Жизнь на осколках

Когда они остались одни, отойдя к зарослям, еще недавно бывшим запущенным сквером, отделяющим убежище от дороги, мальчик возбужденно выпалил:

– Я видел! Парус. Минут десять назад.

Пользуясь тем, что Люба не может их тут увидеть и устроить очередной разнос, Виктор закурил, однако выдыхая дым в сторону от собеседника. Да, дневную норму пришлось сократить в целях экономии, но отказываться от вредной привычки совсем он намерен не был.

– Вот как. Значит, мне не показалось вчера. – Не зря он приобщил пацана, подарив армейский бинокль. – Не заметил: проплыл мимо или где-то пристал?

Мальчик виновато опустил взгляд:

– Я торопился тебе рассказать. Но направлялся в нашу сторону.

Виктор улыбнулся уголком губ, потрепав того по волосам, давая понять, что вовсе не сердится. За что? Не даром какой-то умный чувак сказал, мол, опыт – сын ошибок трудных. Да и, как ни крути, а Васька пока только ребенок. И ему еще многому надо учиться.

– Забей. Сбегай-ка лучше в дом и принеси незаметно обрез. Схожу посмотрю, что за гости к нам повадились.

– Но… – Василий на миг прикусил губу, и Виктору стало все ясно, мог и не продолжать. – Толик же просил не уходить.

Не просил он. Приказал! Виктор сильно затянулся, закашлявшись. Утихшее было раздражение подняло змеиную голову, но сорваться на верном подельнике он себе не позволил. Сделав глубокий вздох, надел на лицо небрежную усмешку.

– Да брось, тут всего два километра, я за полчаса обернусь. Впрочем… когда я уйду, поставишь Любу в известность.

Васька кивнул, не задавая более пустых, никому не нужных вопросов. Печально склонил голову:

– Вик, почему Люба тебя все время обижает и кричит? Она не хороший человек?

Виктор поперхнулся дымом и снова закашлялся. Отдышавшись, серьезно взглянул на собеседника, чуть качнув укоризненно головой:

– Вась, ты уже достаточно взрослый мальчик, чтобы не думать такими категориями. Нет в мире добра и зла. За любым поступком, хорошим и плохим, кроются мотивы, не зная которых, судить человека неправильно. Люба хорошая девушка, и не виновата, что в ее прошлом, кто-то похожий на меня, видимо, больно ее обидел. Ну беги. И смотри, чтобы тебя никто не увидел.

Вздохнув мальчику вслед, Виктор забил на собственные ограничения и закурил еще одну.

Эпидемия

– Вик, смотри! – Люба резко выпрямилась, опуская винтовку, и Виктор едва успел отпрянуть, чтобы снова не получить затылком в лицо. – Это Толик. Он что, ранен?

Виктор нахмурился, забирая у девчонки винтовку, чтобы самому посмотреть в прицел, заметив на подходах к общине озвученную персону. “Начальник” и впрямь подозрительно покачивался, с трудом удерживая на плече винтовку. Хотя крови на одежде он не заметил. Запнувшись, рухнул на колени, задержав падение рукой.

Хреново.

Виктор тихо выругался, краем уха отметив, что девушка, не дожидаясь ответа, ломанулась прочь. Встречать. Оставляя пост, поспешил за ней, ведомый недобрым предчувствием, что нашло подтверждение в поведении Толика. Заметив встречающих, тот остановил их, поспешно выставив перед собой руку:

– Нет. Не подходите близко, – хрипло велел он, прежде чем согнуться в приступе безудержного кашля. На ладони, прикрывшей рот, остались кровавые капли.

– Вот дерьмо… – выдохнул Виктор, хватая Любу за локоть, удерживая от неразумного порыва, начиная догадываться, что произошло.

– Что с ним? – подняла на него испуганный взгляд девушка, у которой хватило ума не сопротивляться.

