Анталион. Месть

Тео возмущался так нудно и однообразно, что я пропускала его слова мимо ушей. Всё это я уже, кажется, слышала.

Гейб откинулся на спинку дивана и закинул руки за голову, устремив взгляд на лампочку, висевшую над ними.

– Да, было бы интересно узнать, – устремил на меня взгляд Джо.

– Ричи, – он лениво бросает на меня взгляд, услышав собственное имя, – ты ничего не рассказываешь своему отряду?

Хьюго подаётся вперёд. Оперевшись локтями на колени, он с настороженным любопытством смотрел на участников диалога.

– Ты же у нас капитан! – Тео презрительно приподнимает верхнюю губу. – Какое отношение к этому имеет Ричи?

– Эй, Ричи! Держи!

Я со всей силы швыряю в него свой капитанский мундир. Тот самый, что он заставлял меня надеть весь этот день.

– Надеюсь, не сильно жмёт в плечах?

Гейб, не отрывая взгляда от лампочки, начинает смеяться. Антон подхватывает его смех, но никто больше не произносит и слова и смех Антона тут же стихает. Ричи свирепо сверлил меня взглядом.

– Оливия, – спокойно заговорил Франц, – отряд должен узнавать все новости от капитана, а не от такого же лейтенанта как Ричи.

– «Такой же лейтенант», как ты выразился, знает больше чем некоторые майоры. Ричи, не желаешь поделиться со всеми, тем, что говорил подполковник лично тебе?

Я удивлялась собственной самоуверенности и спокойствию. Франц переводит взгляд на Ричи, ожидая от него какого-либо ответа.

– Вижу, что не желаешь, – я кивнула, – хорошо. Это очень удобно, когда ответственность за происходящее лежит на том, кто даже не часть отряда. Не так ли?

Ричи вскакивает на ноги. Он борется с собой, чтобы ответить мне, но в итоге отворачивается.

– О чём ты, Лив? – Лука встаёт со своего кресла. – Ты же знаешь, что это не так.

Я устало смотрю на него. У меня не было желания напоминать ему о том, что было за эти годы.

– Скоро поедите смотреть на второй округ. Сам полковник Крайтон приехал лично, чтобы сообщить эту новость. А потом на поезде в столицу, осматривать достопримечательности. Сдав перед этим старые винтовки. Всё упомянула? – я вновь обратилась к Ричи, – я ничего не забыла, лейтенант Найт?

– Если, чего-то не знаю, то ты дополни, – бросив Ричи через плечо, я поднимаюсь по лестнице.

Может быть, Мэдисон именно по этой причине не желала возвращаться к своему отряду? А может быть, всё дело в том, что к ней пришло понимание, что нас используют, не для восстановления справедливости, а для того, чтобы заполучить власть нашими жизнями. Это уже не так вдохновляет на то, чтобы бездумно идти вслед за подполковником.

Закрыв за собой дверь в комнату, я какое-то время стою в растерянности, не зная, что мне стоит делать дальше. Стянув с себя водолазку, я в задумчивости стою перед раскрытым шкафом, рассматривая одинаковую чёрную одежду.

«Неужели моё назначение и правда, было сделано именно для того, чтобы никто из отряда не понёс ответственности?»

И Ричи знал это? Или всё же нет?

Закрыв шкаф, я достаю из рюкзака чёрную футболку Армина. От неё пахло дымом, и едва уловимым запахом свежести, который напоминал о прохладных летних ночах.

В коридоре раздаются быстрые и громкие шаги, и дверь в мою комнату распахивается.

– Тебя не учили стучать? Или забыл, что ты не в академии?

Ричи захлопывает дверь, и протягивает мой мундир.

– Повесь в шкаф, – холодно говорю я.

Я с интересом наблюдаю за его реакцией на мой приказ.

Ричи вешает мундир в шкаф, не проронив и слова. Он борется с собой, стоя перед закрытыми дверцами шкафа и какое-то время не поворачивается ко мне.

– Лив, ты не так меня поняла.

Он проводит рукой по волосам, откидывая их назад, но не поясняет мне, что же я поняла не так.

– Ты часть нашего отряда, я не считаю иначе, поверь мне, – через какое-то время говорит он.

– Мне всё равно кем вы меня считаете. Я хочу вернуться к близким людям, как можно скорее. Потому что не хочу, чтобы они думали, что я мертва. Нельзя делать близким больно, а после возвращаться живым и невредимым и делать вид, что всё в порядке и ничего не произошло.

