Это буду не я

– Насколько часто?

– Обычно один-два раза в неделю. Иногда чаще. Но в последние дней десять перед убийством Грэйна её там не видели.

– Она не могла быть его пациентом? – спросил я. Мне нередко приходилось видеть, как люди, влюбленные в работу, однажды переносили свою страсть на бутылку, таблетки, шприц или азартные игры. Я и сам едва не свернул на эту дорогу в прошлом году. И это могло бы пролить свет на причины исчезновения сотрудницы PJN Technologies.

– Факты, которые говорили бы в пользу этого предположения, отсутствуют, – проинформировал меня окружной прокурор. – Мы получили ордер на изучение всех персональных данных Хэтуэй, включая информацию медицинского характера. В картотеке клиники доктора Грэйна она не значится. Нет никаких подтверждений того, что она употребляла наркотики. Во всяком случае, ничего тяжелее антидепрессантов.

– Давно она их принимала?

Норгаард подал голос:

– Плотно сидела весь последний год.

«Что ж, с трудоголиками такое бывает, и, как правило, даже чаще, чем с нормальными людьми. Особенно когда на работе что-то не ладится или человек начинает понимать, что одной карьерой жизнь не исчерпывается», – подумал я. Мне и самому одно время приходилось «химичить», чтобы не впасть в состояние, когда хочется только одного – проделать в своей башке не предусмотренное природой отверстие из табельного пистолета.

– Насколько я понимаю, доктор Грэйн не занимался лечением депрессий, он был наркологом, – сказал я. – Если доктор Хэтуэй не увлекалась запрещёнными веществами, зачем ей посещать его клинику?

– Работаем, – буркнул Норгаард.

– А что случилось с доктором Грэйном? – поинтересовался я.

На этот раз Паттон не стал тратить время на изучение вируса по имени Сэвидж, а сразу кивнул своему подчинённому.

– Тело Грэйна обнаружили перед его клиникой рано утром 4 июня. К этому времени он был мертв несколько часов, – доложил лейтенант.

– Его убили прямо перед клиникой? – изумился я.

– Нет. Его убили в другом месте, а труп бросили там. Место преступления нам пока установить не удалось. Он был убит девятью выстрелами из дробовика шестого калибра. Было сделано по одному выстрелу в ступни, кисти рук, коленные и локтевые суставы, а также в пах. Грэйн, согласно заключению судмедэксперта, скончался от потери крови и болевого шока.

– Казнь, – сказал я. – Похоже на Нью-йоркский картель.

– А вы неплохо разбираетесь в наших обычаях, – язвительно заметил бритоголовый офицер.

– Чтобы узнать, как Нью-йоркский картель убирает тех, кто им мешает, достаточно пару раз почитать новости, – совершенно не кривя душой, ответил я и повернулся к Норгаарду: – Машину, на которой привезли труп доктора Грэйна, удалось отследить?

Этот вопрос тоже остался без ответа.

– Вы правильно заметили, капитан, что обычаи Нью-йоркского картеля знакомы любому, кто читает новости, – изрёк Грегори.

– О том, что представители этой криминальной структуры последние несколько лет активно осваивают рынок Вашингтона, тоже всем хорошо известно, – добавил Уайлд.

– Поэтому не было ли убийство Грэйна инсценировкой? – прищурившись, поинтересовался Паттон.

– Инсценировкой? – переспросил я.

– Да. – Начальник полиции поставил локти на стол и наклонился вперёд, не отрывая от меня тяжелого, как вагон кирпичей, взгляда. – Не кажется ли вам, капитан, что ваша пропавшая Хэтуэй на самом деле прикончила этого Грэйна, а потом смылась?

– В эту версию укладываются все факты, которые нам известны, – включился в беседу окружной прокурор и принялся перечислять, загибая пальцы: – Хэтуэй исчезла сразу после убийства Грэйна. Исчезла она из центрального офиса корпорации. До сих пор не удалось обнаружить никаких следов – никто не знает ни того, как ей удалось выбраться незамеченной из комплекса PJN Technologies, ни того, где она находится сейчас. Её дом тщательно вычищен…

– Не так уж тщательно, – прервал его я. – Книги доктора Грэйна, благодаря которым и я, и вы узнали об их знакомстве, остались на самом видном месте.

