Бегущая от Тьмы

На самом деле я и правда чувствовала себя иначе. Впервые за долгое время – не раздробленной, не собранной на скорую руку из собственных осколков, которые резали меня изнутри при каждой моей тревожной мысли. Как будто моё внутреннее землетрясение затихло и всё вдруг медленно встало на свои места.

И это ощущение свободы от собственных мыслей практически пьянило меня.

Поэтому, когда я поднимаю глаза, чтобы встретиться со взглядом рыжего мага напротив, я больше и не пытаюсь сдерживать рвущуюся из меня тягучую магму Тьмы. Лишь кулон моей Матери всё ещё не давал разлиться моей магии вокруг, как полноводной реке.

Но Лиам всё равно улавливает изменения, напрягается и сам невольно подаётся вперёд через столик, точно притягиваемый невидимым магнитом. И какое-то время просто смотрит на меня внимательно, словно перечитывает книгу, в которой пропустил ключевую главу. А после резко переключается на другую тему:

– Ладно. Поговорим о сегодняшнем дне.

Я замедляюсь, вопросительно приподнимая бровь.

– Я собираюсь закончить то, что начал вчера. Даже нашёл помощников, которые помогут вывести тебя на твой максимум. Ты не против?

В ответ я лишь пожимаю плечами, ни с чем не споря. Но при этом всерьёз сомневалась в том, что у него хоть что-то выйдет…

Пока он не привёл меня в тренировочный зал. В самое сердце Академии, как я поняла уже через секунду, стоило мне только ступить внутрь.

Это было огромное помещение – с высокими арочными сводами, уходящими в полумрак потолка, и с зеркальными плитами стен, от которых щитами отражались вспышки, искры и огонь.

Поэтому воздух здесь буквально вибрировал от магии и напряжения, что вязко текло между стенами, как будто сами камни впитывали в себя всю растраченную силу магов.

Тех самых, что тренировались тут с таким остервенением, словно от этих тренировок зависели их жизни здесь и сейчас. Ведь шанс поймать смертельно опасное заклятие здесь был действительно высок.

Вот только наше появление с Лиамом сработало как медленно накатывающая волна: сначала лёгкий шорох, потом шум, перешёптывания, взгляды, шепотки – а уже спустя мгновение откровенное, раздевающее внимание.

Старшие курсы не смущались ни собственного интереса, ни моей неловкости. Они смотрели в упор, не скрываясь, не извиняясь, будто я действительно стояла с кричащей табличкой: «Новенькая» прямо на лбу.

В центре зала нас ждал мужчина, которого я бы запомнила без всяких представлений. Он был поистине огромен: грудь как броня, плечи словно плиты, а каждая его мышца будто выточена из гранита.

Всё его тело было исписано татуировками: они ползли по рукам, шее, ключицам, исчезали под воротником и появлялись вновь на запястьях, словно змеи, чья кожа впитала в себя кровь и магию. Чёрно-алые знаки, о которых я раньше только слышала, были метками боевого братства ассасинов, к которому он, по всей видимости, раньше принадлежал.

И «раньше» – лишь потому, что в какой-то части нашего безжалостного мира его всё же смогли победить и лишить левой руки по локоть.

Теперь вместо неё был муляж – полностью чёрный, без имитации кожи: металл и зачарованное дерево, гладкое, как стекло. И носил он его так, будто это был не изъян, а трофей. Как шрам, кричащий «Я выжил».

Он не подошёл к нам. Не поздоровался. И даже не посмотрел на нас до тех пор, пока мы не приблизились вплотную к нему.

– И что за девчонку ты привёл к нам, Лиам? – без намёка на улыбку спрашивает мужчина, который мимолётно проходится по мне оценивающим взглядом – и находит меня… неинтересной.

Лиам, хитрый лис, не растерялся ни на миг. Его голос зазвучал с ленивым сарказмом и тщательно дозированной дерзостью:

– Очевидно же. Бойца, который сегодня уложит всех твоих парней на лопатки.

Я краем глаза заметила, как он опасливо скользнул взглядом по толпе – как будто надеялся, что в этом улье не найдётся слишком злых ос.

Но, увы, наш улей уже вовсю жужжал. Обучающиеся, что ещё мгновение назад были погружены в свои упражнения, теперь развернулись к нам – точно личинки, заметившие сочное гнилое мясо.

