Порча

Поэтому за все годы, что он не видел Таэ и ничего не знал о её судьбе, он ни разу не прибег к помощи Следопыта.

И по сей день судьба Таэлии оставалась для него загадкой.

«Таэ. Где ты? Как сложилась твоя жизнь?»

Он задавался многими вопросами о ней и её жизни, и чувствовал при этом печаль, ностальгию и сожаление. Но один вопрос он задавать не любил, и, случайно вдруг вспоминая его, каждый раз испытывал тревогу, а также лёгкий гнев и напряжение. Этот вопрос: «Чем ты сейчас занимаешься?»

Потому что, задавая этот вопрос, он тут же спонтанно начинал думать о том, чем Таэлия, несомненно, и должна была бы заниматься. Своими исследованиями.

Опасными, злыми, неэтичными, чёрными исследованиями. Теми, из-за которых её подвергли критике и осуждению члены Круга Старших Магов. Теми исследованиями, из-за которых она разругалась с магами и покинула Академию. Исследованиями, из-за которых она покинула его – Фолдора.

Когда Фолдор и Таэлия были вместе, он ещё не был Архимагом. Он уже входил в Круг Старших Магов, но высшую должность в Академии не занимал. Тем не менее, он был одним из наиболее вероятных кандидатов на пост нового Архимага, а Таэлия занимала при Фолдоре должность его помощницы, а также личной ученицы. Также она и сама входила в Круг Старших Магов и имела собственного личного ученика, а также преподавала в Академии для магов-студентов, как делали все члены Круга Старших Магов.

Бывший ученик и помощник Таэлии – теперь был заместителем и помощником самого Фолдора. Второй человек в Магической Академии – Сигвер.

Он уже давно состоит в Круге Старших Магов и сам преподаёт, имеет собственных учеников, и, похоже, является одним из наиболее вероятных преемников Фолдора.

«Боги, как же долго я живу…»

В камере было темно, холодно и сыро, временами что-то капало с потолка – но Фолдор ничего не замечал. У него должен быть жар и озноб, жутко ломить кости, болеть суставы – особенно колени и тазобедренные – но и это всё сейчас было позабыто и отброшено. Фолдор Пребывал.

Он сидел со скрещенными ногами на своём соломенном лежаке, глаза были закрыты, руки сложены лодочкой у живота.

Он ничего не чувствовал, забыл о теле, забыл о том, где находится, и полностью растворился в своём разуме. Это – Пребывание, особая способность мага, дающая ему возможность совершать множество удивительных вещей, просто используя свой собственный разум.

Фолдор сейчас вернулся в прошлое. Он вернулся на десятки лет назад, во времена, когда с ним была Таэ.

Вот они идут вдвоём по каменным мостам, протянутым между башнями Академии, и мир вокруг окутан туманом. Место, где находились главные здания Академии, называлось «Обитель Небожителей». Строения Академии представляли собой высокие многоэтажные здания, а также множество невероятно высоких башен и минаретов изящных форм. Именно поэтому это место называлось Обителью Небожителей – обитатели Академии, пребывая в этих зданиях, словно возвышались над всем миром внизу. Кроме того эта местность считалась очень туманной – так что здания Академии часто оказывались погружёнными в туман – из-за чего тем, кто находился в башнях и высоких зданиях, временами могло казаться, будто снаружи не туман, а облака, и сами их строения уже вознеслись высоко в небо, поднялись над бренной землёй.

Можно было не волноваться относительно того, что высокие, порой нелепо истончённые, башни и минареты когда-нибудь упадут – все здания Академии были защищены сильнейшими архитектурными заклинаниями – заклинаниями устойчивости и вечной прочности зданий, заклинаниями, отгоняющими порчу, старение материала и разрушение фундамента.

Образу «небожителей» способствовало и то, что маги Академии, в основном, носили идеально чистые белые одеяния – настолько чистые, что от белизны аж слепило глаз. Также в Академии всегда царил мир, покой и тишина.

Маги мирно прогуливались по этажам зданий и башен, переходили из здания в здание по изящным каменным мостам, протянутым между ними. Жизнь в такой обстановке, действительно, способствовала тому, чтобы местные обитатели могли считать себя небожителями и богами.