Вместо него ответил Толик, тяжело осев на землю и потребовав, чтобы они отошли еще дальше. Силы окончательно оставили его.

Следы незнакомца привели Толика к лагерю кочевой группы, остановившейся в десяти часах пути от их границ. Он долго наблюдал, но, так и не заметив никакой активности, решился осмотреться. В первой же палатке наткнувшись на труп. Первый, но не последний. Едва он понял, что причиной смерти является неизвестная ему болезнь и выживших нет, поспешил покинуть гибельное место. Еще какое-то время шел по следам покойника, но почувствовал себя плохо. У заболевания оказался очень короткий инкубационный период. Два часа. И тогда он повернул обратно, чтобы предупредить общину об опасности. Несколько раз проваливался в беспамятство, не сразу вспоминая: кто он и куда шел.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

– Что мы можем сделать в подобных обстоятельствах? – спросила Люба, снимая вопрос с языка, тем самым, вольно или невольно, позволив Виктору не признаваться в собственной растерянности и некомпетентности, как лидера. – Может, антибиотики помогут?

Люба сорвалась было с места, но голос Толика пригвоздил ее к месту:

– Стоять! Прежде чем вернетесь к остальным, выждите два часа, не меньше. Пока мы не поймем, с чем имеем дело и как с этим бороться, никому не покидать пределов поселения и не подпускать близко чужаков. А лучше, вообще держаться всем особняком. Мы не знаем, как распространяется зараза. Я никого не трогал и на меня никто не чихал, значит…

– А как же ты?

Толик в ответ нашел в себе силы усмехнуться:

– В церковь схожу. Если обнаружите затруднение дыхания, кашель, головокружение, приходите, помолимся вместе…

– Чувак, я и не знал, что у тебя есть чувство юмора, – вернул усмешку Виктор, потянув Любу за руку прочь. Он бы и сам не хотел, чтобы его видели таким… – Ты главное выживи, лады? А то я вернусь забрать твою пушку.

– Вот этого я допустить не могу.

Толик крепче стиснул пальцами винтовку, но лишь для того, чтобы опереться на нее, поднимаясь на ноги. Он ушел первым, еще раз, категорично, подводя разговору итог, а они молча смотрели вслед. И лишь когда он скрылся за кустарником, Виктор услышал сдавленные звуки и посмотрел на спутницу.

– Сырость прекратила, – строго велел он Любе, что тихо всхлипывала в ладонь. Вот уж от нее он такого не ожидал… – Не смей хоронить его раньше времени.

Посмотрел на часы, засекая время.

– Вик, как думаешь, что это за зараза такая? – послушно вытерла слезы Люба, беря себя в руки.

Вот такой, сильной, уверенной, она нравилась Виктору много больше. Хотя бы потому, что он совершенно не представлял, что делать с этой соленой влагой, кроме протянутого носового платка. Не знал, что говорить, чтобы успокоить.

– А хрен его знает… Я медицинских не заканчивал, – передернул он плечами. – Может, ботаник наш что-нибудь в этом кумекает.

Оставалось выдержать два часа неизвестности, в течение которых их атаковал целый рой тревожных мыслей и догадок. Некоторыми они осмелились поделиться друг с другом, пытаясь найти решение проблемы, другие, самые страшные и тяжелые, остались невысказанными. И хотелось верить, никогда не сбудутся.

Когда к оговоренному времени симптомы не проявились, Виктор честно, не скрываясь, выдохнул. Пусть привычный мир полетел в тартарары, следовать за ним как-то совсем не хотелось, как и терять тех, с кем жил бок о бок все это время.

– Вообще-то, – протянул Степан, потерев ладонью лицо, все никак не мог прийти в себя от новости, которой огорошили они обитателей общины по возвращении, – это больше напоминает отравление какими-то испарениями. Хотя не могу исключить и вирус. Они постоянно мутируют в новые виды, против которых у человека нет иммунитета.

