Это буду не я

Рядом остановился ещё один автомобиль. Дверца медленно открылась, и из салона донёсся голос:

– Я – Брэдбери Скендал. Садитесь, капитан Сэвидж. Покатаемся.

Глава 6

Первое, на что я обратил внимание – на саму машину. Тонированные стекла сразу дали понять, что это не обычное такси. Наверняка в салоне не ведётся видеонаблюдение за пассажирами. Тариф «Скромный» для людей, которые не хотят, чтобы полиция и спецслужбы могли отследить их передвижения и при этом достаточно наивны, чтобы не понимать, что благодаря системам наблюдения на улицах и данным о безналичных платежах любая их поездка перестанет быть тайной, как только ею кто-то заинтересуется. Брэдбери Скендал не выходил из автомобиля, чтобы не попасть в объективы камер на здании отеля, и это говорило, что он либо идиот-параноик, либо такси ненастоящее и выяснить, кто и откуда в нём приехал, не удастся никому.

«Надеюсь, он не из той банды, которая обстреляла меня и Энн около дома доктора Хэтуэй», – подумал я и сел в машину.

Камер внутри и в самом деле не оказалось.

В одном из кресел расположился мужчина примерно моего возраста и телосложения с резкими чертами лица, светло-голубыми глазами и каштановыми волосами, начавшими седеть на висках и редеть надо лбом. Нос картошкой, к тому же немного кривоватый, видимо, из-за старого перелома, намекал, что возможностями пластической хирургии его хозяин пренебрегает. Одет он был в недорогой тёмный костюм, какие обычно носят чиновники среднего звена, однако под левым плечом угадывалась кобура с пистолетом крупного калибра. На гангстера этот тип не походил, но и за обычного правительственного клерка его принять сложно.

– Кто вы такой? – спросил я.

Тот, кому я задал этот вопрос, подождал, пока такси отъедет от отеля, и сказал:

– Меня зовут Брэдбери Скендал, я начальник отдела по предупреждению террористических угроз службы безопасности НАСА.

«Час от часу не легче, – подумал я. – А эти-то здесь каким боком? Теперь мне только зелёных человечков с Альдебарана для полного счастья не хватает».

– Что вам надо?

– Как я уже говорил, я заинтересован в поисках доктора Хэтуэй, которыми вы занимаетесь.

– С чего вы взяли, что я кого-то ищу? Я вообще-то в отпуске.

– Капитан, я знаю, что вы подписали соглашение с PJN Technologies. Я знаю, что вам платит за работу лично президент корпорации Сальваторе Маранзано. Могу даже назвать сумму, которая вам обещана, если вы найдете доктора Хэтуэй.

Я вспомнил, как мой наниматель предупреждал меня о необходимости держать всё в секрете. Сейчас это выглядело смешно. С таким же успехом я мог со вчерашнего дня стоять в центре Вашингтона с транспарантом «Я ищу доктора Хэтуэй», и то в городе меньше людей знало бы о моём задании.

– Что вы хотите? – наконец спросил я.

– То же, что и вы – найти доктора Хэтуэй.

– Какое она имеет отношение к НАСА и откуда у НАСА антитеррористический отдел?

– Да, объяснений не избежать, – с тяжелым вздохом сказал Скендал. – Мой работодатель давно стал одной из главных целей так называемых радикальных экологов. Больше всего проблем нам доставляет их крупнейшая группировка, известная под названием «Зелёные Бригады». Как они говорят, производство компонентов для ракет приводит к масштабным выбросам в атмосферу парниковых газов, сгорание ракетного топлива при запусках даёт ещё больше выбросов, а сами ракеты и спускаемые космические аппараты разрушают озоновый слой. В результате всё, что имеет отношение к НАСА, от заводов, на которых производятся комплектующие для ракет, до наших ученых и космонавтов, регулярно становится мишенями для экотеррористов. Поэтому…

– Вы что, думаете, что кто-то из этих борцов за сохранность окружающей среды добрался до доктора Хэтуэй? – перебил его я, вспомнив письма в её доме.

– Поэтому в службе безопасности НАСА был создан отдел по предупреждению террористических угроз, который я возглавляю, – как ни в чем ни бывало закончил свою мысль Скендал. – Но я не думаю, что за исчезновение доктора Хэтуэй несут ответственность экотеррористы. Хотя и не исключаю такую возможность.