Ричи резко оборачивается на меня и поражённо смотрит. После паузы он начинает говорить, тихо и медленно.

– Лив, послушай, я, правда, не хотел, чтобы всё произошло именно так.

– Не бери на себя слишком много. Ваша судьба – меня не волнует.

Ричи улыбается:

– Ну да, капитан Томпсон. А как же отчёты и статистика?

Он игриво улыбается, склонив голову, видимо думая, что всё это я делала для них. А может быть думает, что его улыбка способна исправить моё положение и развеселить меня.

– Мне нужна была хорошая статистика, чтобы получать премии.

– Не притворяйся чёрствой, – он подходит ближе, – мы же знаем, что ты всегда переживала за всех.

– За себя особенно, – ухмыляясь, говорю я, когда он подходит вплотную ко мне.

Я притягиваю его к себе за футболку, и неожиданно для него, целую его первой. Сначала он мешкает, но тут же прижимает меня к себе сильнее. Но не проходит и нескольких мгновений, как он отстраняется от меня. Сжимая мою талию и тяжело дыша, он смотрит на меня, не отводя взгляд.

– Не надо играть со мной.

– А со мной можно играть? Можно разбрасываться словами, обесценивая их сокровенный смысл?

– Это не так. Почему ты мне не веришь?

Я лишь ухмыляюсь и отвожу взгляд.

Не выдержав его пристального взгляда, я рассматриваю стены своей тесной комнаты. Я не верила ему, старалась убедить себя в том, что он лжёт мне, но то, как он смотрел на меня, заставляло меня чувствовать совсем другое. Он преданно и ласково заглядывал мне в глаза, в надежде, что я посмотрю на него.

– Уходи.

Моя просьба звучит, скорее, как приказ. Ричи отстранившись от меня, продолжает стоять рядом, видимо надеясь, что я взгляну на него. Но всё же он делает шаг назад, после ещё один, и вот уже я слышу, как за ним захлопнулась дверь.

Я стою посреди комнаты, сама не понимая, что я чувствую. Усталость, одиночество, желание как можно скорее оказаться дома, в родном округе, увидеть Ника и Люси с мальчиками. Да, всё это я и так знала. Но что я чувствовала к Ричи?

Я задумывалась об этом в академии, но каждый раз отгоняла от себя эти мысли, сосредотачиваясь на работе. Я не испытывала ни смущения, ни трепета, когда поцеловала его сама. В отличие от Виктора, перед которым я теряла дар речи. И вот я уже возвращаюсь к воспоминаниям того вечера.

Не выдержав, я сажусь прямо на пол, обхватив голову руками.

Если я сделала что-то не так, он мог попросить у меня объяснений. Если всё что было – было несерьёзно – то он мог сразу мне об этом сказать. И в день церемонии прощания, у него была возможность поговорить, но вместо этого, он оттолкнул меня после поцелуя. Почему я вообще о нём думаю?

Я покачивалась взад и вперёд, не замечая этого.

Разве всё это важно? Все эти чувства – чепуха. С самого начала, с той встречи в парке – всё это было не важно. Самое главное было позаботиться о Нике, а не раздумывать о чувствах к Виктору. Мне любой ценой нужно выбраться отсюда живой.

Поднявшись с пола, я продолжала стоять в растерянности в центре комнаты. Подумав о том, что сейчас я не буду забивать голову такой ерундой, я беру куртку и спускаюсь вниз, в надежде, что все уже на улице, и моё отсутствие будет не замечено.

Медленно спускаясь по лестнице, я раздумывала, куда мне направиться. Вновь пойти к Армину? Мне очень этого хотелось, но всё же здесь, он не мой лучший друг, а майор Армин Рид. Я вздыхаю. Пойти к Бену? Я морщусь сразу же от этой мысли.

Спустившись, я всё же решаю дойти до госпиталя, и сказать Армину, что сняла все швы сама. Быть может, его обижает то, что я так и не зашла к нему за эти дни, хотя обещала.

– Лив, ты куда-то собралась?

Мягкий голос Луки за моей спиной, заставляет меня остановиться.

– Я не должна вам докладывать, куда я направляюсь.

Лука был один в комнате, без света, оттого я его не заметила. К тому же, я была уверена в том, что уже все на улице.

Его силуэт отделяется от стены и направляется в мою сторону.

