Злые и Виновные

Глава 4. Лера 2. Две стороны одной медали

Сырой, влажный воздух, как же я его ненавижу! С трудом открыв глаза, я опять увидела каменный мешок. Ни одного даже маленького окошка. Слева огромная решётка и коридор. Тысячи и тысячи миров, но абсолютно у всех такое же ограниченное воображение.

Я слегка потянулась, внимательно прислушиваясь к своему телу. Не хватало ещё, чтобы оно было повреждено, но к счастью для меня всё было в прекрасном состоянии. Лишь затылок слегка побаливал, но на такую мелочь не стоило обращать внимания. Интересно, сколько времени прошло с моей последней разминки? Я оставила довольно красноречивое послание родне, кровь от крови, так сказать. Но уверенной, что оно дойдёт до адресата в кратчайшие сроки, быть не могу, так что расслабляться нельзя.

Где-то в глубине коридора раздался лязг дверного замка, и послышалась чья-то тяжёлая поступь. Я закрыла глаза и приняла прежнюю позу, притворяясь спящей. Шаги приближались и, наконец, остановились прямо напротив моей камеры. Зазвенели ключи и через минуту дверь отворилась. Некто вошёл и приблизился ко мне. Присел. В этот момент я почувствовала его руку на своём плече. Он сдавил его и с силой потряс, очевидно, пытаясь привести меня в чувство. На мне не было наручников, и здесь он был один. Хватило бы одного быстрого движения, но что дальше? Нет, пожалуй, подождём. Я сделала вид, что пришла в себя и взглянула на вошедшего. Это был старик и, судя по всему, немой. Он жестами приказывал мне подняться и следовать за ним. Боже, из него же сейчас песок посыплется! И это у них тюремщики такие? За кого они меня тут держат? Неужели эта девчонка показала себя такой тряпкой, что за ней послали вот это? Ну да ладно, объясню ей, что к чему в следующий раз, а пока… пока надо разобраться с нынешней ситуацией и побыстрее. Пока малыш Уилли не нашёл меня…

***

Лера постепенно начала приходить в себя сразу по нескольким причинам. Для начала, тупая боль в затылке, правда не такая сильная как ожидалось. Почти одновременно с ней – холод и сырость, касающиеся её лица, а мгновением после – тихий шёпот, сначала едва различимый, но вскоре ставший вполне отчётливым. Девушка слегка приоткрыла глаза, стараясь не выдавать своего пробуждения. Её взгляд скользнул сначала по тёмному каменному полу, затем с лёгкостью перелетел на стену, по которой плясали отблески огня. На фоне этого света отчётливо прорисовывались три фигуры. Больше ничего существенного ей разглядеть не удалось и всё своё внимание Лера сфокусировала на шёпоте. То, что она понимает разговор до неё дошло не сразу, однако это осознание принесло немного облегчения. Ключевое слово “немного”. Вдруг ногу пронзило ощущение сильного жжения. Она вскрикнула и, резко поднявшись, потянулась было к ноге, но в последний момент отдёрнула руку. В том месте, откуда исходила боль, была прикреплена при помощи металлического обруча какая-то чёрная коробка. Но секундное замешательство быстро прошло (боль хороший мотиватор) и Лера схватилась за обруч, пытаясь стянуть его с ноги. Неожиданно она почувствовала на своих запястьях чьи-то ладони, которые в следующее мгновение с силой сжали её руки, раздвигая их в стороны. Девушка подняла глаза. Перед ней на одном колене сидел парень лет двадцати, с тёмными волосами и взволнованным лицом.

– Прекращай это дело! – в его голосе была слышна лёгкая хрипотца и Лера вдруг осознала, что, подслушивая разговор, она слышала именно его голос. – Я знаю, что тебе сейчас больно, но это скоро пройдёт, а вот если испортишь Скорпиона, то можешь вообще проститься с головой. Так врежет – до конца времён не оклемаешься.

– Скорпиона?

