Анталион. Месть

Лия не замолкала весь день, когда они приехали, и с удовольствием подхватывала любой слух и сплетню, что слышала.

– Только представь, – говорила она Джози или Мэд, – они все проходили подготовку в лесах, вместе с повстанцами округа! Это просто немыслимо!

– Немыслимо, что ты в это веришь, – хмыкала Джози, под заразительный хохот Мэдисон.

Часть слухов о двадцать третьем округе, всё же, была основана на настоящих фактах. Округ был закрыт для въездов и выездов, как и любой другой, но было одно отличие. Туда не могли приезжать военные из других округов, кроме столичных служащих, даже если на его территории вспыхнуло восстание или случился бы переворот. Округ славился добычей редких металлов, в которых нуждалась столица. Все они шли на производство технологий, о которых даже нам, как военным, давали поверхностные знания. Оттого Анталион так не желал, чтобы эти земли имели столько же прав, как другие округа. Но чем сильнее столица пыталась изолировать округ от других, чем больше выкачивала оттуда ресурсы, тем жестче становилось недовольство населения. И этот спецотряд был тому подтверждением.

– Эти психи из двадцать третьего сломали руку кому-то из парней из четвёртого, – спустя несколько дней, Лия уже сменила своё восхищение на неподдельный ужас.

Лия шла возле Мэдисон, оттеснив Джози назад. Она с жаром рассказывала последние новости, сильно округляя глаза:

– Сломали руку, просто за то, что они хотели потрогать нашивку! Это так ужасно!

– Не стоит трогать незнакомцев, – потирая глаза, говорю я, – этому учат с детства.

Мэд начинает хохотать:

– Отличное лекарство от любопытства!

Лия, надувшись на то, что мы восприняли новость слишком равнодушно, и совсем её не поддержали, отстаёт от нас, и присоединяется к другим девушкам из отряда «Дельта», и за нашими спинами сразу же слышатся её болтовня.

– Ни минуты не может помолчать! – Мэд вдруг начинает злиться, – неужели в этот абсурд можно верить? Дура набитая!

– Как же ты проглядела этот факт на смотрах?

Мэд сжимает губы, избегая смотреть на меня.

– А я не туда смотрела, – с вызовом, вдруг, отвечает она, – у неё было, на что ещё взглянуть!

Мэдисон поворачивается ко мне, и показательно окидывает меня взглядом.

Я лишь ухмыляюсь. Меня нисколько не удивили ни её слова, ни взгляд полный пренебрежения. Я догадывалась, для чего Мэд набирала девушек к себе в отряд и устраивала походы на массаж, называя это «традицией».

Самоуверенность Мэд быстро испаряется. Она потирает шею, и избегает смотреть на меня. А я впервые задумываюсь о том, как же сложно приходилось Рите всё то время, что она провела под руководством такого капитана. Если бы не Виктор, на её месте была бы я.

Впрочем, рассуждать о том, что могло бы быть, сейчас не имеет смысла. Без Риты я бы вообще не смогла поступить в академию, а если и смогла, то никогда не зашла бы так далеко.

Зайдя в столовую, она отстаёт от меня на пару шагов, но всё же идёт следом, и садимся мы, по-прежнему, за один стол. Втиснувшийся между нами Брайан, опустив приветствия, сразу начинает с новостей:

– Кажется, нас вскоре должны отправить в столицу, – он отодвигает поднос с серой жижей вперёд, – у президента совсем дела плохи.

– Откуда такие новости?

Вяло спросил Оуэн, с отвращением, глядя на утреннюю кашу, и водя по ней ложкой.

– Забастовка в третьем и четвёртом на всех шахтах и заводах, – Брайан был в возбуждённом состоянии, – все ресурсы с двадцать четвёртого брошены на это! Сейчас самое удачное время для переворота!

– Так вот для чего Алфорд в лагерь приглашал полковников, – вслух, задумавшись, произношу я.

– О чём это ты? – Бен сморщился, проглотив ложку каши.

– Ант приглашал не только подполковников на собрания. С третьего и второго округа приезжали полковники. Крайтона он, наверное, убеждал предоставить убежище всем отрядам в этих катакомбах, а Херберса убедил в том, чтобы в его округе забастовкам не препятствовали, а может быть, даже поспособствовали. Ант устроил им смотры того, что ему удалось собрать со всего государства.

Я пальцем вращаю ложку, так и не притрагиваясь к каше.

