Злые и Виновные

***

Деревянные пальцы никак не желали слушаться, я уже трижды ошибалась в простой мелодии. Обычно уроки музицирования были моей отдушиной, особенно в сравнении с математикой или, того хуже, постылым домоводством, но сегодня я была в расстроенных чувствах и никак не могла сосредоточиться. Maman сидела рядом на диванчике с томиком Овидия. Она ни слова не сказала о моей сегодняшней игре, но по её плотно сжатым губам было понятно насколько она не в духе. Чтобы не нагнетать обстановку ещё сильнее я пуще прежнего следила за осанкой, моей вечной проблемой.

– Mademoiselle?! Vous vous sentez mal? – моя гувернантка, мадам Лессаж, в недоумении смотрела на меня сверху вниз. Мне, как послушной воспитаннице, следовало бы стыдливо покраснеть и извиниться, но вместо этого я только поправила сбившуюся чёлку и вновь принялась за игру. Невероятный демарш для барышни вот уже шестнадцати лет. Видимо всё из-за погоды: с самой поздней ночи лил жуткий ливень, который кажется и не собирался останавливаться, напротив, в воздухе повис тягучий запах приближающейся грозы. Вновь испортив игру, я опустила ладони на колени и степенно поправила складки на клетчатом платье, неосознанно скопировав матушкин жест. Мадам Лессаж, великого терпения женщина, кротко кивнула и покинула гостиную, предупредив, что перерыв лишь на пятнадцать минут и ни секундой дольше. Правда, в её исполнении это звучало скорее как: «Пегегыв пядцат’ м’инут, ни с’екунды боше». Лучше бы она продолжала на своём французском жеманничать. Устыдившись этой недостойной мысли, я уставилась в окно. Почти весь обзор прикрывали широкие и густо-зелёные листья каштана. Maman давно упрашивала отца срубить его, но позволения до сих пор не получила, чему я втайне была очень рада. Я любила деревья нашего сада, да и вообще деревья, куда больше, чем те нелепые заграждения из цветочных кустиков, которые так пестует maman. В деревьях скрывалось необъяснимое величие, воля и тяга к жизни, которым я непонятно почему завидовала. За окном раздался стук копыт и приветственный свист нашего конюха Васьки. Зная, что maman ни за что не позволит мне покинуть гостиную, я без спроса вскочила и в три прыжка добралась до двери. Крики maman я уже не слышала.

Военная форма жутко шла ему. Ещё бы, высокий, статный офицер драгунского полка. Меньшего от нашей фамилии и не ждали, истинный дворянин – в тяжкий для Родины час не отсиживается за мамкиной юбкой, а идёт в самую гущу боя, на фронт. Как же должно быть гордится отец, наверное, они даже увидятся. На фронт… Мы стояли в самой глубине сада под проливным дождём, спрятавшись ото всех, даже от maman. Нас разделяли всего пять шагов, но мы не находили сил преодолеть их, заговорить, взглянуть в глаза друг другу. Он первый решился:

– Я отправляюсь нынче же. Меня срочно ожидают в ставке, а оттуда на Польшу… к своим. – Игорь натянуто улыбнулся и снял фуражку, – Ты только жди меня, ладно? Я скоро вернусь, соскучиться не успеешь. Что эти Фридрихи против Российской империи? Пыль одна. Сомнём их и по домам. Знаешь… я долго думал. О нашей семье, о доме и как… нам дальше стоит жить, – было видно, как тяжело ему говорить на эту тему. Каждое слово он будто выдавливал из себя, – Сейчас новый век и после войны… всё по-новому будет. Но только не здесь. Я видел, как ты пишешь, тайком заглядывал в твои альбомы, уж прости. Родители не дадут тебе продолжать, я знаю. – на последних словах его обычно ровный голос вдруг дрогнул, – Я и так слишком долго оставлял тебя с ними одну. Непростительно долго! Но я всё решил. Когда вернусь, заберу тебя в Петербург. Слышишь меня? Мы уедем, вдвоём, будем жить на мой доход. У меня есть накопления, довольно внушительная сумма. Ты сможешь выставляться, и никто слова тебе не скажет. Даже родители… – я не дала ему договорить и бросилась на шею.

– Не уезжай, Игорь! Не бросай меня здесь. Ты же должен защищать меня, ты же мой брат! – Игорь обхватил мокрыми от дождя ладонями мою голову и с усилием отодвинул от своей шеи. Теперь наши глаза находились на одном уровне: мои серые против его голубых.