– Именно. Вот эта чёрная гадость у тебя на ноге он и есть. Просто потерпи немного.

– Да, уже почти не болит, но зачем… И кто… – Лера, не без помощи собеседника поднялась на ноги и растерянно заозиралась по сторонам, стараясь разобрать что-то в темноте. Парень отпустил её руки и, отряхнув ей спину, осторожно приобнял её за плечи.

– Ты не бойся. Это ещё не самое страшное. Ууу…я не это это имел ввиду. Просто ты… – он слегка замялся, и почти неуловимо выражение его глаз из заботливого стало жёстким и строгим. – Что бы там ни произошло, помалкивай! Ясно тебе? – непонятно почему, но Лера согласно кивнула, даже сама толком не осознавая, что конкретно ей ясно и о чём она должна помалкивать.

– Тебя как зовут? – практически без паузы продолжил парень. Девушка по привычке собралась назвать своё имя, но замялась. Насколько оно будет нормально здесь звучать? И всё же, решив, что вреда от этого не будет, выдохнула и представилась, назвав лишь краткую форму имени.

– Рад новому знакомству. Меня зовут Нара, а вот этих двух глистов – Майя и Рут. – и только в этот момент Лера обратила внимание на двух других её сокамерников, чьи тени она видела на стене немного ранее. К её удивлению, прямо перед ней стояли совсем ещё дети и нельзя было не оценить мрачную шутку Нары, сравнившего их с глистами. Они были совсем тощими и бледными. «Настоящие дети подземелий», – пронеслось у Леры в голове. Майя, черноволосая девчушка лет десяти с круглым лицом и любопытными глазками, выглядела ещё терпимо, а вот малыш Рут, шестилетний русоволосый мальчуган, при определённом направлении света мог запросто сойти за ходячий скелетик. Они стояли совсем рядышком друг с другом и крепко держались за руки. У Леры невольно к глазам подступили слёзы и, поддавшись минутному порыву, она прижала обоих детей к себе. Рут практически не сопротивлялся, лишь удивлённо и несколько недовольно засопел, а вот Майя весело и широко заулыбалась и, почувствовав, что нравится Лере, мгновенно начала любить её сама. Она по-хозяйски забралась к ней на колени и крепко обняла девушку. При этом Наре и Руту пришлось слегка отодвинуться, так как Майя явно не терпела конкурентов и начала активно работать локтями, выбивая себе место под солнцем. Вдруг Лера заметила лёгкое шевеление в дальнем конце камеры, куда не проникал свет факела, прикреплённого к противоположной стене коридора. Следом до неё донеслось лёгкое постанывание, и девушка бросила встревоженный взгляд на Нару.

– А сейчас позволь представить тебе нашего четвёртого товарища – Шо̀йго. Прошу простить его за отсутствие манер, но у него есть уважительная причина, которую я и двое этих ребят можем подтвердить. Видишь ли, наши тюремщики не отличаются избытком доброты и нежностью манер, – в отличии от самого Нары, подумала Лера. Парень, не смотря на обстановку и его состояние не растерял ни бодрости духа, ни какой-то странной манерности в движениях и витиеватости в выражениях. Это немного сбивало с толку, особенно если вникать в смысл потока его речи. – Они очень хотели, чтобы Шойго поведал им, где сейчас располагается наше поселение, однако мой добрый друг сегодня утром не отличался разговорчивостью, за что лично я не могу его судить. К счастью и Рут, и Майя слишком малы, чтобы знать эти животрепещущие подробности, так что их самих не пытают. Однако они всё-таки нашли и им применение.

– В смысле?

– Посмотри на них, – Лера послушно опустила глаза на Майю, уже успокоившуюся на её руках и прикрывшую глаза в попытке заснуть. – Как думаешь, когда они последний раз нормально ели? Даже просто ели?

– Но, если они ничего не могут рассказать, зачем их так мучить?

