Тайна рутьера

– Приветствую тебя, добрая Доминика, – шутливо сказал я.

После ночи в ее постели нам удалось повторить произошедшее только одиножды. И на этот раз в чулане на мешке с мукой, да и то в присутствии кошки, неодобрительно наблюдавшей за нами сверху. Приходилось соблюдать осторожность. Я не хотел, чтобы Хромой Гийом прознал о наших отношениях. По-моему, он все еще ревновал Доминику и не оставлял надежды добиться ее расположения.

– И я тебя, Жолли! Если хочешь перекусить, то у меня найдутся пирожки с капустой и ветчина, – сказала кухарка, подойдя ко мне так близко, что я ощутил жар, идущий от ее тела.

– Нет, я не голоден. Но благодарю тебя за заботу.

Я ласково коснулся ее щеки рукой.

– Тогда, может, выпьешь стаканчик сидра?

– Не откажусь.

Доминика была очень заботлива, а в голосе прорезалась хрипотца. Я хорошо понимал ее настроение. Увы, мы оба были на службе, и время полностью нам не принадлежало.

Она принесла мне стакан, и я пригубил яблочный сидр.

– Жолли! Ты чем-то озабочен?

– Я сейчас встретил служанку. Ту, которая прислуживает сестре нашего господина.

– А ты говоришь о Тильде?

– Ее так зовут? Скажи, она здешняя? Ты знала ее до монастыря?

– Почему ты спрашиваешь? Неужто хочешь переметнуться к ней? Ох, Жолли, я ревную!

– Перестань, Доминика. Я не променяю тебя на какую-то кислую девицу. Просто она показалась мне какой-то необычной, не похожей на прислугу. Потому и спрашиваю. Здесь что-то не так.

– Ладно, скажу. Тильда не отсюда. До того, как она появилась здесь вместе с Элинор, я ее не знала. И ты прав, девица гордая, ни с кем не знается. Да и появляется на людях только чтобы взять еду. Носит ее сама, никому не доверяет.

– Значит, она приходит сюда каждый день по три раза? Почему же я встретил ее только сейчас?

– Ты не понял. Она ждет в башне на первом этаже, а туда поднос приносит одна из моих девочек.

– Какие тут строгости. Не понятно только, почему? Встретил я и госпожу Элинор. Она мне не показалась больной.

– Не могу ничего тебе сказать. Кто знает все, так это Гийом. Но у него не выпытать.

– Рыцарь ему доверяет. Так?

– Так. Да и как иначе? Гийом служил еще отцу Реджиса. Он стал доверенным слугой до того, как наш хозяин вырос и стал взрослым.

Доминика нахмурила лоб и задумалась.

– Знаешь, – сказала она, – А ведь Тильда приходила сюда однажды. Уж не вспомню почему. Так вот, я столкнулась с ней в проходе. И представь себе. Эта девчонка носит при себе кинжал. Да, да! Так и есть. Он висит у нее в ножнах под верхней юбкой.

– Ты уверена, что это был кинжал?

– Жолли! Я с двенадцати лет прислуживала на кухне и навидалась всяческих ножей.

У Тильды там был стилет. Узкий, но длинный. А уж как я это углядела, лучше не спрашивай.

Улыбка появилась на ее пунцовых губах, и я не мог удержаться, чтобы не сорвать с них, уходя, поцелуй. Все складывалось. Нет, я проделал путь в Мо не зря. Девушка, которую де Фруссар выдает за свою сестру, здесь на положении пленницы, а ее служанка еще и ее тюремщица.

Глава седьмая. Разбойники

Очень скоро случилось событие, позволившее рыцарю де Фруссару проверить меня в деле. Накануне вечером в замок прибежал насмерть перепуганный староста из Жиро – второй деревни рыцаря, расположенной в двух лье от первой. Он рассказал, что на их селение напали разбойники, обосновавшиеся в лесу по соседству. Первое время они не трогали крестьян, ограничиваясь данью в виде козы или овцы, но рано или поздно такое соседство должно было плохо кончиться. И вот наступил день, когда разбойники подвергли деревню настоящему разграблению. У вилланов отобрали много мелкого рогатого скота и домашнюю птицу. А у мельника взяли деньги, собираемые для рыцаря по праву баналитета.15 Обобрали и самого старосту, а также увели с собой в лес трех девушек, среди которых была и дочь мельника. Староста клялся, что знает место, где скрываются бандиты, и сможет показать дорогу. Чаша терпения де Фруссара была переполнена. Он обещал, что сам разберется с шайкой. И отдал приказ выступать на следующее утро.