Он махнул левой рукой, словно разгоняя перед собой сигаретный дым, и я заметил обручальное кольцо с узенькой голубой полоской, которая означала, что у него в браке родился сын. Я и сам раньше носил такое.

– Тогда какая связь между моим делом и вашей работой? – поинтересовался я.

Помолчав, мой собеседник в упор взглянул на меня и вместо ответа спросил:

– Что вы знаете о своём работодателе?

– О PJN? Я знаю, что после Великой Экономической Катастрофы тогдашние корпорации Pfizer, Johnson и Novartis объединились в один конгломерат, который позже прибрал к рукам массу других компаний в самых разных отраслях – от космического туризма до свиноводства.

– В целом верно, – кивнул Скендал. – Фармацевтика, медицина и разработки в области биологии до сих пор остаются крупнейшим источником доходов PJN. На втором месте – энергетика и добыча полезных ископаемых, а также центры обработки данных, на третьем – производство чипов и прочей электроники, а также машиностроение, на четвертом – пищевая промышленность, а на пятом – всё, что связано с космосом, включая контракты с НАСА. Естественно, есть и ряд других направлений, но они менее прибыльные. Хотя и там крутится много миллиардов долларов. Очень много.

– Какое это имеет отношение к доктору Хэтуэй и при чём здесь НАСА?

– Мы заинтересованы в некоторых её проектах. В подробности, уж извините, вдаваться не могу. Это – закрытая информация.

Я несколько секунд молча рассматривал его.

– Ставлю десять к одному, что и так угадаю, – заявил я. – Биочипы, которые разрабатывались под руководством доктора Хэтуэй, очень пригодились бы не только вашим сотрудникам на Земле, но и астронавтам. В космос можно было бы посылать намного меньше людей и особенно необходимых для жизнедеятельности припасов, потому что каждый из них благодаря биочипам мог бы делать бОльший объем работы и к тому же овладел бы сразу несколькими специальностями. Вы могли бы во всеуслышание заявлять, что количество запусков резко сократится и, соответственно, ущерб, который они наносят окружающей среде, тоже уменьшится.

– Бедняком вы не умрете, – улыбнулся Скендал, который, надо полагать, не знал, что после нескольких неудачных ставок я прилично задолжал букмекерам и ростовщикам. – Так оно и есть.

Он помолчал, потом снова вдохнул.

– Ладно, придется рассказать вам и кое-что из того, что я разглашать не должен. Один из проектов, к осуществлению которого сейчас готовится НАСА, предполагает создание в космосе сети станций для получения солнечной энергии. Есть, конечно, технические сложности с её передачей на Землю, ведь на орбиту электропровод не протянешь, но мы работаем над этим. А биочипы и другие открытия доктора Хэтуэй существенно снизили бы и затраты на этот проект, и количество запусков, необходимых для его реализации.

– То есть экотеррористы, узнав об этом, успокоились бы и оставили НАСА в покое?

– Что-то вроде того. По крайней мере, мы на это рассчитываем. Особенно если учесть, что реализация нашего проекта обеспечит весь мир практически неограниченными поставками экологически чистой энергии. Уж к этому «Зелёные Бригады» и прочие аналогичные группировки точно должны прислушаться. Кроме того, со временем мы планируем создать на орбите полностью роботизированные заводы. Металлы будут добываться в поясе астероидов, например, за счет разработок на Психее10, прочее сырьё – синтезироваться, благо что энергии с избытком хватит на всё. В результате большинство производств на Земле будет закрыто за ненадобностью, что многократно уменьшит загрязнение окружающей среды. Потом в небеса можно будет перенести и ЦОДы. Вдобавок сократится количество запусков с сугубо научными целями, ведь космические корабли для полётов к другим мирам и даже звёздам не надо будет строить на нашей планете.

У него горели глаза, когда он излагал планы своего работодателя.

«Экий этот парень подвижник в глубине души», – подумал я и сказал:

– Только не говорите, что вы решили встретиться со мной лишь ради лекции о ваших проектах.