Я невольно передёргиваю плечами, пытаясь скинуть эти налипшие взгляды. И у меня это никак не получалось. А бывший ассасин, которого, кстати, студенты почтительно назвали «мастером Аароном», судя по дёрнувшемуся краю его губ, нашёл шутку Лиама забавной.

– Добровольцы, желающие побыть грушей для этой леди, есть здесь? – так спокойно, совершенно бесцветным голосом произносит здоровяк, обращаясь под конец сразу ко всем находящимся в зале.

Лес рук, заполонивший зал, отвечает на его предложение более чем красноречиво. То, как я при этом оглядывалась вокруг, пытаясь найти незаинтересованных, выглядело наивно. А после я почти смирилась с тем, что этот день сохранится у меня в памяти ещё одной – сто первой по счёту – попыткой остаться в живых.

Однако я принимаю происходящее в качестве еще одной игры. Надеясь просто узнать, на что действительно была ещё способна. Насколько мне хватит дыхания, прежде чем начнёт сбоить сердце. Скольких я успею победить, прежде чем выгорю дотла. До прозрачности. До хруста.

Я не знала. И поэтому, когда в круг выходит мой первый соперник и защита вокруг нас поднимается с тяжёлым, глухим треском магического щита, отсекающего нас от остального мира, я только дружелюбно улыбаюсь сопернику.

– Поиграем?

Он смотрит на меня с лёгкой, плохо скрываемой насмешкой. Его аура струится градиентом от глубокого фиолетового до насыщенно-синего, как закат перед бурей. И его иронично приподнятая бровь выражала всю степень веры в мои силы.

Уложила на лопатки этого скептика я спустя две секунды – просто потому, что он не ожидал от меня такой прыти. Ещё спустя две минуты он выходил из круга с сильным ожогом на полбока.

Ну кто был виноват, что он так медленно уворачивался от моих атак? Уж точно не я.

Зато со следующим было на порядок веселее. Потому что пока он стоял в стороне и наблюдал за моим боем, успел запомнить мои любимые рокировки и уловить стиль ведения боя. Поэтому кружили мы с ним куда дольше, и маг действительно заставил меня немного попотеть.

Потому что последний курс Академии – это настоящие бойцы, уже бывавшие не в аудиториях, а на зачистках нечисти, где каждое движение – это удар, а в каждом взгляде сквозил расчёт.

Ведь их ошибки исправлялись не красной ручкой, а настоящими потерями.

И именно потому, когда мой щит с почти болезненной лёгкостью отодвигают в сторону, разрывая его границу не лобовой атакой, а точечным, выверенным давлением, я удивляюсь уже всерьёз.

Так чья-то рука проникает в моё пространство, как нож сквозь воду, обвивает мои запястья, а затем – резко, жёстко – заламывает их за спину. И мне даже шанса вырваться не оставляют. Тогда я начинаю понимать, что эти игроки мне не по рангу.

– Как ты мило злишься, – его голос скользит к уху: низкий, влажный, с тем хищным оттенком, от которого хотелось плеваться. – Может, ещё и зубки покажешь?

Я отвечаю не словами, а резким, выверенным ударом – назад, в челюсть. Хруст челюстного сустава отдаётся прямо у моего уха, и я чувствую, как на секунду от шока ослабевает хватка.

– Мне больше по вкусу лишить тебя твоих, – зашипела я, вырываясь из плена.

Сначала – одну руку, потом – вторую. И магия, которой я подпитываю свои движения, вспыхивает не жаром, а яростью – чистой, холодной, но дисциплинированной.

Публика при этом взвыла, кто-то даже захлопал, однако театр ещё долго не сворачивался. В конце концов спустя ещё с десяток минут я извела и этого парня, и себя. Однако я всё же заставила упасть в грязь лицом самодовольного наглеца, пусть и не без моей наглой, простой подножки.

А дальше было просто: приставить светящийся, призрачный клинок к его горлу и, наступив на грудь, спросить:

– Ну что? Понравились зубки?

Судя по его взгляду, ему и впрямь понравилось. И пока он ещё лежал, а его грудь тяжело вздымалась под моим каблуком, Лиам лениво хлопает в ладоши, растягивая каждое движение, как будто он действительно наблюдал не обычную тренировку, а достойное представление. И, усмехнувшись, громко бросает:

– Следующий.

Вскоре это превращается в негласное соревнование, кто дольше всех продержится на ринге.

И всё оборачивалось против моих соперников, потому что каждый следующий был для меня чуть легче предыдущего.