Если разбойники вели себя так нагло, значит, были уверенны в своей безнаказанности и никуда не собирались убегать. Староста утверждал, что в деревню их пришло человек пятнадцать. Скорее всего, они считали себя достаточно сильными для отпора. Рыцарь де Фруссар располагал лишь двенадцатью воинами, владеющими оружием, не считая Гийома и Жиля. Последний именовался телохранителем госпожи Габриэллы и не входил в состав гарнизона. Бросить замок совсем без защиты рыцарь не мог, да и верховых лошадей на всех солдат не хватало. Поэтому Фруссар оставил в замке Хромого Гийома, Фабиана, Жиля и еще трех воинов. А остальных посадил в седла.

И вот ранним утром, едва наступил рассвет, маленький отряд из десяти всадников во главе с рыцарем выехал из замка. Нужно ли говорить, что в его рядах был и я, верхом на Пегом, время от времени косящим на меня печальным глазом. Зато вооружен и экипирован я был на славу. Поверх моей собственной кольчуги на мне был нагрудник и сюрко с нашитым гербом. Голову защищал бацинет16 с забралом, до того послуживший много лет верой и правдой. Кольчужный горжет вокруг шеи, наплечники, наручи и наколенники довершали мое защитное снаряжение. В левой руке я держал небольшой деревянный щит треугольной формы с нашитыми железными полосами. На боку висел одноручный меч в кожаных ножнах. За спиной тяжелый арбалет. В правой руке копье. Подобно мне были вооружены и остальные воины. Только вместо кольчуг на них гамбезоны, а сверху нагрудники или бригандины17. Сам рыцарь облачился в легкие боевые доспехи, поверх которых на нем была белая туника из тонкой шерсти, и вооружился двуручным мечом, висевшим у него за спиной. Шлем рыцаря, имевший забрало в виде клюва, был приторочен к седлу. Его крупный рыцарский конь вороной масти в нетерпении грыз удила, удерживаемый от рыси железной рукой седока. Позади одного из воинов сидел староста, взятый проводником. Я ехал во втором ряду вместе с Юбером. У него с веснушчатого лица никогда не сходила простодушная улыбка. Другие солдаты посмеивались над ним, называя дурнем, потому что он и в правду вел себя порой как олух. Но солдат из него был неплохой, благодаря природной силе и безрассудной храбрости. На тренировках мы часто составляли пару, и я неоднократно убеждался в его рвении. Парню просто не хватало навыков. Впрочем, если быть до конца справедливым и пусть это не покажется хвастовством, все солдаты гарнизона уступали мне в мастерстве, и ни одному из них не удалось победить меня в учебных боях. Я не успел ни с кем сдружиться, однако общался со всеми, подкупив их тремя кувшинами вина, выпитого за мой счет. И все же охранять свою спину я не доверил бы никому из них, кроме, пожалуй, Юбера.

Когда наш отряд въехал в первую деревню, перед церковью нас ожидала дюжина вилланов с копьями и большими дощатыми щитами в руках. У некоторых за плечами были луки. Это и был отряд, набранный рыцарем для участия в войне с Кабаном. Предводительствовал ими, как шепнул мне Юбер, сын старосты. Он отличался более уверенным видом и тем, что носил старый помятый нагрудник и шлем.

– Господин, – подойдя ближе, он поклонился рыцарю. – Мы готовы.

– Все в сборе? – спросил де Фруссар, скептически осматривая сбившихся в кучу вилланов.

– Все, господин, – заверил его предводитель крестьянского воинства.

– Построй их, – приказал рыцарь.