Фолдор и Таэлия неспешно шли по одному из таких мостов, направляясь в Башню Эрхарта – названную так в честь одного мага древности, большого энтузиаста и фанатичного исследователя, который внёс невероятно огромный вклад в развитие магической науки. В своё время Эрхарт существенно обогатил теорию и инструментарий Магии Заклятий.

В Башне Эрхарта располагалась одна из самых обширных и богатых лабораторий во всей Академии, набор инструментов и практических пособий, которыми полнилась лаборатория, впечатлял. С некоторых пор эта лаборатория была закреплена за Таэлией – там она проводила свои опыты и исследования. Таэлия считалась одним из самых перспективных магов-исследователей современности, поэтому все в Академии признавали её право на пользование лабораторией Эрхарта, ни у кого не вызывало сомнений, что, если кто-то и обогатит магическую науку и теорию в ближайшее время – то это, несомненно, будет именно Таэлия.

Фолдор вовсе не был экспериментатором и любителем двигаться в неизвестное. Он знал, что от него не стоит ждать особых прорывов и открытий в магической теории – и его это вовсе не расстраивало. Он с интересом наблюдал за успехами и исследованиями Таэлии, но не сильно переживал по этому поводу, и, конечно, он совершенно не завидовал своей ученице и любовнице.

Прямо сейчас они вместе направлялись в её лабораторию, потому что уже сложилась традиция, что раз или два в неделю Фолдор заглядывает к ней, и Таэлия – с нескрываемой гордостью – отчитывается перед ним своими новыми достижениями и успехами, показывает свои открытия. Так происходило не потому, что Фолдору действительно нужны были её отчёты – просто он понимал, что Таэлии приятно, когда он проявляет интерес к её работе, потому он играл роль внимательного экзаменатора и инспектора. Ему хотелось сделать ей приятно и поощрить её, польстить её самолюбию – любовь заставляла его пользоваться этой стратегией.

– Что сегодня ты мне покажешь, Таэ? – спросил Фолдор, идя рядом с ней.

Они шли по мосту, Таэлия держала Фолдора под руку и слегка облокачивалась на его плечо. Они шли, как влюблённая пара, и в этом не было ничего особенного – они часто так прогуливались по этажам и подвесным мостам, по садам, оранжереям Академии, и по прогулочным паркам, расположенным внизу, на земле. Они ни от кого не скрывали свои отношения, и ни у кого это не вызывало протеста и возражений – любовь и браки между магами в Академии, в том числе между учениками и преподавателями, были обычным явлением, никого не удивляющим.

– Сегодня я покажу тебе кое-что особенное, Фолдор, – сказала девушка и улыбнулась.

Таэлия была невысокой, у неё были иссиня-чёрные длинные волосы, стройная утончённая фигура, милое личико, голубые глаза, изящные тонкие брови и длинные ресницы. Движения её были аристократичны, она всегда держала ровную осанку и ходила как настоящая дама из высшего общества.

Не все маги были выходцами из дворянских семей – среди обитателей Академии имелись представители всех сословий, и все различия между ними не имели значения в Академии, тут работала только ранговая магическая иерархия, ничего более. Однако Таэлия происходила именно из аристократической семьи. Правда, как она рассказывала Фолдору, это была семья обедневших дворян, находившихся уже на грани разорения – так что хоть она и получила дворянское образование и воспитание, обучилась дворянскому этикету и манере держать себя в обществе, повидала она и жизнь низов. Вместо роскошного дворянского поместья её семья была вынуждена жить в двухэтажных апартаментах в переполненном городе-порту одного из графств. Уровень этого жилья был выше среднего, но явно не дотягивал до роскоши настоящих богачей и процветающих дворян.

На улице, где они жили, девушка часто видела бедноту, слышала разговоры прачек, портовых грузчиков, видела бандитов и попрошаек. Всё это послужило ей, как она рассказывала, «хорошей школой жизни», благодаря этому опыту она считала, что прекрасно понимает все слои общества и может без труда установить контакт с кем угодно. Дворянский снобизм был ей не свойственен.

Что касается Фолдора – в тот день, который сейчас всплыл в его воспоминаниях, он был ещё относительно молод и даже бороды не носил. Волосы его были русого цвета со светлинкой, он был довольно привлекательным мужчиной средних лет, нравился многим девушкам-магам и ученицам в Академии, но особенной чертой его привлекательности был его высокий рост, широкие плечи, и то, что он считался одним из сильнейших магов. Он действительно обладал невероятной магической силой, равную которой мало кто имел в Академии. Впоследствии это стало одной из ключевых причин, почему именно он занял поста Архимага.

