Это буду не я

В конце концов пришлось прибегнуть к испытанному средству от бессонницы – я запил две таблетки сильнодействующего снотворного полным стаканом виски и только после этого смог уснуть.

Глава 5

В управление полиции я приехал ровно в 9.00. Когда я предъявил своё удостоверение блюстителям закона, стоявшим на входе, те переглянулись, а затем несколько секунд с интересом рассматривали меня. Похоже, обо мне здесь уже наслышаны даже рядовые копы. Хотя это удивления не вызывало – любой участок по количеству ходящих в нём сплетен уступает разве что женскому отделению дома для престарелых. В общении с внешним миром детективы вынуждены быть сдержанными, чтобы случайно не выболтать тайны следствия, зато между собой большинство из них потрепаться никогда не против.

– Следуйте за указателями, капитан Сэвидж, – сказал один из охранников, возвращая мне удостоверение.

– Спасибо, – ответил я и пошел вслед за загоравшимися на стенах голографическими стрелками, на которых было написано: «Проследуйте сюда, капитан Сэвидж». Похоже, кто-то не поленился внести моё имя и звание в местную базу данных. Меня эта мысль не слишком обрадовала.

Вопреки моим ожиданиям указатели привели меня отнюдь не к кабинету лейтенанта Эла Норгаарда. Последняя стрелка указывала прямо на надпись: «Джим Паттон. Начальник полиции. Приёмная», которой была украшена массивная деревянная дверь. Она подалась внутрь, стоило мне шагнуть к ней, реагируя то ли на датчик давления в полу, то ли на следящее устройство в косяке.

– Доброе утро, капитан Сэвидж, – приветствовала меня молодая привлекательная секретарша с длинными розовыми волосами и указала рукой на дверь с надписью: «Джим Паттон. Начальник полиции. Кабинет». – Проходите, вас уже ждут.

Войдя внутрь, я первым делом увидел стоявший у окна письменный стол. Сидящий за ним мужчина в дорогом тёмно-синем костюме и лимонно-жёлтой рубашке внешностью и повадками напоминал бойцовского бульдога, который давно ушёл с ринга, нагулял немало лишнего веса, но не стал от этого ни добрее, ни безопаснее. Его зеленовато-карие глаза под густыми бровями цвета красного перца упёрлись в меня как стволы двух «Арконов». В шевелюре тоже пока преобладал красный перец, однако похожая на рассыпавшуюся соль седина упрямо брала своё. Перед ним стояла табличка с надписью: «Джим Паттон. Начальник полиции».

– Сэвидж, – с едва заметной вопросительной интонацией произнёс местный босс. Казалось, он так долго дожидался меня, что уже потерял надежду встретиться.

– Так точно, – ответил я и посмотрел на остальных собравшихся.

Их было трое, расположившихся на стульях вдоль стены справа. Ближе всего к двери сидел лейтенант Эл Норгаард, который выглядел так, словно присутствовал на похоронах своей тещи. Следом за ним, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, разместился крупный мужчина с грубым лицом и наголо бритой головой в джинсах и наглухо застегнутой ветровке. Последний, устроившийся почти у самого стола, был невысок, худощав, моложав, в дорогом чёрном костюме и тёмном галстуке. Больше всего он походил на преуспевающего гробовщика. Хотя обычно у представителей этой профессии не бывает таких хитрых лисьих физиономий.

– С лейтенантом Норгаардом вы уже знакомы, – сказал начальник полиции. – Это, – он указал рукой на бритоголового, – капитан Грегори, руководитель отдела по борьбе с организованной преступностью. А это, – легкий кивок в сторону «мастера похоронных дел», – окружной прокурор Уайлд.

«Ни дать, ни взять городское собрание, – подумал я. – Что же у них такого приключилось, если они решили устроить ради меня встречу на высшем уровне?»

– Располагайтесь, капитан Сэвидж, – предложил тем временем Паттон и ткнул толстым, как сарделька, пальцем в направлении стула, который кто-то заблаговременно поставил так, что все присутствующие могли видеть сидящего на нём человека.

Я опустился на указанное мне место и выжидательно посмотрел на начальника полиции. Однако местный босс не стал торопить события – он подчёркнуто неспешно извлёк длинную толстую сигару из деревянного ящичка, стоявшего на тумбочке рядом со столом, специальным позолоченным ножичком обрезал кончик, достал спичку из позолоченной шкатулки и принялся раскуривать. Наконец, окутавшись облаком синеватого дыма, он нарушил повисшее в кабинете молчание.