Стараниями сына старосты, мужики встали в один ряд в относительном порядке. На всех них были серые домотканые верхние рубашки, такие же или черные шоссы и капюшоны.

– Слушайте меня! – громко возвестил де Фруссар, выехав вперед. – Вы знаете, что на соседнюю деревню напала шайка бандитов. Я хочу с ними покончить. Вы пойдете со мной. Я надеюсь на вашу храбрость и стремление защитить свои дома и семьи.

Говорил рыцарь резко, будто вбивал гвозди. Наверное, он считал, что иначе мужики его не поймут.

– Предупреждаю: если кто струсит, того я повешу на самом высоком дубе. Ясно? Тогда вперед!

Де Фруссар счел выступление законченным, повернул коня и шагом выехал на дорогу. Следом двинулся по двое наш отряд, а за ним в разнобой зашагали вилланы.

Путь до Жиро занял у нас около двух часов. Деревня показалась неожиданно, едва мы поднялись на пригорок, с которого просматривались домишки крестьян и темнеющий в дали лес. Издалека она казалось вымершей, неслышно было даже собачьего лая. Староста деревни, звали его Кодо, объяснил, что собак разбойники убили во время грабежа. Мы спустились с пригорка и вступили на деревенскую улицу, сейчас совсем пустынную. Но только вилланы поняли, кто мы, как стали выходить из своих домов, радостно нас приветствуя. Они низко кланялись своему сеньору, наперебой жалуясь на постигшие их напасти. Худые лица, протянутые мозолистые руки и глаза, в которых страх чередовался с надеждой, – все это заставило дрогнуть мое сердце. Я видел, что и де Фруссар был задет за живое. Окруженный вилланами, он молча выслушал жалобы и, когда их голоса стихли, сказал, обращаясь к толпе:

– Я обещаю вам, люди, что накажу виновных и верну ваших детей и собственность. Кто захочет отомстить, может идти со мной. Шестеро угрюмых мужиков, сжимая в руках вилы, присоединились к пехотинцам. Среди них были отцы и братья похищенных девушек.

– Пора! – де Фруссар поднял вверх руку в перчатке, и наш отряд вновь выступил в путь. Теперь мы двигались без дороги по высокой траве, обходя овраги и канавы. Миновали луг, пересекли болотистую низину и оказались вблизи леса, тянущегося в обе стороны на тысячу туазов. Этим лесом когда-то владели предки рыцаря, но к тому времени, когда он наследовал лен, ему принадлежала лишь его часть. Какое-то время мы перемещались вдоль леса, пока дядюшка Кодо не указал нам на неприметную со стороны прогалину, ведущую вглубь. Теперь староста шел впереди, показывая дорогу. Лесная тропа привела наше воинство к широкому и извилистому оврагу, преградившему путь. Здесь был сделан привал. Мы спешились, а вилланы опустились на землю. Все старались вести себя тихо. Разбойники были уже недалеко. Рыцарь сначала посовещался со старостой, а затем подозвал меня. Я отдал повод Юберу и подошел к де Фруссару.

– Слушай-ка, Малон, – сказал он мне, – Кодо говорит, что разбойники свили себе гнездо на лесной поляне. Вон за той чащей. То есть до их лагеря всего ничего, чуть больше тысячи шагов. И туда можно добраться двумя путями. Догадываешься?

– Полагаю, что один путь ведет по оврагу.

– Точно! Но пройти там можно только пешим. Много сваленных деревьев. Надо идти влево. Верно, дядюшка? Тогда выйдешь прямо к лагерю. И там, если предположить, что они не упились до смерти, наверняка у выхода из оврага есть часовые.

– А каков второй путь, господин?

– Второй гораздо длиннее. Так, Кодо?

– Да, мой господин, надо обогнуть овраг и двигаться дальше прямо через лес. Потом надо свернуть влево и ехать до тех пор, пока не увидите небольшую горку. Вот за ней и будет лагерь. С той стороны широкий склон. По нему можно проехать верхом.

Доложил староста, приплясывая от волнения.

– Сколько это займет времени? – спросил рыцарь.

– Верхом около часа, господин.

Фруссар задумчиво посмотрел вдаль. За овраг.

