Это буду не я

Последовав примеру моей спутницы, я сказал:

– По крайней мере, теперь мы знаем, что у доктора Хэтуэй была как минимум одна серьёзная причина сбежать.

Девушка приветливо улыбнулась выпрыгивающим из автомобиля полицейским в бронежилетах с автоматами наперевес и свирепым выражением лиц, а затем, не глядя на меня, уголком рта произнесла:

– Если она успела сбежать.

Глава 4

В участок меня и Энн Джонсон доставили в разных машинах. Вскоре после этого мне вернули оллком, предварительно проверив его на взрывчатку и вредоносное программное обеспечение. Включив устройство, я обнаружил, что на него установлен «Перри Мейсон»4 – приложение системы искусственного интеллекта, исполняющей роль адвоката по уголовным делам. Это была дорогая платная программа, недоступная никому из тех, кто живет на «безусловный доход» и прочие социальные пособия.

К тому же у приложения, которое внезапно появилось у меня, имелась самая дорогая опция – прямое подключение к банкам данных полиции и прокуратуры, благодаря чему «Мейсон» мгновенно ознакомился со всей открытой информацией об обстоятельствах моего задержания, оценил ситуацию и посоветовал хранить молчание до появления настоящего юриста. Похоже, до такого оригинального решения программа додумалась не самостоятельно – тот, кто активировал её для меня, предпочитал держать под контролем всё, а приложение предоставил только на случай, если отправленный в участок законник не успеет добраться до меня раньше следователя.

Хранить молчание мне не пришлось. Правовед по имени Фред Паркер прибыл буквально за минуту до того, как меня доставили на допрос. Высокий, молодо выглядящий, в дорогом костюме и при старинных золотых часах, как у заместителя пропавшей женщины Грэма Янга. Оказавшись одним из немногих, кто сумел удержать позиции после того, как большая часть судебных разбирательств перешла к различным системам искусственного интеллекта, этот стряпчий явно не бедствовал. Золотой значок с логотипом PJN Technologies на лацкане его пиджака давал окончательный ответ на вопрос, кто мог позволить себе потратить кучу денег на то, чтобы снабдить меня не только «Мейсоном», но и живым защитником.

– Главный специалист Джонсон проинформировала юридический департамент о случившемся, – сообщил адвокат, пожимая мне руку. – Рад, что никто из вас не пострадал.

Ответить я не успел – пришёл полицейский в форме и отвёл нас в кабинет лейтенанта Эла Норгаарда. Судя по фамилии и внешности, этого высокого тощего парня с бледным лицом, почти бесцветными светло-серыми глазами и такими же волосами лишь недавно импортировали из каких-то отдалённых краёв вроде Финляндии. Я даже слегка удивился, что у него нет акцента. Из-за дешёвого чёрного костюма с белой рубашкой и аккуратно завязанным тёмным галстуком казалось, что он только что прибыл с похорон, на которых подрабатывал профессиональным плакальщиком.

Детектив начал с места в карьер. То ли он уже знал, что я и сам служу закону, а потому решил не пытаться изображать перед коллегой хорошего парня, то ли у него появились какие-то свои соображения насчёт меня.

– Сегодня утром вы посетили центральный офис PJN Technologies и пробыли там более трёх часов, – сказал Норгаард, сверля меня глазами с таким усердием, словно надеялся проделать в моей голове дыру и вытащить через неё все потаённые мысли. – Затем вы поехали к дому, который принадлежит сотруднице корпорации… – Его взгляд на секунду метнулся в сторону, как видно, выискивая имя на голограмме с его оллкома. – …доктору Джейн Хэтуэй. Вы вошли внутрь вместе с ещё одной сотрудницей PJN, главным специалистом по анализу систем безопасности Энн Джонсон, и пробыли в доме примерно 40 минут, а когда вышли, неизвестные лица открыли по вам огонь из автоматического оружия.

– То, что вы изучили записи видеокамер, отслеживая перемещения моего клиента, делает вам честь, лейтенант, – заметил Паркер. – Но не кажется ли вам, что было бы лучше потратить это время на то, чтобы установить маршрут машины стрелков и их личности по тем же записям?

– Сейчас меня интересует другое, – мрачно ответил дознаватель.

