Прародитель: начало

Прошло несколько дней. Дни слились в кошмар похорон, официального траура, тяжелых взглядов и шепота в коридорах власти. Андрей держался, как скала, но трещины были видны. Елена, несмотря на шок и горе, чувствовала – Лев торопит. Роды начались внезапно, на фоне стресса, раньше срока, но не критично.

Родильные покои НИОСН в Цитадели. Стерильный свет, запах антисептика. Елена кричала, сжимая руку Андрея. Её тело напрягалось в схватках. Андрей стоял рядом, его лицо, осунувшееся за эти дни, было сосредоточено. В глазах – не только тревога за жену и ребенка, но и… надежда. Яркая, новая, пробивающаяся сквозь пепел утраты. Рождение сына. Продолжение рода Раденов. Луч света во тьме.

– Давай, Еленка! Давай! Я с тобой! – подбадривал он, стирая пот с её лба.

И вот он – крик. Громкий, яростный, жизнеутверждающий. Младенец. Мальчик. Крепкий, несмотря на небольшой недоношенный вес. Его тельце было розовым, кулачки сжаты, он орал, возмущенно тряся крошечными ножками. Акушерка положила его на грудь Елене.

– Лев… – прошептала Елена, слабо улыбаясь сквозь слезы усталости и боли. – Лев Раден…

Андрей смотрел на сына. На его сморщенное личико, темный пушок волос, крошечные пальцы, сжимающие палец отца. Горе отца, Правителя, Мастера отступило перед простым, всепоглощающим чувством отцовства. Счастье, чистое и яркое, затопило его. – Сын… – выдохнул он, голос дрожал от нахлынувших чувств. Он наклонился, поцеловал мокрый лобик младенца, потом – Елену. – Спасибо… Спасибо тебе! Он прекрасен! Лев… наш Лев!

Он смеялся и плакал одновременно, держа сына на руках, ощущая его теплоту, его жизнь. В этом крике новорожденного был гимн будущему. Забвение потерь. Андрей не видел, как в момент, когда Лев на мгновение перестал кричать и открыл глаза – узкие щелочки младенческих глаз – в их глубине, на долю секунды, мелькнул не детский, а старый, невероятно усталый, но бесконечно мудрый взгляд. Взгляд, видевший рождение и гибель миров. Взгляд Прародителя, запертого в темнице младенческого мозга, на долгие годы забытья и медленного пробуждения. Потом веки сомкнулись, и Лев снова заорал по-младенчески требовательно.

В резиденции Вангредов, в полумраке комнаты, Люк лежал неподвижно. Его дыхание было едва заметным. Но губы шевелились, беззвучно шепча все о тех же стальных птицах, падающих с чёрного неба, о дыме и крике Юлии. Он не знал, что демиург его мира только что родился заново. Что эпоха, которую он открыл с Дмитрием, закрылась для него одного. Его личный конец приближался в одиночестве, под шёпот призраков прошлого, в то время как в колыбели Раденов, оберегаемый счастливым отцом, затих первый сон нового бога, которому предстояло вспомнить себя и продолжить игру. Колыбель нового демиурга качалась в комнате, наполненной радостью и неведением, а в соседнем крыле Цитадели угасал последний великий костер старой эпохи.

Том-3, Глава 18: Зов Бездны

Дата: 68-й год П.В. (После Воспламенения)

Воздух в Центральном Штабе Королевства был густым, как в склепе перед закрытием. Шестьдесят восемь лет после Воспламенения не смягчили линий на картах угроз; они лишь стали чернее, гуще, как запекшаяся кровь. Особенно на юго-западном секторе – Фиолетовая Зона. Символ абсолютной смерти. Место, где геодезические линии кривились, радиационные счетчики зашкаливали и кошмары, не предусмотренные даже "Энциклопедией Химер".

Петр Донсков, Главнокомандующий Королевскими Армиями, стоял у массивного голографического стола. Его лицо, некогда отмеченное юношеской резвостью, теперь напоминало высеченный из гранита барельеф: жесткие складки, глубокие морщины у глаз, сжатый рот. На его мундире ордена сияли тускло, как старые раны. Он ткнул пальцем в пульсирующую красную точку на карте Фиолетовой Зоны.