– План мой будет таков, – наконец произнес он. – Пусть у нас и численный перевес. На самом деле большинство наших воинов не имеют военного опыта. Поэтому правильным будет предпринять конную атаку на лагерь. Хотя сержантов у меня маловато. Разбойники не ожидают нападения. И такого удара не выдержат. Если я смогу их рассеять, дело, считай, выиграно.

– Но для полной победы, господин, необходимо закрыть им путь отступления через овраг, – почтительно произнес я.

– А ты знаешь толк в военном деле, Малон. Вот тебе я и поручаю перекрыть им отход и отдаю под твое начало всех пехотинцев. Ты спустишься с ними в овраг, пройдешь по нему до тех пор, пока не поймешь, что лагерь близко. И затаишься, ожидая моего сигнала. Это будет труба. Когда я протрублю два раза, ты должен быть готов и построишь людей так, чтобы они закрыли проход. Да смотри, чтобы тебя не обошли с флангов. Выставь стрелков повыше.

– Хорошо, господин.

– Моя атака наверняка застанет их врасплох. И они побегут прямо на тебя, оказавшись между молотом и наковальней. И если ты удержишь свою позицию, мы разобьем их начисто. Таков мой план. Что скажешь?

– Весьма удачный план, господин. По крайней мере, лучшего я не вижу.

– Рад, что ты схожего мнения. Итак, жди зова трубы.

Де Фруссар приказал солдатам садиться на коней. Моего Пегого отдали старосте, и смену седока тот воспринял с философским спокойствием. Всадники, ехавшие гуськом, один за другим исчезли за деревьями. Прежде чем спуститься в овраг, я осмотрел свое войско. Большинство крестьян были еще не старые люди, но встречались и отцы семейств, заросшие окладистыми бородами. Вид у всех был решительный. Конечно, против конных воинов им было не выстоять, всадники разметали бы их в считанные минуты, но натиск пеших разбойников они должны были выдержать, особенно при численном перевесе. Да и среди разбойников большинство – те же бывшие вилланы, не так уж далеко продвинувшиеся в солдатском ремесле. Во всяком случае, я надеялся, что это так.

Начал я с того, что сказал, как ко мне обращаться, и потребовал беспрекословного повиновения.

– Запомните, я сам убью того, кто струсит и попытается сбежать! Наша цель состоит в том, чтобы своим строем перегородить овраг. Мы должны стоять твердо, не давая разбойникам прорваться сквозь наши ряды. А для этого нужно держаться вместе, заслоняясь щитами и выставив вперед копья. Есть среди вас хорошие стрелки из лука?

Вверх поднялись несколько рук. Я отобрал шестерых.

– Пусть трое из вас поднимутся на край оврага с одной стороны, а трое с другой. Будьте готовы стрелять в любого, кто прорвется сквозь наш строй или же попытается пройти по краям оврага. Ясно?

Мне ответил нестройный хор голосов.

Что ж, сейчас они собирались сражаться за свои интересы, и мне оставалось надеяться на их твердость.

Глава восьмая. Бой в овраге

Я построил крестьян в походный порядок. И мы стали спускаться в овраг. Все его дно поросло молодой травой и ежевикой. Тут и там валялись трухлявые стволы деревьев.

Едва приметные следы, оставленные разбойниками, показывали, что мы движемся в верном направлении. Мои подчиненные шли по дну оврага, стараясь излишне не шуметь. Вилланы помалкивали. Слышалось только их тяжелое дыхание и негромкое бряцанье оружия. Пришлось пройти шагов пятьсот, прежде чем овраг повернул.

Я сделал знак остановиться и ждать. А сам, оставив шит и копье, пригибаясь, прошел вперед, прячась за кусты, в обилии растущие в этом месте. Когда я осторожно выглянул из-за них, то увидел, что овраг впереди сужается и начинает подниматься вверх. Буквально в ста шагах я заметил яркое пятно одежды одного из часовых, как и я, прятавшегося в кустах. Где-то должен быть и другой, но его не удалось высмотреть. Мне очень хотелось проползти к поляне и посмотреть поле боя своими глазами. Но все же, если меня обнаружат, неизвестно, как поведут себя вилланы. Де Фруссар дал мне поручение, чтобы проверить, на что я гожусь. И разочаровывать его не входило в мои планы. При некотором размышлении от мысли прокрасться на поляну я не отказался, а просто решил быть очень и очень осторожным. Также крадучись, я вернулся к крестьянам. И велел им сесть в траву. Назначив старшего и велев соблюдать тишину, я положил оружие на траву и вернулся к повороту.

