Пантера 1-6. Часть третья. В плену у пространства-времени

А перед ними – чернявый молодчик: обут и одет дорого, в меха, закрученные на кончиках по-гусарски усики, жидковатая бородёнка, навскидку не более двадцати пяти вёсен, взгляд и улыбка абсолютного хозяина жизни и положения.

Когда ладья подплыла ближе к каракке, почти вплотную, выяснилось, что она ниже «Грозы» метра на два с половиной. Совсем не по-царски встречающим приходилось задирать головы.

Глава 2

Глава 2

Мерийский остров – Тихий пролив – Персея – Матромастана.

Судно с кричащим и пафосным названием «Морская Владычица готовилась спешно покинуть самый южный порт Мерийского острова, Нагасари да и всего Винэру, без лишней скромности признавшись.

Вторая каракка, отставшая от острова Предвечного, распрощавшись с первой, тотчас направилась к порту вышеозначенной области с единственной целью – высадить рани Мерею, её ламию и нагуаля. Торопливо попрощавшись с оными, «Владычица» начала разбег, направляясь вдоль западного побережья в Тихий пролив. Княжна неохотно сошла на родной берег, ей хотелось страстно помочь Вестникам в их нелёгком странствии, но её статус обязывал ко многому. К тому же время дозорные стали слишком часто обнаруживать в территориальных водах активизирующихся корсаров. Ещё немного и отважатся на набеги!

В отличие от Натальиной команды, команде Одина и Димы скучать не пришлось с самого начала их разделения на две разнозадачные группы. Восемь трёхметровых «осколков» – так Духов за глаза обозвали Вестники и иже с ними – смирно сидели на корме и с превеликим любопытством наблюдали за открывающимися, новыми для них, просторами во все г… нет – во всю зелень глазниц. Сколько десятков тысяч осеней они не покидали пределов своей юдоли. Сию громадную бездну времени (даже по меркам нынешних богов) Духи были давно забытым проклятием – привязаны к известному проливу и небольшому участку за его пределами. Вдруг, как в какой-нибудь позабытой легенде, налетел шторм в образе юных воинственных оборотней и разметал призраков, как осенние листья, сорвавшиеся с дерева. Да ещё часть отправили к праотцам, а с вождём заключили обоюдоострый договор. Самое странное в той ситуации не тот факт, что отроки отыскали способ развоплощения призраков и оказали на них доселе неведомый ими страх: своим вмешательством они таинственным образом они окончательно разрушили сиё проклятие магнетизма, тем самым внеся свежую струю в их серое никчёмное существование. Хотя бы за это им честь, хвала и вечная память!

Шорох же наводила неугомонная пара Духов, чьё по-детски непосредственное любопытство распространялось дальше «глазенья» в необъятные дали. Они донимали своими расспросами Ананду, капитана судна, по поводу устройства, принципов работы и возможностей его корабля, чуть не доведя до исступления. Поднимались к вперёдсмотрящему на марсовую корзину, но тот сказался неожиданно общительным и чуть сам их не заговорил. Подлетали к молодой симпатичной нагини, кою Волк назвал биолокатором за умение безошибочно сканировать водную гладь много ниже кильватерного следа на предмет рифов, скал и потенциально опасных чудовищ. Её относительно мягкий нрав не позволял послать куда подальше беспокойных Духов, потому терпеливо отвечала на бесчисленные вопросы о своих талантах и принимала неуклюжие комплименты. В общем, их неуёмное любопытство довело до нервного тика практически всех членов команды – кроме незаметно посмеивающихся Харрола и Дмитрия.

Сия бесплотная парочка несколько раз бесшумно подкатывала к ним с явной целью одолеть вопросами, однако столкнувшись с предупреждающими взглядами, каждый раз неизменно откланивались под каким-нибудь благовидным предлогом. Например, «культурно занять свой досуг» в обществе очередной жертвы, разве что не воющей на их манер, завидя приближающуюся парочку. И тихо завидовала оборотням, умеющих находить управу на распоясавшихся привидений.

