера 1-6. Часть третья. В плену у пространства-времени

Вероятно, Хануман токмо из-за этого и отказывается принципиально от духовного родства с животными и ламией. Тяжело расставаться с любимыми.

Димка с удовольствием наблюдал размышления йоддхи, помогающие ему расправить плечи, выпрямить спину, восстановить душевную гармонию. С этой стороны порядок. Осмотрелся, вглядываясь в каждого миссионера: тоже неплохо – мирно дремлют, словно и не маячит близко тяжёлое испытание, могущее окончиться тотальной гибелью. Ох, и не просты лапаротомы: давным-давно оные выселили с насиженных земель гордых кентавров и две тысячи лет досаждают цивилизованному северу (кроме Гипербореи ввиду хорошей изолированности, вечной мерзлоты, превосходной защищённости и труднодоступности) практически безнаказанно. Да, летучие отряды и крохотные группы иногда отлавливают в различных странах и по-разному же наказывают. Но выпытать-то отцы-экзекуторы и самыми изощрёнными методами почти ничего не могут! Либо какие-то тёмные ритуалы проводятся перед отправкой степняков над ними, либо пичкают некоей химией, либо ещё что-то непостижимо страшное, о чём впечатлительным людям лучше не думать.

Весь мир их презирает, ненавидит всеми фибрами и светлых, и тёмных душ. Имя «лапаротом» из уст северян звучит как проклятие, отрыжка бронтида, персонаж из страшненькой сказки для непослушных детей, капризничающих и категорично отказывающихся вовремя ложиться спать. Нет чернее внутренне человека, чем варвар-лапаротом, дикий чревосекатель.

Самое кошмарное в их истории то, что они добровольно, без справедливых, в общем-то, возмущений, влезли в омут с головой в кошмарную авантюру, заранее зная о мотивах нагов и чем может закончиться она! Безоговорочное согласие Птерис понятно и обоснованно, как минимум, двумя причинами: раз и навсегда избавить родную Птеригию от врага номер два (после почившего Рыба-Ёрша), особенно после смерти Джабгу, и попутно на законных основаниях присоединить, в качестве, так сказать, контрибуции какое-то количество квадратных лиг к крошечному государству. Превосходнейший мотив рискнуть собственной жизнью. Но то – для папоротниковой царицы!

Зачем же Вестники и иже с ними лезут в сомнительного характера приключение – непонятно до конца даже им самим. Спроси сейчас у любого странника: зачем ты рискуешь понапрасну головой в чужих землях, ежели твоя единственная на данный момент задача избавить Винэру от Бэрайи-мага – в лучшем случае промямлят нечто вроде «вторгаясь в земли Лапаротомов, мы отстаиваем интересы нашей Птерис и, наверное, человеческой расы!» Пафосно и глупо, Звёздные Вестники до сих пор не ведают, на кой им сдались эти проклятые земли вместе с их князем и богом. Помочь Птерис? А как же лесной колдун? Совсем скоро он выбежит из Готреля и начнёт выжигать обжитый Дейч, обязательно захватит – и чума перекинется на Алексию, ту же самую Птеригию, Пограничье и не остановится, пока весь мир не превратит в бесплодные пустыни, с каждым днем накапливая войск больше, чем теряя. Проклятый некромант будет, по мере расползания пожарищ, поднимать свежих (да и старыми не побрезгует) мертвецов, создавать пёстрых скелетов, камнецов, выращивать барогов…

Существует один шанс раз и навсегда пресечь распространение пандемии: ликвидировать её в начале пути, в государстве франкийцев. Если отрубят гидре пока единственную голову и тут же прижгут рану калёным железом, то расхлёбывать последствия разгрома от нашествия саранчи придётся токмо дейчцам. Не успеют – то и расхлёбывать нечего станет. И некому. Пастухи останутся либо без паствы, либо погибнут с нею, защищая её.

Апокалиптическая картина вырисовалась в воображении юного воина, однако именно так и пишут оную нагасарские лазутчики, добывающие в последние седмицы сведения о планах и передвижениях Бэрайи ценою своих жизней. Когда Прайя Наки (и особенно более мудрая Джума) осознали сиё, они вынуждены были снабдить Вестников и своего любимца в опасный путь, снабдив первых нагуалями, коих невозможно переоценить. Нагийские правители приятно щедрее и справедливее к своим героям северных – мало чего боятся в этой жизни, в которой самой весомой считается кара богов за провинности.