В кустах я лег на землю и медленно пополз вперед. Для часовых я был невидим, но приходилось тратить много усилий, чтобы нижние ветви кустов не качались, выдавая мое продвижение. Я порядком устал. Ползти приходилось все время вверх. Я все чаще вытирал пот со лба, к которому мигом приклеивалась паутина. Когда я преодолел большую часть пути, мне стали слышны звуки, идущие с поляны. На первый взгляд складывалось впечатление, будто рядом находится деревня. Я явственно различал блеяние коз, стук топора, плеск выливаемой воды. Оказавшись в нескольких шагах от первого часового, я обполз его по широкой дуге и смог увидеть поляну. Она была широкой, со всех сторон закрытой деревьями, укрывавшими ее от посторонних глаз. На самой ее середине был сооружен большой шалаш. Вход у него был в центре, как раз напротив дымящегося костра, где в огромном котелке, подвешенном над огнем, варилась мясная, судя по запаху, похлебка. Слева от костра, у самых деревьев, был сделан навес из ветвей. Тут и приютилось разношерстное стадо, украденное у вилланов. Какой-то малый в кожаной куртке с нашитыми на нее медными бляхами рубил на дубовом пне дрова.

Еще один, я видел лишь его сутулую спину, колдовал над варевом. Понять сколько всего человек находилось в разбойничьем лагере было трудно. Наверное, большинство из них еще спало. Мне из-за шалаша не видно было другого конца поляны. Но если судить по верхушкам деревьев с той стороны, они росли не так густо. Всадники могли там проехать, что и давало Фруссару возможность провести атаку в конном строю. Главное, я убедился, что разбойники не ждут нападения и ведут себя очень беспечно. Тот из часовых, какого я разглядел не сразу, за все время моего движения не изменил своего положения ни на йоту. И даже не пошевелился. Он попусту спал. Да и второй бездумно таращился в небо и насвистывал что-то себе под нос. Выяснив все, что было можно, я также тихо стал отползать назад, пока не скрылся в густом кустарнике. Возвращаясь назад, я подумал, что первым делом все кусты нужно было вырубить, и тогда путь по оврагу был бы на виду. Впрочем, люди, занимающиеся разбойничьим промыслом, редко проявляли желание к тяжелому труду. Вернувшись к своим людям, я присел подле своего оружия и, встретив тревожные вопрошающие взгляды, ободряюще улыбнулся, показав, что все в порядке.

Теперь нам предстояло только ждать. Наступила тишина, нарушаемая журчанием ручья неподалеку, пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Мне на рукав опустилась божья коровка и шустро поползла по нему к ладони. Я чуть шевельнул пальцами, и она, расправив крылышки, улетела. Меня от всей этой благости даже потянуло в сон. Я участвовал во многих боях и сжился с тем обстоятельством, что смерть может настигнуть в любой момент, а вот отдых всегда важен. Прошло около часа. Я уже подумал, что у рыцаря что-то пошло не по плану, но тут низкий звук боевой трубы разнесся над лесом.

Вилланы вскочили на ноги. Одни держались бодро и крепко сжимали копья, другие, и таких было, к сожалению, большинство, боязливо переминались на месте, готовые, как мне показалось, к поражению и необходимости дать деру.

– Построились! – громко и уверенно скомандовал я.

– Вперед!

