Порча

Сергей Элгрин

Порча

Глава 1. Начало

По старой разбитой дороге брёл юноша. Он шёл понурившись, а во взгляде не было ни намёка на сознание, он находился словно в бреду или во сне.

Вокруг стоял густой туман, и такой же туман царил в его разуме. Неизвестно как долго длился этот странный путь в никуда, парень просто шёл, переставляя ноги одну за другой, ни единая мысль не возникала в его совершенно пустой голове.

Но вдруг в какой-то момент его сознание пробудилось.

Он тут же остановился и вздрогнул.

«Где это я?» – была первая мысль, возникшая в его голове.

Он заозирался и увидел вокруг лишь незнакомую местность. Безлюдье, запустение, странные объекты, утопающие в тумане.

Слева тянулся длинный двухэтажный дом-барак. Он уходил далеко вперёд и исчезал в серой мгле. Казалось, у него не было конца.

«Я никогда ещё не видел столь длинных домов…»

Дом был покрыт трещинами, стёкла в некоторых окнах побиты, двери – покосившиеся, еле держатся на одной петле.

Он не заметил ни одного человека поблизости.

Справа он слышал плеск волн и крик чаек. Повернувшись на звук, он увидел множество одиноких, беспорядочно разбросанных деревянных построек – сараев и амбаров. Они тоже пребывали в разрухе и запустении, и их затопляло море.

Когда он взглянул на чаек, сердце его громко бухнуло, а по спине пробежали мурашки. Увиденное вызвало у него шок и ужас.

Всё потому, что чайки были… неподвижными, мёртвыми чучелами. Они зависли в воздухе, каждая на своём месте, и кричали. Кричали, хотя клювы их не двигались. Чучела чаек с расправленными крыльями просто висели в воздухе, и в птицах не было ни капли жизни.

Неизвестно, что за сила удерживала их и заставляла издавать звуки – но во всём этом ощущалось что-то жуткое и нездоровое.

Небо было хмурым, серым, задувал прохладный ветер. Цвета мира вокруг были бледными, размытыми, будто сильно разбавленная акварель. Вероятно, всё из-за тумана, укутывающего окружающий мир.

Море тянулось вдаль, и в какой-то момент просто исчезало, растворяясь во мгле. Здесь, где оно затопляло сараи, было мелководье. Приглядевшись повнимательней, юноша смог увидеть дно сквозь тонкий слой воды, приметил ползающих по дну крабов.

«Ну хоть они живые…»

Волны мерно накатывали на берег, издавая звук «вшу-у-ух» и плескаясь.

Вдруг юноша снова испытал приступ паники. Он осознал кое-что ужасное. А именно:

Он не помнил, кто он такой!

Он не мог назвать своё имя, не мог вспомнить ничего из своего прошлого.

Когда он осознал это, тело его задрожало, и он почувствовал, что задыхается. Сильнейший, всезатопляющий страх охватил его.

«Боги, я действительно не помню, кто я!»

Это было ужасно. Он не помнил ни кто он такой, ни где находится, ни как он здесь оказался, ни откуда и куда идёт.

В растерянности он стоял и крутил головой, испуганно таращась на окружающий мир.

Место, в котором он находился, несомненно, было ненормальным. Хоть он и не помнил ничего из своей прежней жизни – он догадывался, понимал, что то, что он видит здесь, в нормальном мире существовать не может. Не бывает живых чучел чаек, зависших в воздухе, будто подвешенных на нитях, не существует столь абсурдно длинных домов-бараков, что тянутся от горизонта до горизонта.

Он постарался успокоиться и взять себя в руки. Ещё раз он обратил мысленный взор внутрь себя, в глубины своего разума.

«Действительно ли я не помню, кто я такой?»

Действительно. Это было правдой – в памяти он не смог найти ничего, там была лишь пустота. Память походила на громадную залу, в которой нет никакой мебели, никакой обстановки, и никто не живёт – только тишина, мрак, ничто.

«Может быть, я хотя бы могу вспомнить своё имя?»

Он напрягся – но ничего не произошло.

Тогда он принялся осматривать себя. Взглянул на ладони.

«Узнаю ли я их?»

Он узнавал. Это определённо его ладони, они точно были ему знакомы. Он без проблем узнал каждую линию на внутренней стороне ладоней, узнал свои ногти, мелкие царапинки и мозоли…

«Стоп! Что? Мозоли? Царапины? Откуда они могли у меня взяться?»