По настоящему рады на каракке «осколкам» оказались – по более или менее ясным мотивам – лишь Хануман и Вельямурти. Они не с меньшим – если не с большим – удовольствием опрашивали их: о прошлом их цивилизации, почему погибла, на что сейчас способны, как они чувствуют себя на суше, что чувствуют сейчас, впервые удаляясь от «родного дома» и зная, что сигналом к призыву станет пробуждение Предвечного – и так далее. Подобным собеседникам привидения радовались, аки малые дети и охотно отвечали на все вопросы, если те не затрагивали канувший в небытиё народ. Тем не менее золотой обезьян дипломатично обруливал подводные камни и иными методами разведывал нужную ему информацию. А узнавая новые подробности, с болью в сердце понимал – нынешние расы повторяют ошибки далёкого прошлого, могущие в не столь уж отдалённом будущем привести к тем же катастрофическим последствиям и тотальному вырождению. Выдумывать примеры, как ни прискорбно сиё осознавать, нет необходимости: он остался истинно последним представителем золотых обезьян, мудрой не воинственной расы. Конечно же, его предки умели убивать разумных существ, и делали это лучше, чем кто бы то ни был, прибегая к сему доводу в самую последнюю очередь. Разумеется, Хануман слышал сказку про мифический континент за океаном Ахмадона, куда якобы переселились те его пращуры, которых считали безвести пропавшими, сгинувшими в неизвестность, однако сам слабо в него верил.

По приблизительным подсчётам Ананды до материка осталось двенадцать циклов хода, когда внезапно засуетились все Кричащие Духи, что неспроста. Они беспокойно – признаком чего стал глазничный огонь, накрывший собою черепушку – блуждали по палубам, зрили с бортов во всех направлениях, пытаясь что-то определить, периодически между собой что-то обсуждали на вымершем вместе с ними языке. Тревога поневоле передалась всем членам команды: вперёдсмотрящий все глаза проглядел; нагини всем своим существом сосредоточилась на сканировании по всем направлениям. Тщетно – ни физическое, ни внутреннее зрение ничего не показывали.

То, что призраки учуяли некую опасность, никто не сомневался, а потому, не сговариваясь, не приставали с лишними расспросами, дабы не сбить с толку собственным нетерпением.

Чудо! Прошло всего полцикла – и Духи обнаружили источник (точнее, источники) негатива. Они разделились на равное количество, замерли по трём сторонам света, у бортов, десятый же – тот, что с любопытной пары – подлетел эфемерно к Волку, непривычно сосредоточенный и немногословный:

– Те, кого вы называете пиратами или корсарами. Три судна, больше, чем наше (оборотни с невольной внутренней улыбкой отметили это выскользнувшее «наше»), идут целенаправленно на всех парусах, с разных направлений. Похоже, о нас точно знают, хотят взять в кольцо.

Призрак замялся, завертелся на месте, потому Дима окриком поторопил его:

– Что-то ещё?

Кивнув головой, ответил:

– На каждом корабле – сильный колдун. И они знают о нас.

– О вас, Духах? – зло (естественно, не на привидение, тем паче на привидения) сощурил демонические глаза.

Тот вновь дёрнул горящей башкой утвердительно:

– Корабли окружены теми же «щитами», что некогда наши каракки.

– А теперь слушай внимательно, – в его голосе Дух уловил жуткую потустороннюю тьму, по амуниции забегали электрические разряды, жёлтые белки скрылись под плотной электрической «тканью». – То же самое скажешь капитану, пусть он снимет с корзины от кармы подальше вперёдсмотрящего, в бой и они, и вы вмешиваетесь в исключительнейшем случае, под вражеские удары не подставляться – иначе сам добью. И ко мне всех магов, включая «биолокатора» (призраки отлично понимали смысл не винэрского слова).

Указания были исполнены с завидной поспешностью и никто не оспорил юного йоддхи. Вся команда понимала, что они собрались остановить разбойников с минимальными потерями, при помощи камлания. Не ошиблись, к сожалению, призраки: три средневековых дредноута приближались, гася скорость, с юга, северо-запада и северо-востока, на расстояние клинча, окружённые слабо видимой защитой, не пропускающей вовнутрь Кричащих Духов. Их головы полыхали ядовито-зелёным пламенем в беспомощной ярости – вой ударит по своим, но отразится от «щитов», не причинив за ними никому вреда.