– Потому что я могу довольно много рассказать. Видишь ли, моя милая, я был тем, кто должен был провести их через Санку̀, барон посчитал, что детям будет безопаснее подальше от нашего клана в свете последних событий, и я, как видишь, не справился.

– Подожди, что такое Санку? – Нара как-то странно посмотрел на Леру и медленно, растягивая слова ответил:

– Санку – это зелёное море. Гигантская территория, покрытая нетронутым лесом. Как можно такое не знать? Санку даёт нам жизнь. Там мы все живём, там скрываемся от наминов, этих чёртовых стервятников, притворяющихся людьми. Ничего, когда-нибудь мы каждого из них поджарим. За всех наших. – Лера уже поняла, что сморозила глупость и заставила себя удержать едва не слетевший с языка вопрос о том, кто такие эти намины. Лера редко когда полагалась на интуицию, но сейчас, находясь в окружении всего этого сумасшествия, полностью доверила свою судьбу ей, ибо её логика уже давно находилась в коматозном состоянии и сквозь него усиленно махала белым платочком.

– Сперва, конечно, они попробовали меня разговорить. Выглядел я ещё похлеще, чем Шойго, – Нара махнул в сторону парня, – но, когда до них, наконец, дошло, что я по природе своей очень стеснительный, решили пойти другим путём. Они начали пытать Шойго, а детей просто перестали кормить. Когда мы с Шойго ели, их отводили в сторону, а к концу приёма пищи возвращали. Чтобы хоть как-то им помочь, мы вызывали рвоту. Отвратительно, конечно, но в нашей ситуации не до манер… Довольно скоро они догадались об этой уловке и нас просто разделили по разным камерам, благо тут их достаточно. А для пущего садизма камера Рута и Майи находилась напротив моей. – на его лбу пролегла глубокая складка, и он закрыл глаза.

Среди сокамерников воцарилась гнетущая тишина, время от времени прерываемая тяжёлыми выдохами Шойго. Майя от бессилия, прислонив голову к Лериному плечу, видела уже третий сон. Маленький Рут сидел слева от Леры и изредка касался своей худенькой ладошкой её руки. Оберегая сон девочки, Лера не решалась ни повернуть голову, чтобы оглядеться, ни прикорнуть самой. Привыкшие к темноте глаза смогли лучше разглядеть несчастного, забившегося в угол Шойго. Тёмные волосы, отросшие и спутанные, синяки разных оттенков покрывали практически всё тело. Даже вся его поза была пропитана чувством боли. На вид он был одного с Лерой возраста, Шойго даже отдалённо напоминал ей Кирилла. При мысли о такой, казалось бы, простой вещи как свой сокурсник, а вместе с ним и университет, ну и дальше по цепочке: друзья, родные, привычная жизнь – у Леры к горлу подкатил комок. Ей не хотелось плакать, по крайней мере не при детях, чтобы не пугать и не расстраивать их ещё больше, и она из последних сил сдерживалась, часто моргая и пытаясь думать о лучшем.

– Кстати, я видел, как тебя впервые заносили в твою камеру. Ты была тогда без сознания, но это не сильно меня удивило. – сидящий рядом Нара открыл глаза и, скользнув по Майе невидящим взглядом, устало положил голову себе на колени. Казалось, что он обращался вовсе и не к Лере, скорее разговаривал сам с собой, озвучивал мысли вслух лишь бы не терпеть тишину.

– Но почему сейчас мы все вместе? – Лера не желала прекращать разговор с ним, тишина становилась слишком уж невыносимой, а диалог, пусть даже и на такую малоприятную тему, помогал немного отвлечься от жалости к самой себе.

– Да я и сам толком не знаю. Просто слышал, что в крепости какой-то переполох. Здесь, в этом городе, знаешь ли, очень сильно подпольное движение, хотя его в той же мере можно назвать и преступным. Бывает трудно отличить вора от мятежника, а иногда и разбойник бывает законченным идеалистом. Так что возможно, только возможно, что кто-то из них проник в эту крепость и чем-то насолил нашим злым богам, – последние слова прозвучали так едко, что даже сам Нара неловко откашлялся. – А если смогли пробраться, в, казалось бы, неприступную крепость, то и наши казематы не так уж недостижимы, мечтать так мечтать. Ну и, судя по всему, наверху решили, что нам будет труднее сбежать, если мы будем все вместе. В сообразительности им не откажешь.