Он задумался. Может быть, такие отметины скажут ему что-то о прежней жизни? Известно, что у людей определённых профессий остаются следы на руках и на теле, указывающие на род деятельности.

«Это так, но откуда я это знаю?»

Похоже, его потеря памяти была избирательной. Он забыл всё, что касалось его истории и личности, но прекрасно помнил множество вещей, относящихся к миру, в котором раньше жил.

«Очень странная потеря памяти…»

Он принялся изучать свои ладони внимательней.

«Похожи ли мои мозоли на мозоли крестьянина? Вроде нет… Садовода? Тоже нет. Грузчика? Каменщика? Может быть, я моряк или рыбак? Может, я кузнец?»

Он отвергал варианты один за другим – сам не до конца понимая почему.

«Почему я так уверен в своём решении?!»

На его руках были мозоли, но, похоже, они не были связаны с ремёслами, что приходили на ум, и, вероятно, не были связаны вообще с образом жизни низших сословий.

«Хм?!»

Он задумался. Эта мысль показалась ему вселяющей надежду. Если продолжить двигаться в этом направлении, возможно, ему удастся узнать кое-что о себе. В конце концов, познавать истину можно не только методом поиска правильного ответа, но и методом исключения неправильных.

«Кстати, а это я откуда знаю? Если подумать, я знаю о столь многих вещах и рассуждаю довольно… витиевато, мудрёно… Кажется, я образованный человек…»

Итак, к чему же он пришёл? Похоже, он образованный человек. Скорей всего, он не принадлежит к низшим сословиям, на его руках имеются мозоли, однако они не относятся к таким, которые можно получить от тяжёлой работы.

Он ещё раз взглянул на свои руки – сейчас его внимание привлекли ногти. Они были подстрижены – но не как у представителя низших сословий. Его ногти были ухожены и чисты.

«Если подумать, мозоли весьма специфические. Кажется, такие могут возникнуть, если…»

Он закрыл глаза и вновь устремил мысленный взор вглубь памяти – и вдруг некое озарение посетило его. Это было словно молния, внезапно блеснувшая посреди мрака!

Озарение было связано с ощущением – ощущением продолговатого твёрдого предмета в руке. По текстуре, по весу, по балансировке, можно было догадаться, что это рукоять меча.

Точно! Мозоли на его руках – результаты постоянных, ежедневных тренировок с мечом, а также с другими видами оружия, а ещё от занятий рукопашным боем.

«Отлично! Я вспомнил хоть что-то!»

Итак, что же он узнал о себе на данный момент… Он владел мечом, занимался боевыми искусствами, был образован и явно не принадлежал к низшим сословиям. Очевидно, он был из воинского сословия.

Он взглянул на свою одежду. На нём была свободная белая рубаха, поверх неё – тёмный удлинённый сюртук с красивыми изящными застёжками и раздвоенными полами. На ногах – штаны, подходящие для воинских тренировок, а ниже сапоги с довольно высоким голенищем. Одеяние было подходящим для человека воинской профессии и явно было не по карману низшим сословиям.

Что ж, это обнадёживало. Конечно, того, что ему удалось выяснить, было ещё мало, но это всё же было хоть что-то. И, к тому же, информация, открывшаяся ему, не могла не радовать: оказаться человеком из воинского сословия – определённо лучше, чем крестьянином или чернорабочим!

«Тем не менее… Нужно продолжать поиск истины».

Одежда, которую он видел на себе – была ему знакома. Как и в случае со своими руками, он её узнал. Это действительно была его одежда.

Продолжая осматривать свой наряд, он не мог не заметить пустующие ножны у себя на поясе. В них явно должен быть меч – но сейчас он отсутствовал.

«Почему нет меча? Куда он делся?!»

Он принялся осматриваться, но меча поблизости не обнаружил.

Ему очень хотелось, чтобы меч сейчас был при нём. Место, в котором он оказался – жуткое, незнакомое, похожее на странный сон или галлюцинацию во время сильной лихорадки… Такое место не может существовать в реальном мире. Он не знал, что это за место и как он сюда попал – но он явно не был здесь безопасности. Наличие оружия под рукой могло бы его немного успокоить и придало бы уверенности.

Он ещё некоторое время пошарил взглядом по округе, даже побродил вокруг – но меча так и не нашёл.