– Что же особенное ты хочешь мне показать, Таэ? – спросил он.

– Секрет, – загадочно улыбнулась девушка. – Когда придём – сам увидишь.

Они, наконец, дошли до Башни Эрхарта и прошли через изящный арочный проём. На входе их встретил личный ученик Таэлии – Сигвер. Это был юноша среднего роста, ему было лет восемнадцать-девятнадцать, волосы тёмные, глаза серые. У него было приятное утончённое лицо, тонкие пальцы, ровная осанка и весьма учтивые и вежливые манеры. Фолдор знал, что Сигвер тоже происходил из дворянской семьи и был превосходно воспитан. Этот молодой человек отличался великолепной сдержанностью – казалось, он никогда не давал волю своим эмоциям, особенно недовольству, раздражению, страху, и ничто не было способно вывести его из себя или заставить прекратить следовать этикету и отбросить манеры воспитанного человека.

Сигвер, как говорила Таэ, был очень трудолюбивым и преданным учеником – он служил Таэ и выполнял её распоряжения безропотно и отдавая всего себя работе. Никогда не было такого, припоминала Таэ, чтобы Сигвер забыл что-либо сделать из того, что она поручала ему, или делал это небрежно – он часто предвосхищал просьбы своей наставницы и мог прекрасно понимать ход её мыслей и чувствовать направление, в котором она движется в своих исследованиях.

Сигвер поклонился Таэ и Фолдору.

– Приветствую вас, госпожа наставница, – сказал он в своей извечно учтивой манере. – Приветствую и вас, мастер Фолдор.

К своим личным наставникам ученики должны были обращаться именно так: «госпожа-наставница», «господин-наставник». Ко всем остальным Старшим Магам применялось обращение «мастер» – ведь стать старшим магом и означало стать мастером в области магических наук.

Хотя Фолдор предпочитал считать магию скорее искусством, чем наукой. «Недаром же нам часто приходиться писать заклинания и рисовать талисманы», – иногда с усмешкой говорил он. – «Мы будто здесь художество изучаем, а не магию».

Фолдор кивнул в ответ на приветствие юноши, а Таэлия сразу перешла к делу:

– Всё готово, Сигвер?

– Да, госпожа-наставница, – поклонился юноша. – Объект ожидает в главном зале.

Таэлия кивнула и потащила Фолдора за собой, внутрь башни. Сигвер, отстав на почтительное расстояние, следовал за ними, готовый в любой момент оказать любую помощь и исполнить приказ старших.

Таэлия провела Фолдора по винтовой лестнице на этаж ниже, они миновали помещение, отделанное, как гостиная, прошли через ещё один арочный проём, вновь вышли на винтовую лестницу. Спустились ещё на этаж, прошли через просторную лабораторию, заваленную множеством инструментов, препаратов, листов бумаги, исписанных всевозможными формулами и расчётами, а также черновиками талисманов, расписанными тушью и разрисованными акварелью, прошли через ещё один дверной проём, вновь спустились на этаж ниже – и вот, наконец, они оказались в помещении, что Сигвер ранее назвал «главной залой». Таэлия использовала это просторное помещение для демонстрации особых достижений в исследованиях.

В зале горели свечи, хоть в стенах имелись и окна, в которые падал свет. В курильницах дымились благовония. Рядом у входа стоял столик и несколько кресел возле него, на столике стояла бутыль вина и несколько кубков, а также блюдо с фруктами.

Посреди залы располагался деревянный манекен, похожий на человека. Он был ниже человеческого роста (вероятно, это было не случайно – Таэлия, выбирая размеры «объекта», исходила из рассуждений о безопасности исследователя и тех, кто может оказаться поблизости по ходу проведения эксперимента).

Манекен стоял посреди залы на красном ковре, и на его деревянном теле мерцал свет от пляшущего пламени свечей. Таэлия села в одно из кресел и указала Фолдору на второе. Тот опустился в кресло, а Сигвер остался стоять возле них, похожий на официанта, ждущего заказ клиентов в ресторане.

– Что это? – спросил Фолдор, указывая на манекен.

