Шантаж

– Вы уже познакомились?

Шульц вернулся с обработанными ранами. Проходя мимо змея, он с любовью погладил по раздутому капюшону каждую голову рептилии. Услышав своего тюремщика, Анастасия отбросила плед и поднесла острое серебряное перо к шее. Её голосок задрожал в угрозе:

– Не смейте приближаться ко мне, иначе я покончу с собой!

– Давайте забудем этот неприятный инцидент. Гольц – отважный воин. Он не причинит вреда, если вы станете послушной.

– У вас с ним кое-что общее.

– Извольте объяснить.

– Имена всех гадов заканчиваются на букву ц: Шульц, Гольц. Продолжить список?

– Что ж. Я один из них, – признался Шульц. – Имеете ли вы просьбы на время моего отсутствия?

– Здесь жутко холодно. Разведите огонь.

– Прежде окажите услугу: верните перо.

Он протянул руку, но Анастасия колебалась.

– Желаете, чтобы я обратился к Гольцу?

Заслышав свое имя, змей вновь оживился и угрожающе зашипел. Княжна бросила ручку на пол и горестно зарыдала. Однако ее жалобные всхлипы вовсе не растрогали мерзавца, наоборот чужое бедствие приносило ему удовольствие. Он растопил камин и удалился к Победову. Гольц отполз к двери, где страж свернулся в клубок, положил головы на кольца, одна из которых задремала, а вторая наблюдала за отчаянно рыдавшей пленницей. Вскоре аспиду надоело внимать девичьему страданию. Легионер привык ожесточенно сражаться, а не сторожить слабое существо. От тепла из камина хладнокровный разомлел, стал подрагивать, его потянуло в сладостный сон о былых викториях. Золотистые отблески пламени отражались в его панцирной глянцевой чешуе, как в начищенных латах.

Порох и дипломатия.

К сожалению, поспешные действия полковника Ерандакова по перехвату княжны ничего не дали. Однако по донесениям мадам Буаселье, исправно поступающим из дома Оффенбахов, выяснилось, что некая девушка знатного происхождения находится под принуждением в летней резиденции Австро-Венгерского посольства близ Петербурга. Именно по этой причине полковник явился к Победову в лазарет: он торопился поделиться подвижками в расследовании в надежде, что благостная весть ускорит выздоровление Константина. Опытные агенты из особого ведомства контрразведки уже готовили операцию по вызволению княжны. Действовать требовалось крайне осторожно, дабы не навлечь дипломатический скандал в случае промашки – ведь требовалось скрытно проникнуть в стан иностранного государства. Иного выхода Ерандаков не видел.

Константин крайне обрадовался успешному ходу розыска, но всячески принимался отговаривать полковника от дальнейших действий, так как дело будет окончательно разрешено завтра в его банке после передачи Шульцу одного миллиона рублей.

– Дорогой Константин Филиппович, вы глубоко заблуждаетесь, – настойчиво продолжал уговаривать Ерандаков.

Полковник приводил убедительные доводы:

– Шантажист на этом не остановится. Вы потеряете сначала один миллион, затем другой. Действовать следует немедленно и сегодня же, пока мы знаем точное местонахождение Анастасии Михайловны. Положение шаткое и может измениться в любую минуту.

Константин колебался еще некоторое время, расхаживал по палате с весьма озабоченным видом и, наконец, сказал:

– Хорошо, я согласен. Я не потерплю еще одну ночь, зная, что Анастасия в беде.

– Вот и отлично, – ответил полковник. – Впрочем, ваше согласие и не требуется.

Константин изумленно посмотрел на полковника.

– Смею заверить вас, что я действую с санкции его Императорского Величества. Государю доложено об очередных проделках семейства Оффенбахов. Они крайне разгневаны.

Константин всплеснул руками от еще большего удивления, что его дело дошло до самых верхов.

– Что ж, если так, то я намерен отправиться с вами, – заявил он.

– В вашем состоянии это исключено, – возразил полковник.

– Помилуйте! Как бы вы поступили на моем месте?

– Повторяю: невозможно, – твердо ответил Ерандаков.

– Я крепок! Дело чести, знаете ли, – грубо оборвал Константин.