Мир был укутан туманом, вдали тот сгущался, и то, что находилось на расстоянии ста шагов и более, исчезало из поля зрения, растворялось в пелене. Юноша мог видеть лишь фрагменты мира, выплывавшие из мглы кусочки. И как только он отходил от них подальше – они исчезали.

«Всё это действительно похоже на сон».

Но сном это быть не могло. Любой человек легко отличит сон от яви. Когда ты во сне – ты можешь запутаться и принять сон за явь, но когда ты бодрствуешь – ты точно знаешь, что такое явь, и что такое сон, и ты ясно понимаешь, что никакой сон не сможет сымитировать явь. Бодрствующий точно знает, что он бодрствует. Вот и сейчас – юноша твёрдо знал, что он бодрствовал, ясно это ощущал, и мир вокруг – был настоящим. Всё это не было странным видением или чьей-то грёзой, всё это было реальным.

«Что это за мир? Может, это мир духов? Или богов? Или… смерти? Может быть, я умер?!»

Эта мысль испугала его.

«Нет! С чего бы мне умирать?! Я ведь ещё молод!»

Ещё одно озарение вдруг посетило его.

«Точно! Я – молод!»

Он снова осмотрел себя, свои руки, потрогал лицо, ощупал торс.

Он действительно был молод. И, что особенно порадовало его, он смог это самостоятельно вспомнить.

«Мне… так, посмотрим…» – он зажмурился, напрягаясь и пытаясь извлечь что-нибудь из памяти. – «Шестнадцать? Семнадцать? Восемнадцать? Да, что-то около того…»

Точнее он вспомнить не мог, но чувствовал, что определил возрастной промежуток правильно.

«Итак, что же мы имеем? Я – принадлежу к воинскому сословию и мне около восемнадцати».

Восстановление памяти пока продвигалось неплохо, и он ощутил прилив сил и повеселел.

«Однако… память-памятью – но как быть с этим странным миром, в котором я оказался?»

Действительно – если он и вспомнит всё о себе, поможет ли это ему разобраться в том, где он оказался и почему, а затем покинуть это место и вернуться в родной, нормальный мир?

«Возможно, ключ к разгадке того, как мне покинуть этот мир, может находиться в моих воспоминаниях…»

Если это так, тогда необходимо как можно скорее восстановить память, и это должно стать задачей первостепенной важности!

Однако дальнейшие попытки вспомнить ещё хоть что-нибудь не принесли никаких плодов, а лишь истощили его силы и вызвали головную боль. К тому же разум постоянно возвращался к одной и той же пугающей мысли – что мир, в котором он оказался, это мир смерти, загробный мир. Кажется, он слышал рассказы о том, что после смерти души забывают своё прошлое, и просто бродят по заброшенному унылому миру как неприкаянные, не помня себя, не помня откуда идут, куда, и зачем.

«Неужели это загробный мир?! Неужели я правда умер?!»

Каждый раз, как он возвращался к этой мысли, сердце начинало бешено колотиться, а на спине выступал холодный пот.

«Нет, боги, нет! Я не должен был умереть! Я ещё молод! Я не мог умереть так рано!»

Пугающие мысли о смерти и головная боль заставили его продолжить двигаться. Он отложил раздумья на потом и дал работу ногам. Он… побрёл. Как неприкаянная душа из рассказов о мире смерти – он побрёл, не зная куда, не зная зачем, просто бесцельно побрёл вперёд. Как он это и делал в самом начале.

***

Он шёл и шёл, а длинный дом-барак всё тянулся слева. А справа всё продолжалась береговая полоса, накатывающие морские волны облизывали песок, зависшие в воздухе чучела чаек кричали. С моря приходили порывы ветра, обдавая лицо прохладой, в воздухе чувствовался морской запах.

Солнце – светлое размытое пятно, еле заметное в густой туманной пелене – висело над морем, и, казалось, постепенно опускалось всё ниже, идя на закат.

Несколько минут спокойной, ничем не обременённой ходьбы – как вдруг одна из дверей барака со скрипом отворилась, и на крыльцо вышел человек. Точнее, некто похожий на человека.

Холодная волна страха обдала юношу, когда он смог получше разглядеть появившееся существо. Оно было тенью, человекообразной тенью!