– Я уезжаю, но я вернусь, даю тебе слово! А защитить ты и сама себя сможешь. Ты сильная, ты и сама не знаешь какая ты сильная. Дай тебе волю, станешь настоящей амазонкой, как в тех греческих книжках. – он грустно улыбнулся, – Жди меня, ладно? Ты только не переставай ждать. – на этих словах он резко сбросил мои руки со своей шеи, развернулся на каблуках чёрных сапог и поспешил покинуть сад – ему много с кем нужно было успеть попрощаться. А я осталась стоять возле совсем молоденькой яблони и уже совсем не чувствовала, как вода стекает по моему лицу, по моим длинным чёрным волосам, собранным в строгую косу. Я стояла в том саду и жалела себя как маленькая девочка вместо того, чтобы кинуться за братом. Тогда я даже представить себе не могла, что видела его в последний раз.

***

Возвращение к свету оказалось весьма болезненным, я бы даже сказала: охренеть как всё болело. Впрочем, как и всегда, так что не до жалоб. Кроме того, ещё даже не открыв глаз и ни разу не дёрнувшись я поняла, что привязана к кровати и весьма неплохо. Можно было бы возмутиться на подобное обращение с пациентом, но что-то подсказывало мне, что о клятве Гиппократа здесь не слышали, зато в существовании молотков я точно могла не сомневаться. Из-под опущенных ресниц скользнула взглядом по помещению. Пусто. Типичный лазарет: просторное помещение и куча коек от стенки до стенки. Открыла глаза и окинула себя взглядом. Первое, на что, конечно, упал взгляд – три кожаных ремня, вдавливающие моё тело в матрас. Неприятным открытием стало моё новое облачение. Светлая хлопковая рубаха с треугольным вырезом и такие же брюки на шнуровке. Обуви не наблюдалось. «Чёрт! Могла бы догадаться, что мою тушку врачи будут осматривать и не оставят в прежних лохмотьях. Что ж, мальчик снова девочка, по крайней мере пока. Да и не сильно-то мне это и вредит, никто не ждёт подвоха от потомка Евы. Так было у нас, а здесь? Я же не знакома с местным менталитетом, вот и ремнями лежу привязанная».

Дёрнувшись пару раз, была вынуждена признать тщетность попыток.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь! Прошу помогите мне. – голос сорвался, а по щекам потекли обильные слёзы. Дверь отворилась и в проёме показалось растерянное лицо мужчины, позади него маячила ещё одна фигура в той же форме – видимо мои стражники. Первый что-то шепнул напарнику, я не успела разобрать, и тот испарился. Побежал докладывать начальству, сучий сын. Ладно, надо поторапливаться.

– Мне так больно! Пожалуйста… – воздух вдруг куда-то пропал, и я судорожно начала открывать и закрывать рот. Мужчина пару секунд колебался, а затем резво подошёл ко мне и начал ослаблять ремни. Когда последняя застёжка с металлическим лязгом ударилась о пол, я сделала нам обоим одолжение и «пришла в норму». Ладони всё ещё немного подрагивали, а глаза оставались красными от слёз, пока я пыталась принять вертикальное положение. Наконец удалось взглянуть на своего спасителя поближе. Им оказался невысокий мужчина лет сорока-сорока пяти, хотя не исключено что и старше – выглядел он довольно подтянутым и ухоженным. Смотрит участливо, может попробовать?

Опустив взгляд на руки, я обратилась к стражнику из-под дрожащих, ещё влажных ресниц: «Мне так больно, всё тело словно в огне (что, кстати, было чистейшей правдой)». Припухшие губы задрожали, а рукав рубахи как бы сам по себе съехал вниз, обнажая белоснежные ключицы. Впрочем, быстрый взгляд внёс свои коррективы: некогда белоснежная кожа, сейчас отливала очаровательными оттенками синего. «Вот, чтоб тебя… Не в том ты состоянии для флирта, совсем не в том». Но, к моему величайшему изумлению, стражник вдруг резко ко мне нагнулся и очень тёплым, даже немного уговаривающим голосом произнёс: «Моё несчастное создание, потерпи совсем немного, скоро к тебе приведут врача» и потной ладошкой начал гладить меня по лбу и волосам. Ну не извращенец?!

– Как Вы добры. Н-но как я здесь оказалась? Я ничего не помню… – заломив в отчаянном жесте руки я прильнула к плечу «защитника и спасителя».