– Но разве это не облегчит задачу тому, кто придёт нас спасать? – при этих словах Нара громко хмыкнул, и Майя слабо пошевелилась, приходя в себя ото сна.

– Даже если предположить, что кто-то смог пробраться сюда, то за кем бы он ни пришёл, за нами или же за тобой, ему придётся взять всех нас. Я тебя здесь одну не оставлю и тебе не позволю оставить нас здесь, уж прости. Даже в одиночку пробраться сюда неимоверно сложно, особенно учитывая тот факт, что ещё не была поднята тревога. Назад же ему придётся уходить с лишним грузом из пяти человек, одного из которых придётся фактически нести (выразительный взгляд в сторону Шойго), двое других – это ослабевшие дети, третий – всего лишь девчонка, не в обиду тебе будет сказано. К тому же со Скорпионом на ноге. Ну и я – пятый. И ко всему этому добавим поднятую тревогу. Довольно паршивая картина вырисовывается, не находишь? – под тяжёлым взглядом парня, Лера опустила глаза, чуть крепче прижав девочку. Она была растеряна и напугана, и Нара прекрасно это знал. Ему доставляло какое-то садистское удовольствие, лишать её надежды на спасение. Возможно, потому что сам уже давно её утратил и не мог вытерпеть рядом с собой человека, в котором её было так много. Так или иначе, он не особенно верил в спасение, более вероятным в его глазах было появление нового сокамерника. Или сокамерников.

– Да и вообще, поднятый переполох вовсе не означает проникновение. Это может быть абсолютно что угодно: мятеж на площади, ограбление казны, приезд дипломатов в конце концов. Можем, конечно, гадать и дальше, но, как по мне, бесполезное занятие. – Нара встал и, подойдя к решётке, прислонился к ней, задумчиво всматриваясь вглубь коридора. Майя, окончательно проснувшись, подбежала к нему и, обхватив его колени своими худющими ручонками, вопросительно заглянула в его лицо. Минуту Нара стоял, не обращая на неё никакого внимания, полностью погружённый в свои мысли, а затем опустил взгляд на девочку и, улыбнувшись, потрепал её по голове. Майя радостно запищала и начала скакать вокруг Нары, вынуждая того взять её на руки. Так, держа девочку на руках и слегка покачивая её, он пару минут ходил по камере, несколько раз бросая тревожные взгляды на Шойго, всё ещё не приходящего в себя, и пару раз взглянув на Леру. А та всё ещё думала о словах Нары и из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. От бессилия, от паники, от боли и, в конце концов, от голода, который она начинала чувствовать всё острее. Она хотела убедить себя, что это всё не плод её душевной (скорее головной) болезни, а некая весьма своеобразная реальность. Хотя бы просто потому, что Лера отказывалась верить в своё сумасшествие. Когда убеждение начало работать, ей сначала стало легче. Потом хуже. Гораздо… Если раньше можно было сослаться на своё сумасшествие и особо не париться по поводу дальнейшего, то теперь вызревала довольно большая… проблема. «Никогда не любила эту Скарлетт, скорее наоборот, но необходимо признать – у неё определённо неплохой подход к жизненным трудностям. Если верно помню, его основным принципом был здоровый сон. Почему бы, собственно, и нет. Всё равно я сейчас ничего умного не придумаю», – и аккуратно пристроившись в уголке, девушка мгновенно провалилась в глубокий сон. К счастью, без сновидений.