– А зачем ему был нужен этот туповатый мужлан из пятнадцатого? – спросил Сид, искренне не понимая мотивов Анта.

– Ему нужно было свободное перемещение отрядов по их территории, – заговорил Майк, – видно, хотел, чтобы приструнили повстанцев.

– Разве они не хотят смены власти? Мы же заодно, – Бен уже вовсю жевал кашу.

– Они законченное зверьё, – Мэд впервые подала голос за весь разговор.

– Избивают своих же, если ловят на связи с кем-то, из другого округа, – мне сразу же вспоминается та сцена с избитой девушкой.

– Наш округ ненавидят за то, что Анталион присвоил часть их земель нам, а шестнадцатый за то, что они вышли из их совместного договора. Все свои силы, которые они должны были объединить с пятнадцатым, в борьбе против столицы, они бросили на то, чтобы вырезать всех своих бывших союзников. Пятнадцатый округ ослабел настолько, что столице не стоило усилий присоединить его к себе, наплевав на все формальности. И только после этого, с официальной церемонией, к государству был присоединён шестнадцатый.

– Так шестнадцатый себе свои мундиры и заработал, – заканчиваю я.

– «Предатели в белом», – Мэд вновь заговорила, но уже более оживлённо, – их так пятнадцатые прозвали, и закрепилось, так что и другие повторяют. Хотя им по сей день достаётся от «жёлтых». Про их издевательства над военными из шестнадцатого гарнизона, такие ужасы рассказывают…

За столом воцаряется тишина.

– Так какого черта они вместе с нами? Они в лагере бросались на всех, чуть что! – возмутился вдруг Джон.

– Их повстанцы много вреда нанесли отрядам, которые передвигались через их округ, – ответил Оуэн, – поддержка их полковника всё же нужна. Через шестнадцатый не перегнать столько людей, незаметно для столицы. Они же там патриоты, до мозга костей.

– Но не все, – хмыкает Трой, – если два отряда сюда перебрались.

Мы тихо смеёмся, и атмосфера за столом становится немного легче. Вскоре завтрак подходит к концу, и мы самые последние, направляемся на очередную лекцию о столице.

Поначалу, я не понимала, для чего вся эта ненужная информация. Но вспомнив, что Ант называл столицу «жемчужиной нашего государства», мне становятся понятны истинные мотивы этих лекций. Считая нас недостаточно развитыми, нам пытались внушить чувство восхищение красотой и прогрессивностью Анталиона. Правда, Алфорд не учёл, что у всех это наглядное различие, между округами и столицей, вызывало только раздражение, а у кого-то даже злость.

Всё же прогнозу Брайана не суждено было сбыться. Ни во время лекции, ни после, майор из второго округа не сообщил нам, когда же нас отправят в столицу. Не было и намёка, что где-то в стране непорядки. Мы снова оставались здесь на неопределенный срок, и это молчание и неизвестность угнетали меня. На экране проектора мелькали фантастические кадры с видами Анталиона, которые казались неправдоподобными.

Что с моими родными? Они считают меня мёртвой? Откинувшись на спинку скамьи, я слежу взглядом за перемещениями лектора, думая о родном округе. В воспоминаниях всплывает Армин, о котором, по-прежнему, я ничего не знала. Большинство медиков уже перебрались из лагеря сюда, но Армина среди них не было. Может с ним что-то случилось?

Движение вокруг, отвлекает меня от собственных мыслей. Лекция окончена, и все встают со своих мест, торопливо покидая помещение. Взглянув на коммуникатор, вижу, что уже ужин. Сегодня лектор был особенно разговорчив.

Мы приходим в столовую, когда уже некоторые лейтенанты и сержанты покидают помещение.

Окинув взглядом, стол своего отряда, отмечаю про себя, что присутствуют все, кроме Ричи. Решив, что он вновь с подполковником и Виктором, я сажусь за стол, возле Брайана.

Ковыряя вилкой серое картофельное пюре, я ловлю себя на мысли о том, что Ричи не обязательно должен быть у подполковника Холла. Я из-за плеча бросаю взгляд на стол, за которым парни вяло вели диалог, перекидываясь фразами, и медленно пережевывали сегодняшний ужин.