– Как мне доложили, вчера вы стали жертвой одного неприятного инцидента, – произнёс Паттон.

– Я бы не стал называть себя жертвой, – возразил я. – Просто оказался в неудачном месте в неудачное время, но без особых последствий.

– Однако и время, и место всё же были несколько необычны, – заявил начальник полиции с видом бывалого политика, выступающего перед избирателями в округе, где он не пользуется популярностью. – Некоторые обстоятельства этого инцидента не могли не привлечь наше внимание.

Теперь уже он выжидательно посмотрел на меня.

– Вам виднее, – сообщил ему я. – Я не знаком с местными обычаями.

– Не держите нас за идиотов, капитан, – резко сказал Грегори. – Начнём с того, что в вас стреляли из «Арконов». Такое оружие до сих пор ни разу не попадало к уличным бандам. А если бы и попало, его берегли бы для самых серьёзных дел.

– Провели баллистическую экспертизу? – спросил я, но борец с организованной преступностью, казалось, даже не услышал меня.

– Из этих «Арконов» был обстрелян дом, принадлежащий одной из сотрудниц PJN Technologies, – продолжал он. – Хотя корпорация исправно оплачивает охранные услуги в этом районе.

– Кроме того, нам удалось установить, что владелица данного жилья Джейн Хэтуэй знакома с доктором Гилбертом Грэйном, – заявил окружной прокурор. Произношение выдавало в нём выпускника одного из университетов Лиги плюща8, а голос оказался на редкость звучный, богатый на тональности. В судебных прениях он наверняка имел большой успех. – Тем самым доктором Гилбертом Грэйном, который был убит две недели назад.

– А затем вы обращаетесь ко мне с вопросами о том, что случилось с этим Грэйном, – дополнил выступление Уйлда Норгаард.

– И вот тут начинается самое интересное, – с кривой усмешкой заметил Паттон. – Внезапно выясняется, что упомянутая Джейн Хэтуэй исчезла. Никто не знает, где она находится. Причём исчезла она вскоре после убийства Грэйна. И не из своего дома или ещё откуда-нибудь, а из тщательно охраняемого центрального офиса PJN Technologies.

На мгновение я почувствовал себя вратарём во время свалки в штрафной площадке, когда нападающие противника пасуют друг другу мяч, пытаясь подгадать момент и забить победный гол. Проверенная временем тактика, рассчитанная на то, что человек легко теряется, когда на него наседает сразу несколько оппонентов. А на допросе достаточно на секунду сбиться, и тебя расколют. Любопытно, они в самом деле думают, что с помощью такого примитивного приёма можно что-то выжать из капитана полиции, который к тому же все эти фокусы выучил задолго до того, как получил значок? Или просто решили прикинуться идиотами в надежде, что я расслаблюсь и разговорюсь?

Впрочем, важнее другое – местные блюстители закона должны были изрядно постараться, чтобы раздобыть информацию об исчезновении женщины, которую мне надо найти. И у них по этому поводу явно запланирована какая-то собственная игра с достаточно серьёзными ставками, иначе они бы не устроили весь этот спектакль с участием первых лиц правоохранительных органов Вашингтона.

– Как вы установили связь между Хэтуэй и Грэйном? – спросил я.

Паттон несколько секунд рассматривал меня с видом вирусолога, изучающего в микроскоп возбудителя опасной болезни, а затем перевёл взгляд на Норгаарда и едва заметно кивнул.

– После вчерашнего инцидента мы осмотрели дом, возле которого в вас стреляли, и обнаружили книги, принадлежавшие Грэйну, – сообщил лейтенант. – Провели повторный опрос в его клинике. Несколько сотрудников не раз видели женщину, которую они опознали как доктора Джейн Хэтуэй. Изъятые нами записи с видеокамер подтверждают, что она там бывала.

– Как долго это продолжалось? – поинтересовался я.

– Согласно показаниям свидетелей, она регулярно появлялась в клинике в течение последних шести месяцев.

– Насколько часто?

– Обычно один-два раза в неделю. Иногда чаще. Но в последние дней десять перед убийством Грэйна её там не видели.