Леру вели по длинному прохладному коридору, слабо освещённому маленькими факелами. Спереди неё шли трое мужчин, сзади ещё двое, один из которых подталкивал её в спину ладонью. К слову сказать, руки Леры были связаны за спиной и довольно крепко, у локтей. Шли они уже долго, минут пятнадцать, однако ничего кроме узких коридоров ей видно не было. Её увели второй. Сначала пришли за Шойго, когда он только-только пришёл в себя, а примерно через час и за ней. Сказать, что она не боялась, означало соврать, однако всё же сейчас она испытывала некоторую степень облегчения, убеждая себя в том, что она сможет наконец поговорить хоть с кем-то, кто тут что-то решает, всё ему объяснить и заставить себе поверить, как бы абсурдно это ни звучало. А дальше… Почему-то надежда на то, что, поверив ей, они (некие таинственные намины) просто помогут вернуться ей обратно, или же даже просто отпустят, была довольно небольшой. Наверное, потому что в её воображении они не были похожи на добрых героев детских сказок, вроде Дедушки Мороза или феи-крёстной.

Постепенно конвоиры начали замедлять шаг и, резко свернув за угол, остановились перед небольшой деревянной дверью, местами обитой железными полосками. Постучав, они отворили её и, сперва освободив девушке руки, протолкнули ту внутрь. Дверь захлопнулась, а Лера оказалась в небольшой комнате, напоминающей кабинет. В стене, прямо напротив вошедшей, находилось большое окно, сквозь которое светилось тысячами звёзд ночное небо. Справа кабинет уходил вглубь, и единственным источником света там была длинная свеча, стоящая на крупном деревянном столе, заваленном испачканными бумагами и стопками книг. Но Лере не удалось тщательнее осмотреть комнату, так как её внимание сразу же переключилось на фигуру, сидящую за столом в тени. С первого взгляда её было трудно заметить, лишь сверкали белки глаз, в которых отсвечивалось пламя. Лерины глаза постепенно привыкли к слабой освещённости комнаты, и девушка смогла более внимательно рассмотреть сидящего перед ней человека. Это был мужчина лет шестидесяти с тёмной кожей и небольшой поседевшей бородой. Волосы на его голове также были тронуты сединой. После пары секунд взаимного разглядывания, а неизвестный действительно очень внимательно её изучал, мужчина молча, всё так же не нарушая тишины, повёл ладонью, указывая Лере на стул, стоящий перед столом. Девушка тут же поспешила сесть, так как ноги уже начинали дрожать от напряжения.

Никто из присутствующих не спешил начинать разговор. Мужчина время от времени брал в руки какие-то исписанные листы бумаги, перечитывал их, при этом бросая ничего не говорящие взгляды на девушку, а та в свою очередь отчаянно тёрла замерзающие ладони, пытаясь их согреть. В данный момент почему-то именно это заботило её больше всего. Первым не выдержал мужчина и, приблизившись к огню и положив локти на стол так, что ладони подпирали подбородок, он заговорил. Голос у него был мягкий и спокойный. Когда представляют заботливого отца, ко всем прочим прекрасным качествам добавляют именно такой голос. Ещё в нём проскальзывала едва заметная тревога с примесью нерешительности и озадаченности, как будто бы он пытался погладить тигра, которого он очень любил и при этом пытался решить с какой стороны к нему подойти, чтобы не лишиться головы. Не понятно почему, но Леру это позабавило и слегка придало ей уверенности.

– Ну, здравствуй, Безымяныш, – Лера недоумённо приподняла брови, а собеседник лишь весело хмыкнул. – В прошлую нашу встречу ты назваться отказалась, так что мне пришло в голову это прозвище. Оно тебе не по нраву? Вижу, что нет. Так может мне стоит обращаться к тебе…Лера? – он прочитал последнее слово по бумажке, поднятой из аккуратной стопки на углу стола. – Ну не думаешь же ты, что все вы были собраны там просто так? Особенно ты, наша загадочная путница и не менее загадочная молчунья. Вот и на одну загадку хотя бы стало меньше.