– Идём во двор, – он тянет руку ко мне, – парни здорово постарались, расчистив весь двор, и уже пожарили мясо. Это была отличная идея позвать другой отряд.

«Я их позвала совсем для другого» – мрачно думаю я, так и оставаясь на прежнем месте.

Дельты должны были отвлечь парней, а я – улизнуть незамеченной. У меня всё бы получилось, но Лука словно читал мои мысли и упорно караулил меня.

– Хватит нас избегать, и грубить. Ты же не такая.

– Откуда тебе знать какая я на самом деле? Ты сам говорил мне, чтобы я разобралась с собой.

– Тебе это не помешает, – он улыбается, – но я уже давно знаю о тебе достаточно.

– Достаточно для чего?

– Для себя, конечно же, – Лука мягко берёт меня за плечи, – идём, как знать, сколько ещё раз нам выпадет провести время вместе.

Идя перед ним, я закатываю глаза. У нас впереди переход через второй округ, к тому же, неизвестно, сколько ещё продлится «подготовка» на их территории.

Мы выходим на улицу, где царит веселье. Парни словно ожили и бесконечно много шутили и смеялись. Даже обычно молчаливый Франц рассказывал забавные истории, веселя девушек до слёз.

Я и Лука подходим к дивану, что прежде стоял в комнате, и Лука запрыгивает на него с ногами, усевшись на спинку, как прежде в академии. Я сажусь ниже и облокачиваюсь на его колени, и закидываю ногу на колено. Рензо суетится, выбирая мне стейк, что грудой лежали в большой миске.

Парни продолжают разговаривать и смеяться, но я не прислушивалась о чём именно идёт разговор. Иногда Лука что-то спрашивает у меня, но я отвечаю невпопад. Ричи не было здесь, и куда он ушёл я не знала. Меня терзали предположения, но я не могла переступить через себя, чтобы спросить об этом вслух.

Глубокой ночью все начинают расходиться. Дельты и парни из других отрядов уходят, и под чутким руководством Рензо оставшиеся беты начинают возвращать мебель назад в комнату, и убирать мусор на заднем дворе.

– Томпсон, – Гейб был очень весел и не очень трезв, – почему бы тебе не брать пример с дельт? Хватит быть такой мрачной.

– Мне оставалось ещё полтора года до отставки, а после можно было бы взять с них пример.

– Отставка? – переспрашивает Лука. – Ты хотела уйти? Но почему?

– А как же карьера, капитан? – Гейб насмешливо улыбался.

– Быть вашим капитаном, это как заботиться о том, кто всеми способами пытается себя убить.

Гейб начинает громко смеяться.

– Если бы не это повышение, ушла бы ещё раньше.

– «Если бы не это повышение», – сурово заговорил Лука, передразнивая мои слова, – неизвестно, что с тобой стало.

– Ничего хуже этого бы не случилось, – грубо бросаю я, уходя внутрь.

Взаимопонимание с Лукой вновь дало трещину. Разве это место лучше, чем выезды с альфами? Он явно не желал мне зла, но мы расходились во мнении о нашем предназначении как спецотряда. Почему они так слепо верят в то, что жизнь точно изменится в лучшую сторону? Алфорд не напоминал того человека, кто хотел бы равенства и справедливости, но все так уверенно шли за ним…

Поднявшись наверх, я сталкиваюсь с Ричи, что только вышел из ванной комнаты. Придерживая полотенце на бедрах, он встал как вкопанный, увидев меня. Я стараюсь пройти мимо него как можно быстрее, и, не оборачиваясь, захлопываю за собой дверь в спальню.

Когда я поймала себя на мысли о том, что я думаю, откуда он вернулся, я сильно удивилась этому. С каких пор, меня стало волновать то, где был Ричи? Вдруг, я испытала тоже чувство, как в тот момент, когда увидела Виктора в зале собраний.

С этим неприятным открытием, я легла в постель. Укутавшись в одеяло, я долго лежу, не двигаясь, но сон так и не приходит. Заснуть получается лишь под утро, но вот уже стук в дверь будит меня. Тихий голос Ричи зовёт меня по имени, но он сам внутрь не заходит.

Ричи не ждёт меня внизу, как обычно. Я отказываюсь от предложения Рауля поесть, и сразу же выхожу на улицу. Мэд тоже не видно, и решив воспользоваться такой возможностью, я направляюсь в госпиталь, в приподнятом настроении.

Но моим планам не суждено сбыться – сержант медик, сообщает, что сейчас майор Рид занят и не скоро освободится.