– Естественно, нет, – ответил Скендал и виновато усмехнулся. – Вообще-то я хотел обсудить совсем другие вопросы. А лекция просто для того, чтобы вы понимали – НАСА в целом и мой отдел в частности очень заинтересованы в поисках доктора Хэтуэй.

– Хорошо, я начинаю верить, что вы её не убивали, – насмешливо произнёс я, однако мой собеседник старательно проигнорировал эту фразу.

– Всё дело в том, что на первый взгляд PJN кажется эдаким монолитом, всемогущим и всезнающим колдуном, неудержимо идущим к своей цели. Но в действительности в руководстве корпорации множество фракций со своими собственными интересами, а в самих этих фракциях преобладают люди, которые заботятся только о себе.

Я уже и сам думал об этом, поэтому сразу понял, куда клонит мой собеседник.

– Работа доктора Хэтуэй могла повредить интересам какой-то из этих фракций?

– Естественно. Начало массового применения биочипов неизбежно приведёт к снижению спроса на микроэлектронику, запуск энергетического проекта НАСА со временем просто уничтожит второе по прибыльности направление деятельности PJN, наши робозаводы нанесут мощный, а, возможно, даже смертельный удар по их промышленному сектору. Зато резко вырастут прибыли медицинского бизнеса.

– Ни «энергетическая фракция», ни «промышленная» этого не хотят, – задумчиво сказал я.

Скендал кивнул.

– То есть вы думаете, что доктора Хэтуэй мог пустить в расход кто-то из глав этих направлений, чтобы не лишиться своих доходов?

– Естественно. Ведь речь идёт о таких деньгах, какие нам с вами не могут даже присниться. А большие деньги означают, помимо всего прочего, огромную власть. Но это ещё полбеды. У всех руководителей корпорации полно своих скелетов в шкафу. Если они лишатся прежнего влияния, их просто сожрут конкуренты. Причём чужими зубами, точнее, руками. Посетители тусовок для педофилов, любители запрещённых веществ, налоговые мошенники, расхитители средств, выделявшихся по госконтрактам… Неужели вы думаете, что любой из них не сделает всё, что в его силах, лишь бы сохранить своё положение и тем самым избежать ответственности? А сил у них пока более чем достаточно.

Я почувствовал, что у меня начинается мигрень. Относительно простое дело – найти пропавшую женщину – буквально на глазах превращалось в безумный клубок корпоративных махинаций, политических интриг и криминальных разборок с привкусом научной фантастики. К тому же чем выше ставки в игре, тем ниже твои шансы дожить до финала.

– Выглядит так, словно вы пытаетесь назначить меня на должность Давида, которому предстоит сокрушить Голиафа11 в лице PJN, – ворчливо заметил я. – При том, что именно корпорация платит мне за работу.

– Настолько далеко я бы не стал заходить, – возразил Скендал.

– Тогда чего же вы хотите?

– В первую очередь – найти доктора Хэтуэй. От неё многое зависит и в деятельности НАСА в целом, и в моей работе в частности. Поэтому я предлагаю вам сотрудничество.

– И как вы его себе представляете?

– Во-первых, я отправлю вам всю информацию, которой мы располагаем, включая собранные нашей службой безопасности досье на руководителей и ключевых сотрудников PJN. Эти материалы, я думаю, будут несколько более увлекательными, чем те, которые вам могут предоставить в корпорации. – Мой собеседник усмехнулся. – Во-вторых, я буду передавать вам все сведения, которые мы сможем получить раньше вас. В-третьих, в случае необходимости я готов обеспечить любую поддержку – вплоть до силовой. Если понадобится, вам на помощь придёт весь мой отдел или даже вся служба безопасности НАСА.

– Вы словно собираетесь кому-то объявить войну, – буркнул я.

– Естественно, это на самый крайний случай. Но вы же знаете – люди, которые идут до конца, часто именно его и находят.

– Почему вы считаете, что я соглашусь? Может, я сразу пойду к Маранзано и расскажу ему о нашем разговоре?

– Я ознакомился с вашим досье, – ответил, не задумываясь, Скендал.

– А вы дочитали до той страницы, где меня в прошлом году перевели противодействовать махинациям при выплатах «безусловного дохода», а я согласился?