Сбежав от Бена и Мэд, я скрываюсь в крыле своего отряда. Мэдисон, словно провинившийся ребёнок, была очень вежлива со мной, стараясь уговорить пойти с ними. Но мне было неуютно в этой огромной шумной толпе из множества отрядов пятого, шестого и смеси из «зелёных». Я стремилась вернуться к своему отряду, как к чему-то привычному и знакомому, но в тоже время я избегала парней. Мне хотелось только одного – домой, назад, в свой округ. Вернуться к Люси и мальчикам, увидеть Ника, пить травяной чай в столовой Ирмы. Вернуться к прежнему укладу жизни, к тому, чего я так упорно добивалась.

Я сажусь на край узкой кровати и долго сижу, не двигаясь, смотря в одну точку перед собой.

Чтобы вернуться мне предстоит участвовать в военном перевороте. Чтобы вернуться к близким людям, мне предстоит пройти через это, и другого пути отсюда домой у меня нет. Что меня ждёт в столице? Что если всё закончится плохо? Что если в столице моя жизнь оборвётся, и я по-настоящему умру для близких? И всё что происходит сейчас – это мои последние дни? Дни, наполненные отвратительной едой, ненужными лекциями о столице и пустыми разговорами с другими капитанами.

Я снимаю мундир и ложусь на холодную кровать. Накрывшись одеялом, я всё равно чувствую, как меня знобит, а сон, несмотря на усталость, не желает приходить.

Сколько мне ещё торчать в этом бесконечном бетонном лабиринте, где нет солнечного света и свежего воздуха?

Тяжело вздохнув, я вновь закрываю глаза, пытаясь уснуть. Вдруг раздаётся стук. Я открываю глаза и бросаю недовольный взгляд на дверь, но не встаю, не желая покидать уже согревшуюся постель. Но стук раздаётся ещё раз, уже настойчивее. Я нехотя сажусь на край кровати, и стук раздаётся в третий раз.

За дверью стоял Лука с занесённым кулаком, чтобы постучать ещё раз.

– Ты очень настойчив.

Я хмуро смотрю на него, но он лишь улыбается в ответ.

– Идём с нами, – он тянется, чтобы взять меня за руку, – ты всё свободное время проводишь в компании капитанов из пятого и шестого, удели нам хотя бы один вечер.

– Не только пятый и шестой, – я всё же покидаю комнату и иду вслед за Лукой.

– Да, знаю, перечислять долго, – он делает пренебрежительный жест рукой в сторону, словно отмахивается от кого-то, – ваш стол самый многочисленный, всех не запомнить.

Он хмыкает и смотрит на меня через плечо.

– Не думала, почему так?

– Мне повезло, видимо, – сухо отвечаю я.

На что бы ни пытался Лука намекнуть, все эти парни общались между собой в лагере, ещё до того, как мы туда пришли. И Мэдисон проводила с ними каждый вечер. Всё что их действительно связывало – это алкоголь. Если бы мои отношения с парнями были теплее, то вряд ли я обедала с капитанами других отрядов.

Мы заходим в общую комнату и я окидываю взглядом скудную обстановку. Это квадратное приземистое помещение, имело в центре два небольших дивана, широкий стол между ними и несколько шкафов, с пустыми, покрывшимися пылью, полками. На одном диване сидели Гейб, Алекс и Джордж. Напротив, на другом диване сидели Тоби, Рауль и Рензо. Франц прохаживался вдоль диванов с задумчивым видом.

– Ты проиграл, – вдруг захохотал Гейб, – с тебя должок!

Франц бросил недовольный взгляд на Габриэля, но тот продолжал смеяться, ничуть не устрашившись.

– Идём к нам.

Рауль освободил место между ними с Рензо, пихнув вбок Тоби, но тот лишь растерянно оглядывался по сторонам. Вблизи Рауль выглядел измождённым. Тоби и Рензо выглядели немного лучше. Нас будто пытались заморить голодом в этих катакомбах.

– Что вам говорят на собраниях?

Франц задаёт свой вопрос, не дождавшись, когда я сяду.

– Это лекции, Франц, – отвечаю я, садясь на то место, что мне освободили парни.

Лука уже сидел на спинке дивана, позади меня.

– Так всё же, – взгляд Франца говорил о том, что он не верит моим словам, – о чём вам говорят на этих занятиях?

Я смотрю неотрывно ему в глаза. Меня позвали сюда, не для того, чтобы провести вечер за болтовнёй. Меня словно привели на допрос. Я бросаю взгляд за спину, на Луку.

– Сегодня была лекция о каналах.