– То есть система идентификации пока не дала однозначного ответа, а машина краденная и уже наверняка найдена в каком-нибудь богом забытом месте сожжённой, – поделился я своими соображениями. Всё же я тоже детектив и в таких делах разбираюсь.

Мой адвокат так взглянул на меня, что я решил впредь не открывать рот без его команды, а Норгаард и вовсе проигнорировал моё замечание.

– Вы проводите неофициальное расследование в интересах PJN Technologies.

Эта фраза прозвучала скорее как утверждение, а не как вопрос.

– Все отношения мистера Сэвиджа с PJN Technologies являются конфиденциальными, а в привлечении независимых экспертов нет ничего незаконного, – проинформировал сыщика Паркер.

– Только если ваш независимый эксперт не нанят для того, чтобы скрыть следы преступления.

– Скрыть следы преступления? – повторил мой защитник последние слова полицейского с таким удивленным видом, словно не мог поверить, что кто-то решился сказать такую глупость.

– Например, доказательства убийства.

– И кого же убили?

– Доктора Джейн Хэтуэй.

Норгаард пристально посмотрел на меня.

– Лейтенант, насколько мне известно, уголовного дела об убийстве доктора Хэтуэй нет, – осторожно возразил юрист.

– Адвокат, вы и сами знаете, что отсутствие трупа ещё не означает, что никто никого не убивал. А отсутствие дела не означает отсутствие подозрений.

– За ваши подозрения мы ответственности не несём, – заявил правовед. – Когда у вас появятся улики, будем рады с вами сотрудничать. А разбираться с голословными обвинениями не вижу никакого смысла. Единственное, в чём виноват мой клиент, так это в том, что оказался возле дома доктора Хэтуэй, когда местные криминальные элементы решили поупражняться в применении огнестрельного оружия. За то, что человек стал случайным очевидцем перестрелки, у нас пока не судят. Мистер Сэвидж никогда прежде не встречался с этими бандитами, не запомнил номер их машины, не знает, кто мог пытаться убить его, а потому ничем помочь вам не может. Дальнейшее его пребывание в участке будет квалифицировано как незаконное задержание со всеми вытекающими последствиями.

По лицу Норгаарда было заметно, что он прекрасно понимает, какие именно последствия могут вытечь прямиком на его голову. Но этот полицейский или был слишком упрям, чтобы отступить, или у него имелась достаточно серьёзная крыша, способная уберечь от дождя неприятностей, который вполне в состоянии устроить ему мой работодатель.

– И всё же, что капитан Сэвидж делает в Вашингтоне? – поинтересовался сыщик у Паркера, а затем обратился ко мне: – Вы в нескольких тысячах миль от своей юрисдикции.

– Корпорация имеет право нанять капитана Сэвиджа в качестве эксперта по безопасности, – скучным голосом заметил мой защитник. – Кроме того, не существует закона, запрещающего ему выступать в качестве независимого исследователя.

– Что вы делали в доме доктора Хэтуэй? – не сдавался дознаватель.

– Повторяю, любые действия капитана Сэвиджа в интересах корпорации защищены законом о коммерческой тайне и соглашением о конфиденциальности, – продолжал твёрдо стоять на своём правовед.

– Где доктор Хэтуэй?

– Зачем она вам?

– Она должна подать заявление о нападении и нанесении ущерба ее собственности.

– Соответствующее уголовное дело вы можете открыть и без её заявления, – заявил Паркер.

– Это не ответ. Где она?

– Я не располагаю информацией на этот счёт, но склонен полагать, что доктор Хэтуэй слишком занята, чтобы заниматься мелочами, с которыми легко может справиться юрист корпорации.

– Я расцениваю это как отказ от сотрудничества.

– Поскольку нет никаких доказательств совершения преступления, которое затрагивало бы интересы моего клиента, то мне непонятно, в чём мы должны сотрудничать.

Несколько секунд полицейский поедал Паркера глазами, но не смог отгрызть от него ни кусочка.

– Полагаю, наша беседа закончена? – любезно осведомился мой защитник.

– Пока да, – ответил детектив. – Но не думайте, что я забуду об этом деле.

– Когда дело будет, – сказал адвокат, старательно выделив интонацией последнее слово, – тогда мы и сами с удовольствием вернёмся к данной теме. А до тех пор прошу не беспокоить моего клиента понапрасну. Благодарю за аудиенцию, лейтенант. Всего наилучшего.