Смоляно-чёрные корабли замерли в развороте, в трети осаньи от каракки, заставив и её остановиться. Борт дредноута нависал над бортом верхней палубы имперского судна на три человеческих роста! Ананда и его экипаж невольно зауважали создателей колоссов: «Морская Владычица» и «Гроза морей» – самые крупные суда Нагасари. Больше нет и у северных народов. Страшно и любопытно – в каких доках и кто сумел это создать? Где столько высококачественного леса взяли?

Впрочем, вопросы так и останутся без ответов. Колдунам живые не нужны, они теряют из-за оных драгоценное время, даже выяснять какие-либо подробности не станут. К тому же уже расставили приоритеты, то бишь, кто с какой стороны занимает позицию.

Юг достался Диме и Вельямурти, терпеливо дождавшихся своего цикла. Волк вырастил крупный шар и бросил в «щит»: того накрыло волной статического напряжения, производящего невообразимую трескотню и помутившего прозрачность «экрана». Как только внимание экипажа отвлеклось на статику, пара ударила всерьёз, разделив зоны влияния на дредноуте: Дмитрию досталась его половина от кормы до середины – и от середины до носа – Велье. Дабы не навредить палубе «Владычицы», обратившись в суть молнии (элементала), он поднялся над ней. А над вражеским кораблём разверзлись две разные субстанции: видимое глазу электрическое облако и живая чёрная туча. Они шевелились, переливались, перетекали в себе самих, росли в объёме. Они накрыли три палубы тёмной тенью, поглотив солнечные лучи и не пропуская сквозь себя. Люди и наги вначале опешили от полной неожиданности, затем загомонили на все голоса, их постепенно накрывала паника, поскольку не ведали, что делать с нависшей угрозой. Корабельный маг, сконструировавший противопризрачную защиту, не мог единовременно сколь-нибудь эффективно противостоять двум супротивным и поддерживать в стабильном положении тухнущий от напряжения «щит».

Воздушные полотна ударили первыми снарядами, оглушив грохотом. Росчерки тьмы издавали переливчато-шуршащие звуки, они с маниакальной частотой били, вместе с молниями, по «экрану», образуя быстро зарастающие бреши. Своеобразное силовое поле активно мерцало, звенело от титанического напряжения, пока с хлопком не лопнуло, разбросав лохмотья чужой магии по поверхности воды. После этого заиграла иная песня – песня смерти. Шаровые молнии догоняли убегающих в ужасе и уползающих, просачивались внутрь организма (отчего жертва резко останавливалась, словно бы споткнувшись, но удерживая равновесие) – и через две-пять секунд взрывались кровавыми ошмётками плоти и костей, кои и боги, объединившись, не соберут вновь. Бесформенные хлопья мрака действовали чуть-чуть иначе: также нагоняли потерявшую разум «дичь», растворялись в ней без остатка, наполняли каждую клеточку собою, распространяясь как раковые образования (разве что в тысячу раз быстрее). Вены, артерии, капилляры вздувались (но не лопались), проявляясь через сереющую кожу, и чернели. Последним, будто обладающая извращённым интеллектом, пронизывала мозг. Глаза наливались целостной чернотой, волосы съёживались и также серели, из ушей, ноздрей и раскрывающемся в немом крике рта в скромных количествах вытекала чёрная же кровь. Проходило три-пять минут и жертва как бы театрально медленно – замертво – оседала на доски палубы.

На северо-западе развили бурную деятельность Один и Аммая. Как и друг с даром от Валцхабвы, сделал почти непрозрачным «щит» противника плазменным шаром, жидким огнём, разлившимся по защите, затем мзаделался огненным элементалом, поднялся на три ассайи в воздух, явившись, таким образом, катализатором для масштабного камлания. Над кормовой половиной корабля загустела атмосфера, она стремительно нагревалась, темнела, появились сполохи, покраснела от адских температур. Над носовой частью просто и незамысловато разрасталось «проклятое пламя», через кое его хозяйка рассматривала паникующих пиратов.

Огненная туча банально низвергла вниз несколько шаров, спаливших «экран» без остатка. Затем раскалённые шары и клочья токсичного тумана посыпались дождём на палубы, сжигая всё на своём пути: людей, нагов вместе с амуницией и оружием, паруса, мачты. Плазма запалила дредноут, продолжала хлестать по нему: кормовая часть загорелась целиком, потянула судно на дно, задирая нос к равнодушным к чужому горю небесам.