– Преступники всегда что-нибудь забывают, вам ли не знать, – привычно начал прения Уайлд.

– Дробовик шестого калибра – оружие не самое женское, – заметил я.

– Хэтуэй была членом университетской сборной по спортивной стрельбе из ружья, – оспорил мой довод окружной прокурор. – Более того, она была чемпионкой, выиграла множество соревнований. Именно благодаря этому она получила стипендию в Университете Балтимора.

– Она училась по спортивной стипендии? – удивился я и подумал, что мне надо более внимательно ознакомиться с досье пропавшей.

– Да.

«Чем дальче, тем страньше, – пришла мне на ум фраза Алисы из Страны Чудес. – Как-то с трудом верится, что девушка, поступившая во второразрядное учебное заведение по спортивной стипендии, смогла превратиться в настолько выдающегося учёного, что её назначили на очень высокий пост в очень крупной корпорации в обход многих других, куда более заслуженных претендентов».

– Доктор Хэтуэй ростом от горшка два вершка и весит меньше 50 килограмм, – продолжал спорить я, чувствуя себя уже не столько детективом, сколько адвокатом исчезнувшей женщины. – А Грэйн был мужчиной крупным. Как бы она незаметно дотащила его труп до своей машины? Да и в доме нет никаких следов убийства.

– Следы могли уничтожить, – заметил окружной прокурор.

– А что касается трупа, то у неё могли быть сообщники, – добавил начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. – В конце концов, она и не сама могла это сделать, а нанять кого-то. Например, одну из банд, которым PJN платит за безопасность в её районе. Узнать имена главарей ей было несложно. А за деньги эти ублюдки сделают что угодно.

– А мотив? – не сдавался я. – Какой мотив мог быть у доктора Хэтуэй для убийства Грэйна?

– Над этим мы пока работаем, – включился в беседу Норгаард.

– Судя по имеющимся данным, у них могли быть отношения куда более близкие, чем простое знакомство, – заявил Уайлд.

«Судя по спальне доктора Хэтуэй, непохоже, что у неё были близкие отношения хотя бы с вибратором, – подумал я. – Но дом и в самом деле мог быть вычищен».

– Возможно, Грэйн её бросил, а она решила ему за это отомстить, – продолжал Уайлд.

– А руководство корпорации, узнав об этом, прикрыло убийцу, – вставил реплику Грегори.

– И это объясняет, как ей удалось так таинственно исчезнуть из здания, охраняемого лучше, чем любая военная база в нашей стране, – провозгласил Паттон с видом политика, зовущего избирателей на баррикады.

– Зачем же тогда PJN нанимать меня для её поисков? – спросил я.

– Вы – лицо частное, у которого в трудовом договоре имеется пункт о неразглашении, – уведомил меня окружной прокурор. – Если бы вы нашли какие-либо улики, указывающие на виновность Хэтуэй, контракт с вами был бы незамедлительно расторгнут. А если бы не нашли, то, когда буря уляжется, пропавшая нашлась бы сама собой и вернулась к своей работе, обеспечивая огромные прибыли акционерам корпорации. – Он сделал паузу. – Вы ведь понимаете, что деньги – это единственное, что волнует менеджмент PJN?

Я промолчал.

– Что скажете, капитан? – спросил начальник полиции. – Считаете, что наша версия имеет смысл?

– Определенная логика в ней наличествует, – вынужденно согласился я.

– Во-о-от! – протяжно воскликнул Паттон, подняв вверх правую руку. Для полноты картины ему не хватало судейского молотка.

И в самом деле, у биолога Хэтуэй могли быть неизвестные мне причины прикончить нарколога Грэйна. А руководство корпорации, в первую очередь президент Сальваторе Маранзано, вполне могло ради получения грядущих барышей от тех же биочипов помочь убийце скрыться и нанять меня, чтобы выяснить, нет ли в их прикрытии слабых мест.

Но в этой теории было многовато дыр для того, чтобы воспринимать её всерьёз. Начать хотя бы с того, что в таинственном исчезновении из центрального офиса PJN Technologies не было никакой надобности – оно лишь привлекло внимание к самой корпорации. Да и с характером доктора Хэтуэй такое жестокое убийство, на мой взгляд, как-то не вязалось.