***

Тем временем Анастасия, находясь в заточении с отвратительным двуглавым змеем, обдумывала способы помочь себе. Конечно, ее страшило присутствие хладнокровного аспида, но более всего пленница опасалась возвращения Шульца, поэтому она приняла твердое решение бежать во что бы то ни стало. Поначалу змей следил за каждым движением Анастасии и грозно откликался шипением на малейший шорох, но вот приятное тепло из камина заполнило комнату, Гольц разомлел, свернулся в кольца и засопел на посту возле двери. Княжна окинула взглядом комнату, тщетно пытаясь найти какой-либо предмет, который мог бы послужить ей оружием. И тут она обратила внимание на короб с каминными спичками из фосфора, который Шульц оставил на столе. Анастасия вмиг смекнула, что он допустил ошибку. Тихо, насколько это возможно, девушка сняла обувь и легкой походкой балерины скользнула к столу. От страха у нее пекло в груди, в самый неподходящий момент рука затряслась, и короб едва не выпал из ладони. Бедняжка крепко зажмурилась и сжала коробку обеими руками, предвидя нападение, но Гольц не шелохнулся, он непростительно крепко спал. Далее она сумела извлечь полый бамбуковый стебель из той самой картины на азиатскую тему, благо колено тростника слабо прилегало к раме пейзажа. На цыпочках Анастасия юркнула на диван вместе со своим арсеналом. Ранее мы упоминали о мальчишеской натуре юной чаровницы. С упоением перелистывая множество книг по истории войн, Анастасия усвоила, как в десятом веке китайцы первыми использовали огненные копья, когда порох засыпали в бамбуковые стволы, а в открытый конец трубки помещали камень. Внезапно наступил момент применить теорию на практике. Из пороха у нее были спичечные головки. Княжна изломала все ухоженные ногти, счищая фосфорную серу в жерло орудия. На роль пули подходил ее увесистый малахитовый кулон с цепочки. С помощью острой шпильки из волос она проделала отверстие под фитиль и заложила цельную головку от спички. Подготовку к боевым действиям княжна проводила, накрывшись одеялом, дабы не потревожить сон мирно дремавшего Гольца. Пленница располагала единственным шансом не промахнуться. Анастасия настолько увлеклась рукоделием, что когда закончила мастерить самопал, она стянула с себя покрывало и обомлела при виде Шульца. Немец пристально и с хитрым прищуром смотрел на Анастасию, при нем на полу стоял открытый саквояж. Из-за спины адвоката высматривал змей. Зловещая тварь поочередно раскрывала свои капюшоны и начала медленно приближаться, буквально гипнотизируя жертву.

– Презанятное дело наблюдать за вашим копошением, – проскрипел он сквозь зубы.

Княжна направила самопал на немца.

– Не подходи!

К этому времени экипаж подкатил к резиденции. Из тарантаса вышел Ерандаков с саблей на поясе в сопровождении Константина, надежного агента и урядника. Дипломаты использовали здание исключительно летом для отдыха, поэтому зимой оно пустовало. Тяжелые портьеры наглухо закрывали окна. Агент подобрал ключи, и трое проследовали в холодное здание для поисков. Урядник остался у входа.

Анастасия запалила фитиль, ствол зашипел и задрожал в ее руке. Белое фосфорное пламя вырвалось, выталкивая малахит. Девушка зажмурилась. Шульц выгадал момент и успел-таки отстраниться. Прогремел выстрел. Едкий дым окутал помещение. Раскаленный снаряд угодил в одну из голов Гольца и разорвал в клочья капюшон. От дикой боли тварь заметалась. Заслышав звук выстрела, спасатели ринулись по лестнице на второй этаж. В эту секунду дверь распахнулась, бесстрашный агент с револьвером в руке первым вбежал на место преступления, за что поплатился мощным ударом хвоста обезумевшего змея. Пистолет выпал из его руки, и аспид одним броском вцепился в агента двумя головами мертвой хваткой. На помощь бросился полковник с саблей наголо. Бывалый кавалерист яростно принялся рубить дракона на куски, словно сервелат. Когда Гольц перестал подавать признаки жизни, омерзительная картина предстала перед Константином. Его начало мутить, и едва не вывернуло при виде иссиня-красных внутренностей крупной змеи и погибшего агента. Что до Шульца, так он наблюдал за молниеносным развитием событий, приставив острие кинжала к горлу изможденной Анастасии.

– Вы мне начинаете очень надоедать, Победовы, – проскрипел он сквозь зубы.

