Порча

Юноша не мог насытится. Наконец, у него начал болеть раздувшийся живот, и он остановился. Некоторое время он просто сидел за столом, шумно дышал и прислушивался к своим ощущениям, наслаждаясь чувством насыщения.

Успокоившись, он отыскал в квартире походную сумку и принялся складывать в неё еду – ту, что можно было взять с собой в дорогу. Для её хранения он решил использовать странные полупрозрачные кубические сосуды из непонятного материала с крышками. Другую еду он складывал в непонятные прозрачные шуршащие мешочки, которые тоже обнаружил в жилище Прожоры.

Уложив в сумку кое-какую еду, он принялся дальше обыскивать жильё в поисках полезных вещей. Он нашёл одеяло и тонкий матрас и решил захватить их с собой. Для этого пришлось отыскать сумку побольше. Также он прихватил странные маленькие палочки, с помощью которых можно было разжигать огонь – они хранились в коробочке, и нужно было чиркнуть чёрной головкой о боковую стенку коробки, чтобы та загорелась. Он помнил, что встречал такое забавное изобретение в своей прежней жизни, но, кажется, в его мире оно было не слишком распространено, или, точнее, было редкостью и новинкой и не успело ещё войти в обиход.

Он собрал ещё кое-что в дорогу, затем покинул квартиру Прожоры. Он решил заглянуть в другие квартиры – и люди-тени испуганно шарахались в стороны, пропуская его. Никто не остановил его и не помешал – он спокойно входил в любую квартиру, какую захочется, и забирал всё, что пожелает.

Он не мог обойти весь Длинный Дом – не зря тот назывался «Длинным» – да и не смог бы унести на себе всё, что собрал бы, поэтому в какой-то момент ему пришлось остановиться.

Юноша покинул Длинный Дом и направился в сторону, где видел мост. Люди-тени, испуганные и молчаливые, нерешительно топтались позади, провожая его взглядом.

Глава 4. Ведьма Хисса

Дельвина дор Меланш робко постучала в дверь.

Это была грубо сколоченная из досок кривая дверца, закрывающая вход в небольшой домик довольно бедноватого вида. Дом не казался неопрятным, но явно не было роскошной виллой богача или родовым поместьем аристократа.

Тем не менее, обитатель этого дома вселял ужас и почтение всем в этом квартале, а также жителям более богатых районов, даже аристократам – из тех, кто знал обитателя. Ведьму, которая тут жила.

Ведьма Хисса – так её называли, и она, как слышала Дельвина, была ужасна. Это касалось не только её внешности, но и всего, что было с ведьмой связано. Она вселяла страх в каждого клиента, который приходил за помощью. Она излучала пугающую ауру, да и специализировалась на довольно специфическом колдовстве – насылала порчу и проклятия. Это существенно отличало её от обычных магов, особенно тех, что входили в круг Магической Академии. Простые маги специализировались на «добром колдовстве», белой магии – лечили болезни, спасали урожай, изгоняли вредителей, защищали от дурного глаза и полосы невезений. Хисса же практиковала прямо противоположную магию: творила порчи, насылала разрушения, и её методы сотворения заклинаний – как утверждали очевидцы – существенно отличались от признанных Академией.

Дельвина, чувствуя страх и борясь с желанием развернуться и убежать, занесла кулачок, чтобы постучать в дверь повторно. Но сделать этого она не успела – вдруг дверь со скрипом отворилась. Продолжая издавать противный звук, дверь медленно и пугающе раскрывалась всё шире и шире, и Дельвина ощутила, как волна ледяного страха прошла по спине, так как она увидела, что дверь никто не открывал – та распахивалась сама собой!

Дельвина не знала, как реагировать, она сглотнула, почувствовав, что в горле пересохло. Из глубины дома прозвучал скрипучий мерзкий голос, принадлежавший явно старухе:

– Входи, милочка, входи.

Дельвина сделала вдох и переступила через порог.

Как бы сильно она не боялась ведьму – ненависть к человеку, которому она желала зла, была сильнее. Она жаждала мести. Она должна наказать.

Дельвина очутилась в гостиной – довольно уютной, чего совсем не ждёшь от дома ведьмы, которая вселяет в людей ужас. В дальнем углу горел камин, успокаивающе трещали дрова, в комнате было светло и тепло, пахло деревом. За столом сидела старуха и вязала, на столе стоял чайник и две чашки, из носика чайника струился дым. Тут и там стояли горшки с цветами, а неподалёку от камина на половичке спал толстый рыжий кот.