– К вратам Ивраза прискакала напуганная лошадь, в её стремени застряла твоя нога. Скажи, это ведь мрайены? На вас напали мрайены? – я в то же мгновение согласно захлопала ресницами, затем, словно пронзённая воспоминаниями, схватила мужчину за плечи и заглянула ему в глаза, придвинув лицо близко-близко:

– Скажите, а моя сестрёнка? Вы нашли мою сестрёнку? О, прошу, пусть окажется, что она здесь, что она жива и в безопасности! – лицо стражника резко переменилось и из ласково-сочувствующего вмиг превратилось в холодно-отстранённое. Та-а-ак, похоже я подорвалась на мине. Резкий рывок, и мужчина тихо сполз по стеночке. Сука, как же всё болит!

Да, кто бы подумал, как труден будет побег из-под надзора врачей. Если они больных так стерегут, то как же содержат реальных преступников? Хотя, из того, что я слышала про Ивраз, преступники тут вряд ли надолго задерживаются. Аккуратно прикрыв за собой дверь в палату, огляделась. В обе стороны уходила красивая каменная галерея, впереди открывался отличный вид на сам город. Медленно приблизилась и облокотилась о каменную кладку. Прохладный ветерок слабо обдувал моё лицо, помогая забыть о зуде от заживающих ран. Да, именно в такие моменты начинаешь осознавать, насколько ты, по сути своей, ничтожен, неважен. Вечно борешься за что-то, споришь, выгрызаешь своё законное место под солнцем, а стоит отойти, недалеко, вот хотя бы на высоту этой галереи, начнёшь за миром окружающим наблюдать, и понимаешь, что и нет тебя вовсе, не существуешь ты. Все есть, а тебя нет. И не грустно от мыслей этих становится, нет, наоборот даже, легко, просто внутри складывается. «Сука!» Это в коридоре по правую руку от меня показалась группа мужчин, возглавляемая тем самым неучтённым стражником. Лица у них почему-то были злые. «Кого это у нас на лирику потянуло, а? В следующий раз нечем заняться будет, я тебе ногти паяльником поприжигаю!» Развернувшись от сомнительных личностей, разумеется, в обратную сторону, я поспешила укрыться за поворотом, стараясь не сорваться на бег и не прекращая ругать себя. По счастливому стечению обстоятельств, я осталась незамеченной, хотя как можно не заметить подобное чучело, для меня так и осталось загадкой. Задача: найти одежду; статус: приоритетный. Очередной пролёт и справа от меня расположился небольшой садик с накрытым столиком с едой и напитками. Видимо, я забралась совсем не в ту часть замка, надо поторапливаться: пробегусь, найду какого-нибудь одинокого служку, заберу одежду и в город! Затеряться в толпе и заняться, наконец, своим чёртовым делом.

«…» – медленно, почти не противясь своему внутреннему порыву, я вернулась обратно, к тому самому садику, который уже успела пройти. Нет, ну а что? Война войной, а за так меня хорошим вином угощать никто не собирается, или что у них тут в ходу среди знати. Всё самой, всё самой. Осушив два уже наполненных кубка, я выдохнула в кулак и прихватила бутылку, убеждая непонятно кого, что это ещё и вклад в вынужденное оружие, надо же из чего-то «розочку» делать. Кстати, приоритетная задача воплотилась в жизнь точно так, как я и задумывала. Вот, что значит опыт, который не пропьёшь. Буквально. Развернувшись, я нос к носу столкнулась с девкой, прислугой. Мы пару секунд сверлили друг друга взглядом, а потом эта курица собралась орать. Бабы, что с них взять? Ещё и тяжёлая, скотина, оказалась, я чуть не надорвалась, пока к кустам её оттаскивала. Вот только смена образа заняла куда больше времени, чем я рассчитывала. Пока я разбиралась со всеми этими юбками-тесёмками, уже раз десять приходила к мысли, что в принципе, мой нынешний наряд не так уж и заметен. Благо, заросли оказались достаточно густы, а сам садик не пользовался особой популярностью.

Когда последние складки оказались расправлены, а волосы спрятаны под косынкой в садике послышались неспешные шаги. Накаркала, чтоб меня! Пригнувшись, я замерла и притворилась камушком – вроде натурально получилось. По крайней мере, визитёры, а их оказалось двое, как я смогла рассмотреть сквозь ветки, ничем не выдали моё обнаружение. А вот послушать их, как оказалось, действительно стоило.