Константин сжимал кулаки от злобы и хотел броситься на немца, но Ерандаков одернул его.

– Шульц, ваша партия сыграна, – обратился полковник, – сдайте оружие! Вам не уйти!

– Это мы еще посмотрим!

Он метнул кинжал в полковника, клинок вонзился ему в плечо. А сам Шульц прыгнул в раскрытый створ саквояжа, уменьшаясь в размерах по мере падения, и увлек за собой Анастасию, словно в бездонную яму. Обоих засосало в воронку иного междупутья, где они и исчезли. Саквояж захлопнулся, бешено завертелся и растворился в воздухе.

– Вот тебе и финт ушами, – вздохнул раненый полковник.

Бывалый офицер держался за рукоять кинжала и стоически выносил боль от ранения в попытке извлечь лезвие. Константин обхватил голову руками от безутешного отчаяния.

Паутина предательства.

– Кто еще мог знать о нахождении фройляйн в резиденции? – допытывался Оффенбах. Он горячился, яростно бранился и срывался на крик, который эхом разносился по приемному залу замка.

– Этот вопрос я предпочитаю адресовать вам, магистр, – ответил Шульц.

– Об утечке с моей стороны не может быть и речи. Впрочем, если вы сомневаетесь в моей преданности, я готов немедленно подать в отставку.

– Не горячитесь, Шульц! Погиб Гольц – мой старейший боевой товарищ!

Оффенбах театрально вознес руки к небу.

– О, майн Гот! Куда вы ее поместили?

– В охотничий домик.

– Охрана?

– Мышь не проскочит.

– Ах! Шульц! Я не потерплю еще одной оплошности!

Магистр сжал кулаки до хруста в пальцах.

– Обеспечьте ей достойное обращение, все-таки она княжеских кровей.

– Скифских, – уточнил прислужник.

Магистр расхаживал по мраморному залу в глубокой задумчивости. Шульц со смиренным видом сторонился, ожидая распоряжений. Тяжелый взгляд магистра упал на адвоката. Вдруг он воспрянул, как будто мудрая мысль осенила его великий ум, и сказал полушепотом:

– Вилфрид.

Затем громче повторил:

– Так это Вилфрид. Не может быть. Как я сразу не догадался?

Шульц насторожился, словно охранный пес. Оффенбах продолжал:

– Доставка всей тайной переписки вверена второму секретарю.

Магистр поднес указательный палец к губам, прикрыл глаза, веки его вздрагивали, будто он вспоминал нечто очень важное.

– Именно он отвозил секретную депешу с отчетом в Ватикан. Очевидно, Вилфрид работает на русских. Шифр донесения, несомненно, взломали. О, ужас!

– Прикажите расправиться с кротом?

– Нет! Прежде я выясню, на кого именно работает эта крыса. А уж потом! Немедленно займитесь уликами.

Шульц покорно кивнул головой, ловко развернулся на каблуках и молниеносно направился к выходу, но Оффенбах окликнул его:

– И вот еще что. Я запрещаю вам пользоваться астральным переходом без лишней надобности. Потрудитесь вернуть саквояж.

В продолжение дня Оффенбах обдумывал, каким образом разоблачить Вилфрида. Естественно, магистр сокрушался и находился в крайне расстроенных чувствах. Оффенбах уверовал, что виной всему нелепая случайность, жертвой которой пал его юный протеже. Вилфрид – действительно прилежный молодой человек и обстоятельно подходит к делам. Глубоко в душе Оффенбах готов был простить его в случае глубочайшего раскаяния и по возможности избавить от наказания, но назидательный урок следовало преподнести в воспитательных целях. Подобным образом мудрый магистр взращивал свои кадры. Конечно, не в характере могущественного магистра прощать предательство; окажись на месте Вилфрида кто-то иной, он неминуемо нашел бы погибель, но здесь речь шла о сыне его закадычного приятеля молодости. Ничто так не ценится, как дружба с юности.

Ближе к вечеру Оффенбах смягчился и вызвал второго секретаря к себе в кабинет. В его присутствии он опечатал конверт особым образом с очередным важным донесением. Изо всех сил он старался держаться уверенно и надеялся, что ошибется в своих чудовищных догадках.

– Мальчик мой, – голос его слегка дрогнул, – срочно отвезите это крайне важное письмо в Ватикан.

С ноющим сердцем Оффенбах отправлял ничего не подозревавшего Вилфрида в путь раскаяния.