И первым бегом стал подниматься вверх по оврагу, показывая своему воинству пример. Вилланы устремились за мной с громким топотом. Тяжелый бег с оружием сопровождался неизбежным шумом. Но часовых на своем посту уже не было. Благодаря отсутствию дисциплины у разбойников, мне удалось не только беспрепятственно добежать до поляны, но и успеть выстроить вилланов в боевой порядок, закрыв им дорогу. Сам я встал впереди и видел, что разбойники сгрудились на дальней стороне поляны, откуда атаковал владетель Мо. Нас же пока никто не замечал. Я услышал близкий топот коней и понял, что атака началась. Разбойники были вооружены до зубов, и, насколько я мог судить, их было человек двадцать. По истошным крикам и командам было ясно, что они пытались остановить рыцаря и его людей. Но безуспешно. Конные воины де Фруссара легко смяли заслон и прорвались на поляну. Бой разбился на отдельные схватки, и очень скоро несколько разбойников повернули назад и побежали к нам, надеясь спастись в овраге. Вот пришел и наш черед. Я сделал шаг вперед, зная, что от моих действий зависит настрой вилланов. Впереди всех бежал какой-то бородатый мужчина, размахивающий мечом. Щита у него не было, зато торс закрыла ржавая кольчуга с короткими рукавами. Он вырвался шагов на пять, и угроза, исходившая от него, могла повергнуть в трепет неопытных воинов, какими были мои вилланы. За ним бежали еще трое, полные решимости прорвать наш строй. Я крикнул, чтобы лучники стреляли. Они выполнили приказ слишком медленно, и стрелы не причинили нападающим никакого вреда. Первый разбойник попытался миновать меня, но я заступил ему путь, и наше столкновение стало неизбежным. Тогда он набежал на меня и с ходу ударил мечом сверху. Я принял удар на свой щит, подставив его так, чтобы тот пришелся вскользь. И сразу же ударил сам. В скоротечном бою нет времени, как в рыцарском поединке, охаживать друг друга до тех пор, пока не выявится победитель. Все решала быстрота и сноровка. По тому, как бородатый разбойник отпрыгнул в сторону, и острие моего меча лишь скрежетнуло по кольчуге, стало ясно: воин мне противостоял опытный. И он, правильно оценив меня, решил не связываться. Поэтому, взмахнув мечом и описывая им над головой круговые движения, он обрушил всю силу клинка на древко выставленного копья одного из вилланов. Тот выронил его и попятился, нарушая строй и пытаясь закрыться щитом. Разбойник вклинился внутрь строя, в левой руке его появился кинжал – страшное оружие в подобной тесноте, и я в один миг недосчитался двух человек, получивших раны. Я мог остановить бородача в самом начале его маневра, но мне не хватило времени, потому что второй разбойник налетел на меня, и удар, предназначенный одному, достался другому. Меч раскроил ему голову, и он упал навзничь, заливаясь кровью. Оставшиеся разбойники обогнули меня, предпочитая в качестве врагов бедных крестьян. В сумятице боя они смешались и подались в стороны, и разбойники попытались прорваться. Им это удалось бы, потому что бородач своим напором испугал вилланов до крайности, и на его пути никто не хотел становиться. Единственным смельчаком оказался мельник, обуреваемый желанием поквитаться с обидчиками. Он заступил дорогу разбойнику, размахивая длинным крепким суком. Тот вознамерился ткнуть мельника мечом в живот, но его выпад был отбит. Бородач отступил, пригнулся, пропустив над собой конец дубины, и затем одним движением лишил мельника его оружия. Безоружный виллан получил удар в пах, согнулся, и на его голову обрушилась тяжелая крестовина меча. Мельник упал ничком на землю и замер. Теперь дорога для разбойника была свободна. Ибо все остальные отпрянули. Лишь один стрелок пустил в него стрелу, застрявшую в кольчуге. Я уже был в двух шагах от удачливого бородача, намереваясь лишить его жизни посредством хорошего удара сзади. Мой меч обрушился на его голову. Но разбойнику словно черти ворожили. Он точно почувствовал мое присутствие за спиной и отпрыгнул в сторону. Острие меча лишь вновь процарапало его кольчугу. Крутнувшись, бородач нанес мне удар сбоку, под который я подставил щит. Зато кончик моего меча рассек его волосатое горло, откуда хлынула потоком кровь. Бородач выронил оружие, схватился обеими руками за шею, зашатавшись и упав на колени. Глаза его закатились, и гримаса надвигающейся смерти исказила лицо. Он упал лицом вниз рядом с мельником и остался недвижим. Мой пример воодушевил крестьян, и они вновь сомкнули ряды. Один из разбойников все же сумел прорваться и побежал от нас вниз по оврагу. На этот раз стрелки оказались на высоте, и он упал, не добежав до поворота, сраженный стразу двумя стрелами. Другой оскалил зубы, словно волк, и, обхватив меч обеими руками, устремился на крестьян. Первым под его удар попал замешкавшийся молодой парень, до того неудачно ткнувший в него копьем. Вторым – сын старосты, которому он рассек плечо. Но тут кто-то из вилланов ударил его копьем сзади, угодив точно между лопаток. Разбойник закричал дурным голосом, задергавшись на копье, пока чья-то милосердная дубина не избавила его от мучений. Больше врагов перед нами не было, и я принялся наводить порядок. Раненых нужно было перевязать и отнести в сторону. У убитых разбойников я разрешил забрать все ценное, чем поднял настроение оставшихся в строю вилланов. Пока я занимался всем этим, то внезапно ощутил, что на поляне все идет совсем не так, как должно. Я прислушался. На той стороне шел бой, исход которого был пока неясен.