Я училась на ходу. Схватывала все их негласные правила, как будто это была не битва, а танец, и каждый новый партнёр становился для меня только очередным шагом к ускорению.

Да, физически я им проигрывала. Мои удары были быстры, но нетяжеловесны. Сил на каждый достойный приём мне требовалось гораздо больше, чем я могла себе позволить.

И потому вскоре я стала выигрывать благодаря одной – чистой – силе Тьмы, бушующей внутри меня подобно реке, которую я больше не пыталась сдержать руками. Она хлестала наружу со всей своей мощью. И я позволяла ей это.

Поэтому я, не жалея собственных сил, била наотмашь несколько раз подряд, практически не сдвигаясь с места. И счастье для противника было, если он хотя бы успевал прикрыться щитами.

– Я, кажется, по уши влюбился… – только и простонал один бедолага, который сидел, сложив голову на коленях, и всё следил за моими метаниями внутри купола.

Лиам, сидящий с ним рядом, при этом лишь закатывает филигранно глаза и тихо, но чётко произносит:

– Тогда иди в очередь к Марку встань. Может, хотя бы он вправит тебе мозги.

Я при этом смеюсь, даже не скрывая того, что подслушивала. Перехватываю взгляд зелёных глаз и при этом сама едва не пропускаю удар от очередного противника, который был, как и все, чертовски хорош.

Они в целом все оказались достойными противниками. А я просто старалась не отставать от них, но при этом всё равно медленно, но верно сдавала позиции.

Ведь у ребят был опыт, которого не было у меня. Аналитическое мышление и умение быстро подстраиваться под разных противников. У меня же было только моё упрямство и желание доказать в первую очередь самой себе, что я ещё чего-то стою.

Так, шагнувший в мой круг брюнет с красивыми, насыщенными бирюзой глазами обещал мне одним этим взглядом незабываемый бой. Он смотрел на меня, будто уже точно знал, как именно я проиграю.

И пока я, бурно дыша, восстанавливалась и пила воду жадными глотками, молча оценивала способности моего нового противника.

Его магия ощущалась даже на расстоянии – густая, обволакивающая, как дым, с лёгким металлическим привкусом опасности на языке. Этот парень был силён. Даже слишком. В нём был значительный градус надменности и безмолвная уверенность хищника, который не спешил – он выбирал, с какой стороны будет вкуснее откусить от своей новой жертвы.

И пока мы обменивались с ним оценивающими взглядами, в которых искрился намёк на синее пламя, я уловила знакомый голос Лиама. Лис, как ни странно, вдруг заёрзал, нахмурился и бросил в сторону арены фразу со сдержанной тревогой в тоне:

– Томас, мне же не стоит напоминать, что цель – не покалечить девочку? Мне просто нужно, чтобы вы исчерпали наконец её магический ресурс, а не убили случайно.

Парень, который держался так, будто его не интересовали никакие правила, даже не обернулся – просто отправил ему в ответ невинную полуулыбку.

– Кто сказал, что я её обижу? Просто немного поиграем, да, малышка?

Его голос – точно бархат: тёмный, низкий и ломающийся на правильных нотах. Но у меня на такие трюки давно выработался иммунитет. Я уже слишком много слышала подобных реплик за сегодня, чтобы на них реагировать. Оттого я лишь глубже выдохнула, размяла плечи и разогнула пальцы, готовясь к удару.

– Болтаешь много, – бросила я сухо.

И в ту же секунду отправила в красавчика каскад молний – шустрых, игривых, разбегающихся по воздуху, словно солёные плети в поисках своей жертвы. Они трескуче смеялись – и почти достигли своей цели. Как вдруг…

Он пропал. Будто его и не было. И молнии, не найдя своей цели, обиженно столкнулись друг с другом, вызвав резкий, шипящий взрыв с ослепляющей вспышкой.

Щит, возникший у меня в руках, спас от взрывной волны удара… но не от шока, когда в следующую секунду вокруг моей талии вдруг сомкнулась чья-то чужая рука. Горячая, сильная, намеренно неторопливая. А вторая – хищно-ласковая – коснулась подбородка и медленно, будто дразня, откинула моё лицо назад, чтобы он мог по достоинству оценить мой шок.

– А ты сладко пахнешь, – прошептал Томас у самого моего уха. И его дыхание было тёплым, как разогретый на огне мёд. – Смесь ванили и ландышей. Мне нравится.