– Сейчас покажу, – весело сказала Таэлия.

Она дважды хлопнула в ладоши и произнесла непонятное слово – Фолдор решил, что это «ключ», активирующий заклинание – и манекен ожил.

Он поднял голову, двинул рукой, затем сделал несколько неуверенных шагов.

– Сигвер, – сказала Таэлия, не поворачиваясь к ученику.

– Да, – ответил тот, кивнув – похоже, он понимал, что она хотела попросить.

Сигвер взял со стола яблоко – несколько их лежали на блюде – подошёл к манекену и бросил яблоко на пол, неподалёку от манекена.

Тот повернул голову по направлению к яблоку, затем манекен затрясся, ноги его спешно понесли его к яблоку, а затем он упал на четвереньки возле плода. Он подхватил его, поднёс к своему деревянному, лишённому каких-либо черт, лицу, и… видимо, как понял Фолдор, попытался его съесть.

Но поскольку у манекена не было рта, он не мог съесть яблоко. Кукла вминала яблоко в своё лицо – вернее, в отсутствие лица – и ничего не происходило. Кукла нервничала, она сильнее вдавливала в себя яблоко, крутила головой, суетливо вертела само яблоко в руках, пыталась его съесть, но результата это не приносило.

Фолдор взглянул на Таэлию. Та, с довольной улыбкой, глядела на него в ответ – похоже, с начала проведения эксперимента она следила за реакцией Фолдора и не сводила с него глаз.

Манекен затрясся, начал дёргаться – хоть кукла и не издавала звуков, и у неё отсутствовало лицо, было очевидно, что этот «объект» здорово нервничает, начинает постепенно приходить в бешенство, а кроме того, похоже оно «страдало».

Фолдор понял: манекен страстно жаждет съесть яблоко, но не может этого сделать, и эта ситуация причиняет ему настоящую муку, немыслимую жестокую адскую муку.

Манекен возбуждался всё сильнее, он начал дёргаться, стучать ногами и руками по полу, яблоко хрустнуло в его деревянных пальцах, пустило сок. Манекен, хоть не имел глаз и других органов чувств, похоже, мог не только видеть яблоко, но и учуял его аромат. Он ещё бешеней начал теребить яблоко в руках и прижимать к лицу, и Фолдор почувствовал тревогу. Если эта кукла совсем взбесится, она может начать громить всё вокруг, а также причинит вред окружающим. Он взволнованно посмотрел на Таэ.

Та всё так же наблюдала за ним с лёгкой, почему-то казавшейся ироничной, улыбкой. Будто прочитав опасения в его взгляде, она щёлкнула пальцами и произнесла очередное слово-ключ, и манекен застыл. Яблоко выпало из рук, а через мгновение и кукла повалилась на пол.

– Вижу, ты не удивлён? – спросила Таэлия.

– Хм, когда я только вошёл в это помещение и увидел манекена, я сразу подумал, что ты покажешь опыт с оживлением куклы.

– И что ты думаешь по этому поводу?

Фолдор пожал плечами. Он столько раз в своей практике видел трюки с оживлением кукол и даже совсем неподходящих для этого предметов – например, танцующие ложки или парящие чашки, сами зачерпывающие воду – да и сам без проблем мог сотворить такое, что маленькое представление Таэлии его совершенно не впечатлило. Он не знал, что ответить ей, чтобы не обидеть – но и не собирался врать и льстить. В конце концов, она маг с опытом и исследователь, негоже ей пребывать в заблуждениях относительно своих экспериментов.

– Я видел подобное сотни раз, – ответил Фолдор, решив говорить прямо.

– Правда?! – изобразила большое удивление Таэлия.

– Да, – ответил Фолдор и вздохнул.

Он заметил, что в кубке перед ним всё это время было налито вино. Чувствуя себя отчего-то неловко – он опасался, что Таэлия обидится, и между ними может возникнуть ссора – он поднял кубок и сделал глоток. Вино было приятным – красное, сладкое, ароматное. Оно было густым и тёмным, как кровь, и вкус его освежал и, казалось, придавал сил. Скорей всего, это было особое зачарованное вино, которое в Академии часто пьют, чтобы придать себе сил и восстановить магическую энергию.

Таэлия, последовав его примеру, взяла свой кубок и изящно поднесла к губам, она сделала небольшой глоток и так же изящно поставила кубок на место.