– …слишком трудно, слишком невозможно. Чтобы Исаава, сам второй судья Ивраза, оказался предателем? Нет, нет, это всё какое-то безумство. И ради кого?! Ради какой-то девчонки, мрайенской шавки лишиться своего сана и подписать себе смертный приговор! Немыслимо, говорю я вам. – визгливый тон этой, обряженной в шелка, свиньи уже начал меня раздражать, но я мысленно просила его не затыкаться. Пусть хоть раз в своей вонючей жизни сделает что-нибудь полезное. Но тут заговорил его спутник – этот холодный низкий тембр словно вынуждал всех вокруг затихать и внимать каждому слову:

– Покровительство правителя Доброй Надежды такому как Исаава, говорит лишь о том, что гниль предательства закралась не только в сердце Ивраза, но и в сердца всех сюзеренов Звёздного пика. Да-да, не стоит так смотреть на меня, магистр Риз-Каа. Кодосс ни за что не сделал бы и шага без покровительства своего короля. Наши шпионы давно докладывают о том, что А̀дии собирают силы и стягивают войска к Окридтѝру и Во̀лвицу. Появление этой девчонки заставило лишь проявить истинную сущность Исаавы немногим ранее.

– Но зачем, судья Малерк? Он посылал на огненный суд сотни мрайенов до нее и ни разу не голосовал против. Что могло заставить его за один вечер пропитаться такой трепетной любовью к мрайене?

– Только если мрайена вовсе не мрайена. – магистр резко остановился и вопросительно взглянул на судью Малерка в ожидании пояснений. Тот, в свою очередь, вытянул из левого рукава указательным и средним пальцами длинный листок бумаги, исписанный мелким шрифтом, с явно выделяющейся на нём красной печатью. Риз-Каа всем телом подался вперёд, пытаясь выхватить листок, однако собеседник оказался куда проворнее. С надменным лицом, будто ничего не произошло, судья пробежался глазами по листку и снова спрятал его. «Позёр», – я аккуратно почесала зудящий кончик носа и с беспокойством взглянула на бесчувственное тело, лежащее рядом. Слава Богу, тело приходить в себя пока не собиралось.

– Пару часов назад пришло послание из Тик-Итра̀. Помимо прочих указаний, здесь так же упоминалась наша давешняя пленница. Нам совершенно ясно указывают на то, что с ней нужно обращаться предельно деликатно, и в кратчайшие сроки переправить её на остров. Про её личность никаких пояснений нет, вообще никаких. Но видимо для Исаавы эта загадка была не такой уж и загадкой.

– Но что мы ответим Тик-Итра? Они будут в ярости, узнав последние новости.

– Не время паниковать. Наш человек из Доброй Надежды уже всё подготовил и совсем скоро в наших руках окажутся не только головы предателей, но и сама девушка. Всё это я уже изложил в письме для Тик-Итра. Кстати, сейчас на площади состоится казнь тех мрайенчиков из их общей камеры.

– Так скоро? Разве мы не планировали добиться от них полезной информации. – судья устало вздохнул и поднял тяжёлый взгляд на магистра.

– Всё что могли, они уже сказали, на большее рассчитывать глупо. Они знали друг друга всего ничего, она не мрайена, а ещё она бросила их. Дети ничего больше не знают, пора прекращать это затянувшееся недоразумение.

Откуда-то справа раздался шум, и рядом с говорившими появился запыхавшийся стражник. Ясно, теперь все в замке хотят поиграть в весёлую игру под названием «Поймай крысу». На фоне множества минусов есть один жирный плюс – здесь мне больше нет смысла задерживаться. Минусы: Леры здесь нет, это раз, ей опять грозит какая-то опасность, это два, меня ищут, это три. Хотя последнее меня волновало куда меньше, план отступления уже созрел в моей маленькой головушке. Расстраивало только то, что все недавние травмы, до сих пор зудящие по всему телу, были получены совершенно напрасно. «Блядство какое-то!» был согласен со мной мой внутренний голос. У нас с ним вообще схожее мнение на многие стороны моей жизни. Гармония, мать её.

Когда в саду осталась только я и бессознательная женщина (стоило бы ей пульс проверить, что ли?), поводов задерживаться больше не оставалось. Резко выпрямившись, я подошла к трезвенно-печальному столику и схватилась за поднос с фруктами. Пока я, опустив глаза, бегала по коридорам и искала выход в город, попутно нагибая рыскающих немногочисленных стражников (видимо местные обитатели до сих пор неискренне верили в возможность проникновения сюда, таких придурков ранее не находилось), оставалось время для обдумывание сложившейся ситуации.