– Она не могла быть его пациенткой? – спросил я. Мне нередко приходилось наблюдать, как люди, влюбленные в работу, однажды переносили свою страсть на бутылку, таблетки, шприц или азартные игры. Я и сам едва не свернул на эту дорогу в прошлом году. И это могло объяснить причины исчезновения сотрудницы PJN Technologies.

– Факты, которые говорили бы в пользу такого предположения, отсутствуют, – проинформировал меня окружной прокурор. – Мы получили ордер на изучение всех персональных данных Хэтуэй, включая информацию медицинского характера. В картотеке клиники Грэйна она не значится. Нет никаких подтверждений того, что она употребляла наркотики. Во всяком случае, ничего тяжелее антидепрессантов.

– Давно она их принимала?

Норгаард подал голос:

– Плотно сидела весь последний год.

«Что ж, с трудоголиками такое бывает, и, как правило, даже чаще, чем с нормальными людьми. Особенно когда на работе что-то не ладится или человек начинает понимать, что только карьерой жизнь не исчерпывается», – подумал я. Мне и самому одно время приходилось «химичить», чтобы не впасть в состояние, когда хочется лишь одного – проделать в своей башке не предусмотренное природой отверстие из табельного пистолета.

– Насколько я понимаю, доктор Грэйн не занимался лечением депрессий, он был наркологом, – сказал я. – Если доктор Хэтуэй не увлекалась запрещёнными веществами, зачем ей посещать его клинику?

– Работаем, – буркнул Норгаард.

– А что случилось с доктором Грэйном? – поинтересовался я.

На этот раз Паттон не стал тратить время на изучение вируса по имени Сэвидж, а сразу кивнул своему подчинённому.

– Тело Грэйна обнаружили перед его клиникой 4 июня в 5.43 утра. К этому времени он был мёртв несколько часов, – доложил лейтенант.

– Его убили прямо перед клиникой? – удивился я.

– Нет. Его убили в другом месте, а труп бросили там. Место преступления нам пока установить не удалось. Он был убит девятью выстрелами из дробовика шестого калибра, заряженного крупной картечью. Было сделано по одному выстрелу в ступни, кисти рук, коленные и локтевые суставы, а также в пах. Грэйн, согласно заключению судмедэксперта, скончался от потери крови и болевого шока.

– Казнь, – заявил я. – Похоже на Нью-йоркский картель.

– А вы неплохо разбираетесь в наших обычаях, – язвительно заметил бритоголовый офицер.

– Чтобы узнать, как Нью-йоркский картель убирает тех, кто им мешает, достаточно пару раз почитать новости, – совершенно не кривя душой, сказал я и повернулся к Норгаарду: – Машину, на которой привезли труп доктора Грэйна, удалось отследить?

Этот вопрос тоже остался без ответа.

– Вы правильно заметили, капитан, что обычаи Нью-йоркского картеля знакомы любому, кто читает новости, – изрёк Грегори.

– О том, что представители этой криминальной структуры последние несколько лет активно осваивают рынок Вашингтона, тоже всем хорошо известно, – добавил Уайлд.

– Поэтому не было ли убийство Грэйна инсценировкой? – прищурившись, поинтересовался Паттон.

– Инсценировкой? – переспросил я.

– Да. – Начальник полиции поставил локти на стол и наклонился вперёд, не отрывая от меня тяжелого, как вагон кирпичей, взгляда. – Не кажется ли вам, капитан, что ваша пропавшая Хэтуэй на самом деле прикончила этого Грэйна, а потом смылась?

– В эту версию укладываются все факты, которые нам известны, – вновь включился в беседу окружной прокурор и принялся перечислять, загибая пальцы: – Хэтуэй исчезла сразу после убийства Грэйна. Исчезла она из центрального офиса корпорации. До сих пор не удалось обнаружить никаких следов – никто не знает ни того, как ей удалось выбраться незамеченной из комплекса PJN Technologies, ни того, где она находится сейчас. Её дом тщательно вычищен…

– Не так уж тщательно, – прервал его я. – Книги доктора Грэйна, благодаря которым и я, и вы узнали об их знакомстве, остались на самом видном месте.

– Преступники всегда что-нибудь забывают, вам ли не знать, – привычно начал прения Уайлд.

– Дробовик шестого калибра – оружие не самое женское, – заметил я.