– Вы слишком упрямы, чтобы просто сдаться, и слишком порядочны, чтобы продаться, – с удивительной уверенностью в голосе заявил борец с экотеррористами. – Нисколько не сомневаюсь, что ваше согласие на перевод – всего лишь тактическое отступление. Вы достаточно умны, чтобы понимать, когда нужно изобразить, будто вы вышли из игры, а потом вернуться на поле в самый неожиданный для противника момент.

Я почувствовал, что у меня похолодело где-то в районе желудка. Это просто мнение или мой собеседник знает, что за дела привели меня в США?

– О, ещё одно, – добавил он, внимательно наблюдая за мной. – Я не собираюсь ни с кем делиться этими своими мыслями.

– Если я соглашусь?

– Независимо от того, согласитесь вы или нет. Я уважаю людей умных и порядочных – такое сочетание встречается слишком редко, чтобы подставлять под удар одного из представителей этого подвида человека разумного. А если согласитесь, то вдвоём мы сможем сделать гораздо больше, чем поодиночке.

– Прозвучало как-то пафосно, – насмешливо заметил я.

– Зато честно, – улыбнулся в ответ сотрудник НАСА.

Я посмотрел ему в глаза и сказал:

– Уговорили. Я согласен.

Мой собеседник протянул мне карту памяти, микрочип и небольшое устройство, похожее на старинную лазерную указку.

– Здесь – все наши досье. Если подключить чип к оллкому, вы получите полностью закрытый канал для связи со мной. А это – электромагнитный подавитель видеокамер, датчиков движения и прочих подобных устройств. Позволяет ненадолго вывести их из строя незаметно для следящей системы.

– Спасибо, Скендал.

– Зовите меня Брэд.

– А вы меня Джон.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Где тебя высадить, Джон? Где-нибудь в паре кварталов от офиса PJN?

Я улыбнулся и кивнул.

До комплекса корпорации я дошёл пешком – уж если что-то и не следовало делать, так это показываться поблизости от владений моего работодателя в компании человека из НАСА. На этот раз мне не пришлось проходить длительную и унизительную процедуру проверок и обысков на каждом посту охраны – мой пропуск хоть и был временным, но давал доступ высокого уровня. Поэтому в мои карманы или память оллкома никто даже не потрудился заглянуть.

В холле центрального здания комплекса меня дожидалась специалистка по системам безопасности Энн Джонсон.

– Вы нашли того лаборанта? – перешёл я к делу сразу после обмена приветствиями.

– Сегодня у него выходной, но мы связались с ним, – сообщила мне девушка. – Он должен подъехать в самое ближайшее время. Если хотите, можете пройти наверх – мы организовали вам временный кабинет.

– Мне и тут неплохо, – ответил я и уселся на один из стоящих в холле диванчиков.

– Я скоро вернусь, – сказала блондинка и направилась к лифту. Меня немного огорчило то, что она ушла. С другой стороны, это давало мне время начать знакомство со сведениями, которые предоставил Брэд Скендал.

Я принялся за досье доктора Хэтуэй, причём на этот раз особое внимание обратил на её ранние годы, рассчитывая найти какое-то объяснение тем странностям, которые предшествовали её появлению в корпорации. Но я ошибся.

Будущая начальница управления биологических исследований была сиротой и выросла в приюте, что объясняло отсутствие родственников, которые могли бы подать заявление о её исчезновении. Этот пункт оказался единственным, не породившим у меня новых вопросов.

После школы Джейн Хэтуэй полгода проходила дистанционное обучение на менеджера по туризму. Странным было то, что кроме свидетельства о присвоении квалификации, никаких документов от этого периода её жизни не осталось. Словно всё это время она не только не выходила из дома, но и не покупала продукты, не развлекалась, не обращалась к врачу, ни с кем не общалась в социальных сетях. Может, у неё уже в раннем возрасте прорезался талант исчезать, как привидение?

Получив лицензию турагента, Хэтуэй четыре года проработала в различных мелких фирмах и регулярно ездила за границу. При этом все компании, в которых она трудилась, закрылись вскоре после её увольнения. Словно будущая начальница управления биологических изысканий становилась проклятием для каждого своего нанимателя. Или талисманом, без которого их бизнес не мог выжить.