***

Между тем, разногласия в Европе продолжали раскалывать нации, усугублялись и подводили мир к неминуемой катастрофе. Оглушительный бой барабанов войны раздавался во всех уголках континента. Германия стремилась к геополитическому господству. Ее союзник, Австро-Венгрия, – к укреплению положения на Балканах. Итальянцы мечтали о глории Древнего Рима. Триумвирату противостояла Российская Империя в составе военного союза с Францией – «Сердечное согласие» (фр. Entente Cordiale – Антанта). Россия взяла на себя обязательство защищать все славянские народы. Однако исследование театра военных действий и итогов той ужасной войны автор предоставит историкам, а мы вернемся к описанию событий данной главы.

Такой служитель серому племени, как Адлар Оффенбах, невзирая на его принадлежность к могущественной касте, прекрасно осознавал свое незавидное положение в расстановке сил на политической арене. Он вынужденно играл малоприятную роль исполнителя и выступал проводником воли верховного властелина. В случае неуспеха восточной кампании, магистр стал бы первым претендентом на растерзание. Личные астрологи предсказали Оффенбаху, что в Сибири, на победовских золотоносных копях под Тобольском, пробудилось Добро. Древние ведали, где скрывать тайну от лишних глаз. Магистр догадывался о далеко не случайном совпадении причастности Победова-старшего к таинству пробуждения скифской царицы. Что до Победовых, их судьба в военной партии вовсе не волновала Оффенбаха. Он шел к намеченной цели с девизом «все или ничего»,но на его пути вновь встал неразгаданный культурный код русского человека, с превосходством которого он столкнулся еще в далеком 1812г. Именно в битве при Бородино Адлар Оффенбах, тогда еще молодой бравый кирасир кавалерийского полка, имел честь сойтись в арьергарде в схватке с прадедом Миролюбовой. Он на всю жизнь запомнил тот неистовый поединок, после которого остался глубокий рубец на его чешуйчатой груди аспида от удара саблей. Магистр рассчитывал, что с возвращением Шульца он получит победовские миллионы и сумеет путем шантажа заставить Арсения работать на орден темных, но измена Вилфрида и военная смекалка княжны учинили неожиданные препятствия. Оффенбаху следовало бы задуматься после первой неудачи, когда его сын, Фридрих, не преуспел в амурных делах с Анастасией Михайловной. Более того его отрока отвергли, что нанесло оскорбление клану Оффенбахов и уязвило обостренное самолюбие немца до предела. Вся эта затея привела к гибельным последствиям. Отсюда и зародился коварный замысел отомстить и извлечь немалую выгоду.

Ранним утром Вилфрид, ничего не подозревавший, отправился в Цюрих, откуда поездом он намеревался отбыть в Ватикан привычным маршрутом. Однако в кассах вокзала он приобрел билет не на ближайший поезд до Рима, а на вечерний экспресс. Таким образом, он располагал достаточным количеством времени, чтобы выполнить условия мадам Буаселье, а именно встретиться с Сержем и передать ему для вскрытия срочное донесение Оффенбаха. Вилфрид покинул здание вокзала и направился на конспиративную квартиру в старой части города. Подобный трюк второй секретарь проделывал уже неоднократно, поэтому Вилфрид не остерегался и не переживал за исход дела. Молодой человек начинал входить во вкус, так как он вовлекался в некую конспирологическую игру. Вилфрид наивно полагал, что он является важным звеном во всей цепи заговора. Ему становилось невыносимо тоскливо перебирать бумажки в конторе почитаемого Оффенбаха, поэтому в поисках азарта он просиживал в казино. Магистр по-прежнему не доверял серьезных дел своему подопечному, что весьма злило Вилфрида. Более того, Вилфрид больше не склонялся рассматривать сделку с мадам Буаселье как предательство. Молодое сердце томилось и жаждало бури. Вилфрид переосмыслил свое положение и даже благодарил судьбу за то, что злодейка свела его с необыкновенной мадам Буаселье, и всякий раз торопился на явочную квартиру в надежде увидеть ее. Похоже, он начинал испытывать влечение в отношении мадам. А ведь мадам играла роль превосходно, опутывала чарами искателей любовных похождений из аристократического общества Европы, требуя взамен высокую плату за свое расположение. Да только учителями у нее были не мастера с подмостков Императорского драматического театра, а опытные оперативники из ведомства господина полковника Ерандакова. Ее глубокие познания в языках, исключительная образованность и природный талант экстраверта моментально прокладывали путь к сердцам высокопоставленных особ. Законодательница мод мадам Буаселье слыла хозяйкой литературно-музыкальных салонов в столицах Европы. И платой служили отнюдь не деньги, а ценные сведения из кругов политического и военного руководства ведущих держав.