– Третий взвод, Вторая оперативная рота, батальон "Кинжал Ночи". – Голос Петра был низким, как скрежет камня по камню. – Двенадцать человек. Лучшие разведчики полка. Вышли на патрулирование периметра зоны "Дельта-Тэта". Последний сеанс связи – 48 часов назад. Обрывки. Паника. – Он нажал кнопку на консоли.

Из динамиков хрипло полилась запись, искаженная помехами: "…шшшк…двигается… не по теплу… не по массе…скр-ре-ек…свет…всюду свет…заливает…визг…Оно видит! Боже…шшшк…Аааргх!…"

Тишина после записи была гулкой. Командир Разведывательного Ударного Полка, полковник Варлам, стоял по стойке "смирно". Его лицо было землистым. "Кинжал Ночи" – его детище. Его кровь.

– Полковник, – Петр повернулся к нему, его глаза, холодные и острые, как скальпели, впились в подчиненного. – Ваши люди. Ваша зона. Ваш позор. Санкционирую спасательную миссию. Код "Последний Шанс". Исполнитель – спецотряд "Мираж". Они ближе всего и имеют опыт работы в высоких фонах. Найти пропавших. Установить природу угрозы. Уничтожить, если возможно. Или – доложить для применения стратегических средств. Понятно?

– Понятно, господин Главнокомандующий! – Варлам отчеканил, но в его глазах читалась ярость и горечь. Потеря взвода – клеймо на всю карьеру. – "Мираж" будет готов к выдвижению через час.

– У них есть тридцать минут, – отрезал Петр. – Каждая секунда там – вечность в аду. Доложите о результатах лично. Или… не возвращайтесь.

––

Отряд "Мираж" был не семьей, как "Тень Ворона", а идеально отлаженным механизмом смерти. Шесть человек. Капитан Ева Рострова (Мастер "низшего " 3-го уровня, предок – снежный барс) – командир. Лейтенант Арсений "Клык" Крутов (Мастер "высшего" 2-го уровня, предок – гиена) – тяжелый штурмовик. Старший сержант Лика "Тень" Морозова (Мастер "высшего" 2-го уровня, предок – хамелеон) – разведчик-невидимка. Сержант Борис "Молот" Гуров (Мастер "простого" 2-го уровня, предок – медведь-губач) – сапёр/поддержка. Рядовые: Марк "Око" Светлов (Мастер "низшего" 2-го уровня, предок – сокол) – снайпер/оператор дронов; и Ирина "Игла" Петрова (Мастер "низшего" 2-го уровня, предок – скорпион) – медик/биоаналитик.

Их "Ловчий" – бронированный шагоход на шести колесах – продирался сквозь аномальную чащу Фиолетовой Зоны. За иллюминаторами плыл кошмар. Деревья, больше похожие на сросшиеся кости, покрытые фиолетовой жижей. Воздух мерцал неестественными всполохами, искажая перспективу. Радиационные счетчики визжали вхолостую – фон был запредельным, но не смертельным сразу благодаря их модернизированным костюмам и сывороткам. Датчики сканировали энергетические выбросы, биологическую активность.

– Контакт! – крикнула Лика, её голос в шлемофоне был напряженным. – Биомасса! Две сотни метров, на 10 часов! Класс: "Стайер". Скорость высокая!

На экранах тактического планшета Евы замигали красные метки. Из-за костяных деревьев выпорхнули существа. "Стрижи-Пилы". Размером с крупную собаку. Тело – обтекаемое, хитиновое, черно-фиолетовое. Длинные хвосты заканчивались не жалами, а быстро вращающимися дисками из костяных зубцов, издающими пронзительный визг. Крылья – тонкие, мембранные, позволяли им не летать, а совершать стремительные прыжки-планирования.

– "Пилы"! – предупредил Арсений, его рука сжимала рукоять тяжелого плазменного гранатомета. – Берегите щиты! Их хвосты режут абсолютно все!