– Хэтуэй была членом университетской сборной по спортивной стрельбе из ружья, – оспорил мой довод окружной прокурор. – Более того, она была чемпионкой, выиграла множество соревнований. Именно благодаря этому она получила стипендию в Университете Балтимора.

– Она училась по спортивной стипендии? – с недоумением спросил я и подумал, что мне надо более внимательно ознакомиться с досье пропавшей.

– Да.

«Чем дальче, тем страньше, – пришла мне на ум фраза Алисы из Страны Чудес. – Как-то с трудом верится, что девушка, поступившая во второразрядное учебное заведение по спортивной стипендии, смогла превратиться в настолько выдающегося учёного, что её назначили на очень высокий пост в очень крупной корпорации в обход многих других, куда более заслуженных претендентов».

– Доктор Хэтуэй ростом от горшка два вершка и весит меньше 50 килограмм, – продолжал спорить я, чувствуя себя уже не столько детективом, сколько адвокатом исчезнувшей женщины. – А Грэйн был мужчиной крупным. Как бы она незаметно дотащила его труп до своей машины? Да и в доме нет никаких следов убийства.

– Полагаю, все улики она уничтожила, – заметил окружной прокурор.

– Что касается трупа, то у неё могли быть сообщники, – добавил начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. – В конце концов, она и не сама могла это сделать, а нанять кого-то. Например, одну из банд, которым PJN платит за безопасность в её районе. Узнать имена главарей ей было несложно. А за деньги эти ублюдки сделают что угодно.

– А мотив? – не сдавался я. – Какой мотив мог быть у доктора Хэтуэй для убийства Грэйна?

– Над этим мы пока работаем, – подключился к беседе Норгаард.

– Судя по имеющимся данным, у них могли быть отношения куда более близкие, чем простое знакомство, – заявил Уайлд.

«Судя по спальне доктора Хэтуэй, непохоже, что у неё были близкие отношения хотя бы с вибратором, – подумал я. – Но дом и в самом деле мог быть вычищен».

– Полагаю, Грэйн её бросил, а она решила ему за это отомстить, – продолжал окружной прокурор.

– А руководство корпорации, узнав об этом, прикрыло убийцу, – вставил реплику Грегори.

– И это объясняет, как ей удалось так таинственно исчезнуть из здания, охраняемого лучше, чем любая военная база в нашей стране, – провозгласил Паттон с видом политика, зовущего избирателей на баррикады.

– Зачем же тогда PJN нанимать меня для её поисков? – спросил я.

– Вы в данном случае выступаете как частное лицо, у которого в трудовом договоре имеется пункт о неразглашении, – уведомил меня Уайлд. – Если вы найдёте какие-либо улики, указывающие на виновность Хэтуэй, контракт с вами, вне всяких сомнений, будет незамедлительно расторгнут. А если не найдёте, то, когда буря уляжется, пропавшая отыщется сама собой и вернётся к своей работе, обеспечивая огромные прибыли акционерам корпорации. – Он сделал паузу. – Вы ведь понимаете, что деньги – это единственное, что волнует менеджмент PJN?

Я промолчал.

– Что скажете, капитан? – спросил начальник полиции. – Считаете, что наша версия имеет смысл?

– Определенная логика в ней наличествует, – вынужденно согласился я.

– Во-о-от! – протяжно воскликнул Паттон, подняв вверх правую руку. Для полноты картины ему не хватало судейского молотка.

И в самом деле, у биолога Хэтуэй могли быть неизвестные мне причины прикончить нарколога Грэйна. А президент корпорации Сальваторе Маранзано ради получения грядущих барышей от тех же биочипов решил помочь убийце скрыться и нанял меня, чтобы выяснить, нет ли в их прикрытии слабых мест.

Но в этой теории было многовато дыр, чтобы воспринимать её всерьёз. Начать хотя бы с того, что в таинственном исчезновении из центрального офиса PJN Technologies не было никакой надобности – оно лишь привлекло внимание к самой корпорации. Да и с характером доктора Хэтуэй такое жестокое убийство, на мой взгляд, как-то не вязалось.

К тому же у полиции и прокуратуры явно имелись собственные мотивы вцепиться мёртвой хваткой в свои предположения. Достаточно и того, что нью-йоркцы уже не первый год расползались по всей стране, беря под свой контроль один город за другим, а блюстителям закона так и не удалось остановить это продвижение. Если сыщики в Вашингтоне будут расследовать убийство Грэйна как преступление картеля, они гарантированно получат «висяк», который испортит им отчётность.