«Вот и на одну загадку стало меньше…» – заторможенно повторила Лера, переваривая услышанное. Действительно, как всё очевидно и наивно. Нет, наивными были пленники, которые решили вместо того, чтобы увидеть самый очевидный ответ на свой вопрос, предаться мечтам и бесплотным надеждам.

– Я не был удивлён твоей давешней реакции. Она была вполне предсказуема, учитывая твоё незавидное положение. Когда зачитали все преступления, которые тебе приписывают, семнадцать из восемнадцати судей хотели даже без доказательств казнить тебя. На твоё счастье, достаточно одного голоса против, чтобы решение не утвердили. И.… его не утвердили – конечно же, благодаря мне. Хотя твоё вызывающее поведение не сильно способствовало твоему спасению. Даже несмотря на то, что один из охранников не очень аккуратно коснулся тебя, было вовсе не обязательным ломать ему руку.

«Мне кажется или я слышу в его голосе смех?» – Лера постепенно осваивалась в новой обстановке и уже смогла сесть более-менее прямо. Однако понятнее ей не становилось. «Похоже, он принял меня за кого-то другого. Наверное, эти идиоты привели ему не того пленника, вот он и …». Однако другой тихий голос, который в последний раз забирался ей в голову лишь на пустынной дороге при приближении всадников, вновь, с некой долей ехидства, начал шептать ей в ухо: «Ну да, ну да. Он ведь такой старый и ветхий, что не смог тебя там разглядеть и заступался за некую абстрактную тень. Или же он просто страдает старческим склерозом, ты как думаешь? А отчёт по вашим перешёптываниям в камере, да мало ли Лер в их застенках, верно?» Отвечать Лере не хотелось, но всё же ей пришлось признать, что голос может быть прав. «А может и нет!» – словно ей назло прошептал тот же голос. Чтобы окончательно не свихнуться, Лера прибегнула к уже зарекомендовавшему себя ранее способу – начала воспринимать всё происходящее как само собой разумеющееся. Это было не трудно, учитывая то, что буквально десять секунд назад она вновь обратилась к теории своего острого психоза.

– Ходят слухи, что ты отставшая девчонка мрайенов. Говорят, после той бойни, что твой народ устроил на одной из наших стоянок, которая, кстати, была невоенного типа, он быстро сбежал, не желая дожидаться нашей кары, а ты по какой-то причине отстала. Твои люди умеют двигаться бесшумно, не оставляя следов, все это знают. А ты могла, например, потерять сознание и про тебя в пылу боя забыли, – он испытующе взглянул ей в глаза, но наткнулся только на такую внимательность, которая могла означать также и полное её отсутствие. – Но прости мне мою невежливость, я так тебе и не представился. Моё имя Исаава. Веришь или нет, я не считаю тебя мрайенской девкой. – снова испытующий взгляд на Леру, которая всё больше и больше чувствовала странное давление в висках и пыталась побороть непонятное ей самой, но оттого не менее сильное желание схватить карандаш со стола и воткнуть ему в глаз.

– А ты не очень-то разговорчива. Понимаю, ты считаешь меня кем-то вроде врага и так далее, но тебе стоит больше доверять мне. В этих стенах я твой единственный, если не друг, то уж точно тот, кому твоя участь небезразлична. Я уже кое с кем поговорил по твоему поводу и у меня есть приятные вести. Когда наш разговор будет окончен, тебя отведут в место с куда лучшими условиями, а также с твоей ноги снимут Скорпиона. – Исаава замолчал, очевидно рассчитывая на какую-нибудь реакцию, вроде улыбки или слов благодарности, исключительно искренних. Но Лера не смела даже глубоко вдохнуть. Краем сознания она понимала, что этот человек, сидящий перед ней, вроде как желает ей добра и даже уже сделал нечто хорошее, но даже сквозь всю абсурдность происходящего она не могла не прислушиваться к собственному чувству самосохранения. Не то чтобы оно говорило ей не доверять Исааве, но весь её опыт в подобных ситуациях, приобретённый на многочисленных просмотрах фильмов, сериалов и прочтении книг, подсказывал, что такие вот добренькие дяди вечно оказываются последними засранцами, которым от тебя что-то нужно. К тому же руки Леры всё ещё непроизвольно тянулись к карандашу.