"Ловчий" резко развернулся, его автоматические турели открыли шквальный огонь импульсными лазерами. Две "Пилы" взорвались в облаке хитина и фиолетовой слизи. Но остальные, визжа, ринулись в атаку. Одна врезалась в корпус шагохода. Вращающийся диск на хвосте с диким скрежетом впился в энергощит, вызывая каскад искр. Щит локально погас.

– Выхожу! – рявкнул "Клык". Шлюз открылся, и он вывалился наружу. Его броня загудела – активация сердца зверя. Мышцы плеч и спины вздулись, шея утолщилась, голова слегка втянулась. Из горла вырвался хриплый, смех-вой гиены. Он не стал стрелять. Он бросился на ближайшую "Пилу". Его рука, усиленная до нечеловеческой мощи, в когтистой перчатке схватила вращающийся диск ХВОСТА и с чудовищным усилием смяла его! Существо завизжало нечеловечески. Арсений швырнул его в другую "Пилу", сбив ту с траектории. Его вторая рука с плазменным пистолетом-пулеметом выплевывала сгустки энергии, испаряя химер.

Лика "Тень" растворилась у корпуса "Ловчего". Её силуэт слился с искаженным фоном. Когда "Пила" попыталась атаковать ослабленный щит, из пустоты метнулся тонкий стилет из черного хитина, точным уколом в сочленение головы и туловища. Химера рухнула, дергаясь. Лика снова исчезла.

Борис "Молот" выставил из люка ствол тяжелого дробовика, стреляющего разрывными гранулами с иридиевыми сердечниками. Каждый выстрел разрывал "Пилу" на куски. Марк "Око" с дрона сверху корректировал огонь и срезал точными выстрелами из лазерной винтовки тех, кто пытался зайти с фланга. Ирина "Игла" мониторила показатели команды, готовя нейтрализаторы для возможного заражения химерной слизью.

Бой был яростным, коротким. Через три минуты стая "Стрижей-Пил" была уничтожена. Фиолетовая слизь и обломки хитина дымились на искаженной земле. "Клык", тяжело дыша, вскарабкался обратно в шагоход. Его звериные черты сглаживались, но в глазах еще горел боевой азарт.

– Щит восстановлен на 80%, – доложил Борис, проверяя системы. – Биосканы чистые. Но фон… кажется, гуще. И свет… он странный.

Ева Рострова смотрела на экраны. Её лицо под шлемом было сосредоточенным. Предчувствие снежного барса – опасность рядом и невидимая. – Не задерживаемся. Курс – на последние координаты "Кинжала". Всем настороже. Это была лишь стая падальщиков. Настоящее… впереди.

Дорога к точке назначения стала кошмаром. Пространство искривлялось. Дорога, только что проходимая, оказывалась перекрыта внезапно выросшей стеной из черного, пульсирующего вещества, похожего на жилу. Воздух гудел на низких частотах, вызывая тошноту. Они видели тени, мелькающие в стороне – огромные, невнятные. Датчики засекали мощные энергетические всплески, но источник был неуловим.

Они наткнулись на "Камнекрутов". Гигантские, медлительные твари, похожие на живые скалы. Их броня была настоящим камнем, слившимся с хитином. Они не атаковали, а просто… двигались, сокрушая всё на пути. "Ловчий" еле увернулся от одного, чудовищная каменная "нога" опустилась в метре от корпуса, оставив воронку. Огня по ним не открывали – бесполезно и шумно. Обходили.

Потом были "Светляки-Паразиты". Рои мелких, светящихся фиолетовым существ, облеплявшие всё. Они не кусали, но их свет вызывал сильные галлюцинации и высасывал энергию из щитов и батарей. Отряд включил ультрафиолетовые излучатели – единственное, что их отпугивало.

Через шесть часов кошмарного пути они вышли на поляну. Вернее, на то, что от неё осталось. Лагерь 3-го взвода.