Взгляд, которым проводил нас следователь, лучше любых слов говорил, что он при первой же возможности постарается припомнить и мне, и Паркеру эту беседу. Но меня куда больше беспокоило другое.

На выходе мы встретили Джонсон, тоже в сопровождении юриста, молча погрузились в лимузин с логотипом PJN на ветровом стекле и отъехали. Лишь после этого я заговорил со специалисткой по безопасности, чтобы выяснить, какие вопросы задавали ей. Как оказалось, второго сыщика, который допрашивал девушку, интересовало то же, что и Норгаарда – зачем я приехал в США, что привело нас в дом исчезнувшей женщины и где она сама.

– Это плохо, – резюмировал я.

– Почему? – спросил Паркер.

– Полиция явно в курсе, что доктор Хэтуэй пропала, а меня наняли отыскать её. Если корпорация делала всё возможное, чтобы об этом никто не узнал, то объяснение может быть только одно – у вас утечка.

Оба правоведа переглянулись. Блондинка кивнула в знак согласия – похоже, она и сама уже пришла к тем же выводам.

– Впрочем, это ещё не самое плохое, – продолжал я. – Во-первых, из-за утечки полицейские будут узнавать о любом моём шаге. Во-вторых, они вправе начать собственное расследование даже без заявления об исчезновении человека, а это может привести к тому, что сведения попадут в прессу. Или, что ещё хуже, копы сами сольют информацию о пропавшей докторше, чтобы заставить PJN быть пооткровеннее. То есть случится именно то, чего ваше руководство хочет меньше всего.

Джонсон снова кивнула.

– Что ж, – после долгой паузы сказал мой адвокат. – В таком случае вы должны продолжать расследование автономно. Никаких ежедневных отчетов. Ни с кем, кроме мистера Маранзано, не связывайтесь до тех пор, пока у вас не появятся ответы. Если, конечно, вам не потребуется задать кому-то из нас дополнительные вопросы. Я лично поговорю с мистером Маранзано и объясню ему ситуацию.

Перспектива работать в одиночку, да еще под колпаком полиции, меня не слишком обрадовала.

– Можете действовать по своему усмотрению, – добавил Паркер. – Главное – результат.

– Завтра же начну, – нехотя пообещал я.

– Почему не сегодня?

– Уже поздновато, – ответил я и ткнул пальцем в окно, за которым сгущались сумерки. – День был весьма насыщенный. Да и не помешает более внимательно изучить ту информацию, которую уже удалось собрать.

Юрист и блондинка кивнули одновременно.

Через 15 минут меня высадили около отеля, который располагался неподалёку от центрального офиса PJN Technologies. Логотип над входом указывал, что эта гостиничная сеть тоже принадлежит моему работодателю.

Похоже, местный персонал известили о важном госте, поскольку встретили меня так, словно я был высокопоставленным менеджером корпорации. Правда, до президентских апартаментов в пентхаусе я не дотянул, но люкс на верхнем этаже мне всё же предоставили.

Номер оказался достаточно большим, чтобы в нём можно было поиграть в прятки. Холл, переходящий в гостиную, спальня, ванная комната размером чуть ли не с мою служебную квартиру в Лондоне, и балкон, который вполне подошёл бы для праздничного построения пехотного взвода.

Бросив свою дорожную сумку на ближайший диван в гостиной, я включил головизор и тут же выключил – по всем каналам транслировалось выступление президента США Луиса Наварро, просвещавшего страну о невиданном росте преступности и необходимости предпринять жесткие меры, чтобы её обуздать. Я уселся в глубокое кожаное кресло и достал оллком.

Первое, что меня интересовало, это «Арконы», из которых обстреляли дом доктора Хэтуэй. Слишком редкое и дорогое оружие, чтобы его могли использовать для обычного «воспитательного» налёта, не имевшего к тому же никакого смысла. Моё желание выяснить их происхождение объяснялось не только тем фактом, что меня едва не подстрелили из этих штурмовых винтовок – тут была прямая связь с одним из дел, которые привели меня в США.