Не более оригинально поступил и Одинец: ледяной туман ослепил команду дредноута, сделав «экран» похожим на заиндевевшее стекло. В раскрытых и соединённых вместе рёбрами ладонях закружился смерчик. Вырастив его до двух ассай, дунул в нижнее основание, подняв руки выше. Теперь уже полноценный смерч наращивал свой объём в геометрической прогрессии. Он шагал по воздуху, как по твёрдой земле, выше и выше, замер над корсарами, разбрасывая с центробежной силой хлопья снега и выдувая из себя иней. Он выл и рычал, словно страшный зверь. Установившись в заданных размерах, сей «зверь» стал опускаться. Защитная оболочка с хрустальным звоном лопнула, осколки её втянулись в смерч. Он мгновенно охлаждал всё вокруг, к чему прикасался, превращал в лёд, курящийся холодным туманом, и иней. Сверху вниз корабль неотвратимо превращался в гигантскую зимнюю фигуру, заваливающуюся правым бортом к воде.

«Трон»-крыса била молниями по нему, раскалывая на куски наледь. Кричащие Духи раскрыли кошмарные пасти в мстительно-зловещей ухмылке. Половина команды наблюдала с отвисшими нижними челюстями: колоссальные выбросы магической энергии, играючи сметающей с лика Самудры три дредноута с их экипажами. Ананда даже подумал, что у Винэру есть… хм-м… призрачный шанс опустить на колени готрельское зло. А то и на обе лопатки уложить. Он не знал, что в величайшей в истории битве будет пробуждён даже Предвечный, благодаря коему и теплится призрачная надежда одолеть раз и навсегда проклятых.

Каракка сбросила якорь примерно в двадцати пяти осаньи от такого желанного берега континентального Нагасари. Из трюмов выбежали возбуждённые донельзя чёрные скорпионы, почти всё приключение – от острова Предвечного и до персейского берега – благополучно продрыхшие в тепле и комфорте, без проклятущих и неудобных шкур. А иногда, в кратких промежутках между сновидениями, жрали подношения заботливой нагини или кока. Сейчас же лаббу нетерпеливо прыгали вокруг хозяев, словно застоявшиеся в стойлах жеребцы и кобылы, взрывая ментальное поле своими сумбурными (но всё ж понятными) образами.

Членистоногие открыто сообщали, что спрыгивать невысоко, море вроде бы тёплое (в сравнении с водами за Мерийским островом), их кровь бурлит от избытка чувств и до суши недалёко. В конце концов путники поддались на «уговоры», отчего скорпионы легли на брюха, дабы наездникам удобнее было взобраться на хитиновые спины. Люди воспользовались широким жестом, в общем-то, свойственным преданным нагуалям, после чего лаббу поднялись, немного отползли задом от борта.

– Ананда! – повысил голос Дима, привлекая тем самым внимание и капитана, и его команды. – Отменяй команду «спустить шлюпки на воду». Мы своим ходом.

Почувствовав неладное, колдунья изящно подползла к одному из лаббу, бесцеремонно, по лапе цепляясь хвостом, заползла на него, прижалась к Одину, открыто глядя ему в серо-голубые глаза.

– Чёрные скорпионы, плавающие по воде – что-то необычное нынче творится, – как будто бы самому себе проворчал Ананда, а оборотню ответил: – Как скажешь – дело царское!

Дальше команда не последовала, поскольку лодки ещё не начали развязывать.

Волк, Одинец с Ёханной, Птерис с Вельямурти на «скакунах» сорвались с места, красиво оттолкнулись от борта и с возгласами радости, по дуге, нырнули.

– Будешь в наших краях – вспомни про Аммаю! – чувственно проворковала нагини и одарила Одина чувственным поцелуем, сползла ловко на палубу.

Он кивнул ей – мол, обязательно, глянул вопросительно на Ханумана, не привычного к горячечно-удалым поступкам. По его мнению, лучше цивилизованно доплыть на шлюпках. Впрочем, мнение меньшинства молодёжью не учитывается.