Картина была сюрреалистичной и ужасающей. Разбитые палатки из энергополотна, порванные в клочья, словно бумага. Оборудование – сканеры, генераторы, оружие – было не сломано, а… *деформировано*. Пластик тек, как воск, металл скручивался в немыслимые спирали. Ствол плазменной винтовки был вывернут наизнанку. Тела… тел не было. Только пятна темной, почти черной субстанции, впитавшейся в землю, и разбросанные, неестественно перекрученные кости, покрытые странным, перламутровым налетом. Запах стоял не крови и смерти, а озона, гари и чего-то сладковато-приторного, как гниющие фрукты.

– Господи… – прошептала Ирина "Игла", сжимая в руке биосканер. – Нет ДНК… Ничего узнаваемого. Только… остаточная энергия. Высокая. Чуждая.

– Оборонительный периметр… отсутствует, – доложил Марк с дрона. Его голос дрожал. – Ни следов боя в привычном смысле. Следы… – он сделал паузу, – …огромные. Одно существо? Множество? Непонятно. Как будто что-то гигантское… протащилось сквозь лагерь. Или… проявилось внутри.

Ева вышла из "Ловчего", её движения были плавными, кошачьими. Чувства барса обострились до предела. Воздух вибрировал. Свет вокруг был нестабильным, предметы на краю зрения двоились, расплывались. Она почувствовала… взгляд. Огромный, безразличный, как взгляд звезды на насекомое.

– Капитан! – крикнул Борис из шагохода. – Жизнеформа! Слабая! Под обломками генератора!

Они ринулись к груде деформированного металла и пластика. "Клык" и "Молот" в несколько рывков, используя звериную силу, отбросили тяжелые обломки. Под ними, в небольшой воронке, лежал человек. Камуфляж королевской армии. Знаки различия сержанта из "Кинжала Ночи". Его лицо было исцарапано, глаза дико открыты, но невидящие. Он был жив, но дыхание было прерывистым, хрипящим. Он обнимал себя руками, непрерывно дрожа. На губах – кровавая пена.

– Сержант! – Ева опустилась рядом, осторожно касаясь его плеча. – "Мираж"! Отзовитесь! Что здесь произошло? Где ваш взвод?

Солдат вздрогнул. Его глаза метнулись в сторону Евы, но не зацепились. Они смотрели сквозь нее, в какой-то невидимый ужас. – …свет… – прошептал он, голос был как шелест сухих листьев. – …всюду свет… Он… пришел… из трещины… в небе… – Он затрясся сильнее. – …рисовал… кошмары… на стенах мира… пальцем… из света… – Судорожный вдох. – …видели… мозги… закипели… кости… пели… Оно рисует кошмары на стенах мира! Оно пришло! – Последние слова он выкрикнул, срываясь на визг, и его тело содрогнулось в последнем предсмертном спазме. Изо рта хлынула черная, маслянистая жидкость. Он затих.

В этот момент все сканеры в "Ловчем" и на бойцах взвыли одновременно. Голографические экраны Евы погасли, потом вспыхнули ослепительно белым светом, заполненным бессмысленными геометрическими фигурами, которые двигались и перетекали, вызывая тошноту. На тактическом планшете, который не успел отключиться, возникло изображение. Не фото. Не тепловая карта. А… абстракция. Гигантское, аморфное светящееся пятно, занимающее сектор карты в километрах двадцати от них. Оно пульсировало, и с каждой пульсацией сканеры фиксировали чудовищный отток энергии из окружающего пространства. Как будто сама реальность истекала силой в эту воронку.

– Аномалия! – закричал Марк из шагохода, его голос был полон первобытного ужаса. – Массивная! Энергопоглощение за гранью возможного! Оно… оно пожирает пространство!

Ева Рострова поднялась. Её лицо было белым как мел. Она смотрела в ту сторону, куда указывал сканер. Там, вдалеке, за костяным лесом, небо… искривилось. Оно не было черным или фиолетовым. Оно было… отсутствием цвета. Окном в пустоту, окаймленным бегущими, как молнии, всполохами чистой энергии. И сквозь это окно, казалось, что-то *смотрело*. Не глазами. Целым состоянием бытия. Чувство давления на разум стало невыносимым. В ушах зазвенело.

– Всем… в машину! – скомандовала Ева, её голос едва не сорвался. – Немедленно! Отход! Максимальная скорость! Марк, сбрасывай все дроны-маячки на аномалию! Передай координаты и данные в Штаб экстренным шифром! Сейчас же!