В зале собраний было очень шумно и оживлённо. Алфорд, вместо отчётов и вдохновляющей речи сообщает о том, что ночью мы покидаем лагерь и переезжаем во второй округ. Назвав несколько округов, кто покинет этой ночью лагерь, он называет другие, что покинут лагерь в последующие ночи. Он уходит, оставив дальнейшие указания подполковникам, а те, в свою очередь, майорам.

Весь мой оставшийся день проходит в напряжении. Собрав свои вещи, я не нахожу себе места, и шагаю из угла в угол, словно в запертой клетке.

Глава

Ⅲ

Тоннели под военной академией второго округа, расползались на мили от самой академии и имели въезды за пределами не только города, но и самого округа. Их столица буквально расположилась на катакомбах, оставшихся с гражданской войны. Власти города, и даже большинство военных академии, не догадывались о том, что находится глубоко под их ногами. Для Анталиона, этого места не существовало, возможно, именно поэтому, военные второго округа были такими заносчивыми и самоуверенными.

Второй округ, самым первым сменил своё отношение к новому строю государства, и Анталион получил своего самого верного соратника, щедро спонсируемого, за счёт других округов. Несмотря на показную приверженность столице и собственные процветающие территории, военные второго округа втайне расширяли и укрепляли полуразрушенные катакомбы. Обустроив их не хуже помещений на поверхности, они подготавливали их для ещё большего количества военных, чем прибыло в итоге.

Мне казалось, что я потеряла счёт времени. Сколько мы здесь уже находились? Месяц? Нужно заглянуть в коммуникатор, и посмотреть, когда было записано последнее сообщение для Ника.

Я продолжала записывать свои мысли вслух, не боясь и не стесняясь, прекрасно осознавая, что сообщения, не достигнут адресата, и не будут изобличены военной полицией. Я словно вела личный дневник, чего никогда в своей жизни до этого не делала. Это успокаивало меня, не давая впасть в отчаянье. А в таком месте это чувство следовало за тобой по пятам.

Коридор извивался, словно змея. Один плавный поворот сменялся другим, и всё было абсолютно одинаковым. Я прищуривалась, вглядываясь в нумерацию над дверьми, боясь пропустить своё крыло. Глаза устали, и яркие лампочки в потолке тоннеля добавляли только головной боли, к усталости от очередного дня. Сегодня, как и день до этого, мы в очередной раз изучали план Анталиона, и кто-то из майоров второго округа решил, что он здесь главный, заставив учить систему монорельсовой дороги, нависавшей над столицей государства.

Я громко хмыкаю, совершенно наплевав, есть ли кто-то рядом.

Нужно ли мне расписание движения вагонов и лифтов, если наша цель заключается в другом? Впрочем, это занятие было интереснее, чем лекция о стиле архитектуры здания Сената, проведённое пару дней назад.

Я вздыхаю, поднося коммуникатор к датчику.

«Это точно моё крыло?»

Отшатнувшись от двери, я словно просыпаюсь, и вновь смотрю на цифры наверху. Нет, всё верно, я не ошиблась. Но какое-то время я неуверенно продолжаю смотреть наверх, перед раскрытой дверью.

Несмотря на то, что всё было сделано из бетона, повсюду, на стенах, были голограммы с планом всей подземной системы, правда без подписей и нумерации. Прогресс, не имеющий смысла. Рябящие яркие голограммы, после дня изучения планов столицы, только добавляло раздражения и рези в глазах. Даже здесь, под землей, второй округ пытался произвести впечатление.

– Привет, капитан, – Гейб шутливо отдал честь, поприветствовав меня, – что сегодня было интересного на собрании?

Возле него стоял Джо, с любопытством ожидая от меня ответа.

– Хочешь узнать о том, когда было введено в эксплуатацию первое кольцо монорельсовой дороги, или о том, насколько уникальна система её опор, в которых находятся жилые помещения?

– Снова ничего интересного, – Гейб посмеялся, – ты давно не заглядывала в общую комнату…

Габриэль чесал затылок, словно собираясь сказать что-то ещё.

– Как-нибудь в другой раз, – бросаю я в ответ, и направляюсь дальше по коридору.

Коридор длинный, и в отличие от всех мест, где нам приходилось жить, здесь у каждого была отдельная спальня. Жутко тесная прямоугольная комната, словно бетонный шкаф, но с собственной душевой и туалетом. Я ускоряю шаг, боясь, что мне вновь кто-то попадётся на пути.