Я не сомневался, что номер прослушивается и даже просматривается, но люди, пригласившие меня приехать в эту страну, предусмотрели такую возможность. Только идиоты думают, что кто-то и в самом деле пользуется паролями и позывными в стиле «Птенец арктического страуса вызывает гнездо пустынного кабана».

Я отправил обычный гражданский запрос5 в Министерство обороны, а затем позвонил Дэвиду Нивену. Я знал, что он – крепкий парень с рыжими волосами, женой и двумя детьми, отслуживший в корпусе морской пехоты, а затем ставший инспектором Пентагона. Мы с ним якобы встретились на конференции правоохранительных органов, посвящённой незаконной торговле огнестрельным оружием, и расстались в приятельских отношениях, хотя на самом деле никогда друг друга не видели. Я даже не был уверен, что он существует на самом деле.

Перекинувшись с «Нивеном» несколькими фразами, приличествующими ситуации и нашему фальшивому знакомству, я попросил его по-дружески ускорить рассмотрение моего запроса. Ответ пришел буквально через несколько минут, оторвав меня от процесса выбора блюд в вечернем меню отеля.

Как официально сообщало Министерство обороны, некоторое количество «Арконов» было произведено некоей оружейной компанией, часть из них утрачена в ходе боевых действий в Арктике и Антарктиде, часть – списана и уничтожена, часть находится на армейских складах, а все подробности являются военной тайной. Как раз к тому времени, когда я дочитал это сочинение клерков из Пентагона, перезвонил «Нивен», который намекнул, что «по-дружески» подкинет мне кое-что интересное через шифрованный канал связи.

Из присланного моим «приятелем» самым любопытным оказалось то, что шесть тысяч «Арконов» действительно было списано и отправлено на утилизацию – в компанию US Steel PJN, американское сталелитейное подразделение моего работодателя. Все остальные штурмовые винтовки этой модели, судя по результатам последней инвентаризации, в целости и сохранности лежали в закромах армии США.

Получалось, что дом высокопоставленной сотрудницы PJN Technologies, пропавшей прямо из центрального офиса PJN Technologies, мог быть обстрелян из оружия, официально давно переплавленного на одном из заводов PJN Technologies, причём такими стволами пользовались «полярные медведи», которых нанимала в том числе PJN Technologies. Не слишком ли для простого совпадения?

Поскольку без результатов баллистической экспертизы однозначно ответить на этот вопрос было невозможно, я переключился на следующий пункт в своих записях. Человек, который дал пропавшей женщине книги о борьбе с наркоманией, сейчас казался единственной ниточкой к разгадке её исчезновения. Кто он такой и что их связывает?

Ответ на первый вопрос нашёлся сразу же. Доктор Гилберт Грэйн оказался известным специалистом по реабилитации наркоманов, причем с тремя дипломами сразу – по наркологии, психиатрии и психологии. Его клиника была на очень хорошем счету: высшие баллы ей поставили и Министерство здравоохранения, и независимые медицинские эксперты-оценщики, и даже большинство пациентов, а такое случается крайне редко. В потоковых новостях сообщалось, что этого целителя собирались в скором времени назначить на должность руководителя новой межведомственной программы по борьбе с наркоманией федерального масштаба.

А ещё он был мёртв. Убит. Упоминание об этом удалось отыскать лишь в потоке агентства новостей того района, где нарколог квартировался при жизни. Причём проживал он буквально в паре кварталов от доктора Хэтуэй. В единственном сообщении о смерти Грэйна указывалось, что он стал жертвой бандитского нападения, но никаких деталей произошедшего не приводилось.

Это было по меньшей мере странно. Известный врач и основатель очень успешной клиники, чья кандидатура рассматривалась на серьёзную государственную должность, не мог умереть в такой безвестности. О его гибели должны были сообщить все крупные агентства, причём во всех подробностях. А даже если бы этого не случилось, к делу наверняка подключились бы независимые исследователи, которые подняли бы достаточно шума вокруг убийства знаменитого лекаря.

Так уж устроен мир, что людей всегда интересуют чужие проблемы – может, потому, что от этого их собственные несчастья кажутся не такими ужасными. К тому же те, кто боятся посмотреть в зеркало, обожают заглядывать в чужие окна. Поэтому на журналистике внедрение искусственного интеллекта сказалось не так сильно, как на адвокатуре.