К тому же у полиции и прокуратуры явно были собственные мотивы вцепиться мертвой хваткой в свои предположения. Достаточно и того, что нью-йоркцы уже не первый год расползались по всей стране, беря под свой контроль один город за другим, а блюстителям закона так и не удалось остановить это продвижение. Если сыщики в Вашингтоне будут расследовать убийство доктора Грэйна как преступление картеля, они гарантированно получат «висяк», который испортит им отчётность.

– Хорошо, примем вашу версию как рабочую, – сказал наконец я. – Что вы хотите от меня?

– Только обмена информацией, – ласково произнёс Паттон, взирая на меня как любящий отец на вернувшегося домой блудного сына. – Мы рассказали вам о деле Грэйна, а вы сообщите нам, чего вам удалось добиться в поисках Хэтуэй.

– К сожалению, я вас разочарую, – выговорил я, старательно делая вид, что очень опечален одной только мыслью, что мне придётся разочаровать такого замечательного человека, как начальник столичной полиции. – Вы даже сейчас впереди меня.

– И всё же, – вступил в беседу окружной прокурор. – Расскажите, что знаете.

Решив действовать «по собственному усмотрению», я поведал им о том, что в корпорации никто не знает, каким образом доктор Хэтуэй могла исчезнуть из их здания. О сумме предложенного мне гонорара я, конечно же, умолчал. Как и о некоторых других деталях, включая Брэдбери Скендала, который тоже интересовался персоной пропавшего учёного. Что касается этого нового персонажа драмы с исчезновением, то мне хотелось сначала лично посмотреть на него. К тому же отчитываться во всех подробностях перед местными борцами с преступностью меня никто не обязывал.

В заключение своей краткой речи я дал слово всем присутствующим обязательно ввести их в курс дела, если мне удастся узнать что-то новое. В обмен я получил аналогичное обещание от Паттона и Уайлда. Все участники беседы старательно делали вид, что и впрямь собираются выполнять взятые на себя обязательства.

Впрочем, это меня мало волновало – главное, что полиция Вашингтона какое-то время не будет пытаться прессовать путающегося под ногами независимого исследователя, и я смогу хоть немного поработать относительно спокойно. На этой оптимистичной ноте мы и расстались.

Выйдя на улицу, я первым делом достал оллком. Версия о том, что биолог Хэтуэй пристрелила нарколога Грэйна (или наняла кого-то сделать это) была, конечно, весьма привлекательной даже для меня, но вызывала не меньше сомнений, чем предположение о попытках полиции повесить убийство на первого подвернувшегося под руку человека, чтобы не портить отчётность «висяком». Уже через полминуты я нашёл в новостных потоках то, что искал.

– А на самом деле что думаешь? – раздался за моей спиной голос Норгаарда.

Я оглянулся. Детектив подошел почти вплотную ко мне, одновременно доставая из кармана пиджака пачку сигарет.

– О чём?

– Об этом. – Лейтенант мотнул головой в сторону здания полицейского управления и щёлкнул зажигалкой.

– Отличный спектакль, – с усмешкой ответил я, решив, что изображать невинную овечку всё равно бессмысленно.

Мой собеседник внезапно ухмыльнулся и подмигнул. Этот парень начинал мне нравится.

– Скоро выборы мэра, – сказал я и помахал оллкомом с открытым новостным потоком Вашингтона. – А PJN финансирует одного из конкурентов нынешнего главы города.

Норгаард молча улыбался, наблюдая за мной сквозь дымок свисающей из уголка рта сигареты.

– Как же убедить корпорацию, что надо финансировать правильного кандидата? – продолжал я. – Например, мэр, собственноручно подписывающий распоряжение о назначении начальника полиции, может приказать ему поискать какой-нибудь компромат на PJN. Разумеется, такой, в котором никак не упоминаются ни сам глава города, ни его приближенные, ни руководство полицейского управления. Сложная задачка, не правда ли? Ведь мир тесен, а тем, у кого есть деньги, нет-нет да и понадобится что-то от людей, облечённых официальными полномочиями. Или наоборот. И тут вдруг привалило счастье – исчезла высокопоставленная сотрудница корпорации, а её знакомый, личность тоже не рядовая, убит. Так давайте сделаем вид, что мы подозреваем её в убийстве, а боссов PJN – в сокрытии доказательств и помощи в побеге. Отличный будет козырь на переговорах о финансировании предвыборной кампании господина мэра. Но эту карту надо разыгрывать аккуратно – например, подкинуть мысль о необходимости поискать компромисс одному из тех, кто работает на PJN, и подождать ответной реакции. Иначе ненароком можно спровоцировать серьёзный конфликт. А зачем городской администрации и управлению полиции воевать с крупнейшей в мире корпорацией? Не говоря уж о том, что никто не режет курицу, которая несёт золотые яйца.