– Чего? – Гейб сморщился.

– Даты, когда прокладывали каждый из каналов Анталиона, и их названия, данные в честь президентов столицы.

– Ты так шутишь? – Франц явно мне не верил. – Ты думаешь, я поверю в этот бред?

– А ты знал, что на дне главного канала, возле обелиска, лежит мраморная плита с именем первого президента Анталиона и его главными реформами, проведенными при его жизни? Плита является монолитом из белого мрамора, из которого, так же выполнена внутренняя облицовка столичного здания Капитолия и Сената.

Я равнодушно взираю на него.

Франц принимается потирать подбородок, погрузившись в свои мысли.

– Это странно, – он тихо говорит, продолжая смотреть в одну точку, – почему, в таком случае, двадцать третий приехал уже вооружёнными? Мы были уверены, что операция начнется в ближайшие дни…

– Вооружённые чем? Огнестрельным оружием?

– Да, у каждого из них должны быть собственные винтовки…

– Они же снайперский отряд, – Гейб вдруг перебил Франца.

Я резко распрямляюсь, отодвинувшись от колен Луки, на которые облокачивалась. Так вот почему их костюмы усыпаны нашивками, о которых мне ничего неизвестно и вот почему они так жёстко реагировали на попытки их потрогать. Их обмундирование, на лекциях в академии, мы не изучали, лишь цвет формы и шевроны. Оттого мне казалось, что всё это – ничего не значащие значки, наподобие тех, что крепили себе сержанты нашего округа с изображением ворон. Каждая нашивка – это обозначение их успешно выполненного задания, даже возможно не на территории своего округа.

Я зажимаю рот рукой.

– В чём дело? – Гейб подаётся вперёд, – ты всё-таки что-то знаешь? Что происходит?

– Где Антон? Позовите его немедленно, – вдруг командую я.

– Да в чём дело?! – Гейб начинал закипать.

Я пропускаю слова Гейба мимо ушей, и, махнув рукой в сторону коридора, пытаюсь вспомнить всё, что я когда-либо слышала об этом отряде.

Франц командует, чтобы кто-то немедленно ушёл за Антоном. Гейб, не дождавшись, что кто-то выполнит мою просьбу, ворча и ругаясь, встаёт со своего места, и медленно покидает комнату.

Как-то, в библиотеке главного корпуса, я читала про то, как происходило присоединение двадцать третьего к Анталиону. Несмотря на уже сформированную часть, присвоенный цвет, особый статус округа и несколько лет проведённые в составе государства, двадцать третий активно сопротивлялся. Анталион тогда только начал свой грандиозный проект – строительство искусственного острова, впоследствии, ещё одного округа, который должен был выполнять не только защитные функции, но и стать оплотом оборонной промышленности всего государства. Остров задумывался как буфер столицы, от стихийных бедствий, и щитом, от кораблей других государств. Но четвёртому президенту Анталиона, пришла в голову мысль расширить проект. Так началось строительство заводов, а остров стал расползаться в ширину и длину, превратившись в огромный промышленный город.

Но заводам и новым технологиям, по-прежнему, требовались металлы. Из-за того, что рабочие в двадцать третьем округе постоянно устраивали забастовки, Анталион испытывал трудности из-за отсутствия редких и крайне важных металлов для разработки нового оружия. Военные двадцать третьего никак не исправляли положения. Они просто отказывались применять силу или сбегали. Тогда был сформирован снайперский отряд, всего из шести человек, что отстреливал не бунтовщиков, а именно военных, что хотели избежать кровопролития. Так в округе затянулось военное положение, но появился новый и единственный в своём роде, отряд снайперов. Единственные военные, которые могли покидать свой округ, если Анталиону нужна была их помощь. Они отстреливали своих же, тех, кто отступал с линии огня, в тыл.

«Трусость – качество, которое нужно искоренять вместе с человеком» – это был официальный девиз отряда.

Если они здесь именно для того, чтобы выполнять свою задачу, то это в корне всё меняло. Быть может, я раньше времени думаю о плохом, и мне бы очень хотелось, чтобы я была неправа. Но карательный отряд снайперов здесь явно для того, чтобы выполнять свою работу, а не для того, чтобы поразиться истории создания главных достопримечательностей столицы. Это наводило меня на мысли, что военные Анталиона и двадцать четвёртого округа, даже не предполагают появление Алфорда в окружении отрядов со всего государства. Хотя на собраниях, он утверждал нам обратное.