Они кинулись к "Ловчему". Лика "Тень" материализовалась рядом, её лицо под забралом было искажено страхом. Даже "Клык" не рвался в бой. Инстинкты всех шестерых, усиленные их звериной кровью, кричали об одном: Беги!

"Ловчий" рванул с места, ломая костяные деревья, уворачиваясь от внезапных провалов в земле, которые теперь открывались чаще. За ними, из области аномалии, хлынул поток искаженного света. Он не гнался. Он просто… *распространялся*. Как пятно на воде. Деревья в его луче начинали течь, как воск, сливаясь в абстрактные скульптуры кошмара. Камень кричал тихим скрежетом, меняя форму. Воздух гудел на частоте, от которой кровь стыла в жилах.

Ева смотрела на экран заднего вида. На то, как реальность стиралась и перерисовывалась за ними чьей-то безумной рукой. Слова умирающего сержанта звенели в её черепе: *"Оно рисует кошмары на стенах мира!"* Они нашли не химеру. Они нашли дыру. Выход. Или вход. Для чего-то, что делало саму Фиолетовую Зону детской шалостью. Спасательная миссия провалилась. Теперь была миссия выживания. И предупреждения. Если они успеют. Если "Оно" их уже не заметило. Если "стены мира" выдержат этот новый натиск. "Ловчий" мчался сквозь искаженный ад, увозя шестерых бойцов и одинокий крик безумия, в то время как за спиной нарастал свет Абсолюта, пожирающего всё. Зов Бездны прозвучал. И он требовал ответа.

Том-3, Глава 19: Кровь на Гербе

Воздух в заброшенных подземельях Сектора Вангредов был другим. Не стерильной прохладой резиденций или маслянистым запахом мастерских. Здесь царила вековая сырость, смешанная с пылью распада, ржавчиной и… свежей кровью. Толстые бетонные стены, некогда поглощавшие грохот апокалипсиса, теперь глушили лишь крики. Крики отчаяния и азарта.

Саша Вангред скользила по мраку, как призрак. Шестнадцать лет, но движения – точные, хищные, полные смертоносной грации. Ее черный тренировочный костюм сливался с тенями, лишь золотистые пряди волос, выбившиеся из тугого хвоста, слабо отсвечивали в тусклом свете аварийных плафонов, давно лишенных энергии. На лацкане – миниатюрный герб Вангредов: левиан, горделивый сплав льва и сокола. Он казался каплей расплавленного золота во тьме.

Сила Крови Гордого Левиана пульсировала в ее жилах. От Сокола: Зрение пронзало полумрак, как луч прожектора. Она видела каждую трещину в бетоне, каждую каплю влаги на трубе, каждый испуганный вздрагивающий мускул на лице дрожащего мужчины, забившегося в нишу за обвалившейся коммуникационной панелью. Дезертир. Трус. Мусор, осмелившийся сбежать с Поста Рубежа «Гамма», бросив товарищей под когти ночных шакалов-химер Застенья. От Льва: Тепло, ярость, жажда преследования разливались по мышцам. Ее пальцы, пока еще человеческие, чесались ощутить сопротивление плоти под когтями. Аура «Царя Зверей» – пока слабая, ученическая – все равно давила волнами, нагоняя на жертву парализующий ужас.

– Где же ты, кролик? – ее голос, мелодичный и ледяной, разнесся эхом по туннелю. Она намеренно не шептала. Пусть слышит. Пусть боится. – Я слышу твое сердце. Оно бьется… так громко. Как барабан перед казнью.

Мужчина в изодранной форме рядового Королевской Стражи сдавленно всхлипнул, прижимаясь к холодному бетону. Его глаза, широко раскрытые от ужаса, безуспешно пытались разглядеть источник голоса во тьме. Он знал, кто ее отец. Значит, смерть придет не от клыков химеры, а от руки наследницы.

Саша усмехнулась. Ей нравился этот страх. Он был… чистым. Более острым, чем страх перед неизвестной тварью. Здесь страх был ей посвящен. Она сделала шаг вперед, намеренно громко стукнув подошвой ботинка по бетонному полу. Эхо покатилось по туннелю. Жертва взвизгнула.