Преодолев к полудню знакомую Аларму – реку, оборотни сообразили, что они значительно отклонились от известного маршрута и движутся совсем не в кентаврийскую деревню со старым шаманом. Туда тропа стелется более или менее прямо на север. Их же путь пролегал северо-западнее, через слабопроходимые малообжитые Персейские дебри, окружённые гудящей тучей мерзких кровососов. Гигантских скорпионов вышеозначенные не трогали по причине невозможности пробиться под хитиновый панцирь, упорно облетали тридевятой траекторией конечеловеков и раджу, а гостей облепляли со злой радостью, забивая волосы, глаза, уши, ноздри, рот, набиваясь под амуницию. Неплохо себя чувствовал Один – время от времени создавал вокруг себя осторожно, чтобы не обжечь лаббу, вспышку силуэта, после коей с десяток тысяч вредоносных тварей чёрными углями сыпались на панцирь членистоногого и землю рядом. Морозный иней Одинца осыпал ледяным дождём насекомых, а Дима убивал электрическими импульсами, их же кидал рядом с соседними странниками. Куски бесформенной тьмы Вельямурти заражали крошечных созданий, умерщвляя менее, чем за микросекунду (!) и также помогала соседям. Лиза окружила себя (и, конечно же, соседей – куда без них?) злобными ершами-убийцами. Поскольку оные не имели ни желудка, ни пищеварительной системы как таковой, не жрали летучую живность, а измельчали вострыми зубами, выплёвывая полужидкие и хитиновые ошмётки из пастей. Чешую женщина не осмелилась использовать вблизи друзей, покуда ей для эффективного убиения необходимы пространство и скорость, сравнимая со скоростью выпущенной пули.

Простые воины горячо благодарили магов-«паразитов» в купе с Вельей, расходующей свою, а не чужую энергию (при том, что тёмная ведьма не отошла полноценно от ожесточённого боя с корсарами на дредноуте).

До гарнизонного городка всадники упорно добирались немногим более седмицы. Стражи, заранее предупреждённые о прибытии Шреяни Йоддхи во главе с персейским управителем, со здоровым ажиотажем и интересом встретили оных на подступах к Нейтральной области, обеспечив на удивление свежих и отдохнувших путников водой, вином и едой.

Да, как ни парадоксально прозвучит, не взирая на длинную дорогу, редкие остановки, немытость, дикость леса и сонмы гадких насекомых, странники выспались в сёдлах, привели себя в чувство, набрались сил (Одинец и Велья, дабы поберечь сильно ограниченные магические силы, часто были вынуждены пользоваться аналогичной добросердечной помощью так называемых «паразитов»). Харрол и Волк, сообразив, что самим контролировать процесс ликвидации легионов кровососущих тварей весьма утомительно и скучно, выпустили на волю творения, азартно принявшихся утилизировать причины беспокойства. Силы оные черпали напрямую из своих создателей, а они, как известно, использовали из окружающего неисчерпаемого источника.

– Господин Шакья, – обратился старший к радже, когда все церемонии были соблюдены в рамках приличия, – разве ты не сообщил Звёздным Вестникам северных богов о причинах их прибытия в наш славный город?

Шакья мудро промолчал, дав возможность высказаться Вестникам.

– Хоу, служивый! – Дима приподнялся в седле, приподнял руку, привлекая к своей персоне внимание, при этом голос пронизан озорством и лукавством. – Идущие на смерть не ведают печали и горести – так заповедано нашими далёкими пращурами, – смерть не любит трусов и героев!

– И… – непонятная фраза отрока ввела в настоящий ступор вояк и развеселила управителя и друзей.

– Мы знаем превосходно, какую тропу избрали, но не видим оснований печалиться озабоченно. Говоря ещё проще – лучше погибнуть в неравной схватке, нежели от дряхлой немочи на ложе.

Заулыбался старший, а с ним и его подчинённые – целиком поддерживали мнение бесстрашного юного йоддхи.