– Откуда известно, что у них с собой винтовки? – спрашиваю я, обращаясь сразу ко всем присутствующим.

– Это не известно точно, – тихо заговорил Франц, – они приехали ночью, и их видели только техники из второго округа. Они должны принимать машины и обслуживать их, но им был дан приказ не приближаться к их броневикам. Свои машины двадцать третий округ обслуживает сам.

Я слегка киваю.

– Что вам говорил Ричи, за всё это время? Или Виктор?

Я поднимаю взгляд на Франца, но тот опускает глаза в пол. Парни растерянно смотрят на меня, не понимая, что я хочу услышать о них.

– Зачем ты меня разбудил, объясни уже нормально! – в комнату ввалился Антон, которого Гейб слишком сильно подтолкнул.

– Какого чёрта! – кричит он на Гейба.

– Антон! – он испуганно дёргается, услышав мой голос, – отряд «Дельта» по-прежнему подключен к нашей системе коммуникаторов?

– Что происходит? Ну, я не помню, вроде я не отключал их, – он растерянно водит глазами по комнате.

– Не отключай их от нас.

– Да не вопрос…

– Даже если Виктор потребует, или скажет, что это приказ сверху, чтобы ты сделал их автономными – не делай этого. Не отключай их. Можешь наврать ему что угодно, но не смей их отключать от нас!

– Ты понял меня?!

Антон часто закивал головой, и вновь обвёл комнату взглядом, словно ожидая помощи от других парней.

– Лив, ты объяснишь нам, в чём дело? – надо мной прозвучал грозный голос Луки.

– Если вы хотите вернуться домой, живыми, разумеется, то будете подчиняться только моим приказам, а не Виктора. Чтобы он вам не говорил, и чтобы не обещал.

В первую очередь, мой взгляд падает на Алекса, и он, смутившись, отводит взгляд в сторону.

– Мне плевать, считаете ли вы меня капитаном или нет. Если хотите вернуться живыми, то вы будете слушать мои приказы.

– А почему мы должны поверить тебе, принцесса? – Гейб оставался стоять в проходе.

– Потому что единственное, что мне нужно – это вернуться живой, и сохранить ваши жизни. Ничей приказ не должен угрожать этому.

– Это дезертирство, какое-то, – Джо скрестил руки на груди, – мы должны ослушаться самого подполковника, только потому, что так ты сказала?

– Дезертирство – это то, что мы совершили, после того, как покинули стены гарнизона.

– Вообще-то, президент всё ещё на своём посту, – Франц постучал пальцем по нижней губе, – так что, пока права Лив. Сейчас мы в статусе дезертиров, а по уставу наш отряд напрямую подчиняется капитану и может не учитывать приказы офицеров выше званием. Капитан несёт ответственность за свои действия и приказы. Спецотряды подчиняются приказам только своего капитана, и только в случае его смерти ответственность на себя могут брать майоры и офицеры званием выше.

– То есть, нам подполковник Холл, к примеру, – Тоби выставил перед собой ладони, – не указ? Я правильно понял? Мы можем ему сказать, что будем слушаться только её, и он нам ничего не сделает?

Он ткнул на меня пальцем, но тут же опустил его.

– Отряд задумывался как отдельная единица офицеров специального назначения. – Я смерила Тоби взглядом. – Оттого и устав не предполагал подчинения вышестоящим чинам. Спецотряд и его капитан, вправе принимать самостоятельные решения. Так поступает до сих пор отряд «Альфа». Капитан лично принимает решения, в обход приказам выше, кто поедет на вызов, и кто отправится назад в академию, даже если приказ был отдан на все четыре команды.

– Почему мы должны поверить в то, что приказы Виктора нам могут принести вред? – Джо вновь подал голос, – мы знаем его столько, сколько существует наш отряд.

– Капитан никогда не подставляет отряд под пули, – огрызаюсь я, – а он вас вёл именно к этому. Но вместо того, чтобы идти с вами до конца и разделить общую цель с отрядом, он поставил меня на своё место, не посвятив меня в происходящее! Виктор – майор, и ваша участь его никак не коснётся!

Франц слегка кивает головой, продолжая постукивать пальцем по нижней губе, в полной задумчивости.

– Разве за всё время пребывания в лагере он пришёл к вам? – продолжаю я наседать на Джорджа, что боялся поднять на меня взгляд. – Он выполняет приказы подполковника Холла, но хоть раз, я вас спрашиваю, он пришёл к вам поделиться ими?