Конечно, все новостные агентства столкнулись с потерей читателей – зачем разбираться самому, если программа может быстро отобрать нужные сведения, обобщить их, выделить самые важные факты и даже сделать выводы. Но прежде информацию придётся откуда-то взять. Во всяком случае, если речь идёт об эксклюзиве, а не о перепечатке полицейских пресс-релизов или изложении официальных выступлений политиков. А для этого нужны настоящие журналисты. Поэтому вы можете оформить подписку на потоки новостей либо платить за каждый запрос отдельно, тем самым обеспечивая более или менее стабильную зарплату акулам пера.

Кроме того, часть из них переквалифицировалась в независимых исследователей. Если вы хотите узнать о чём-то, чего нет в потоках, например, берут ли взятки полицейские в вашем районе или какую сумму внесла в предвыборный фонд кандидата в президенты США корпорация PJN Technologies, вы просто находите подходящего человека и платите ему за проведение исследования. Если его гонорар слишком велик, ищете единомышленников, готовых разделить с вами финансовое бремя. Чем известнее независимый исследователь, тем чаще к нему обращаются и тем выше цена его услуг. По этой причине все они очень стараются любыми способами привлечь к себе внимание.

Поэтому то, что о смерти Грэйна за полторы недели появилась всего лишь одна публикация, да и та в районном агентстве новостей, выглядело не просто странно. Это было невероятно. Похоже, кто-то сразу же приложил массу усилий, чтобы погасить информационную волну об убийстве знаменитого нарколога. Такое положение дел порождало массу вопросов, начиная с «зачем это надо было делать?» и заканчивая «не занимались ли сокрытием сведений те же люди, которые причастны к его гибели?»

Хуже всего то, что никакой связи между Хэтуэй и Грэйном не просматривалось. Судя по имеющимся данным, они учились в разных университетах, ни разу не посещали одни и те же научные конференции, никогда не работали вместе. Помимо района, в котором эти двое жили, единственное совпадение было во времени.

Как написало районное информагентство, нарколога убили в ночь на 4 июня. Утром сообщение об этом попало в местный новостной поток, а вечером в тот же день биолог отправилась в офис PJN Technologies, из которого не выходила трое суток.

Выглядело всё это так, словно Хэтуэй, узнав, что случилось с её знакомым, попыталась спрятаться от убийц в здании корпорации. А потом её либо достали даже там, либо она сама сбежала в неизвестном направлении, каким-то образом обманув все системы безопасности.

Я заглянул в открытую часть уголовного дела об убийстве Грэйна – по закону о раскрытии информации правоохранительные органы обязаны публиковать все данные, кроме имеющих ключевое значение для следствия. Без особого удивления я обнаружил, что этим преступлением занимается лейтенант Эл Норгаард – тот самый сыщик, который всего пару часов назад наседал на меня в попытке выяснить, как я связан с PJN Technologies и что случилось с доктором Хэтуэй.

После недолгих раздумий я подключился к общему каналу связи с полицией Вашингтона и отправил запрос на соединение с детективом. Как ни странно, он ответил практически сразу – я даже не успел открыть в оллкоме следующий пункт своих пометок.

– Сэвидж? – спросил блюститель закона с заметным удивлением в голосе.

– Добрый вечер, лейтенант, – сказал я. – Хотя наша встреча сегодня закончилась не совсем так, как вам хотелось бы…

– Ха!

– …нам всё же есть о чём поговорить.

– И о чём же?

– Я хотел бы узнать подробности убийства доктора Гилберта Грэйна.

Полицейский ничего не ответил.

– Разумеется, в тех рамках, в каких вы можете раскрыть информацию, не нарушая интересы следствия.

Молчание.

– Возможно, я в качестве ответной любезности тоже смогу вам чем-нибудь помочь, – добавил я.

– Может, это и не такая уж плохая идея, – наконец отозвался сыщик. – Давайте встретимся завтра утром, часов в девять, в участке и пообщаемся.

– Договорились.

Я не лелеял надежды, что новая встреча с Норгаардом будет намного продуктивнее первой. Но все ниточки в деле Хэтуэй обрывались раньше, чем я успевал за них потянуть, и это начало мне надоедать. Возможно, хоть какая-то подсказка обнаружится в материалах об убийстве Грэйна. Если, конечно, вашингтонские борцы с криминалом соблаговолят мне их показать.