И когда я на долю секунды перестала дышать, пытаясь понять, как так быстро противник оказался позади меня, он сделал то, чего делать не стоило. Провёл языком чуть ниже мочки моего уха – вниз, к шее – легко, лениво и до ужаса вызывающе. Словно пробовал меня на вкус, как какой-то десерт. Предательские мурашки волной прошлись по спине, будто меня прошибло током.

И я предсказуемо взорвалась от неконтролируемой ярости.

Синий огонь вырвался из меня не с криком – рёвом. Воздух вокруг вспыхнул, щит над нашей головой задрожал, а камень помоста окрасился мерцающим светом. Но моего противника уже не было. Меня вновь встречала только пустота там, где секунду назад был он, и эта его наглая, довольная ухмылка.

Мой взгляд – острый, как лезвие, – срывается на Лиама, сидящего так спокойно, будто всё происходящее его и не касалось вовсе. Он лишь нехотя пожимает плечами, всем своим видом спрашивая: «Ну а чего ты ещё хотела?» Как будто он заранее знал, чем всё закончится.

А этот мерзавец появляется через долю секунды из портала так, словно просто вышел на прогулку, и теперь с ленивой усмешкой бросает мне:

– Неужели не понравилось? Ну что ж… дай мне второй шанс.

Я даже не успеваю выдохнуть, как уже теперь мне приходится отступать. Уходить в уклонение, в защиту и почти в позорное бегство. Потому что он не просто атакует – он играет. Методично, хладнокровно, но без каких-либо правил.

И выбивает почву из-под моих ног он не магией, а своей непредсказуемостью. Ведь точно знал, как сводить с ума. Знал, на какие кнопки нажимать, чтобы вывести меня из себя.

А проклятые телепорты он использовал с пугающей лёгкостью, исчезая и появляясь вновь раздражающе близко, нарушая моё личное пространство так, будто его вообще не существовало.

И каждый раз, когда я пыталась среагировать, было уже поздно. Ведь он уже оказывался в другом месте. Он уже ждал, пока я догадаюсь об этом. И ухмылялся при этом так, словно этот бой не больше, чем просто игра в салки.

– Испугалась? – и его голос, шелестящий, довольный, неприлично близкий, вновь настигает меня, даже слишком внезапно. Он щёлкает меня по носу, как ребёнка, и я рефлекторно отшатываюсь, но он не даёт мне отступить. Наоборот, проводит быструю, почти играющую серию движений – не удары, касания. Провокации. И это заводит меня в тупик.

Моя спина упирается в холодный камень стены. Руки оказываются заблокированы над головой. Его дыхание обжигает кожу, взгляд – хищный, изучающий – скользит по моему лицу, словно он имел на это право.

Я же смотрю на него широко распахнутыми глазами и, к своему ужасу, понимаю: я действительно на грани. Мой резерв почти пуст. Сила едва теплилась на кончиках пальцев – потухающим синим огнём. Я желала бы испепелить его взглядом, расплавить эту довольную, самоуверенную ухмылку на его лице, но даже этого не смогла: сил просто не хватало.

– Вот и попалась мышка в клетку, – мурлычет он, почти касаясь губами моей щеки. – Как будешь просить дракона о свободе?

Он тянется ближе, взгляд прикован к моим губам, и я чувствую, как бешено заколотилось пойманное сердце. Всё моё существо подсказывало одно – бей. БЕЙ.

И я резко поднимаю колено, целясь в пах, но он, Тьма бы его побрала, предугадывает и это, блокируя мой удар так, будто мы репетировали это уже тысячу раз.

Мой сдавленный рык в ответ. Пальцы жутко дрожат, а зубы стиснуты до скрипа. В голове уже вспыхивает картинка: если он попытается засунуть мне свой язык в глотку, то я непременно его откушу, чтобы больше не ухмылялся так.

– Хватит, Томас. Отпусти девчонку, – сухо раздаётся голос мрачного профессора где-то за спиной. Это был холодный, безэмоциональный приказ Лиама. И он… не действует.

Брюнет даже не оборачивается. Его взгляд всё так же был неотрывно прикован ко мне. Пронзительный, берёзовый, немигающий.

– Совсем не нравлюсь тебе, да? Жа-аль. А ты мне вот – очень.

Томас улыбается – почти ласково. Словно бы всё, что было минутой назад, не игра на грани дозволенного, не хищная демонстрация власти, а просто забавный, лёгкий флирт.