– Видел, говоришь?

Фолдор кивнул.

– Но так ли это? – спросила Таэлия.

– Что ты имеешь в виду?!

– Присмотрись, – она указала своей изящной ручкой на манекен, что, будто погибший в конце трагичной пьесы персонаж, лежал на полу в позе страдальца.

Фолдор почувствовал, что за словами Таэлии кроется что-то важное – она не шутила и действительно хотела показать ему, что он ошибся, приняв её эксперимент за такой же, что и те, которые он много раз видел прежде.

Он встал с кресла и направился к манекену, за ним последовал Сигвер.

Фолдор присел у манекена и оглядел его. Рядом опустился на корточки Сигвер. Удостоверившись, что Старший Маг вдоволь насмотрелся на спину манекена, Сигвер подхватил «объект» и перевернул на бок, затем на спину, потом на другой бок. Фолдор, таким образом, осмотрел манекен со всех сторон. Сигвер показывал Фолдору голову манекена, его руки, его ступни. Фолдор целиком осмотрел манекен, и постепенно его взгляд становился всё более удивлённым.

Он встал и посмотрел на Таэлию. Та всё так же сидела за столиком и с улыбкой следила за ним. Она изящно подносила к губам кубок с вином и делала глоток, а другой рукой изящно отщипывала виноградинки от грозди на блюде с фруктами и отправляла в рот.

– Я… – сказал неуверенно Фолдор. – Не вижу талисмана. Не вижу письмена заклятия.

Таэлия довольно усмехнулась и кивнула.

– Верно. Заклятия нет. Это не Магия Заклинательства.

– Что??

Фолдор принялся неуверенно озираться по сторонам, пытаясь обнаружить какую-либо заклинающую надпись поблизости. Но в помещении, казалось, не было ничего, связанного с заклинательством, вообще – вероятно, Таэлия сделала это специально, чтобы никто не заподозрил её в том, что она спрятала где-то поблизости какой-то талисман или надпись, воздействующие на куклу дистанционно.

– Это… правда? – спросил Фолдор.

Таэлия вздохнула.

– Боги, Фолдор, разве ты считаешь меня плутовкой? Думаешь, я показала тебе ловкий трюк, используя талисман, который спрятала где-то в этой зале, а сама лгу тебе, рассказывая о том, что не использую заклинательство? Зачем бы мне это делать?!

Он понимал, что незачем. Она и так совершила немало достижений в области магических исследований, ей нет нужды пытаться заслужить одобрение, устраивая дешёвые фокусы.

– Извини, – сказал Фолдор и неуверенно направился к столу. Он сел возле Таэлии и удивлённо уставился на неё.

– Но как?? – спросил он.

– Это совершенно новая магическая теория, – ответила с гордостью Таэлия. – Это не магия Заклинательства. Манекен был оживлён моей новой магией.

– Но как?? – вновь повторил Фолдор.

– Пойдём, я тебе всё покажу и объясню, – сказала Таэлия, вставая из-за стола. Фолдор последовал за ней, напоследок залпом осушив кубок с вином.

Они вышли из помещения и вновь оказались на винтовой лестнице. Таэлия направилась вверх, и Фолдор последовал за ней.

Она привела его в кабинет, где находилось множество атласов и карт, а также несколько университетских чёрных досок, на которых преподаватели пишут мелом. Среди разбросанных карт и атласов имелись карты звёздного неба, атласы человеческой анатомии, таблицы и карты, изображающие работу и природу магии, таблицы магических формул. В кабинете было немало талисманов, заклинательских рисунков, заклинательских кукол и бумажных фигур, магических камней: зелёные, синие, фиолетовые, красные – каких только цветов среди них не было…

Таэлия предложила Фолдору сесть на свободное кресло, стоящее возле стола, заваленного атласами и прочим барахлом. Фолдор, удостоверившись, что кресло не пыльное, сел. Он выжидающе смотрел на Таэлию, а та загадочно улыбалась.

– Дело в том, Фолдор, – наконец, заговорила она, – что моя магия совершенно отличается от общепринятой.

– Я тебя не понимаю. Что это означает?

– Именно то, как это звучит. У меня другая магия. Это не какое-то иносказание или поэтическая формулировка, это действительность. У меня другая магическая теория.