Глава девятая. Победа

Как я узнал позже, сначала все шло хорошо. Де Фруссар и его люди ворвались на поляну, имея преимущество в неожиданности и слаженности наносимого удара. Противостоящие им разбойники были разрознены и сначала не оказали большого сопротивления. Они метались по поляне, только защищаясь и не пытаясь контратаковать. Уже пятеро разбойников лежали на земле, в то время как из воинов рыцаря был ранен и ссажен с коня только один. Де Фруссар торжествовал, предвкушая близкую победу. Но все в одночасье переменилось. Арбалетная стрела, прилетевшая откуда-то сверху, вонзилась в спину одному из его воинов, с легкостью прошив стеганный гамбезон. Взмахнув руками, тот свалился на землю. Вторая пробила шею другому всаднику, а третья воткнулась в защищенный лишь попоной круп рыцарского коня. Еще две длинные стрелы с гусиным оперением отскочили от миланских доспехов самого рыцаря. Де Фруссар едва успел высвободить ноги из стремян, прежде чем его конь зашатался и стал падать. Не меньше двух стрелков с каждой стороны поляны упражнялись по ним, как по мишеням, сидя высоко на деревьях. В несколько мгновений всадников осталось шестеро, причем пораненные стрелами, потерявшие седоков лошади носились по поляне, внося в происходящее еще большую сумятицу. Оправившиеся от натиска разбойники перешли в атаку. Неожиданно де Фруссар столкнулся с умелым противником, который смог организовать действенную оборону в самый кратчайший срок. Рыцарю нужно было идти на соединение с вилланами, и чем скорее, тем лучше. Опыт подобных схваток настойчиво советовал именно это. Однако потеря боевого коня, стоившего больших денег, повергла Фруссара в такую ярость, что он безрассудно бросился на разбойников, в одиночку стремясь достать их своим двуручным мечом. Увы, латные доспехи делали его неповоротливым, и враги большей частью избегали его ударов, уводя рыцаря в сторону от его солдат, вынужденных сражаться самостоятельно. Оставаясь в седлах, солдаты отбивались от нападавших разбойников, подставляя себя и своих лошадей под стрелы. Еще один воин рухнул под ноги коня. А лошадь солдата по прозвищу Зяблик, того самого, кого я встретил первым, придя в замок, была убита стрелой и, падая, придавила тому ногу. В таком беспомощном состоянии он становился легкой добычей, и двое разбойников тут же бросились к нему. Юбер, сохранивший присутствие духа, загородил Зяблика, рубясь направо и налево. Чтобы к нему не подобрались сзади, он крутился, словно волчок, так и не подпустив врагов к поверженному товарищу. Де Фруссар тем временем, гоняясь за другими разбойниками, оказался на краю поляны и не был в состоянии оказать помощь своим воинам, также как и они ему. Двое всадников были прижаты к деревьям.