– Неудивительно, что ты в таком возрасте и уже капитан, – сказал лейтенант.

– Не обращай на это внимание. Повышение – это просто способ избавиться от меня, – с горечью произнёс я.

– Как так? – удивился мой собеседник.

Я пожал плечами, но потом всё же ответил:

– До прошлого года я занимался борьбой с организованной преступностью.

– Понятно, – кивнул Норгаард. – Надо полагать, многим отдавил мозоли.

– Верно. В результате в прошлом году меня повысили – дали капитанские погоны и должность начальника отдела по противодействию махинациям при получении «безусловного дохода».

– О боже, – вздохнул полицейский.

– Вот-вот.

– Честно там работать невозможно, всякие активисты и борцы за права загрызут, а брать нечего. – Лейтенант помолчал, разглядывая меня. – Но ты хотя бы жив остался.

– Тоже верно.

– А договориться не пробовал?

– Терпеть этого не могу, – признался я. – Неприятно чувствовать себя проституткой, которую любой бандюк может снять за относительно небольшую сумму.

– Да, большие деньги достаются тем, кто наверху, – с кривой усмешкой заметил мой собеседник.

Я кивнул. Суть везде одинакова, меняются лишь формы.

– Денежные деревья всегда обрастают ветвями власти, а ветви власти имеют обыкновение клониться к растущим поблизости денежным деревьям, – философски сказал я.

– Политика – дерьмо, – помолчав, заявил Норгаард, глядя куда-то мимо меня. – Приходится целовать ручки тем, кто тебя поддерживает и лизать задницы тем, кто платит. Но если поднимаешься достаточно высоко, тебе придётся стать политиком. Потому что иначе ты не поднимешься. А если даже и случится такое, то ты очень быстро свалишься обратно. Вот почему я, наверно, так и помру лейтенантом.

– Оставим пока политику, – предложил я. – Что показала баллистическая экспертиза?

– «Арконы», из которых в вас стреляли, были в партии, отправленной на переплавку в US Steel PJN.

– Это тоже прицепили к делу?

– Пока нет. Думаю, пойдёт отдельным составом. Для большей убедительности.

– А как вы пронюхали об исчезновении доктора Хэтуэй?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Мне самому об этом рассказал Паттон, а уж кто сообщил ему – один бог ведает. У него своя сеть стукачей. Да и в мэрии ему очень благоволят.

Мы помолчали. Потом мой коллега посмотрел на меня и произнёс:

– Ну, удачи тебе в поисках. Если что-то будет надо – сообщай. Вдруг чем смогу помочь.

– Спасибо, – поблагодарил его я.

Мы обменялись рукопожатиями, и Норгаард медленно двинулся к управлению полиции, а я вызвал такси, одновременно сделав себе пометку в оллкоме – наведаться в клинику доктора Грэйна. Может, со мной сотрудники покойного будут более откровенны, чем с местными блюстителями закона.

В жизни, конечно, бывает всякое, но в бурную любовь с убийственным финалом между известным наркологом и ещё более известным микробиологом верилось с трудом. Не потому, что такие люди не совершают ошибок, но потому, что умный человек обычно не позволяет чувствам брать верх над разумом, во всяком случае, до такой степени, а Грэйн и Хэтуэй были уже в том возрасте, когда эта истина не вызывает возражений. К тому же делать глупости – естественная реакция на ситуацию, слишком сложную для твоих мозгов. А двух знаменитых в своих отраслях специалистов в недостатке интеллекта не обвинишь.

Я выбрался из такси перед входом в отель, размышляя о том, что из нашего разговора лейтенант Норгаард перескажет начальнику полиции Паттону и какие последствия это может иметь для меня. Яснее ясного, что копы мне не поверили, вопрос лишь в том, что они будут делать дальше.

Рядом остановилась ещё один автомобиль. Дверца медленно открылась и из салона донёсся голос:

– Я – Брэдбери Скендал. Садитесь, капитан Сэвидж. Покатаемся.