Нет, существо не было плоским, у него был объём, как у обычного человека, но в остальном – оно было прозрачным и тёмным. У него не было черт, хотя по фигуре можно было угадать пол и примерный возраст. Это был мужчина, довольно крупный и высокий. Не было никаких черт лица, не было глаз, волос, одежда на выделялась из общего силуэта – существо было единым цельным куском человекообразной тени.

Хотя юноша не мог увидеть глаз теневого человека, однако понял, что тот всё же имел зрение – так как человек-тень повернулся к парню и… «уставился» на него. Теневой человек явно его видел!

Простояв неподвижно пару мгновений, человек-тень направился к юноше. Походка была неспешной, шагал он вразвалочку, но юноша перепугался не на шутку. Он машинально опустил руку на ножны на поясе – и, ощупав их, вспомнил, что не имеет при себе меча.

Он не видел в движениях человека-тени каких-либо признаков угрозы, однако всё равно опасался подпускать его близко. Пока человек-тень направлялся к нему, юноша пятился назад.

Человек-тень протянул к нему руки, будто хотел его обнять, но юноша отскочил назад и отбежал подальше. Человек-тень удивлённо (хотя у него не было лица, однако удивление как-то ощущалось в его движениях) повернул к парню голову, а потом вновь двинулся ему навстречу, снова выставив руки вперёд.

Юноша с испугом смотрел на то, как приближается человек-тень. Его тело было тёмное, но прозрачное, и сквозь грудь и живот можно видеть объекты, что находились позади. Тень не издавал никаких звуков, и из-за этой немоты его поведение казалось ещё более пугающим. Парень решил избегать прикосновений тени. Он обогнул странное существо и спешно зашагал прочь.

Он не бежал, лишь перешёл на быстрый шаг, а человек-тень двинулся за ним и некоторое время преследовал, но потом оставил эту затею и остановился.

Однако вскоре стали появляться другие люди-тени. Они выходили из подъездов, выглядывали в окна. Кто-то сидел на лавочке и курил. Кто-то поливал цветы в горшках на балконе. Несколько детей играли перед домом.

Дети, заметив парня, бросились к нему. Он не успел отреагировать, а они уже окружили его и принялись хватать за ноги и за одежду.

Вернее, пытались схватить – но у них ничего не выходило. Юноша обнаружил, что не чувствует прикосновений. Их теневые ручки просто проходили сквозь него, не вызывая никаких ощущений.

Он миновал детей (просто пройдя сквозь них) и поспешил прочь. Он не понимал, что происходит. Всё это было странным, ненормальным, пугающим. И нелепым. Где он находился, чёрт побери? Что это за мир, что это за место? Кто эти странные существа? Какого чёрта здесь творится?

Он быстро шагал вперёд, а люди-тени, вылезая из барака, протягивали к нему руки. Некоторые успевали подбежать к нему и прикоснуться – но рука проходила сквозь, и человек-тень раздосадовано опускался на землю, и там и оставался, стоя на коленях, с поникшей головой.

***

Продолжая ничего не понимать, пугаться и удивляться, он брёл вперёд, надеясь… на что?

«Да хоть на что-нибудь!»

Что-то же должно произойти? Ему должно встретиться в пути хоть что-то, что поможет прояснить ситуацию, разобраться в том, что происходит. Ведь так должно быть! Не может же он вечно бродить в этом странном мире, так и не найдя никакой подсказки.

С такими мыслями и надеждами брёл он вперёд, пока, наконец, не случилось кое-что странное.

Это было не то, чего он ожидал, но хоть что-то.

Дом-барак закончился.

Он сначала даже не поверил своим глазам. Длинный дом – наконец, закончился??

Его путь вдоль бесконечного барака длился уже три или четыре часа, и юноша настолько успел привыкнуть к этому, что ему всерьёз стало казаться, что чёртов дом не закончится никогда.

Берег моря продолжал тянуться дальше, но теперь парню не было нужды идти именно вдоль него – теперь он мог пойти в ту сторону, что раньше была скрыта бараком. Он решил так и сделать.

Чем дальше он отходил от длинного дома, тем более странным, неуютным и пустым становился окружающий мир. В бараке жили люди-тени – и они хоть немного напоминали обычных людей и создавали живую атмосферу. Сейчас же он оказался совершенно один, и мир вокруг был пуст.

Туман сгущался. Чем дальше парень шёл, тем гуще становилась мгла, и вскоре, когда юноша оглянулся назад – он уже не мог разглядеть силуэт барака и образ береговой полосы. Тот кусочек мира словно исчез, растворился.