Старуха повернулась к Дельвине, и девушка вздрогнула – вид у Хиссы был не из приятных. У старухи был типичный горбатый нос, как у ведьм из сказок, и на нём была, само собой, бородавка. Остальное во внешности старухи не особо отталкивало и не слишком привлекало внимание. Но в целом: обычная бабушка, похожая на множество других – седая, слегка сутулая, невысокая, волосы убраны в шиньон, на старушке довольно опрятная одежда. Но нос – её «нос типичной колдуньи» прямо-таки будто специально вырос таким, чтобы соответствовать «стандартам облика ведьм». И ещё у старушки были пугающие глаза, а морщины на лице словно рисовали злобную гримасу.

Когда Дельвина встретилась взглядом с Хиссой, дверь позади неё сама захлопнулась, и девушка вскрикнула.

– Не бойся, милочка. Это моя безвредная бытовая магия.

– Бы-то… вая?!

– Да. Проходи, – старушка поманила девушку к столу. – Присаживайся, выпей чаю.

Старушка указала на стул напротив себя.

Дельвина, не помня себя от страха, на непослушных ногах прошествовала к столу и села. Хисса отложила вязание и взяла чайник. Она наполнила две чашки красноватым чаем и одну пододвинула к гостье.

– Ну, – сказала Хисса, отхлебнув чаю. – Кто вы такая, юная леди, и что вас ко мне привело?

– Я… э-э… – Дельвина всё ещё чувствовала страх и не могла совладать с собой, её руки под столом беспокойно ёрзали по коленям.

– Вы – Дельвина дор Меланш, верно? – сказала Хисса.

Дельвина вздрогнула.

– Как вы узнали?!

Старушка лишь усмехнулась и вновь отпила чаю.

– Хисса знает многое. И что вас сюда привело?

– Я… это… ну…

– Что же?

– Я… – Дельвина собралась с духом и выпалила: – Я хочу, чтобы вы наслали порчу на одного человека!

– Порчу?! – старуха удивлённо уставилась на гостью. Казалось, она была искренне потрясена, услышав такую просьбу.

– Насылать порчи, проклятия и вообще творить чёрную магию – преступление. Это запрещено Магической Академией, юная леди, разве вы не знаете? – укоризненно проговорила старуха, погрозив пальцем.

– Э… да, но… я слышала… что вы… оказываете… такие услуги…

– Слышали? От кого?! – продолжала искренне удивляться старуха. На какое-то мгновение Дельвине показалось, что она и впрямь ошиблась и её ввели в заблуждение, и эта пожилая женщина – хоть и с жутким ведьминским носом – не имеет никакого отношения к практике чёрной магии.

– А-а… – замялась Дельвина. Должна ли она говорить, от кого услышала о ведьме Хиссе? Не навлечёт ли это беду на её горничную, которая и поведала ей о ведьме?

– Так от кого же? – сурово спросила ведьма.

– Я… э-э…

– Говори!

– От Силессии Листвинны! – выпалила девушка.

Старуха мгновение помолчала, а потом громко рассмеялась, и множество морщин на её лице жутко заплясали, будто полчище извивающихся тонких червей.

– Силессия! – сквозь смех проговорила старуха. – Помню-помню её, как же! Силессия, ха-ха-ха!

– Э-э… ну… вы же… помогли Силессии?

– Помогла?! – старуха прекратила смеяться и вновь взялась за чай. – Ну, можно сказать, что немного в чём-то и помогла. А что вам рассказывала Силессия?

– Ну… она сказала, что вы по её просьбе наслали порчу на женщину, которая пыталась отбить у Силессии мужа. А ещё Силессия рассказывала, что вы помогли одной семейной паре… э-э… умертвить с помощью заклинания старика, который не давал житья молодым и не давал им денег – после его смерти парочка смогла вздохнуть спокойно и унаследовала неплохой капитал, дом и землю. Я слышала и другие истории о клиентах, что обращались к вам за помощью. Силессия уверяла, что вы – именно тот человек, который мне нужен.

– Хм… – старуха аккуратно поставила чашку на блюдце и уставилась на цветок в горшке, что стоял рядом на столе.

– Так вы мне поможете? – неуверенно спросила Дельвина.