Гарнизонный городок, имеющий название Брахмадевия, представлял собою превосходно укреплённую крепость с двойным кольцом широких и высоких стен. Внешняя стена окружена широким же рвом с мутной водой, в коей обитают страхолюдные хищные белёсые черви, питающиеся любой плотью, и черви, похожие отдалённо на «конский волос»: длинные тела (около двух ассай), немногим толще нагийского волоса, цвета запёкшейся крови, паразитируют в кровеносных сосудах и кишках (высасывают жизненную силу несчастной жертвы очень быстро, в зависимости от того, сколько их в теле, к тому же отравляют организм хозяина своими токсичными отходами жизнедеятельности). Под поверхностью воды угадывались острия кольев.

Сейчас кованные сталью врата обеих стен опущены вниз, под землю, а через ров протянут массивный подъёмный мост, по которому шныряли по разным делам, естественно, воины, купцы, властвующие особы, крестьяне и прочий народ: пешие, наездники, обозные и караванные. Вестники даже узрели небывалое чудо: в сторону города шествовал вальяжно запряженный бронтид с неким субъектом в паланкине на спине близорукого зверя. Ему спешили уступить маршрут абсолютно все, включая задиристых лаббу, хотя он никого не трогал и являл собою непривычную картину меланхоличного равнодушия. Кто же сумел приручить неприручаемого агрессивного тамарагла?

– Я бы заподозрил Намучи в качестве редкостного всадника, – размышляя вслух, заметил Один, чем привлёк внимание странников и невозмутимых Шакьи и Бромбея (так зовут старшего, или старшина войск, дислоцирующихся в Брахмадевии). – Но сиё маловероятно по причинам его вечной занятости и любви к отшельничеству. К тому же не слышал о наличии в его зверинце могучего тамарагла, – он вопросительно глянул на друзей, кои кивками голов поспешили подтвердить, что тоже не слышали о таком диве. – Но кто ещё способен на такое, окромя нашего общего знакомца? Может, Майтрея? Хотя нет – кто-то из богов решил подняться из Вишведевы на грешную землю столь необычным способом.

Не выдержал Бромбей, загадочно кинул:

– Скоро узнаете – всему своё время! – и наткнулся на осудительный взгляд управителя Персейской хемли.

Внутри же Брахмадевия застроена хаотично, без какого-либо планирования, не считая четырёх иглообразных магических башен, шпили, ещё более тонкие, чем остовы, которых немного возвышались над внутренними стенами. Они расположены строго по сторонам света и олицетворяют собою четыре основные стихии. Бромбей без хвастовства, как бы утверждая реальный факт, заверил, что оные мощны настолько, что без перезарядки способны стереть с лика Винэру четыре-пять таких городов, как Бхогавати. Шакья с готовностью подтвердил слова старшины. Стены южной башни сияли расплавленным золотом – огонь; второй, северной, сияли серебром девственно чистого снега – воды (в данном случае лёд); по округлым стенам третьей, восточной, бегали сверху вниз и обратно разряды голубого, зелёного и багрового цветов – воздух (электричество); маслянисто-коричневой западной – земля. Они окаймляли собою границы центральной торговой площади.

Странников вели по кривым улочкам и переулочков, расположение которых с первого раза невозможно запомнить, обладая и феноменальной памятью. Однако никто из населения не выглядел заблудившимся, оное хаживало деловито и сосредоточенно среди домов, усадьб, амбаров, таверн, мастерских, складов, пекарен и так далее, не имеющим никакой логики построения и следования друг за другом. Каждый шаг на них выплёскивались из открытых дверей, окон, подвалов разнообразнейшие одуряющие запахи: хвойных смол, кузнечной стали, паров общественных бань, сырой кожи, свежего и не очень мяса, специй – и масса других, раздражающих или дразнящих обоняние. Всюду шмелиный гул голосов, крики, скандалы, рёв (в том числе животных), лавочники настырно, порой хватая за руки, предлагали свой товар, расхваливая его на все мотивы. Торгаши, казалось, не боялись ничего на белом свете – ни грозных солдат, ни клацающих на них жвалами лаббу, ни магической демонстрации путников, ни уничижающих взглядов – главное в жизни продать товар али услуги.

Поэтому странники весьма обрадовались, когда пред ними предстал сплошной кованный забор, ограждающий уйму территории, куда их и провели через калитку, подальше от городского несносного шума. Трёхэтажное чёрное, мрачное на вид, поместье ютилось к северо-восточной части забора. Каждый последующий этаж значительно сужался по отношению к нижерасположенному и имел широкие открытые террасы, окаймляющие второй и третий уровни. Скорее всего под крутоскатной округлой кровлей прячется чердачное помещение или антресоль. Во двор выходят многочисленные узкие окна, больше похожие на бойницы. Хотя внешне крепость-поместье выглядела давно заброшенной, сиё было не так. Картину удручённости и страха дополняли каменные изваяния, большей частью неведомых тварей, установленных на узких выступах.