На самом деле, я ни разу не была в общей комнате, что располагалась в самом конце коридора. На собраниях или редких тренировках не происходило ничего такого, о чём нужно было оповещать свою команду, но меня это и не беспокоило – Ричи продолжал вести личные беседы с подполковником Холлом и Виктором наедине.

«Он знает куда больше меня, и при этом не забивает свою голову подобным бредом, об особенностях архитектуры столицы» – раздражённо думаю я, заходя в комнату.

Убрав мундир в шкаф, я падаю на кровать и через пару минут начинаю дремать. Но вскоре меня будит стук в дверь, отчего я пугаюсь, и не сразу понимаю, где я. Осмотревшись, я потираю глаза, и жду, когда дыхание станет спокойнее.

За дверью терпеливо дожидался Лука. Взглянув на меня, он вздыхает:

– Выглядишь уставшей.

«Потому что ты не дал мне поспать» – отводя взгляд, думаю я.

– Что-то случилось? – я тру глаза, которые болели от яркого света.

– Уже ужин, нам пора идти, – он бросил взгляд в коридор, в котором стали появляться парни, выходившие из своих комнат.

Я издаю стон.

Главным минусом этого места было не только отсутствие солнечного света, но и то, что все отряды ели в столовой. Здесь не было кухни в общей комнате, и даже холодильника, поэтому, если ты пропускал приём пищи, то приходилось ждать следующего. Единственное, что немного радовало меня, это то, что для капитанов была выделена отдельная зона для приёмов пищи. Некоторые оставались со своими отрядами, как например десятый и одиннадцатый округа, и, конечно, пятнадцатый, но остальные капитаны предпочитали проводить время вместе с коллегами из других округов.

– Я иду, только возьму мундир.

Как бы я не любила эту часть одежды, без него было нельзя. Он был словно пропуск, куда важнее и значимее коммуникатора.

В коридоре стало тесно.

– Как сегодня прошли уроки истории, капитан? – Себастиан похлопал меня по плечу.

Рензо посмеялся вместе с ним, но Рауль, мрачно шествующий за ними, даже не улыбнулся. Он ненавидел ту еду, что мы получали. Первое время он даже пропускал приёмы пищи, но со временем, всё же стал есть. Ему не нравилась не только еда. Особую ненависть он питал к металлическим столам, к которым были приварены такие же скамьи.

Выйдя из своего крыла, нас подхватывает людской разноцветный поток, и мы движемся вместе со всеми, к огромному помещению, которое скорее напоминает ангар, чем столовую. Войдя внутрь, я отделяюсь от парней, и направляюсь в другую сторону.

– Может сегодня с нами? – берёт меня за руку Лука.

– Нас уже ждут, – между нами вдруг встревает догнавшая нас Мэдисон.

Разжав ладонь Луки, она перехватывает мою руку и тащит меня к столу, за которым уже ждал Бен, Бенджамин и ещё четыре капитана, с пятого, тринадцатого и четырнадцатого. Обернувшись, Мэд машет кому-то рукой, улыбаясь с издёвкой. Обернувшись, вижу позади Ричи, что провожал нас взглядом.

– Перестань, – говорю я Мэд, но она уже отворачивается.

– А что такого? Ты, правда, думаешь, что кто-то из них встанет на твою сторону, если дело запахнет жаренным?

Я морщусь.

– Я и сама этого не хочу.

– Не будь такой благородной идиоткой! Они будут первыми, кто будет кричать о твоей вине.

– Не верю в это.

– Это Виктор может в это не верить, а тебе нужно о себе думать. Ты постоянно выгораживала их на собраниях, думаешь, они способны это оценить? Да они воспринимают всё как должное!

Мы идём вначале за едой, а после направляемся за стол к Бену. Там нас уже ждали все капитаны из пятого и двое из четырнадцатого.

– Скоро Трой должен подойти, – Бенджамин осмотрелся по сторонам, в поисках своего коллеги.

– И из шестого парни должны прийти, – Бен уже набил рот отбивной, – нам придётся потесниться.

– Привет, – между нами с Мэд втиснулся Брайан Ховард, – сейчас Сид и Джон подойдут.

– А где им места найти, не подскажешь? – прожевав, выговорил Бен.

– Сами пусть ищут, – Брайан улыбнулся, подмигнув мне.

– Как вам сегодняшняя лекция? – вновь заговорил он, уныло взглянув на свой поднос. – Мне начинает казаться, что нас переучивают на архитекторов.