– Что ж… – сказала старуха, вставая со стула. – Меры предосторожности никогда не помешают, поэтому я и не говорила с вами откровенно с самого начала, юная леди. Я действительно… оказываю такого рода услуги, о которых вы упомянули. Скажите, откуда вы знаете Силессию?

– Она моя горничная.

– Понятно, – старуха прошла к камину, встала напротив него и уставилась в огонь. Кот, что спал на половичке, не обратил на хозяйку никакого внимания – на мгновение он лишь дёрнул ухом и пару раз выпустил и втянул когти, так и не открывая глаз.

– Прежде чем мы перейдём к делу, я сообщу о двух условиях, – сказала Хисса.

– Да, конечно, – с готовностью ответила Дельвина.

– Во-первых, вы никому не должны рассказывать обо мне и нашей сегодняшней встрече. Никогда и никому. Понятно? – тон у старухи был строгий.

– Д-да, – испуганно ответила девушка. – Но… значит ли это, что Силессия… Вы…

– За свою горничную не переживайте. Я не буду наказывать её за то, что она рассказала вам обо мне. Дело в том, что очень многие горничные, служанки, кухарки… рассказывают обо мне своим хозяевам. Я не только не против этого – наоборот, я сама прошу их об этом.

– Правда?!

– Да. Силессия, можно сказать, работает на меня.

– Но тогда…

– Но вы – другое дело. Вы не должны никому рассказывать ни обо мне, ни, особенно, о нашей сегодняшней встрече и деле, с которым ко мне явились. Ясно?

– Да!

– Хорошо. И второе условие – это деньги. Я беру много.

– Я знаю и я подготовилась, – решительно ответила девушка.

– Хорошо. Тогда всё в порядке. Хотя… есть и ещё один момент, который необходимо прояснить.

– Ещё?

– Да. Дело в том, что моя магия отличается от типичной магии Академии.

Дельвина об этом уже была наслышана, но в чём конкретно заключаются отличия она не знала.

– Моя магия не опирается на письмена и талисманы. Это не магия Заклинательства. Это особая магия Творчества. А в вашем случае это творчество будет опираться на эмоции.

– Эмоции?!

– Не понимаете, что это значит?

Дельвина покачала головой.

– Это значит, что для успешного сотворения чёрного заклинания мне понадобятся ваши эмоции, ваши чувства. Это также означает, что заклинание будет создано из вашей силы, вашей энергии. Я не могу тратить собственную энергию, я не могу творить чёрные заклинания от своего лица – только от лица моих клиентов. Я не испытываю никаких чувств к тому, на кого мои клиенты хотят наслать порчу или проклятия – поэтому я пользуюсь их эмоциями и энергией.

– Это больно? И опасно? – с тревогой спросила Дельвина.

– Это совершенно безопасно и не больно. Но вы потеряете много сил. После сотворения заклинания у вас может начать кружиться голова и вы будете некоторое время чувствовать дурноту, но это и всё. Но самое главное – ничего не получится, если вы не питаете истинной ненависти, истинной злобы к человеку, на которого хотите наслать чёрное заклинание.

– О, я питаю! Ещё как питаю! – гнев немедленно охватил Дельвину, и голос её окреп. Она выпрямилась, вид её стал грозен, и девушка даже стукнула кулаком себе по бедру, как бы показывая, насколько сильно она ненавидит человека, которому хочет испортить жизнь.

– Что ж, хорошо! – радостно сказала ведьма и хлопнула в ладоши. – Скажите, кому вы хотите причинить вред, и какой именно вред вас интересует?

Дельвина назвала имя.

– О! – брови ведьмы взметнулись на лоб. – Даже так?!

– Да, – решительно кивнула девушка.

Ведьма ухмыльнулась и злобно ощерилась – в этот момент она стала похожа на демоницу из каких-нибудь страшных картинок из книг со сказками.

– Всё из-за любви? – спросила ведьма.

Дельвина смутилась, но потом взяла себя в руки и кивнула.

– Да, из-за любви.

– Хорошо, – ответила ведьма. – Тогда скажите, какой вред вы хотите причинить этой персоне?

– Я в этом плохо разбираюсь, – сказала Дельвина. – Я бы не хотела убивать этого человека, но хотела бы причинить много страданий. Чтобы человеку было плохо, чтобы навалилась куча заболеваний, чтобы всё падало из рук, дела не шли, настроение было мрачным, и настала полоса несчастий в жизни…

– Понятно, – кивнула ведьма. – Это обычная порча. Что ж, это возможно. Только, надеюсь, вы понимаете, насколько серьёзен этот заказ – из-за важности той персоны, на которую вы хотите наслать порчу?