Глава 6

Первое, на что я обратил внимание – на саму машину. Тонированные стекла сразу давали понять, что это не обычное такси. Наверняка в салоне не ведётся видеонаблюдение за пассажирами. Тариф «Скромный» для людей, которые не хотят, чтобы полиция и спецслужбы могли отследить их передвижения и при этом достаточно наивны, чтобы не понимать, что благодаря системам наблюдения на улицах и данным о безналичных платежах любая их поездка перестанет быть тайной, как только ею кто-то заинтересуется. То, что Скендал не выходил из автомобиля, чтобы не попасть в объективы видеокамер на здании отеля, говорило, что он либо идиот-параноик, либо такси не настоящее и выяснить, кто и откуда в нём приехал, не сможет никто.

«Надеюсь, он не из той банды, которая обстреляла нас с Энн около дома доктора Хэтуэй», – подумал я и сел в машину.

Камер внутри и в самом деле не было.

В одном из кресел расположился мужчина примерно моего возраста и телосложения. У него были резкие черты лица, светло-голубые глаза и каштановые волосы, поседевшие на висках и начавшие редеть надо лбом. Нос картошкой, к тому же немного кривоватый, видимо, из-за старого перелома, намекал, что возможностями пластической хирургии его хозяин пренебрегает. Одет он был в недорогой тёмный костюм, какие обычно носят чиновники среднего звена, однако под левым плечом угадывалась кобура с пистолетом крупного калибра. На гангстера Скендал не походил, но и за обычного правительственного клерка его тоже принять было сложно.

– Кто вы такой? – спросил я.

Тот, кому я задал этот вопрос, подождал, пока такси отъедет от отеля, и сказал:

– Меня зовут Брэдбери Скендал, я начальник отдела по предупреждению террористических угроз службы безопасности НАСА.

«Час от часу не легче, – подумал я. – А эти-то здесь каким боком? Теперь мне только зелёных человечков с Альдебарана для полного счастья не хватает».

– Что вам надо?

– Как я уже говорил, я заинтересован в поисках доктора Хэтуэй, которыми вы занимаетесь.

– С чего вы взяли, что я кого-то ищу? Я вообще-то в отпуске.

– Капитан, я знаю, что вы подписали соглашение с PJN Technologies. Я знаю, что вам платит за работу лично президент корпорации Сальваторе Маранзано. Могу даже назвать сумму, которая вам обещана, если вы найдете доктора Хэтуэй.

Я вспомнил, как мой наниматель предупреждал меня о необходимости держать всё в секрете. Сейчас это выглядело смешно. С таким же успехом я мог со вчерашнего дня стоять в центре Вашингтона с транспарантом «Я ищу доктора Хэтуэй», и то в городе меньше людей знало бы о моём задании.

– Что вы хотите? – наконец спросил я.

– То же, что и вы – найти доктора Хэтуэй.

– Какое она имеет отношение к НАСА и откуда у НАСА антитеррористический отдел?

– Да, объяснений не избежать, – с тяжелым вздохом сказал Скендал. – НАСА давно стало одной из главных целей экотеррористов. Больше всего проблем нам доставляет их крупнейшая группировка, известная под названием «Зелёные Бригады». Как они говорят, производство компонентов для ракет приводит к масштабным выбросам в атмосферу парниковых газов, сгорание ракетного топлива при запусках даёт ещё больше выбросов, а сами ракеты и спускаемые космические аппараты разрушают озоновый слой. В результате всё, что имеет отношение к НАСА, от заводов, на которых производятся комплектующие для ракет, до наших ученых и космонавтов, регулярно становится мишенями для экотеррористов. Поэтому…

– Вы что, думаете, что кто-то из этих радикальных экологов добрался до доктора Хэтуэй? – перебил его я, вспомнив записки в её доме.

– Поэтому в службе безопасности НАСА был создан отдел по предупреждению террористических угроз, который я возглавляю, – как ни в чем ни бывало закончил свою мысль Скендал. – Но я не думаю, что за исчезновение доктора Хэтуэй несут ответственность экотеррористы.

Он взмахнул левой рукой, и я заметил обручальное кольцо с узенькой голубой полоской, которая означала, что у него в браке родился сын. Я и сам раньше носил такое же.

– Тогда какая связь между моим делом и вашей работой? – поинтересовался я.