Лука осторожно сжимает моё плечо, удерживая меня на месте.

– Ого, чей голос я слышу, – за спиной Гейба появился Ричи, – вспомнила, что у тебя есть свой собственный отряд?

– Замолчи, – вдруг резко его обрывает Гейб.

– С удовольствием, – Ричи кривится, глядя на Гейба.

Он проходит внутрь комнаты, слегка пошатываясь. Его рубашка была расстёгнута до груди, а волосы, прежде аккуратно уложенные, торчали в разные стороны. От Ричи несло алкоголем.

Он подходит к нашему дивану, и не найдя свободного места, просто выталкивает Тоби с его места и садится рядом со мной.

– Ты совсем охренел, Найт! – Тоби встаёт с пола и нависает над Ричи, желая его стащить с дивана.

– Ну, попробуй, – с насмешкой произносит Ричи.

Тоби неуверенно смотрит на Ричи, но так ничего и не предпринимает, и спустя минуту отходит в сторону.

– Что же наш капитан нам расскажет? – Ричи разваливается на диване, вытянув ноги.

Лука, незаметно, сжимает моё плечо.

– А может быть, ты нам расскажешь? – я шумно сглатываю, стараясь сдерживать себя от крика. – Почему подполковник Холл, брезгающий обществом других майоров на собраниях в академии, с таким удовольствием проводит личные встречи с лейтенантом и майором наедине?

Хватка Луки ослабла, но я продолжала сидеть на месте, дожидаясь ответа от Ричи.

Все в комнате замерли, ожидая ответа от него, но он молчал. Он ухмылялся и явно не спешил с тем, чтобы объясниться. Я сверлила его взглядом, но когда он поворачивается в мою сторону, мне становится не по себе. Он смотрит на меня с таким упрёком, что мне самой начинает казаться, что я виновата во всём происходящем. Этот грустный взгляд, наполненный осуждением, выбивает меня на какое-то время из колеи, и я опускаю глаза, будто в чём-то провинилась.

– Вам нужно довериться Виктору, вот и всё, – вдруг произносит он.

– Так почему подполковник беседует с тобой и Виктором лично? – Гейб угрожающе двинулся в сторону нашего дивана. – Сколько лет я слышу это бесконечное «доверься Виктору» и сколько лет весь отряд слепо доверялся вам! Где объяснения?!

– Действительно, – вдруг встрял Джордж, – ты с самого начала поддерживал Виктора, и мы все шли за вами двоими, а теперь мы сидим в полной неизвестности, где-то на территории второго округа.

Я издаю смешок.

– Как же удобно. Отряд в полном подчинении, не имеющий ни понятия где он находится, ни общей карты всех округов, и никакого доступа к технике.

– Лука, – я обращаюсь к нему, глядя перед собой, – напомни, где та бумажная карта?

– Её забрал Виктор в лагере, как только мы пришли.

После этих слов поднимается общий ропот, но Ричи обрывает всех криком:

– Вы знали, на что идёте, с самого начала! Всё, что от вас требуется – это выполнять приказы Виктора.

– Капитан нашего отряда – Лив.

Голос Антона, раздавшийся внезапно, заставляет всех замолкнуть на короткое время.

– Мы подчиняемся напрямую только ей, именно она несёт всю ответственность за происходящее, – сухо добавил Франц.

– Ещё день назад вы говорили обратное! – Ричи подался вперёд. – Мы уже здесь и избежать последствий своего выбора, который вы сделали много лет назад, – он обвёл пальцем присутствующих, – у вас не получится.

– Так что же наш капитан предприняла? – Ричи вновь откинулся на спинку дивана, – неужели план побега придумала?

– Нет.

Ричи хмыкает после моих слов.

– Я не смогу вывести всех из этого места, раздобыть и угнать два броневика, не имея при этом оружия. Я не смогу провести отряд по территории второго и пятнадцатого округов, даже если оружие свалится нам в руки. У нас нет ни карты, ни знаний об этих землях, так я только приведу нас всех к гибели.

Я обвожу сидящих напротив взглядом. На лицах некоторых застыло замешательство, от непонимания того, что же я хочу от них.

– Мы будем следовать плану, потому что отсюда нам не сбежать. Но как только я скажу отступать, вы подчинитесь моему приказу.