*Еще один. Где-то правее. Ее Соколиное зрение уловило мельтешение в боковом ответвлении, заваленном ящиками. Двое. Один ранен, хромает. Их страх был гуще, отчаяние – глубже. Идеально.

Марк Волков шел по соседнему туннелю, его шаги были абсолютно бесшумными. Семнадцать лет, стройный, с острыми чертами лица и серыми, слишком внимательными глазами. Его темные одежды тоже растворялись в тенях, но иначе. Не как угроза, а как сама ночь. Сила Крови Лунного Люпина – Арктического Волка – была его сутью. Сверхскорость и ловкость: Его тело было сжатой пружиной, готовой к мгновенному рывку. Обостренные чувства: Нос улавливал запахи – сырость, ржавчину, пот, мочу и… кровь. Много крови. Старая и свежая. Уши различали каждый звук – капанье воды, шорох крысы, прерывистое дыхание спрятавшихся, и – ледяной голос Саши Вангред. Бесшумность: Его присутствие было призрачным. Эмпатическая связь: Волна чужого страха, отчаяния и… наслаждения, темного и липкого, исходящего от Саши, била в него, как физический удар. Он чувствовал панику дезертиров так остро, словно это был его собственный животный ужас.

Он знал о «охоте». Слухи ползли по нижним уровням Цитадели, как ядовитый туман. Не те дезертиры из «Рассветной Долины», зачинщики бунта, казненные по закону. Нет. Эти – просто сломленные. Те, кто не выдержал давления Застенья, страха перед Пустошью, тупой солдатской рутины. Бежали не из предательства, а от безысходности. И за это Саша устроила им ад.

Марк ускорился. Не бегом – рывком Люпина. Мир на мгновение смазался, тени слились в серую полосу, и он преодолел двадцать метров за долю секунды, остановившись у развилки. Его звериный слух выделил направление: левый туннель, тупик с вентиляционной шахтой. Там – тот раненый и его товарищ. И туда же направлялась Саша, ее шаги теперь быстрые, легкие, как у охотничьего сокола, идущего на сближение.

Марк вжался в тень ниши. Он видел ее силуэт, скользящий по краю света от далекого аварийного фонаря. Она приближалась к тупику. Слышал ее голос, игриво-жестокий:

– А вот и кроличья норка! Двое? Как мило. Можно поиграть подольше.

Заглушённый стон, шарканье ног по бетону – попытка отползти глубже. Бесполезно.

Марк не раздумывал. Еще один рывок Люпина – и он материализовался в тупике перед Сашей, спиной к забившимся в угол дезертирам. Его появление было настолько внезапным и бесшумным, что Саша вздрогнула, инстинктивно отшатнувшись. Ее золотистые глаза, сиявшие в темноте, сузились, увидев его.

– Волков, – выдохнула она, и в голосе прозвучало раздражение, смешанное с презрением. – Убирайся. Ты портишь игру. Это моя дичь.

– Игра? – Голос Марка был низким, ровным, но в нем вибрировала сдерживаемая ярость. Его Люпин чуял ее возбуждение, ее кровожадность. – Это не игра, Саша. Это бойня. Они сдались. Они безоружны.

– Они – черви! – Саша плюнула в сторону дезертиров. Ее Аура «Царя Зверей» усилилась, попытавшись обрушить на Марка волну подавления. Он почувствовал давление, желание опустить голову, отступить. Но воля Лунного Люпина была крепкой сталью. Он лишь чуть напряг челюсти, серые глаза не отводя смотрели на нее. – Трусы! Они бросили пост! Бросили своих! Они гниют заживо, и я лишь ускоряю процесс! Разве не милосердие? – Она сделала шаг вперед, ее пальцы непроизвольно сжались, ногти удлинились на долю секунды, став бледно-золотистыми, острыми как бритвы. Когти Левиана.