– Понимаю.

– Наслать порчу на такого человека… это очень опасно и для меня, и для вас, и это будет стоить очень дорого.

– Я же сказала, что согласна на дорогую услугу, – нетерпеливо произнесла Дельвина.

– Хорошо. Но ещё раз напомню – вы должны будете держать язык за зубами относительно нашей сегодняшней встречи.

Дельвина кивнула.

– Вы же понимаете, что здесь, в столице графства, есть способные и сильные маги?

– Понимаю. И потому обращаюсь за помощью к вам. Я знаю, что существуют и другие колдуньи и колдуны, которые за плату могут творить чёрные заклинания. Но лишь вы одна, как я слышала, не по зубам магам из Академии. Насланные вами проклятия невозможно развеять.

– Верно, – с самодовольством подтвердила ведьма. – Им не под силу развеять мои проклятия, глупцы из Академии привыкли к своей магии Заклинательства и ничего другого не знают. Даже если самым способным из них чудом удастся распознать природу моих заклинаний – они не смогут легко избавиться от них. Ведь мои «творческие» заклинания – живые.

– Живые?! Что вы имеете в виду?

Ведьма не ответила Дельвине и лишь задумчиво уставилась в огонь в камине. Она пробормотала себе под нос:

– Хм-хм… Как же привязать порчу?! Я давно хотела испробовать эти два способа – любовь матери и любовь влюблённых… Хм-хм… Какой же выбрать?!

Она взглянула на Дельвину отсутствующим взглядом, и вдруг глаза её сверкнули.

– Точно! Ну что ж – раз любовь замешана во всём этом, то используем путь любви.

– Любви? Что вы имеете в виду?

Дельвина не понимала ничего из слов ведьмы, и ей казалось неуместным упоминать любовь сейчас – когда они собираются наслать порчу на человека, которого Дельвина ненавидит. Разве не ненависть должна присутствовать во всём этом? При чём тут любовь?!

Дельвина озвучила свои сомнения, и ведьма довольно улыбнулась и ответила:

– О, вам не стоит волноваться, юная леди. Дело в том, что мои заклинания – живые, и я их намертво привязываю к тем, на кого насылаю. Способом привязки является чувство, которое я внушаю заклинанию – заклинание, считающее себя живым существом, должно испытывать сильные чувства по отношению к своей жертве, и это чувство будет удерживать заклинание вместе с жертвой навсегда. Такое заклинание сложно изгнать, а сильные чувства будут работать как топливо в костре для заклинания – оно само собой будет постоянно усиливаться, медленно убивая жертву.

– Как жестоко…

– Я всего лишь исполнитель, за всё ответственны заказчики – мои клиенты. Это всё на вашей совести, меня интересует только заработок и возможность попрактиковаться.

– Практиковаться?

– Да, я фанат своего дела, знаете ли. Я люблю магию… Впрочем, вам это, верно, не интересно. Так вот – существует множество чувств, которые заклинание может питать к своей жертве – ненависть, желание убить, презрение… Но самой сильной эмоциональной привязкой является любовь. И самые сильные пути любви – это любовь матери к ребёнку или романтическая любовь мужчины и женщины. Такое заклинание, живое, считающее себя личностью, будет привязано к жертве за счёт силы любви – заклинание будет обожать жертву, оно будет помешано на жертве, безумно влюблено. Такое заклинание сложно отцепить от жертвы, не так ли? Хе-хе-хе! – ведьма ухмыльнулась и вновь стала похожа на скалящуюся демоницу из книжек.

– Но разве… если заклинание будет любить жертву – разве оно сможет причинить жертве вред? – недоумевала Дельвина.

– Сможет. Вред будет причиняться самой природой заклинания, а не его действиями. Заклинание будет как бы отравлять жертву – отравлять просто тем, что находится рядом. А оно будет находиться рядом всегда – ведь оно любит жертву, безумно любит, оно прицепится к жертве как клещ, и его ничем не оторвать, ха-ха-ха. Понятно?

– Понятно… – машинально ответила Дельвина, не уверенная в том, что действительно понимает. В конце концов, для неё все эти магические штучки – совершенно незнакомая тема.

– Ну что ж, юная леди, давайте приступим. Я решила привязать порчу к ненавистной вами персоне с помощью любви романтического характера – порча влюбится в жертву и за счёт этого намертво прицепится.