Я встретилась с Уиллом холодным осенним утром в Нью-Йорке на пристани. Место выбрала я, хоть ловушки не ожидалось, предпочитала встречаться на своей территории. Как бы отреагировал частный детектив, если бы его клиент, ни капли не стесняясь, с порога заявил, что нужно найти пропавшую девушку, с которой его никакие родственные или любые другие отношения не связывают, и кроме того, вообще не предоставляет о ней никакой информации кроме распечатки фото с камеры наблюдения в каком-то торговом центре и адреса самого этого центра? Вероятно, вежливо бы улыбнулся, набирая под столом девять-один-один. Разумный подход, но, во-первых, странности в моей жизни явление перманентное, а во-вторых, на вопрос, как он нашёл меня, было названо имя слишком хорошо известного мне человека из Москвы. Правая рука одного из криминальных авторитетов, переживших святые девяностые, зарекомендовал себя расчётливым, хладнокровным и даже жестоким человеком (другие там и не задерживаются), а вот ни безумия, ни тупого чувства юмора за ним замечено не было. Другой причины, зачем присылать ко мне этого Лунтика, я не находила. Разве что он вовсе и не посылал. Я внимательно подняла глаза на нового знакомого.

– Говоришь, девочка должна быть в России? – он молча кивнул, не отводя такого же пристального взгляда. Немногословен, что, в общем-то, я ценила у клиентов. Если подумать, сколько лет я уже не была дома? Больше двадцати точно. Слишком долго, а теперь хороший повод, чтобы рискнуть. Нарушить запрет. Но при мысли, чем для меня обернётся эта авантюра в случае провала, по коже пробежал холод. Я вообще чувствовала себя не самым лучшим образом: голова раскалывалась, всё зудело, глаза – будто песком обсыпаны. Наверное, со стороны я выглядела ещё симпатичнее. Хорошо хоть нашла шмотки посолиднее. Но этот Уилл точно конченый, соглашаться на такого детектива как я. И это при том, что я даже не детектив.

– И что же ты, постеснялся нанять человечка в России?

– Мне порекомендовали Вас. – сухой ответ и никакого продолжения. За всем этим что-то скрывалось, что-то неприятное и в первую очередь для меня. Да, если бы я тогда соображала чуть яснее, хотя бы как сейчас, то точно бы вытянула из клиента, кто такой хороший ему на самом деле меня подбросил, да ещё и номерком личным угостил. Но в тот момент меня больше беспокоила подкатывающая тошнота и кружащаяся картинка перед глазами. М-да, такой образ жизни всё-таки имеет свои минусы. Неожиданно-то как.