Заказав себе ужин, я подключился к «Ниро Вульфу»6 – международной системе искусственного интеллекта для анализа улик. Эта штука интегрирована с базами данных правоохранительных органов десятков стран, благодаря чему могла за считанные секунды найти прецедент любого преступления за всё время существования полицейских архивов. Загрузив информацию, которую мне прислала Джонсон, я запустил процесс проверки, а сам принялся изучать результаты работы искусственного интеллекта службы безопасности PJN Technologies. Но ничего интересного в них не обнаружилось.

Версия, что доктор Хэтуэй могла покинуть здание на вертолёте службы исполнения наказаний, очень быстро засохла на корню. Каждый борт сопровождало два человека, которые не отходили от своих вертушек дальше чем на три метра. К тому же все они были как на подбор ребята крупные и крепкие, а пропавшая – тоненькая женщина ростом от горшка два вершка. Среди них она бы бросалась в глаза не хуже, чем Терминатор в детском саду7. Даже если бы беглянка подкупила и стороживших выход на посадочную площадку охранников, и пилотов, чтобы незаметно юркнуть в кабину или отсек для перевозки трупов, это не могло ускользнуть от видеокамер и прочих следящих устройств.

Теория, что женщину убили и затем, порезав на куски, вывезли в контейнерах для трансплантатов, тоже не подтверждалась имеющимися фактами. Все боксы и в самом деле помечались в соответствии с анализом ДНК, причём эти данные, согласно отчёту службы безопасности, проверялись на каждом контрольном пункте и сопоставлялись с перечнем в центральном компьютере. Любое несоответствие, пусть даже несколько лишних капель крови, и уж тем более дополнительные ёмкости с органами должны были обнаружить сразу.

Помимо всего прочего, охрана проверила систему вентиляции и канализационные стоки в корпусе №6, но не обнаружила ни следов крови, ни любых других признаков преступления или побега. Иными словами, все улики единогласно утверждали, что доктор Хэтуэй не могла покинуть здание ни целиком, ни по частям, и внутри её нет. Так что же с ней случилось?

«Ниро Вульф» тем временем выявил странный факт – один из лаборантов, работавших вместе с пропавшей, трижды ходил в туалет с интервалами в 10 минут, хотя обычно делал это не чаще одного раза в три часа. Конечно, парня, которого звали Рикки Росс, мог поразить очень краткосрочный приступ диареи. Но, судя по данным о перемещениях его пропуска, прежде с ним такого не случалось. А то, что его поведение претерпело столь неожиданные изменения непосредственно перед тем, как обнаружилось исчезновение доктора Хэтуэй, автоматически переводило этот факт из разряда «странно» в разряд «подозрительно».

«После встречи с Норгаардом первым же делом поговорю с этим лаборантом», – подумал я.

В этот момент на мой оллком поступил вызов по шифрованному каналу. Кто бы ни желал побеседовать со мной, он явно не собирался представляться раньше времени.

– Джон Сэвидж? – спросил незнакомый мне приятный баритон.

– Да.

– Нам надо встретиться.

– Зачем?

– Вы занимаетесь поисками доктора Хэтуэй. Я тоже в этом заинтересован.

– Кто вы такой и с чего вы взяли, что…

– Меня зовут Брэдбери Скендал. Увидимся завтра в вашем отеле. Ровно в полдень.

– Эй…

Я замолчал, потому что мой собеседник отключился. Как видно, он не сомневался, что я найду время для встречи с ним.

Оставив «Ниро Вульфа» работать, я растянулся на поистине королевском ложе в спальне. Голова уже распухла от вопросов. Кто и зачем обстрелял дом пропавшего доктора? Откуда у нападавших взялось оружие арктического спецназа и замешаны ли в этом сотрудники PJN Technologies? Что связывает Хэтуэй с Грэйном? Кто и почему его убил? Из-за чего полицейские так заинтересовались исчезнувшей женщиной? Им что, работы не хватает, если они взялись искать человека даже без заявления о пропаже? Как они вообще узнали о произошедшем? И кто такой, чёрт бы его побрал, этот Брэдбери Скендал, который не только в курсе дела, но ещё и желает встретиться со мной?