Все за столом начинают смеяться, а смех Мэдисон заглушает всех вокруг.

– А вдруг тебе пригодится имена помощников Анта, что разработали систему сейсмоустойчивости? – говорит Рейнер Когман, стараясь изобразить манеру майора говорить. – Это крайне важные исторические факты!

Последняя, особо удавшаяся фраза, заставляет всех рассмеяться.

– А как же дата, когда эта система была запатентована на имя Анта? Это следует помнить, как номер своего округа. – Я ухмыляюсь, цитируя нашего лектора.

– Майор более трех раз называл эту дату. Это просто ненормально, – Оуэн продолжал кивать, – они считают, что мы необразованные отбросы, а они элита!

– Вот только второй округ, – заговорила Мэд, – в глазах столичных жителей, ничем ни лучше других округов.

Бен, с горящими глазами, наблюдавший за диалогом, не дожевав, решил тоже высказаться:

– Это точно! Ставят себя выше всех округов, но при этом кричат о равенстве. А сами даже не приходят сюда! Сами бы ели здесь!

Бен разошёлся, но все его гневные слова теряли свой посыл, из-за того, что он не мог их проговорить. Кусочки еды вылетали у него изо рта, и воспринимать его серьёзно было невозможно. Мэдисон принялась хохотать, глядя на то, как Оуэн и Рейнер, сидящие по бокам от Бена, отодвигают свои подносы подальше от своего коллеги.

Мы долго смеёмся над лекторами, передразнивая их фразы, позабыв про остывшие обеды.

Не съев и половины, кроме Бена, мы относим подносы и выбрасываем жёсткую и отвратительную еду, что второй округ выделил для нас, как дар. На самом деле это была искусственно выращенная еда, что консервировалась и хранилась на целое столетие вперёд. Но военных из пятнадцатого это ничуть не смущало. Они уплетали еду с завидной скоростью, и громко смеялись над выражениями лиц лейтенантов из других округов.

В столовой становится уже малолюдно, и я с чувством стыда, отмечаю про себя, что стол моего отряда пуст. Как давно они покинули столовую?

– Пойдём сегодня с нами! – Бен зовёт меня в общую комнату их отряда, вместе с другими капитанами.

– Нет, спасибо, я отсыпаться. После этих лекций голова трещит, – отшучиваюсь я.

Свернув в своё крыло, я машу им всем на прощание, желая как можно быстрее отделаться от их навязчивых предложений, провести время с ними.

Самая главная причина была в том, что все Бен и Мэд уже нарушали правила пребывания здесь. Они где-то смогли достать алкоголь и, видно, не самый качественный. Устроив шумную вечеринку, наподобие тех, что они устраивали в лагере, они привлекли внимание майоров второго округа. Разразился огромный скандал, и последовали штрафы. Всех, кто попался, отчитывали перед битком забитой столовой.

Но майорам попались не только Мэд: отряды Оуэна и Бена, а так же несколько человек из четырнадцатого, что были в невменяемом состоянии и даже не проснулись, когда всех поймали. Бенджамин и Брайан незадолго до этого ушли с большей частью своих отрядов, до того, как их увидел отряд лейтенантов из второго округа. Им всё же достались выговоры, но они не были под таким пристальным вниманием.

Правда, показательное наказание от майоров второго округа возымело противоположный эффект: все участники стали популярны, среди других отрядов. Взгляды Мэд, на происходящее, и Оуэна, что сначала говорил, а после думал, были распространены среди других округов. Многие с недоверием или презрением относились к высшим чинам. И для меня оставалось загадкой, что же они искали здесь, если сами не верили тем, кто стремился создать новый строй государства.

А новые люди продолжали прибывать. В последнюю неделю месяца, нашего заточения под землёй, прибыли ещё два отряда из двадцать первого и один отряд из двадцать третьего. Последние, видимо, не останавливаясь в лагере, сразу же приехали во второй округ. Грязные и уставшие, они выделялись из общей массы своей мешковатой формой цвета хаки, не имевшей почти никаких отличительных знаков, словно это комбинезон новобранца. Даже форма капитана не выделяла его на фоне всех остальных. Отряд состоял из двадцати человек, шесть из которых были девушки. Все они были нелюдимы и с другими разговаривали односложно, стараясь как можно быстрее избавиться от любопытных, которых в первый же день появилось так много, что они не давали новоприбывшим пройти.