– Неужели здесь кто-то обитает? – неверяще воскликнула Птерис, не в силах оторвать взгляд от тёмного шедевра гениального зодчего.

– Непросто обитают, – с гордостью сообщил Бромбей, – а живут на постоянной основе все воины и боевые маги Брахмадевии! – и указав кончиком лаккры на дальнюю площадку двора, гдк предельно жёстко тренировались наги и краснокожие демоны, оттачивая военное искусство, вопросил. – Желаете приобщиться к общему делу?

Гости на удивление дружно замахали подбородками влево-вправо – нет. Но Одинец на всякий случай поинтересовался:

– Они отправятся на верную смерть?

– Отчего же на смерть? – немного уязвлённый ответил старшина, убирая копьё за спину. – Сии йоддхи – лучшие из лучших в Нагасари! Их отобрал сам Намучи, а он знает толк в смертоубийствах!.. Почему вы отказываетесь? – с запозданием обескуражено поинтересовался он.

– Мой друг прав! – поспешно вмешался Один. – Как будут себя чувствовать лучшие нагасарские воины, если падут в битве от малой группки северян, среди коих, к тому же, две хрупкие на вид женщины?

– Ваше право, – небрежно отмахнулся Бромбей. – В сей славной крепости вас ждут бани, трапеза и отдых. Пока вы моетесь, прачки успеют привести в порядок вашу амуницию.

Раджа с кентаврами недолго недолго пробыли в укреплённом гарнизоне. Выяснив для себя необходимое, попрощавшись по-отечески сердечно с дорогими гостями, изволили покинуть город, что расстелен в двадцати пяти осаньи севернее последнего своротка Матромасты. В нынешние смутные времена нельзя оставлять области без твёрдой руки властвующих особ.

Предложенная ранее программа старшиной реализовалась в строго обозначенном порядке: мытьё, трапеза и заслуженный отдых. Самым приятным явлением было то, что чёрных скорпионов не отправили в загоны, а оставили при их хозяевах. Разве что раз товарищество разъединили : в специальных парилках зелёные маги (маги природы, те, что одинаково легко находят общий язык со всеми живыми существами – и животными, и растительными) умело почистили хитиновую броню, помыли сочленения, восстановили внутренний энергетический баланс, очистив от негатива, паразитов и смертельной усталости.

На втором этаже им отвели целую небольшую залу с тростниковыми циновками, уже аккуратно разложенными на базальтовом полу.

Только когда окончательно стемнело и в узкие окна заглянула любопытная луна, жару сменила прохлада и поутих несколько шум муравейника. До чего же в странствиях северяне отвыкли от городской суеты, не особо смолкаемой и в тёмные циклы суток, и столпотворений! Отвыкли настолько, что возлёгши на жёсткие циновки, люди, нагини-ведьма, золотой обезьян и скорпионы почти мгновенно отправились в сладостное царство сновидений. Упорно не шёл сон лишь к трансмутантам, ни одна знаемая ими техника не помогала в этом, что огромнейшая редкость.

Не выдержав более бессмысленно-томительного валяния, тихонечко поднялся на ноги Харрол, пакуя амуницию и укрепляя на места снятое на ночь оружие: в виду своего положения в городе дхармы каждого обязывают носить какое-либо оружие – и это правильно и мудро! Не ровен цикл – Лапару вздумается проверить на прочность границы с Нагасари. Если в преобладающей части Матромастаны обитают смертоносные твари, некоторые из коих слабо подвержены магическому воздействию и оные по велению Шивы успешно охраняют искомые территории, то южная оконечность, за излучиной Матромасты, уязвима для степных варваров.

Вторым встал Волк, следом – крыса. Не сговариваясь, приблизились к окнам-бойницам, выглянули наружу. Не убоясь всполошить поместье, протиснувшись в оные, сползли на террасу. Сторожко огляделись – никого, окромя ночного светила. Оттолкнувшись от края, спрыгнули во двор и, погасив инерцию падения, не таясь, направились к калитке: они не воры и не лазутчики вражеские, чтобы прятаться от кого бы то ни было.