По узким улочкам старого квартала Вилфрид неспешно пробирался к намеченному адресу, всякий раз он оборачивался украдкой, чтобы исключить слежку. Однако за ним увязался черный бродячий кот. Животное буквально прыгнуло под ноги Вилфриду возле вокзала, чем даже испугало его. Кот распушил хвост и начал с силой тереться о Вилфрида, оставляя клочки шерсти на ткани брюк, жалобно мяукал и выгибал спину. Очевидно, бродяга усвоил этот незамысловатый фортель, будучи котенком, и проделывал фокус всякий раз, чтобы выпросить лакомство у прохожих. По лоснящейся шерсти и упитанным щечкам кота было ясно – подобные уловки всегда срабатывали. Вот и Вилфрид, как и многие до него, не устоял перед милым попрошайкой и по дороге купил ему угощение в лавке, а тот в знак благодарности провожал своего благодетеля. Кот следовал метрах в пяти и неизменно останавливался, когда Вилфрид оборачивался, чтобы проверить, следит ли кто за ним. Его взгляд всегда падал на странного преследователя. Надоеда сверлил мужчину взглядом, широко разевал пасть, оголяя острые клыки, и упорно продолжал следовать за человеком. Это стало раздражать Вилфрида, и он попытался прогнать кота, но тот фыркнул и перебежал на другую сторону улицы. Вилфрид повернул за угол и остановился – кот не появился. Прошло мгновение, и секретарь уже стоял у заветной двери под вывеской башмачника. Улица была пуста; кот исчез – по крайней мере, так казалось Вилфриду. После условного стука дверь открылась, и он шагнул в полумрак мастерской, где стойкий запах кожи и клея плотно висел в воздухе. От едких испарений у Вилфрида запершило в горле, и он закашлялся. Посетитель последовал за коренастой фигурой Сержа, по пути пару раз споткнувшись о разбросанную обувь. Хозяин лавки встретил гостя в широком сапожном фартуке. Закатанные по локоть рукава рубахи обнажали мускулистые руки – с такого хоть сейчас лепи античного героя. Это сапожное ателье было тем самым конспиративным местом, куда стекалась вся информация от агентов.

– Хвоста не заметили? – поинтересовался подручный мадам Буаселье.

– Нет. Только вот…

Вилфрид рассеянно пытался подобрать слова, чтобы не выглядеть смешным.

– За мной увязался один пушистый.

– Какой пушистый?

– Хвост.

– Поясните?

– Кот, бродяга.

Серж встревожился, вскочил и выглянул на улицу – ни души, кроме черного, как чернила, пушистого зверька, ждущего у двери.

– Кыш! – рявкнул мастер.

Кот злобно зашипел, выгнул спину и кинулся прочь со всех лап. На углу улицы он обернулся, оскалился и, словно запоминая место, где его обидели, пристально наблюдал, как Серж перевернул табличку на двери с надписью «Закрыто».

– Брысь! – крикнул сапожник ему вдогонку и пригрозил кулаком. Кот махнул хвостом и скрылся.