– Милосердие выглядит иначе, – Марк не отступил. Он чувствовал, как за его спиной дрожат двое мужчин, их страх был густым и горячим. Эмпатическая связь передавала их отчаяние как собственное. – Отведи их в караул. Пусть трибунал решит. Закон существует.

– Закон? – Саша рассмеялась, звук был колким, как лед. – Закон для сильных, Волков! А я – сильная. Я – Вангред! И сегодня закон здесь – я! – Она резко метнулась влево, пытаясь обойти Марка, ее движения были стремительными, соколиными. Крылья Левиана– пока еще неразвитые – лишь мелькнули за ее спиной тенями, добавив импульса.

Но Марк был быстрее. Рывок Люпина. Он не побежал – он исчез с места и появился точно на ее пути, блокируя доступ к дезертирам. Его серые глаза в полумраке светились холодным волчьим блеском. Когти Люпина – длинные, стально-серые, острые – выдвинулись из-под ногтей на его руках, готовые к отражению атаки.

– Не пройдешь, Саша, – его голос был тише, но тверже. – Это кончено.

Ярость вспыхнула в золотистых глазах наследницы. Ее Аура «Царя Зверей» рванулась вперед, сконцентрированная теперь только на Марке, пытаясь сломить его сопротивление, заставить подчиниться. Давление стало физическим, как гиря на плечи. Одновременно она атаковала физически. Не раздумывая, с яростным криком, она бросилась на него, ее рука с удлиненными когтями описала дугу, рассекая воздух с шипящим звуком, цель – его горло. Удар Левиана, даже ученический, мог снести голову.

Марк отреагировал. Сверхскорость Люпина позволила ему не просто уклониться – он сдвинулся вбок с такой скоростью, что казалось, его тело раздвоилось на мгновение. Золотистые когти просвистели в сантиметре от его кадыка. Одновременно его собственная рука с когтями Люпина взметнулась вверх, не для атаки, а для блока. Серый металл когтей встретил золотистую сталь Левиана с резким лязгом, высекая сноп искр, осветивших на мгновение их искаженные концентрацией лица.

– Ты защищаешь отбросы?! – зашипела Саша, отскакивая на шаг, ее дыхание участилось от ярости и адреналина. Она чувствовала силу в его блоке, равную ее собственной. Лунный Люпин был достойным противником. Это лишь раззадоривало. – Они слабы! Они разлагают все, к чему прикасаются! Как гниль!

– И ты решила стать санитаром? – парировал Марк, не опуская рук. Его когти были наготове, ноги пружинисто согнуты, все тело – сжатая пружина. Он чувствовал каждую мышцу Саши, каждое ее микродвижение через эмпатическую связь, предвосхищая атаку. – Убивая без суда? Это не сила, Саша. Это бешенство щенка!

Оскорбление достигло цели. Золотистые глаза Саши вспыхнули безумным гневом. Она забыла про дезертиров. Сейчас ее мишенью был Марк Волков. Он посмел! Посмел встать на ее пути! Посмел назвать ее щенком!

– Я покажу тебе щенка! – ее крик перешел в рык Левиана, низкий и гулкий, от которого задрожали стены тупика. Крылья за ее спиной проявились ярче – полупрозрачные, соколиные, мощные. Они не давали полета, но добавили взрывной мощи ее новой атаке. Она ринулась вперед не по прямой, а по диагонали, используя крылья для резкого смещения траектории, ее когти засверкали веером ударов – в лицо, в грудь, в живот. Комбинация Левиана: сила льва и скорость сокола.

Марк встретил шквал. Сверхскорость Люпина позволяла ему парировать, уворачиваться, отскакивать. Его серые когти мелькали, как стальные молнии, перехватывая золотистые вспышки. Лязг! Ш-ш-шк! Звуки ударов сливались в непрерывную какофонию, искры сыпались градом, освещая бешеный танец смерти в бетонной могиле. Он не атаковал. Только защищался. Защищал себя и тех двоих сзади. Эмпатия кричала о животном ужасе дезертиров, о безумной ярости Саши. Он видел, как ее когти рассекали его рукав, оставляя на ткани длинные порезы, едва не задевая кожу. Он чувствовал ее силу – равную его собственной, но необузданную, дикую.