Затем Хэтуэй попала в серьезную автомобильную аварию и несколько месяцев провела в больнице, а после выздоровления поступила в Университет Балтимора. И вот ещё сразу четыре странности. Во-первых, она была единственным в этом учебном заведении человеком, кто получил стипендию по стрельбе. Все прочие спортсмены занимались американским футболом, бейсболом или баскетболом.

Во-вторых, стипендию эту учредил некий зарегистрированный на Каймановых островах12 хедж-фонд, который был ликвидирован вскоре после того, как Хэтуэй получила диплом о высшем образовании. Точь-в-точь, как турфирмы, в которых эта женщина работала до того, как стала студенткой. Больше никакой информации об этой организации не нашлось даже в досье Брэда.

В-третьих, нигде в предыдущих записях не указывалось, кто и когда научил её пользоваться огнестрельным оружием. По своему опыту я знал, что метким стрелком, а уж тем более чемпионом, невозможно стать, если не тренироваться очень долго и упорно. Но ни в одном документе не было ни единого упоминания о том, что она хоть раз посещала тир до того, как поступила в Университет Балтимора.

В-четвертых, хотя Хэтуэй весьма старательно грызла гранит науки, в пятёрку лучших студентов на своём курсе она никогда не попадала ни по одному предмету. «Крепкий середняк», как назвал бы её профессор, некогда обучавший меня криминалистике в полицейской академии. Тем не менее, сразу после получения диплома она стала преподавателем в своей альма матер. Где это видано, чтобы обычного выпускника пригласили в университет на работу, особенно если дефицита кадров в этом образовательном заведении не наблюдается?

«Чем дальче, тем страньше», – снова подумал я и перешёл к следующей странице.

Хэтуэй полтора десятка лет тихо трудилась в Балтиморе, ничем не выделяясь среди коллег, а затем внезапно начала буквально фонтанировать открытиями, из-за чего довольно быстро получила предложение от PJN Technologies возглавить их управление биологических изысканий и разработок. Примерно то же самое было сказано и в личном деле, которое мне передала Энн.

В материалах Брэда говорилось, что назначение Хэтуэй лоббировал лично Сальваторе Маранзано. Причём ради согласия других местных боссов президент корпорации пошёл на несколько серьёзных уступок «энергетической» и «машиностроительной» фракциям, в том числе отдал каждой из них по дополнительному месту в совете директоров. Этот пункт в досье был снабжен примечанием, авторство которого явно принадлежало насовскому борцу с террористами.

«Естественно, СМ не стал бы раскидываться местами в СД или перераспределять финансирование на исследования в пользу своих противников, если бы не рассчитывал получить в конечном итоге значительные дивиденды, – писал Скендал. – СМ большой любитель играть в долгую, и он – ставленник фармацевтов и медиков. Значит, он видел в назначении ДХ возможность со временем усилить свои позиции».

«Что ж, логично, – подумал я. – Если всё обстоит именно так, как мне рассказывали, то работа доктора Хэтуэй должна в долгосрочной перспективе резко изменить расклад в совете директоров в пользу Маранзано и его сторонников. ”Энергетики” и ”машиностроители” окажутся в проигрыше, а ”медики” и ”фармацевты”, возможно, укрепятся настолько, что смогут сожрать своих оппонентов среди высшего руководства корпорации».

Из насовских досье вытекало лишь одно заключение – сильнее всего в устранении доктора Хэтуэй были заинтересованы некоторые её боссы. Но эта версия мне нравилась не больше, чем идея полицейских о том, что начальница управления биологических изысканий убила своего любовника-нарколога Грэйна и смылась.

Если бы кто-то из высших кругов PJN задумал устранить сотрудницу корпорации, для этого совершенно необязательно было устраивать спектакль с таинственным исчезновением прямо из лаборатории, охраняемой как Форт-Нокс. Киллеры легко могли инсценировать непредумышленное убийство при ограблении, автомобильную аварию или какой-нибудь несчастный случай.

Если, конечно, люди, причастные к исчезновению доктора Хэтуэй, не хотели специально привлечь внимание к деятельности PJN. Однако это никому из членов совета директоров явно не нужно – и не только потому, что из-за скандалов упадут котировки акций. Всегда ведь есть вероятность того, что полиция, ФБР или независимые исследователи в ходе расследования сумеют докопаться до скелетов в шкафах руководства корпорации. Причём ситуация вполне может обостриться до такой степени, что даже самые влиятельные киты бизнеса окажутся не в силах добиться закрытия дела и «тишины в эфире».