Он был ошарашен заявлением, но быстро взял себя в руки – в конце концов, подобного стоило ожидать от гения и первопроходца, каким являлась Таэлия. Он понял из её слов, что она создала что-то новое, но всё ещё не мог представить, о чём конкретно идёт речь.

– И что означают эти твои слова – «новая магия»? – спросил он.

– Позволь я тебе объясню, – сказала, улыбаясь, Таэлия и подошла к доске. – Обычная, старая, магическая теория – это магическая теория Заклинательства. Так?

– Да, – кивнул Фолдор.

– Ты создаёшь талисман, амулет, фигурку или заговор и применяешь это к магии – и магия создаёт нужный тебе эффект, который проявляется в материальном мире. Этот подход, Фолдор, я считаю устаревшим и неполноценным, потому что он не даёт высокого контроля над процессом формирования конечного эффекта, а сам эффект оказывается быстротечным и неустойчивым к вмешательству извне.

Фолдор молчал и внимательно слушал.

– Мой подход отличается от традиционного тем, что я не оставляю процесс формирования магического эффекта на самотёк. Говоря грубо, ты считаешь магию живой…

– Живой?! – воскликнул Фолдор возмущённо и даже подскочил.

– Ну, говоря метафорично. Метафорично – ты считаешь магию живой и просишь у неё исполнить твоё пожелание, эту просьбу ты выражаешь через заклинание. Заклинание применяется к магии, и магия формирует магический эффект, который ты хотел. Так?

– Так.

– Но из чего магия формирует магический эффект? Из магии же, из самой себя! То есть, выражаясь снова метафорами, магия является в этом процессе и строителем и стройматериалом.

Таэлия выдержала небольшую паузу, Фолдор в нетерпении стучал пальцем по столу и пристально таращился на неё.

– …и я подумала: Если сама магия и является стройматериалом – то, если я уберу магию-строителя из этого процесса, и назначу строителем и куратором процесса саму себя, свой разум, свою волю – то я получу более предсказуемый магический эффект, весь процесс его формирования будет более подконтрольным мне, а сам эффект будет более долговечным, сильным и устойчивым!

– Это невозможно! – воскликнул Фолдор.

– Возможно. Смотри.

Она взяла мел и принялась чертить на доске формулы, фигуры, векторы движения магических потоков, графики, а Фолдор, сидя в кресле за небольшим столиком, следил за её работой и ощущал себя учеником на занятии у профессора.

– Вот Разум… – бубнила Таэлия, от души расписываясь и разрисовываясь на чёрной доске. – …пирамидка в голове, да? Конус Разума, так называемый, или Воронка. А вот луч внимания… тут источник Воли… я применяю это сюда… вот таким образом… и тогда активируется…

Глаза у Фолдора становились всё шире, а на лбу выступил пот.

– …этот поток… здесь волны магии пересекаются… приложение Воли к этой точке… если перевернуть Конус Разума, то происходит фокусировка Воли…

Когда Таэлия закончила, Фолдор несколько минут не мог прийти в себя и заставить себя произнести хоть слово.

– Ну что? – торжествующе спросила Таэлия.

– Это… – наконец, выдавил из себя Фолдор. – Это… кхм-кхм…

Он понимал, что то, что он только что увидел – было работой настоящего гения. Гения и истинного пионера, первопроходца.

– Ты… проделала большую работу… – кивнул Фолдор, постепенно приходя в себя и беря свою речь под контроль. – Ты… да… ты молодец.

Таэлия усмехнулась.

Но гений гением, а слабые места в её теории тоже имелись, и Фолдор не мог их не заметить – он всё же не зря был одним из Старших Магов и кандидатов в преемники нынешнего Архимага. И он решил указать на обнаруженное им слабое место:

– Однако, как ты решишь вопрос подпитки энергией? Если я, как ты выражаешься, считаю магию «живой»… хе-хе… прошу у неё исполнить моё пожелание, она – как «строитель», ха-ха! – сама создаёт нужный мне магический эффект, то и задача подпитки эффекта энергией ложится на плечи магии. Магия сама сотворила магический эффект, сама поддерживает его существование. Так работает наша магическая теория Заклинательства. В твоём же случае – если ты являешься куратором и строителем магического эффекта, используя для этого свой Разум, то и задача подпитки эффекта ложится на тебя. Как же ты решила эту проблему?