А между тем, я протискивалась сквозь толпу людей на так называемой городской площади. Праздник какой-то что ли? План был до абсурдности простой. Город ведь вполне себе зажиточный, значит торговля идёт хорошая? В логике мне не откажешь. Срезать в толпе у кого побогаче кошель, а лучше два, найти караван, идущий… да плевать куда, главное за стены. Подкупить какого-нибудь торгаша и выехать за стены. Потом можно будет даже лошадь отжать. Хотя схренали они будут без охраны ехать, спрашивается? Нет, не вариант. Тогда как? Предложить деньги сразу и за лошадь или позаботиться о ней заранее, пусть привязанная к телеге шагает? За такими мыслями я не заметила, как толпа резко начала двигаться и меня начало оттеснять к самому центру. Это не входило в мои планы, но локтями работать получалось плохо. Со всех сторон раздавались крики, людей становилось всё больше, волнение накрывало толпу волнами и в какой-то момент мне перестало хватать воздуха. Приложив нечеловеческие усилия, я смогла вывернуться и схватиться обеими руками за какой-то столб, к которому меня тут же и придавило. «Чёрт!» Не уверена, но, кажется, у меня треснуло ребро. Найдя левой ногой опору, я подтянулась и уже через мгновение оказалась над толпой, вид которой выбил из меня остатки воздуха. Мамочки, я и не думала, что здесь живёт столько людей! В такой массе раздавят и не заметят, наверняка уже есть жертвы. И ради чего? Я перевела взгляд к центру всеобщего возмущения. На большом деревянном помосте возвышались четыре деревянных столба, точь-в-точь тот, на котором я оказалась вынужденной заложницей, с той лишь разницей, что мой не был обложен соломой. Толпа колыхнулась, и я увидела, как на помост выводят четверых детей разного возраста. Двое юношей примерно семнадцати-девятнадцати лет, один из которых и на ногах-то едва стоял, девочка, лет десяти и совсем уже кроха, мальчик примерно пяти лет. Наконец в моей голове начала складываться картинка и в памяти всплыли слова судьи Малерка. «Это казнь!» – мне резко захотелось уйти, но отступать было некуда, не по головам же прыгать. Но, глядя на эти возбуждённые и даже улыбающиеся лица, захотелось именно так и поступить. Я вновь обернулась к эшафоту. Каждому из осуждённых перевязали руки одним концом верёвки, а второй перекинули через верхушку столба. К моему удивлению, никто из детей не пытался вырваться или закричать, ни когда им связывали руки, ни когда снимали обувь с их ног и задирали штанины. Откуда-то слева раздалась барабанная дробь, видимо кому-то атмосфера показалась недостаточно напряжённой. На эшафот поднялся ещё один человек и, заходя каждому из детей за спину, надевал им на голову чёрный мешок. И даже теперь они стояли смирно, только у девочки немного подрагивали плечи. Накачали их чем-то что ли? Местное проявление гуманности? А тем временем барабанная дробь ускорилась и те, кто завязывал им руки, перехватили другие концы верёвок и резко потянули, так, что мрайены резко поднялись в воздух, болтая ногами прямо над тюками соломы. Концы верёвок закрепились, а сами палачи подошли к краю эшафота, где им передали в одну руку по факелу, а в другую по большой бутыли. Из этих бутылей они коротким резким рывком вылили масло на ноги своих жертв. Меня замутило. Уже невзирая на остальных, я сползла со столба, на первых порах даже смогла пройти несколько метров без особых потерь, пока кто-то не врезался мне в левый бок. Резкая боль ослепила меня, а затем все краски смешались. Единственная мысль, пробившаяся сквозь пелену: «Ребро всё-таки треснуло».

Запах дыма, гари, крики, хохот и чья-то рука, поддерживающая меня за талию. Сфокусировав взгляд, огляделась. Я всё ещё была на площади и … что-то произошло. Пока не могла понять, что именно, но что-то точно произошло. А между тем, оказалось, что моим спасителем оказался тучный мужчина, судя по приятно пахнущей одежде – пекарь. Пекарь… Цепочка неприятных ассоциаций заставила мою голову резко проясниться. Левый бок всё ещё разрывался от резкой боли, но дыхание было ровным и шагать получалось без проблем, так что плевать. Поблагодарив мужчину за спасение, я резко бросилась в сторону. Площадь окружали стражники, прибывающие, казалось, со всех сторон. И они здесь явно не ради сдерживания толпы. В голове снова пронеслось: «Что-то случилось». Попадаться им на глаза совершенно не хотелось, пусть даже не верилось, что весь этот гарнизон прибыл по мою душу. Бережёного, как говорится. Местами случались стычки людей и солдат, паника разрасталась, но по счастью я оказалась уже вне толпы. Я петляла между улицами как загнанный заяц без какой-либо цели, кроме как найти тихое место, где я могла бы переждать. Но видимо это карма, или что-то вроде, потому как в последнее время ничего из того, на что я рассчитываю, не сбывается. Из переулка на меня выскочила тень, мы столкнулись и, потеряв равновесие, покатились по каменной кладке. Несмотря на боль, я оказалась на ногах раньше этого косоглазого урода и совсем уже было собралась пнуть его, но, во-первых, я смогла рассмотреть его повнимательнее (это оказался парень с эшафота, тот, что с трудом стоял), а во-вторых, из переулка, откуда он так неудачно выскочил, показалась стража. Подхватив правой рукой его за шиворот, а левой – свои юбки, чтоб их, я рванула вниз по улице. Слава Богу, парень тоже неплохо поспевал за мной, истинное чудо, учитывая его состояние. Но вскоре стало ясно, что вдвоём нам не скрыться. Очутившись на рынке, совершенно пустом из-за последних событий, я запихнула парня под прилавок с яблоками и приставила рядом какие-то корзины. Этот манёвр занял от силы пять секунд, а стражники в доспехах бегать не очень любили. Я помчалась в противоположную от парня сторону, как только вновь заметила «хвост». Боль в боку, незнакомая местность, общая усталость – всё это сыграло свою роль. Оказавшись в тупике, я не нашла в себе ни сил, ни желания сопротивляться. Обернувшись к своим преследователям, я показала им неприличный жест и закрыла глаза.

Глава 6. Лера 3. Деда, погоди