– Как у вас получается создавать «живые заклинания»?! – недоумевая, спросила Дельвина. – Разве это не дело богов – творить жизнь? Ваши заклинания – и впрямь живые?!

– Да, – довольно улыбаясь ответила ведьма. В её голосе звучала гордость: – Они и впрямь считают себя живыми. Они думают, чувствуют, испытывают эмоции. Правда, они находятся внутри ограниченного набора эмоций и чувства – которыми я их наделяю. Они не могут выйти за эти пределы, а потому они вечно будут крутиться, как белка в колесе, двигаясь именно по тому сценарию, который я им задала. Я внушаю им любовь – или ненависть, или что-то ещё – к жертве, и заклинания вынуждены вечно существовать только внутри этого сценария. Собственной жизни и своих интересов у них нет. Отойти от жертвы они не могут. Отказаться от заданных мною настроек – они не могут.

– Это как… големы из сказок? – спросила Дельвина.

– Верно, – щёлкнула пальцами ведьма и одобрительно взглянула на Дельвину. – Они как големы из сказок. Только созданные не из земли и камней, а из магии и…

– …и?

– И ваших эмоций. Я же говорила, что на создание плоти заклинания мне необходима энергия и эмоции клиента.

– Х-хорошо. Что от меня требуется?

– Ничего особенного. Не будет ни страшно, ни больно. Подойдите сюда.

Ведьма позвала Дельвину к очагу. Девушка неуверенно подошла к старухе.

– Отлично. А теперь возьмите меня за руки, закройте глаза и представьте ту персону, которую ненавидите. Хорошенько представьте жертву нашей порчи. Представьте лицо, волосы, тело, одежду, загляните в глаза, представьте взгляд, рассмотрите кожу на лице, волосинки бровей, попробуйте услышать сердцебиение, попробуйте услышать дыхание жертвы. Хорошо. А теперь – почувствуйте те эмоции, тот гнев и ненависть, что вы испытываете к жертве. Пробудите эти эмоции в себе! Представьте, что они стали огнём – нашлите это пламя на жертву! Пусть оно сожжёт ненавистного вам человека! Пусть жертва сгорает в огне вашей злобы! Представьте, что ваши эмоции – это стрела. Пустите её в грудь вашей жертвы! В сердце! Пусть стрела пронзит вашего врага! Хорошо, хорошо!

Голос ведьмы был довольный, и в нём слышался смешок.

Дельвина чувствовала, как её охватывает жар. Её руки тряслись, лицо горело. Возможно, это было связано с тем, что она стояла близко к очагу – но, скорей всего, причиной были её всколыхнувшиеся с новой силой эмоции – гнев и ненависть – которые ведьма умело разжигала в ней всё сильнее и больше. Дельвине в какой-то момент показалось, что она чувствует потоки магической энергии – что-то струилось по её рукам, запястьям, ладоням – покидая тело и утекая в руки ведьмы. Дельвине показалось, что она чувствует, будто ведьма высасывает из неё силы.

– Не сопротивляйтесь, леди дор Меланш, – хихикнула ведьма. – Я ничего из вас не высасываю – вы сами отдаёте мне свои силы, я лишь подбираю то, что само истекает из вас. Расслабьтесь и доверьтесь мне. Вы должны мне доверять. Вы должны разрешить мне использовать вашу энергию.

– Разрешаю, – кивнула Дельвина.

– Прекрасно, прекрасно. Продолжайте думать о своём гневе. Пусть он становится всё больше и больше. Ваш гнев – это костёр. Пусть пламя воспылает выше и выше! До крыш домов! Выше крыш домов! До высоких этажей башен! До крепостной стены! Ещё выше! Выше высоких деревьев! До высоты полёта птиц пусть возгорится костёр вашего гнева! Пусть пламя вашей ненависти сжигает всё, пусть оно пожрёт весь мир! Пусть пламя вашего зла пылает до самого неба! До самого неба! До самого неба!!

И костёр Дельвины пылал, всё ярче и сильнее. И ведьма, довольно ухмыляясь, собирала энергию этого костра, и сплетала из неё тело.

Тело порчи.

Глава 5. Босая девушка

Юноша продолжал брести по странному сумасшедшему миру, ощущая своё одиночество и печаль. Возможно, если бы рядом был другой человек – хоть кто-нибудь – ему было бы не так худо.