– Хорошо, примем вашу версию как рабочую, – заявил наконец я. – Что вы хотите от меня?

– Только обмена информацией, – ласково произнёс Паттон, взирая на меня как любящий отец на вернувшегося домой блудного сына. – Мы рассказали вам о деле Грэйна, а вы сообщите нам, чего вам удалось добиться в поисках Хэтуэй.

– К сожалению, я вас разочарую, – выговорил я, старательно делая вид, что очень опечален одной только мыслью, что мне придётся разочаровать такого замечательного человека, как начальник столичной полиции. – Вы даже сейчас впереди меня.

– И всё же изложите всё, что знаете, – предложил окружной прокурор.

Решив действовать «по собственному усмотрению», я поведал им о том, что в корпорации никто не понимает, каким образом доктор Хэтуэй могла пропасть. О сумме предложенного мне гонорара я, конечно же, умолчал. Как и о некоторых других деталях, включая Брэдбери Скендала, который тоже интересовался сгинувшим учёным. Что касается этого нового персонажа драмы с исчезновением, то мне хотелось сначала лично посмотреть на него. К тому же отчитываться во всех подробностях перед местными борцами с преступностью меня никто не обязывал.

В заключение своей краткой речи я дал слово всем присутствующим непременно ввести их в курс дела, если мне удастся узнать что-то новое. В обмен я получил аналогичное обещание от Паттона и Уайлда. Все участники беседы старательно делали вид, будто и впрямь собираются выполнять взятые на себя обязательства.

Впрочем, это меня мало волновало – главное, что полиция Вашингтона какое-то время не будет пытаться прессовать путающегося под ногами независимого исследователя, и я смогу хоть немного поработать относительно спокойно. На этой оптимистичной ноте мы и расстались.

Выйдя на улицу, я первым делом достал оллком. Версия о том, что биолог Хэтуэй пристрелила нарколога Грэйна (или наняла кого-то сделать это) была, конечно, весьма привлекательной даже для меня, но вызывала не меньше сомнений, чем предположение о попытках полиции повесить убийство на первого подвернувшегося под руку человека, чтобы не портить отчётность «висяком». Уже через полминуты я нашёл в новостных потоках то, что искал.

– А на самом деле что думаешь? – раздался за моей спиной голос Норгаарда.

Я оглянулся. Детектив подошел почти вплотную ко мне, одновременно доставая из бокового кармана пиджака пачку сигарет.

– О чём?

– Об этом. – Лейтенант мотнул головой в сторону здания полицейского управления и щёлкнул зажигалкой.

– Отличный спектакль, – с усмешкой ответил я, решив, что изображать невинную овечку всё равно бессмысленно.

Мой собеседник внезапно ухмыльнулся и подмигнул. Этот парень начинал мне нравится.

– Скоро выборы мэра, – сказал я и помахал оллкомом с открытым новостным потоком Вашингтона. – А PJN финансирует одного из конкурентов действующего градоначальника. Хуже того, как раз сейчас председатель совета округа Колумбия9, чьи счета втихаря оплачивает корпорация, пытается инициировать отставку главы города под предлогом его неспособности обеспечить эффективное управление муниципальными финансами. Случись такое, о голосах избирателей он может позабыть навсегда.

Норгаард молча улыбался, наблюдая за мной сквозь дымок свисающей из уголка рта сигареты.

– Как же убедить моего работодателя Маранзано и его друзей, что надо финансировать правильного кандидата? – продолжал я. – Например, мэр, собственноручно подписывающий распоряжение о назначении начальника полиции, может приказать ему поискать какой-нибудь компромат на боссов PJN. Разумеется, такой, в котором никак не упоминаются ни сам глава города, ни его приближенные, ни руководство правоохранительных органов. Сложная задачка, не правда ли? Ведь мир тесен, а тем, у кого есть деньги, нет-нет да и понадобится что-то от людей, облечённых официальными полномочиями. Или наоборот. И тут вдруг привалило счастье – исчезла высокопоставленная сотрудница корпорации, а её знакомый, личность тоже не рядовая, убит. Так давайте сделаем вид, что мы подозреваем её в убийстве, а Маранзано и прочих – в сокрытии доказательств и помощи в побеге. Отличный будет козырь на переговорах о финансировании предвыборной кампании господина градоначальника. Но эту карту надо разыгрывать аккуратно – например, подкинуть мысль о необходимости поискать компромисс одному из тех, кто работает на PJN, и подождать ответной реакции. Иначе ненароком можно спровоцировать серьёзный конфликт. А зачем городской администрации и полицейскому управлению воевать с крупнейшей в мире корпорацией? Не говоря уж о том, что никто не режет курицу, которая несёт золотые яйца.