Помолчав, мой собеседник в упор взглянул на меня и вместо ответа спросил:

– Что вы знаете о своём работодателе?

– О PJN? Я знаю, что после Великой Экономической Катастрофы тогдашние корпорации Pfizer, Johnson и Novartis объединились в один конгломерат, который позже прибрал к рукам массу других компаний в самых разных отраслях – от космического туризма до свиноферм.

– В целом верно, – кивнул Скендал. – Фармацевтика, медицина и разработки в области биологии до сих пор остаются крупнейшим источником доходов PJN. На втором месте – энергетика, на третьем – производство чипов и прочей электроники, а также машиностроение, на четвертом – пищевая промышленность, а на пятом – всё, что связано с космосом, включая контракты с НАСА. Естественно, есть и ряд других направлений, но они менее прибыльные. Хотя и там крутится много миллиардов долларов. Очень много.

– Какое это имеет отношение к доктору Хэтуэй и при чём здесь НАСА?

– Мы заинтересованы в некоторых её проектах. В подобности, уж извините, вдаваться не могу. Это – закрытая информация.

Я несколько секунд молча рассматривал его.

– Ставлю десять к одному, что я и так угадаю, – заявил я. – Биочипы, которые разрабатывались под руководством доктора Хэтуэй, очень пригодились бы не только вашим сотрудникам на Земле, но и астронавтам. В космос можно было бы посылать намного меньше людей, потому что каждый из них благодаря биочипам мог бы делать бОльший объем работы и к тому же овладел бы сразу несколькими специальностями. Вы могли бы во всеуслышание заявлять, что количество запусков резко сократится и, соответственно, ущерб, который они наносят окружающей среде, тоже станет меньше.

– Бедняком вы не умрете, – улыбнулся Скендал, который, надо полагать, не знал, что после нескольких неудачных ставок я прилично задолжал букмекерам и ростовщикам. – Так оно и есть.

Он помолчал, потом снова вдохнул.

– Ладно, придется рассказать вам и кое-что из того, что я разглашать не должен. Один из проектов, к осуществлению которого сейчас готовится НАСА, заключается в создании в космосе сети станций для получения солнечной энергии. Есть, конечно, технические сложности с её передачей на Землю, ведь на орбиту электропровод не протянешь, но мы работаем над этим. А биочипы и другие открытия доктора Хэтуэй существенно снизили бы и затраты на этот проект, и количество запусков, необходимых для его реализации.

– То есть экотеррористы, узнав об этом, успокоились бы и оставили НАСА в покое?

– Что-то вроде того. По крайней мере, мы на это рассчитываем. Особенно если учесть, что реализация нашего проекта обеспечит весь мир практически неограниченными поставками экологически чистой энергии. Уж к этому «Зелёные Бригады» и прочие аналогичные группировки точно должны прислушаться. Кроме того, со временем мы планируем создать на орбите полностью роботизированные заводы. Металлы будут добываться в поясе астероидов, прочее сырьё – синтезироваться, благо что энергии с избытком хватит на всё. В результате большинство производств на Земле будет закрыто за ненадобностью, что многократно уменьшит загрязнение окружающей среды. Вдобавок сократится и количество запусков с сугубо научными целями, ведь космические корабли для полётов к другим мирам и даже звёздам нам уже не надо будет изготавливать на нашей планете.

У него горели глаза, когда он излагал планы своего работодателя.

«Экий этот парень подвижник в глубине души», – подумал я и сказал:

– Только не говорите, что вы решили встретиться со мной лишь ради лекции о ваших проектах.

– Естественно, нет, – ответил Скендал и виновато усмехнулся. – Вообще-то я хотел обсудить совсем другие вопросы. А лекция просто для того, чтобы вы понимали – НАСА в целом и мой отдел в частности очень заинтересованы в поисках доктора Хэтуэй.

– Хорошо, я начинаю верить, что вы её не убивали, – насмешливо произнёс я, однако мой собеседник старательно проигнорировал эту фразу.

– Всё дело в том, что на первый взгляд PJN кажется эдаким монолитом, всемогущим и всезнающим колдуном, неудержимо идущим к своей цели. Но в действительности в руководстве корпораций множество фракций со своими собственными интересами, а в самих этих фракциях преобладают люди, которые заботятся только о себе.