– Прошу прощения, что задержалась, – произнесла Энн, чьё появление я даже не заметил, погрузившись в собственные мысли.

– Ничего страшного, – ответил я и улыбнулся. – Что там с этим лаборантом?

– С Рикки Россом, – подсказала девушка. – Вообще-то он давно уже должен быть здесь, но почему-то до сих пор не приехал. И мне не удается связаться с ним. Он не отвечает на вызовы.

– Может, слишком хорошо отдохнул в свой выходной? – предположил я.

Блондинка пожала плечами и села на диванчик рядом со мной. Глядя на неё, я неожиданно подумал, что непременно разгадаю все эти чёртовы загадки, чего бы мне это ни стоило.

– Обычно сотрудники нашей корпорации более пунктуальны, – сообщила Энн.

– В большой семье не без урода, – хмыкнул я.

– Зачем Росс вам понадобился?

– Он слишком часто ходил в туалет как раз в то время, когда пропала доктор Хэтуэй, – объяснил я. – Может, это просто совпадение, но я предпочитаю удостовериться лично. К тому же я всё равно планировал опросить всех сотрудников управления биологических изысканий. Так почему бы не начать с него.

В этот момент раздвинулись двери одного из лифтов. Я уже достаточно хорошо ориентировался в планировке штаб-квартиры PJN, чтобы определить, что это был единственный подъёмник, с помощью которого из холла можно попасть на верхние этажи здания, где находились кабинеты местного руководства. Из лифта вышел начальник службы безопасности Джек Макгерн и направился к посту охраны.

Я открыл материалы, предоставленные Брэдом, и тут же наткнулся на запись о том, что в корпорацию бывший военный попал не сразу из корпуса морской пехоты. До трудоустройства сюда он больше трёх лет был «полярным медведем», то есть одним из тех наёмников, которые воевали за ресурсы в Арктике, освободившиеся ото льда из-за глобального потепления. Именно эти боевики орудовали «Арконами-4».

К тому же Макгерн, судя по досье, был ставленником «фракции энергетиков», которая, собственно, и платила «полярным медведям» за захват месторождений нефти, газа, урана и прочего. Более того, самый первый контракт с ним подписывал замдиректора арктического филиала PJN Джо Профачи, доросший с тех пор до должности старшего вице-президента, курирующего энергетический сектор. Он же добился назначения экс-наёмника на пост начальника службы безопасности.

Тем временем Макгерн вышел из помещения охраны в сопровождении пятерых здоровенных и явно вооруженных парней. Подойдя к нам с Энн, он остановился и посмотрел на меня примерно с таким же выражением лица, с каким ассенизатор разглядывает забившуюся канализационную трубу.

– Вы ждете Рикки Росса? – мрачно спросил бывший «полярный медведь».

– Да, – ответил я. – А что?

– Со мной связалась полиция. Он убит у себя дома. Мы едем туда.

– Я с вами.

Макгерн кивнул и широкими шагами направился к выходу. Я и специалистка по безопасности поспешили за ним.

«Лаборант, который, возможно, был последним человеком, видевшим доктора Хэтуэй, и подозрительно часто ходил в туалет примерно во время её исчезновения, убит как раз тогда, когда я хотел с ним поговорить, – подумал я. – Похоже на ещё одно совершенно случайное совпадение. Слишком случайное, чтобы быть совпадением».

Глава 7

Дом, в котором при жизни обитал Рикки Росс, оказался многоквартирным. Однако располагался он в хорошем районе и в целом выглядел куда более дорогим жилищем, чем хибарка доктора Хэтуэй. Хотя в табели о рангах PJN Technologies простой лаборант должен был находиться строчек на 15, а то и на 20 ниже начальницы управления биологических изысканий.

Перед зданием царило форменное столпотворение: шесть машин полиции, два автомобиля криминалистической лаборатории и фургон коронера. Как видно, борцы с преступностью близко к сердцу приняли убийство сотрудника корпорации, работавшего под руководством пропавшей женщины. Три джипа, в которых к месту происшествия прибыли мы с Энн, Макгерном и его парнями, окончательно заблокировали движение.