– Неудивительно, что ты в таком возрасте и уже капитан, – сказал лейтенант.

– Не обращай на это внимание. Повышение – это просто способ избавиться от меня, – с горечью произнёс я.

– Как так? – удивился мой собеседник.

Я пожал плечами, но потом всё же ответил:

– До прошлого года я занимался организованной преступностью.

– Понятно, – кивнул Норгаард. – Надо полагать, многим отдавил мозоли.

– Верно. В результате меня повысили – дали капитанские погоны и должность начальника отдела по противодействию махинациям при получении «безусловного дохода».

– О боже, – вздохнул полицейский.

– Вот-вот.

– Честно там работать невозможно, всякие активисты и борцы за права загрызут, а брать нечего. – Детектив помолчал, разглядывая меня. – Но ты хотя бы жив остался.

– Тоже верно.

– А договориться не пробовал?

– Терпеть этого не могу, – признался я. – Неприятно чувствовать себя проституткой, которую любой бандюк может снять за довольно скромную сумму.

– Да, большие деньги достаются тем, кто наверху, – с кривой усмешкой заметил мой собеседник.

Я кивнул. Суть везде одинакова, меняются лишь формы.

– Денежные деревья всегда обрастают ветвями власти, а ветви власти имеют обыкновение клониться к растущим поблизости денежным деревьям, – философски сказал я.

– Политика – дерьмо, – помолчав, заявил Норгаард, глядя куда-то мимо меня. – Приходится целовать ручки тем, кто тебя поддерживает, и лизать задницы тем, кто платит. Но если поднимаешься достаточно высоко, тебе придётся стать политиком. Потому что иначе ты не поднимешься. А если даже и случится такое, то ты очень быстро свалишься обратно. Вот почему я так и помру в лейтенантах.

– Оставим пока политику, – предложил я. – Что показала баллистическая экспертиза?

– «Арконы», из которых в вас стреляли, были в партии, отправленной на переплавку в US Steel PJN.

– Это тоже прицепили к делу?

– Пока нет. Думаю, пойдёт отдельным составом. Для большей убедительности на переговорах.

– А как вы пронюхали об исчезновении доктора Хэтуэй?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Мне самому об этом рассказал Паттон, а уж кто сообщил ему – один бог ведает. У него своя сеть стукачей. Да и в мэрии ему очень благоволят. Сам понимаешь.

Мы помолчали. Потом мой коллега посмотрел на меня и произнёс:

– Ну, удачи тебе в поисках. Если что-то будет надо – обращайся. Вдруг чем удастся помочь.

– Спасибо, – поблагодарил его я.

Мы обменялись рукопожатиями, и Норгаард медленно двинулся к управлению полиции, а я вызвал такси, одновременно сделав себе пометку в оллкоме – наведаться в клинику доктора Грэйна. Может, со мной сотрудники покойного будут более откровенны, чем с местными блюстителями закона.

В жизни, конечно, бывает всякое, но в бурную любовь с убийственным финалом между известным наркологом и ещё более известным микробиологом верилось с трудом. Не потому, что такие люди не совершают ошибок, но потому, что умный человек обычно не позволяет чувствам брать верх над разумом, во всяком случае, до такой степени, а Грэйн и Хэтуэй были уже в том возрасте, когда эта истина не вызывает особых возражений. К тому же делать глупости – естественная реакция на ситуацию, слишком сложную для твоих мозгов. А двух прославленных в своих отраслях специалистов в недостатке интеллекта не обвинишь.

Я выбрался из такси перед входом в отель, размышляя о том, что из нашего разговора лейтенант Норгаард перескажет начальнику полиции Паттону и какие последствия это может иметь для меня. Яснее ясного, что вашингтонские копы мне не поверили. Вопрос лишь в том, как они будут действовать дальше.