Словно из ниоткуда – по крайней мере, оборотни не сумели зафиксировать, откуда именно – у выхода образовались два охранника невозмутимого вида. А узнав гостей, один из них с интересом спросил:

– Сбегаете?

Дима отрицательно мотнул головой:

– Никак не спится – отвыкли от человеческих сборищ и круглосуточного гвалта.

– Понимаю, – ответил тот же и преспокойно открыл створку на улицу. – Постарайтесь к шестому циклу возвратиться, в противном случае старшина отправит поисковый отряд.

– За сведения благодарим, – искренне ответил Один и троица эфиром улетучилась на улицы города.

Оных они не запомнили, но знают примерное направление к вратам. В конце концов в городе немало высоких деревьев и фонарных столбов, освещающих все кварталы, на кои можно при необходимости взобраться и подкорректировать маршрут. Горожане пешие о ползающие, экипажи, домашние животные встречались довольно часто, пусть и в меньшем числе, чем в светлое время суток; гудели трактиры; работали общественные бани и очаровательные гетеры; блюли порядок воины. В общем, добрались до выезда без малейших проблем. Врата по-прежнему открыты, мост за ними лежит, как и прежде – прокинутым через смертоносный ров. Стражи не обратили на Звёздных Вестников никакого внимания, а колдун в белых одеяниях лишь мельком глянул, мгновенно потеряв интерес. Тоже узнали – при ярком освещении совиное зрение не нужно.

Миновав массивный мост (как только поднимают оный в случай нужды, если нет ни цепей, ни тросов, ни видимых механизмов – неизменная магия?), путники с величайшим наслаждением шумно вдохнули упоительно-свежий чистый воздух с лёгкой примесью пряных трав, ночной прохлады, влажности недалёкой Матромасты и солёности из-за относительной близости моря Беглецов.

Постояв молча в экстазе несколько благоговейных минут, йоддхи отправились всё же во чисто поле, как говаривалось в русских былинах и сказаниях, обходя Брахмадевию по левое плечо, переговариваясь с нотками позиции жизнеутверждения, не стесняясь случайных прохожих и разъезжих блюстителей порядка.

– Один, друг мой, – заявил весело Дима и вышеназванный обратился в слух. – Я в печали оттого, что испытываю великую радость! Только сейчас поймал себя на извращённой мысли, что желаю войны с диким племенем! Всё грешил на наго-человеческий муравейник в невозможности уснуть, но сильно ошибся: всему виной противоестественный кровожадный настрой.

– Ты не одинок в сиём устремлении, – поддержал друг. – Этот мир прекрасен и интересен своей неизведанностью и таинственностью – однако хочется домой. Хочется настолько, что буду уничтожать любое препятствие на своём пути к исполнению желания. Впрочем, я отнюдь непротив помочь хорошенькой царице в расширении границ её маленького государства и предоставить оному эксклюзивное право хотя бы и на маленькую толику сотрудничества с могущественным Нагасари. Для сего необязательно рассекречивать таинственность Запретных земель для остального мира.

– Ты, как обычно, прав: гораздо безопаснее для алчного севера же оставаться в неведении относительно жаркого юга – в противном случае наги окажутся вынуждены объявить новую войну северянам и победить… Но сиё, конечно же, сугубо наши взгляды на будущность Винэру, могущие не совпасть с оными вышеназванных субъектов.

Так, за отвлечёнными разговорами, трансмутанты отошли на приличное расстояние от Брахмадевии, скрывшейся за незаметными глазу возвышенностями, оставив лишь далёкий искусственный отсвет. Истая охотница, Ёханна с живостью отлавливала грызунов, ящерок со змеями, равнинных птах и прочее и звучно хрустела в челюстях их панцирями и косточками, отшвыривая в траву лапами твёрдые, невкусные, части. Звёзды с интересом перемигивались на небосклоне, наблюдая за мышиной вознёй винэрского разума.

Поскольку троица отошла от города на весомую дистанцию, ей перестали попадаться люди да наги, вокруг разлилась блаженная тишина, нарушаемая природными звуками. Чужую беседу она услышала загодя. Ёх несильно встревожилась, да и вряд ли в окрестностях луки реки могут рыскать вороги – ведь йоддхи и маги не дремлют.

Друзья смело шагнули в сторону слышимой речи, немного погодя Один округлил глаза, узнав один из голосов, принадлежащий женщине.