А у меня внутри всё уже гудит от ярости. От стылого отвращения. От стыда с колким, ядовитым привкусом. И от кристально чистой злости на себя, что я оказалась вновь так жутко беспомощна.

Спустя пару секунд и сотню моих мысленных проклятий он всё же отпускает меня. Точно бы и не держал. Словно не было ничего – ни прикосновений, ни вторжения в личное, ни взглядов, от которых хотелось стереть с себя кожу наждаком.

Маг отступает, но лишь для того, чтобы всё с той же мальчишеской лёгкостью, без тени раскаяния, бросить:

– Рад, что помог выяснить твой предел! С тобой, знаешь ли, было даже весело. Продолжим знакомство за ужином? Сегодня в семь тридцать. Куда мне зайти за тобой?

Моя ухмылка в ответ была вовсе не флиртом. Это был оскал волчицы – израненной, вымотанной, но не сломленной. Той, что предупреждает: попробуй приблизиться – и останешься без руки. С ней связываться стоило лишь дураку. И этот, как назло, был из тех, кто не просто рискнёт – он сделает это с удовольствием.

Забавно было вспомнить того мальчишку с первого курса, что трясся передо мной и путался в словах, приглашая меня на свидание. Вот, значит, какие акулы вырастали из тех неуверенных акулят. Слишком самоуверенные в себе. И мне хотелось раздавить эту надменность в нём каблуком, как глупого таракана.

Я прохожу мимо него, не сбавляя шага, с тем самым голосом, который не оставлял никакого места для иллюзий:

– Не утруждайся. Ты всё равно не в моём вкусе, – лишь констатирую я сухой и голый факт.

И маг, конечно же, не мог просто так меня отпустить. Его пальцы обхватывают моё запястье на долю секунды.

И в следующий миг он передаёт мне нечто большее, чем просто жар ладони: импульс, наваждение, проклятие? Я не знаю, что это было, но тело в эту секунду просто перестаёт слушаться, а дыхание перехватывает в момент, когда он швыряет меня в свою реальность.

В ту, где всё пахнет солью и ветром. А мы спокойно стоим с ним на краю пирса, пока на фоне горел закат и ревел шторм, но нам почему-то обоим было плевать на это.

Потому что этот незнакомец целовал меня так, словно в тот миг от этого зависела его жизнь. Почти как утопающий, который схватил спасительный глоток воздуха – безмерно страстно.

И я – о, Тьма – отвечаю ему. Горячо, по-настоящему, будто бы и правда сама того хотела. И я верю этому. Всего на миг, но верю…

А после всё рушится вокруг, как лавина.

И я прихожу в себя спустя несколько непростительно долгих секунд. А потом – свободной рукой, с размаху, хлёстко, до звона – бью его по щеке. Его голова отлетает вбок от удара, а кожа на скуле моментально вспыхивает ярким алым.

А после – тишина. Будто кто-то выключил звук в этом зале.

– Ещё раз… Ещё раз тронешь меня – убью! – рявкаю в итоге я ему в лицо это так, как сама того от себя не ожидала.

А потом разворачиваюсь на пятках и уже не ухожу, а почти бегу прочь. Бегу, потому что не умею иначе – только так я и спасалась, когда мой мир трещал по швам, а под ногами исчезала опора.

Потому что если бы осталась – пришлось бы признать: то, что я увидела, испугало меня до дрожи.

Но, что страшнее всего… Мне все равно это понравилось.

Глава 24

Внутри меня всё ещё трясло так, будто всё моё тело только что вывернули наизнанку, а потом наспех собрали обратно, перепутав половину чувств и не убедившись, что сердце пришито на место.

Лиам, конечно же, бежит за мной. И зря, потому что я была на грани того, чтобы ударить уже его, не вдаваясь в подробности за что.

– Эдель… Эдель, да подожди ты уже! – доносится за спиной его голос, но мне всё равно. Пока он не хватает меня за плечи и не разворачивает к себе лицом. А потом – просто замирает. Потому что достаточно одного взгляда на него, чтобы понять: я его и не слышала на самом деле.

– Эй, успокойся… Прости. Мне не стоило позволять ему драться с тобой. Просто… ему попробуй ещё запрети что-нибудь.

Чёрный маг извиняться явно не умел, а последнюю фразу так и вовсе пробубнил так, что я её и не расслышала.

– Пойдём. Надо спрятать тебя где-нибудь. А то ещё вздумает искать, как очнётся от произошедшего, – в итоге вздыхает он, беря меня под руку.