Конечно, это плохо – потерять память и застрять в странном жутком месте, но когда есть компаньон, с которым можно побеседовать, разделить тревоги – это слегка успокаивает.

Снова его окружали странные виды. На этот раз он брёл по огромному каменному мосту, заполненному причудливыми металлическими объектами. Они напоминали ту постройку, в которой он провёл прошлую ночь, а также фургоны и кареты, но были сделаны из металла, имели множество окон со всех сторон, и многие были ниже карет в высоту. У этих необычных карет были странные и колёса – сделанные из чего-то толстого и чёрного. Он присел возле одного колеса и потрогал его пальцем. Непонятный, незнакомый материал.

«Свалка странных карет?!» – подумал он, оглядываясь вокруг.

У карет внизу, спереди и сзади, имелись бирки с незнакомыми символами – вероятно, цифры или буквы языка, которого он не знал.

Он заглядывал внутрь этих брошенных карет и видел там мягкие кресла – похожие на те, что встретил внутри странного домика с табличкой «Трамвай 521». Имелись там и другие незнакомые объекты: например, напротив одного кресла располагался корабельный руль –штурвал, только маленький.

«Интересно, для чего здесь штурвал?! И он ли это? И ещё – если это повозки, то как впрягать в них лошадей?!»

Он осматривал странные кареты со всех сторон и не видел ничего, что можно было бы использовать, чтобы впрячь лошадей. Кроме того, было непонятно, где должен располагаться кучер и как должны проходить поводья.

«Может, это и не повозки вовсе?»

Это могли быть и лодки – такие странные – и это объяснило бы наличие корабельного штурвала, но тогда было непонятно, зачем им колёса…

Так и не найдя ответы на свои вопросы, он продолжил двигаться вперёд.

Огромный каменный мост, по которому он шёл, был сплошь заполнен этими повозками. Внизу протекал залив. Вода была серой и спокойной. Да и сам день был серый. Всё продолжал стоять туман – правда, в этом месте он почему-то был не так густ. День был прохладен – чувствовалось, будто начинается осень.

«Интересно, есть ли в этом месте времена года?»

В любом случае, судя по туману, постоянно пасмурной погоде, сырости в воздухе – он решил считать, что сейчас в этой местности стоит конец лета или начало осени.

Впереди на мосту он видел что-то вроде арок – они были полуразрушены, всюду валялись груды осыпавшихся кирпичей, каменных блоков. В арках имелись… дверные проёмы? Кажется, эти арки были достаточно крупны, просторны, чтобы внутри можно было разместить комнаты – и в эти комнаты вели дверные проёмы, а к самим проёмам поднимались лестницы, вмонтированные в колонны арок. Странное место…

Он продолжал идти вперёд и вдруг услышал оклик.

– Хе-е-е-ей! Хе-е-е-ей!

Он опешил.

Это явно был человеческий голос. Он был женский или детский. На мгновение он перепугался. Кто кричит? К кому обращаются? Не опасны ли ему люди, обитающие в этом мире?

Он вздрогнул и пригнулся, спрятавшись за одну из повозок, возле которой в тот момент находился.

– Хей там! Я тебя видела! Эй там!

Он понял, что обращаются к нему. И немного порадовался мысленно тому, что язык был ему понятен.

«Хоть какой-то лучик света среди окружающего мрака и странностей…»

Он осторожно привстал, выглядывая из-за повозки. Он принялся озираться, ища источник звука, и очень быстро его обнаружил – обладательница голоса кричала с арки.

Он увидел человека в розовой одежде. Полы были короткими, и внизу виднелись бледные голые ноги. Девушка стояла на карнизе возле дверного проёма в колонне одной из арок. Она махала ему рукой, и её бледная ладошка мелькала, как маленькое далёкое пламя дрожащей свечи. Ветер трепал короткие полы розовой одежды, а также игрался с волосами девушки.

– Хей там! Я здесь! Ау! Видишь меня?

Он не знал, как реагировать. В ответ на вопрос он кивнул, но тут же сообразил, что она вряд ли заметит кивок издалека. Он не хотел кричать, поэтому просто двинулся в её сторону.

– Заметил? Я тут! Сейчас спущусь!

Девушка принялась слезать по лестнице. Задувающий ветер продолжал трепать и без того короткие полы её странного наряда, и время от времени непристойно задирал их. Девушка никак на это не реагировала, а он не мог отвести взгляд от соблазнительных форм. Чем ближе он подходил к арке – тем лучше становилась видна странная незнакомка.