Вилфрид без слов передал Сержу починенный ботинок вместе с пакетом Оффенбаха и уютно устроился в коридоре возле конторки на диване, поджав ногу. При этом второй секретарь испытывал мучительную тревогу: шутка ли – работать на иностранную разведку. За роль предателя полагалось суровое возмездие, а зная крутой нрав Оффенбаха, можно было предположить всё что угодно – вплоть до погибели. Но отказываться от своей деятельности он решительно не собирался: это будоражило его, вызывало азарт. Кровь бурлила в венах, а чувство причастности к великим делам опьяняло. Сколько еще могло продлиться его отступничество, знали лишь Всевышний да Оффенбах. Вилфрид сидел на мягком диване, словно на раскалённых углях, беспокойно ерзая и не зная, куда деть конечности. Не давал покоя и тот престранный чёрный кот-преследователь, будораживший воображение. Наконец, с жадностью раскурив сигарку, он почувствовал, как табачный дым возвращает ему самообладание. Тем временем Серж удалился в чулан, где приступил к вскрытию важной депеши – дело не терпело отлагательств. Поднаторевший нелегал прекрасно усвоил методику опечатывания секретных документов, принятую у Оффенбаха, поэтому извлечение документов из конверта не составило для него труда. Мадам Буаселье во многом полагалась на этого проверенного разведчика. Конечно, в её распоряжении были и другие агенты, но именно Серж неоднократно выручал мадам в критических обстоятельствах от отъявленных уличных гуляк до назойливого обхождения неугодных августейших персон и просто волокит. Их знаковая встреча состоялась в передвижном шапито в Крыму на переломе столетий, где Сергей Аристархович служил силачом. Мадам Буаселье, урожденная в действительности Анной Христофоровной, проявила необычайный интерес к представлению под куполом. Однако во время номера с медведем разыгралась трагедия – об этом даже писали в газетах. Укротитель не справился, разъярённый хищник уничтожил реквизит, разорвал ограждение арены и вырвался к публике. Рычащее чудовище опасно приблизилось к ложе, где находилась Анна Христофоровна. Жуткая неразбериха и паника воцарились в цирке. Душераздирающие вопли зрителей эхом разносились под куполом. Еще мгновение и мы бы более не услышали о мадам Буаселье, если бы свирепого топтыгина не остановил сокрушительный удар силача кулаком прямо в нос. Как известно, нос – самое уязвимое место у медведя, и удар оказался настолько мощным, что животное мгновенно обмякло и рухнуло замертво. Управляющий цирком предстал перед судом, а вот упоминание имени спасителя мадам тщательно вымарали из всех публикаций по распоряжению неких людей в штатском. Вскоре Сергей Аристархович получил предложение о работе нелегалом в контрразведке – предложение, от которого нельзя было отказаться. После подготовки в ведомстве полковника Ерандакова, он обрел позывной Серж и поступил в распоряжение мадам Буаселье. В свете шептались, что у мадам появился таинственный воздыхатель. Но мы отвлеклись – приключения этих отважных резидентов заслуживают отдельной книги.

Серж вышел к Вилфриду из комнатки. Озабоченный, он закусывал нижнюю губу и морщил лоб. Серж всегда делал так, когда усиленно обдумывал важные решения. Он передал Вилфриду запечатанный конверт и обратился к нему:

– Боюсь предположить, что вы под подозрением.

Вилфрид от изумления выронил сигарку прямо на диван, и та прожгла обивку.

– Не может быть, – едва протянул он.

Взгляд Вилфрида потух. В доли секунды он представил расправу над собой и совсем поник. Молниеносно для него все закончилось.

– Это пока предположение.

В голосе Сержа прозвучали нотки надежды.

– Но как вы догадались?

– Оффенбах хотел, чтобы именно это послание оказалось в руках русской тайной канцелярии, что неминуемо привело бы к намеренному заблуждению. А вы как раз и доставили это письмо. Однако он не учел, что мы имеем иные источники информации, и как раз они-то не подтверждают состояние дел, описанных Оффенбахом.

– Что же теперь станется?

– Отправляйтесь в Ватикан. Успокою тем, что содержание депеши останется при мне, тем самым это выведет вас из-под подозрения.

Вдруг раздался стук с улицы. Серж насторожился и переглянулся с напуганным Вилфридом.

– Скорее в коморку. Не выходите ни при каких обстоятельствах, – скомандовал Серж.

Дробный стук повторился. Настойчивый посетитель явно не желал уходить.

Серж приоткрыл дверь – в щель тут же протиснул голову дерзкий черный кот. Ломая уши, наглец с поразительным упорством буквально пробивал себе путь, проталкиваясь в промежуток. Наконец ему удалось вторгнуться в помещение, невзирая на тщетные попытки Сержа остановить нахала – но кот имел серьезный аргумент: когти. Самоуверенный грубиян запрыгнул на диван и растянулся там, где только что сидел Вилфрид.

– Вот сорванец!

– Не будьте так строги к Маркизу, – произнёс худощавый посетитель.

– Мы закрыты, – грубо буркнул Серж, указывая на табличку.

– Войдите в моё положение, – взмолился посетитель, – ужасно жмёт новый сапог.

Серж с недоверием посмотрел на господина.