«Не заблудиться бы…» – подумал он, однако в следующее мгновение осознал, что он не может заблудиться, ведь он не знает где находится и не идёт куда-то конкретно.

Юноша продолжал двигаться вперёд, а туман вокруг становился всё гуще.

«Но ведь что-то должно быть впереди, я должен что-то встретить… Что-то, что прояснит ситуацию и поможет во всём разобраться…»

Вдруг ему навстречу из тумана выплыла огромная фигура. Она двигалась прямо на него, не обращая внимания ни на что и не собираясь сворачивать, и всё, что юноша успел сделать – это лишь не на шутку перепугаться, ожидая, что фигура столкнёт его или раздавит.

Вынырнувшей из тумана фигурой оказалась – плывущая прямо по воздуху огромная рыба!

В высоту она была с человеческий рост, а в длину и того больше. Рыба врезалась прямо в парня и…

Он зажмурился и вскрикнул, ожидая толчка или удара. Но рыба просто проплыла сквозь него.

«Точно так же, как теневые люди…»

Он удивлённо уставился ей вослед, и тут только заметил, что рыба была прозрачной. Хотя и не была тёмной, а даже наоборот – разноцветной. Форма её была размыта, цвета на чешуе постоянно смешивались, растекались, переливались. Парень почувствовал что-то на своей щеке, что-то мокрое. Он дотронулся пальцем, а потом взглянул на него. Подушечка пальца была измазана краской – кажется, акварельной.

«Ч-что?! Эта рыба… акварельная?!»

Происходящее всё больше напоминало бред. Люди-тени, акварельные рыбы, плывущие прямо по воздуху, живые чучела чаек, бесконечные бараки, потеря памяти…

«Что – чёрт возьми – происходит?!»

Никто ему, конечно же, не ответит.

Он продолжил путь, и из тумана навстречу время от времени выплывали различные объекты. Некоторые казались сперва нормальными – обычными, вполне подходящими для обычного мира, из которого он прибыл – но в итоге даже они оказывались чем-то сумасшедшим.

Например, ему встретилось несколько маленьких бревенчатых домиков, однако, когда он вошёл внутрь одного, то понял, что домик сделан из тонких листов бумаги. Он без труда проткнул «бревенчатую» стену пальцем, и в ней появилась дыра – брёвна оказались бумажными муляжами.

Ему встречались деревья – тоже сделанные из бумаги, только не как изысканные подделки, а методом складывания бумажных фигур. Он не узнал бы деревья в этих образах с квадратной кроной и на бумажной ножке, если бы не слышал о технике складывания фигур из бумаги раньше.

От кого же он слышал? Кто рассказывал ему об этом?

Борода… олень… Образы путались в голове, и выудить что-либо стоящее из мутной памяти не получалось.

Он продолжал идти сквозь туман, сквозь сумасшедший мир, и конца этому пути не было. Ответы не приходили, память не возвращалась, загадки оставались не разгаданы. Он до сих пор был один, в чужом мире, который ему не подходил и который не был предназначен для таких как он.

Можно признать, что этот мир идеально подходит для людей-теней, акварельных рыб, бумажных деревьев… – но явно не для обычного нормального человека. Он чувствовал себя одиноко от того, что до сих пор не встретил других людей.

«А что если я – единственный человек в этом сумасшедшем мире?!»

Такая мысль пугала.

Он продолжал идти, а солнце далеко позади постепенно опускалось всё ниже. Благодаря солнцу он знал, где находится море и длинный дом, так что старался двигаться в выбранном изначально направлении – прочь от моря и барака. Он не знал, почему двигался именно в эту сторону, но нужно было идти хоть куда-то, и это направление ему вполне подходило.

Становилось темней и прохладней. Воздух был влажный. Время от времени в тумане вновь появлялись фигуры, силуэты – снова парящие рыбы, а также совершенно странные существа, не похожие ни на что, известное ему. Приглядевшись к одному такому, он предположил, что это могли быть насекомые – просто очень огромные.

«В конце концов, если мы встретим гигантскую блоху или комара – мы вряд ли сразу узнаем в них насекомых, с которыми прекрасно знакомы – ведь мы же никогда пристально не разглядывали их под лупой».