И я даже слишком послушно следую за ним, к моему удивлению, прямиком к Марку, который был отнюдь не свободен в этот час.

– Вы двое! – раздражённо рявкает он, увидев нас на пороге медпункта. – Это вы мне сегодня столько пациентов подкинули?! У вас вообще совесть есть?!

Он возился до нашего прихода над бедолагой, который был одной из моих самых первых жертв.

Однако, как только взгляд блондина поднимается на меня, всё меняется. Лицо его замирает. Тишина сгущается.

– Марта, закончи здесь. Меня не беспокоить, – коротко бросает он, уже подходя ко мне и подхватывая за второй локоть, будто я могла нечаянно рухнуть в обморок, как дама из высшего общества.

Я не сопротивлялась. И потому спустя несколько минут я уже сидела в его личном кабинете, на мягком диванчике, с кружкой густого горячего какао в руках. А его рука – тёплая, уверенная – держала мою ладонь, наполняя её пульсацией заклинаний, что стекали по коже, проникая в связки и кости, залечивая каждую мою мелкую царапину после спаррингов мягким импульсом светлой, как лучик, магии.

На то, что меня всё ещё заметно потряхивало, он учтиво не обращал внимание, лишь посылал убойную дозу успокаивающего. Оно действовало, но медленно.

– Нужно было тащить её в это логово тестостерона, Лиам? Не мог выбрать группу послабее?

– Чтобы потратить ещё один день почти впустую? А Томас хоть и использовал грязные приёмчики, но за пятнадцать минут вывел её из себя, заставив неконтролируемо расходовать магию даже на простые заклинания, – нехотя признаётся застывший возле входа Лиам, который сложил руки на груди и со стороны наблюдал за моим нестабильным состоянием.

Марк при этих словах вскидывает бровь, словно не веря услышанному.

– Так с ней этосделал принц?! – всерьёз удивился блондин, потеряв на секунду всё самообладание. На его лице смешались выражения злости, презрения и чего-то ещё, чему я не могла дать названия.

Я же при его словах откровенно бледнею и тихо спрашиваю:

– Кто?..

Я не знала, смеяться мне или плакать. Однако, судя по выражению лица Лиама, всё же второе.

– Кронпринц Томас де Шейл. Местный ублюдок, который бесит всех в Академии, пропускает почти все пары, но каким-то образом умудряется ещё сдавать экзамены и, похоже, скоро всё же получит свой диплом.

Парень осекается на полуслове, увидев, как мои глаза невольно увеличиваются в диаметре, и тут же добавляет:

– Не волнуйся. Ты хоть и задела его гордость, но, думаю, он переживёт.

После этих слов всё произошедшее вдруг наполняется весом. И имя, как бы я ни отрицала, – это вес. И статус – это вес.

А я, с голыми руками и выкрученными запястьями, внезапно понимаю: я умудрилась укусить акулу. И та, похоже, просто клыкасто улыбнулась мне в ответ.

– Поэтому… – продолжает Лиам, проходя по комнате, добавляя тихим, но намеренно серьёзным тоном: – Лучше не рассказывай об этом Данте, ладно? Ему это точно не понравится.

И пусть я и не планировала, однако в ответ лишь безразлично пожимаю плечами. Мне в целом уже ничего не хотелось. Ни говорить, ни спорить, ни улыбаться. Только лечь. Закрыть глаза. И исчезнуть – хоть на миг.

От осознания настоящих причин я непонимающе смотрю на Марка, нарочно меня усыпляющего. И я даже не успеваю спросить «Зачем?». Он просто вводит меня в принудительный сон без сновидений.

Я была при этом даже не против. Потому что мне была нужна небольшая пауза. Слишком много всего было намешано во мне за последние сутки.

Оттого и спала я, хоть это, вероятно, и не было запланировано, достаточно долго, чтобы меня потеряли. Так, услышав голос где-то на дне своего сознания, я лениво тянусь на звук, но все ещё не думаю просыпаться:

– Что с ней? Почему она здесь?

– Данте, успокойся…

– Я спросил: почему она здесь, Марк?

Голоса рядом, как будто за стеклом, расплываются, но смысл всё же дотягивается до моего сознания.

– Лиам привёл её. Девочка просто переутомилась на занятиях. Однако… уже проснулась.

То, как я медленно раскрываю глаза, лёжа почему-то на больничной койке под хрустящей простынёй, становится поводом для мгновенной реакции – парни, застывшие у входа, замирают.