И всё-таки нерешительно, с какой-то животной затравленностью, она кивнула. Этот кивок вмещал в себя многое, что Лера не могла ни сказать, ни даже чётко осознать в собственной голове. Ведь она так хотела сдаться. Лера прислушивалась к собственным ощущениям и понимала, что у неё нет ни сил, ни желания сопротивляться происходящему хаосу. Она была не готова к нахлынувшим испытаниям и поэтому всё, что ей оставалось – забраться в самый дальний и тёмный угол своего сознания, чтобы прийти в себя и склеить кусочки разлетевшейся вдребезги вселенной, а тем временем её оболочка должна была послушно плыть по течению, прилагая все усилия единственно к тому, чтобы не затонуть.

Исаава три раза постучал ладонью по столу и уже только двое охранников вошли в кабинет. Лера, до смерти уставшая, не прислушивалась к тому, что он им говорил, но, когда один из охранников взял её за локоть и помог подняться, она вдруг почувствовала прилив сил, поднявшийся откуда-то из груди и разлившийся у неё по всему телу, вплоть до кончиков ногтей. Лера вдруг словно потеряла контроль над собственным, таким родным телом. В одну секунду левой рукой она перехватила его кисть и вывернула её, сжав при этом с такой силой, о которой прежде в себе и не подозревала, затем, подставив ногу, помогла противнику тихо опуститься на пол. Второй охранник, очевидно не подозревавший о возможности сопротивления, замешкался, что дало Лере возможность сначала отскочить, а затем наоборот резко пойти на сближение. Точным ударом носком ноги (который привёл Леру в не меньшее удивление, чем её оппонента) она заставила его выпустить уже оказавшийся у него в руке кинжал. Тот со стуком приземлился в конце комнаты за спиной Исаавы. Затем в тот же миг она приблизилась вплотную к охраннику и с силой, но не тратя времени на замах, ударила по кадыку. Тот с хрипом схватился за горло и невольно попятился к стене стараясь вдохнуть воздух. Не тратя ни секунды, она отскочила в сторону и присела, уворачиваясь от удара подоспевшего первого охранника. Лера уже была готова развернуться и вновь сделать короткий прыжок в сторону, но всё замерло практически от громового рёва, которого никак нельзя было ожидать от такого спокойного на вид человека как Исаава:

– Довольно! – охранник замер с кулаком в замахе, как будто наткнулся на взгляд Горгоны. Лера мимо воли тоже замерла. Наверное, именно так чувствуют себя члены прайда, когда слышат рык своего царя. Повисла нехорошая тишина, прерываемая лишь сиплыми вздохами привалившегося к стене мужчины. Первым пришёл в себя именно первый охранник, очевидно, сказалась военная выправка. Он резко выпрямился, отошёл от Леры на два широких шага и повернулся лицом к Исааве. Затем подтянулся и второй, всё ещё красный и вдыхающий через раз. За это время энергия, что бурлила в Лере как настоящий кипяток, исчезла в никуда, как будто бы её никогда и не было, оставив после себя лишь иссохшую землю. Зато теперь каждый член её тела был наполнен слабостью и тянущей болью, как после усиленных тренировок. Лицо и спина были покрыты липким отвратительным потом, а горло пересохло. Лера с трудом выпрямилась и посмотрела растерянным скользящим взглядом на Исааву, который в свою очередь наградил её своим – заинтересованным и изучающим. В этом взоре, к удивлению Леры, не было ни злости, ни какой-либо другой негативной эмоции. Наконец Исаава коротко взглянул на охранников и кивнул им в сторону двери. Те вновь подошли к Лере, но уже не решились прикасаться, да этого уже и не требовалось – девушка сейчас готова была выполнять любые приказы, и пошла за ними на «автопилоте».