Ни одно из встреченных существ не нападало на него – да и не могло бы – все они были акварельными или из туши, так что они просто проплывали сквозь него, если вдруг с ним сталкивались.

«Как бы там ни было, похоже, существа из этого мира не представляют для меня угрозу. Их прикосновения мне не вредят и проходят насквозь. Ну хоть это радует. Могу ли я рассчитывать на то, что в этом мире я – в полной безопасности?»

Ему хотелось бы так считать, но абсолютной уверенности не было. Что если существа, которых он встречал до сих пор – лишь одна из разновидностей обитателей этого мира? Что если здесь есть и другие – более «плотные», которые вполне способны причинить ему физический вред?

Думая об этом, он снова машинально схватился за ножны, и вновь вспомнил, что они пусты.

«Ого! А у меня неплохие рефлексы! Видимо, я был очень хорошо обучен, как воин!»

Опустились сумерки, а он всё продолжал брести.

«Что я буду делать с наступлением ночи?»

Даже если его опасения напрасны, и все существа в этом мире окажутся акварельными и теневыми – всё равно провести ночь в незнакомом мире, в тумане, в одиночестве – было страшно.

«Может, стоит найти укрытие, в котором переночую?»

Он продолжал брести, и вскоре наткнулся на странную постройку. Она походила на небольшой прямоугольный дом и казалась сделанной из металла. Местами металл покрылся ржавчиной, по домику кое-где ползли лианы плюща. У постройки была плоская крыша и множество окон с двух сторон, расположенных напротив друг друга. Две другие стены имели лишь по одному, но очень большому, окну.

Над одним таким большим окном было написано: «Трамвай 521». Он не понимал этих символов, надпись была тарабарщиной на чужом языке.

«Что это?»

Он впервые видел подобное строение, но решил войти: в одной из стен имелись два дверных проёма, один из которых был открыт. Обстановка внутри была странной. Вдоль двух стен с рядами окон тянулись ряды кресел – по одному у каждого окна. Кресла были длинные, могли вместить сразу двух человек, а если потесниться, то и трёх. Некоторые окна были без стёкол, и через них внутрь вползал плющ, лианы тянулись по стенам или покоились на креслах.

Было тихо, кроме юноши в этом «Трамвае 521» не было никого.

Он решил остаться заночевать здесь. Поблизости всё равно не было других укрытий, а эта странная постройка – лучше, чем ничего.

Он лёг на одно из кресел, повернулся набок, поджав колени, и вскоре уснул.

Глава 2. Фолдор

Дверь в темницу жалобно скрипнула, и в помещение вошёл стражник. Фолдор, вырванный из грёз и полудрёмы, устало взглянул на вошедшего.

Стражник не знал как себя вести: с одной стороны – перед ним пленник, заключённый в темницу, а стражник – тюремщик, не привыкший церемониться со своими подопечными. С другой стороны, этот старик в белом балахоне, с седой шевелюрой и длинной седой бородой – верховный маг Магической Академии.

Страх перед магами и уважение к сану пересилили, и стражник, неуклюже кивнув, сказал:

– В-вставайте, почтенный. Граф желает вас видеть.

Фолдор устало вздохнул и тяжело поднялся с соломенной подстилки, что служила ему постелью и была единственным «предметом мебели» в маленькой, тёмной, холодной и сырой камере.

Архимаг услышал, как хрустнули его колени и поясница, когда он выпрямился в полный рост и сделал шаг.

«Проклятье. В таких условиях я долго не протяну. В моём возрасте суставы – это настоящая проблема. И ведь я не могу даже применить целебные заклинания на себе – антимагическое подавление, действующее в этом замке, полностью нейтрализует мои силы. Что б тебя, чёртов Уолфрих!»

Архимаг помнил местного лорда, графа Уолфриха дор Эревана, ещё ребёнком. Фолдор в своё время, когда был лишь старшим помощником предыдущего архимага, посетил все земли королевства и познакомился со всеми правителями-феодалами. Он подружился с отцом нынешнего графа, а самого Уолфриха видел совсем маленьким. Это был тучный карапуз с вредным выражением лица и злобными глазками. Как раз к визиту Фолдора юный Уолфрих отравился каким-то неспелым фруктом, и у мальчишки была постоянная рвота, диарея и высокая температура. Фолдор тогда пришёлся кстати – простейшим заклинанием он вылечил малыша, и старый граф проникся к магу большим уважением.