– Невероятно! Шраддха! – полушёпотом выдохнул Харрол, позабыв на минутку дышать.

– И Зекуатха собственной персоной! – узнав второй, не сдержался от восклицания Дмитрий.

– Доколь узнали, что замерли, аки смерть свою увидали? – весело пробасил третий – Шива. – Присоединяйтесь к хорошим разговорам.

– Один, миленький, не стесняйтесь, – проворковала полуведьма-полудемонесса. – Вы заставляете старших (видимо, хотела сказать «Старших Богов»!) ждать трёх юных воинов битый цикл!

Ноги сами, без ведома озадаченных хозяев, вынесли поближе к древним богам. Не смутившись сурового Всеотца, властительница стихий порывисто прижалась к Одину, обожгла сухие губы поцелуем.

– А беседовали мы вот о чём, – как ни в чём не бывало подхватил мечтательный бог- романтик. – Винэру знала немало кровопролитных войн, когда брат шёл на брата, дети – на родителей, жена – на мужа, но никогда за много тысяч лет мир не стоял на распутье так, как сейчас!

– Ты имеешь ввиду готрельское зло? – Дима сумел вернуться в прежнее состояние благодушия и бесстрашия.

– Именно! – протрубил Шива вместо вечно неусидчивого странника. – Что такое лапаротомы? Стая аюстаа: лиши сию стаю главной пары – и в ней начнётся кровавая грызня за право стать новой главной парой. Прежде, чем установится крепкая власть, «чёртики» взаимоистребят не меньше половины стаи.

– Также и варвары, – умело перехватила эстафету хаоситка. – Они считают своего Лапару бессмертным богом, введённые в заблуждение некоторыми обстоятельствами: сей тип топчет землю более пяти веков, притом совсем не стареет и не впадает в маразм, свойственный долгожителям. К тому же он по-настоящему сильный некромант, маг земли и воды в одном сосуде. За века правления разоблачил свыше сотни покушений на него и правящую династию князей, основательно тем разрушив оппозиции. Лишите стаю головы и она впадёт в смятение; убьёте князя у них на глазах – и стая превратиться в пусть опасное, но безмозглое, тупое стадо.

– Однако, – поднял к небу назидательно указательный палец бог-весельчак, – из стада возможно вновь слепить полноценную стаю, хоть и небыстро, и нелегко. Высший воинский состав обладает достаточными умом и влиянием среди простых вояк и черни, дабы занять пустующие места. Е тому же Лапар не настолько глуп, дабы лишать обширные просторы поддержки и защиты других колдунов.

– Так-так-так! – заинтересовался живо Дмитрий – да и Один начал с небольшим отставанием соображать. – Значит, задача наша несколько упрощается!..

– А ведь достаточно, – вклинился невежливо взволновавшийся Харрол в размышления друга, косо глянувшего на него, – отрубить дракону две головы и не забыть прижечь обрубки калёной сталью, как слаженный организм начнёт корчиться в предсмертной агонии!

– Вумный, как утот самовар! – иронично бросил исковерканную фразу желтоглазый демон.

– Ежели не тревожить сей организм, – серьёзно заметила Шраддха, – то через тридцать-пятьдесят осеней оный возвратиться к жизни – и станет ещё опаснее и злее прежнего.

– В таком случае останется без излишних сантиментов добить тело дракона, – успокоёно констатировал Дима. – С севера обрушат свою мощь птеригианские войска, ненавидящие лапаротомов всеми фибрами души, с востока – нагасарские. Наги и демоны тем более не умеют оспаривать приказы начальства, особенно если приказ поступит с самого верха, – Дима показал большой палец кверху, имея ввиду, разумеется, Прайя Наков. Выше по статусу оных на Винэру лишь боги Вишведевы.

Откуда не возьмись в ладонях Зекуатхи и Шраддхи появились фляжки из панцирей морских черепах. Первый дружески подал свою Волку, вторая, соответственно, Харролу. Один нетерпеливо отвинтил пробку, повисшую на слабо звякнувшей цепочке, и учуял чарующе-манящий аромат диких трав с лугов и гор, свежего мёда, морских, речных и озёрных лилий и ещё чего-то незнакомого. Судя по всему, содержимое друга не отличалось по составу – божественная сансара! Сансара, принятая в качестве дара от самих богов – даже Дима не имел ничего против такого напитка.