– Погоди, – ухватился Виктор за факт, боясь потерять в хаосе мыслей, – если он вдохнул испарений, то должен был почувствовать что-нибудь, верно?

Ботаник передернул плечами:

– Иногда их можно определить лишь по запаху. А если трупы уже начали попахивать…

Виктор чертыхнулся. Как же все-таки не хватало мобил… Сейчас бы звякнул, спросил, что надо, а так…

– Толику все равно надо снести воды, поесть, лекарства. Мы же можем попробовать справиться с заразой? Заодно я расспрошу егоподробнее о пребывании в лагере мертвецов и симптомах, – объявила Люба. Голос ее звучал необычно глухо и словно с того света, обратив на девушку взгляды собравшихся. Нижнюю часть ее хорошенького личика закрывала цветастая нелепая "марлевая"повязка, на скорую руку сварганенная из старой наволочки. – Что? У вас не было уроков ОБЖ в школе?

– Ты не пойдешь туда.

Решительно возразил Виктор, боясь даже представить, что будет, если болезнь передается иначе и Люба заболеет. Что они станут без нее делать? Пропадут! А он?..

– Пойду, – сказала, как отрезала.

Упертая баба…

Вскочила, поспешив в кладовку мимо растерянных детей, которых Светка выловила где-то, водворив домой, несмотря на прекрасную погоду – гуляй да гуляй.

– Возьми антибиотики и активированный уголь, на случай отравления! – напутствовал Степка. – А еще воды побольше. Ему надо промывание желудка сделать, кроме того, большинство ядов выводится вместе с мочой, следовательно…

– Ну хорошо.

Виктор поднялся, поправив на плече винтовку, но выход заступил возникший словно ниоткуда Лешка, и был немедленно облаян Торой, что углядела в его действиях угрозу хозяину.

– Куда собрался?

– С ней пойду, – угрюмо объявил Виктор, подходя вплотную, но тот не двинулся с места.

– Люба справится. А ты нужен здесь. Если Толик умрет, кто-то должен будет защищать общину, – объявил причину своих претензий Алексей. – Настоящий лидер всегда ставит общее благо выше личного. Толик это понимал.

Будто приговор другу вынес…

Проглотив камень в свой огород, Виктор послушно сделал несколько шагов назад. Опустился на стул, не переставая, однако, сверлить противника взглядом. Он ему еще припомнит прошедшее время.

– Ну, если на то пошло, – неожиданно поднялся со своего места Степка, – то идти должен я. Как самый бесполезный член общины.

– Не правда, – решительно возразил Виктор. И давно у Толстопуза такие мысли в голове сидят? Надо будет Любе сказать, чтобы провела с ним сеанс психоанализа… – Ты работаешь наравне со всеми и никогда не отлыниваешь. Более того, у нас тут не "Слабое звено". Но… Как оказалось, в этой теме ты шаришь лучше всех остальных, а потому, должен пойти и взглянуть на эту заразу лично.

Грохнувшая о стол пузатая бутыль заставила всех подпрыгнуть. Обращенный к нему взгляд Любы, казалось, был способен убить наповал, и Виктор невольно поежился.

– Так, значит, да?..

– Люб, он дело говорит, – посмел заметить Лешка. – Кроме того, ты нужна детям.

Простак, простак, а куда бить, чтобы достичь нужного результата, следовало признать, он знал. Довершая начатое, Светка отпустила Лену, и малышка немедленно бросилась к мамочке, обезоруживая воинственно настроенную деву.

Воспользовавшись моментом, Степан подорвался и, прихватив собранную Любой сумку, поспешил отправиться в путь, сославшись на то, что Толик и так потерял много времени, и каждая минута сокращала его шансы на выживание. Исполняя его приказ, обитатели, проводив гонца, разбрелись по комнатам, а Виктор поднялся в наблюдательный пункт, хотя церквушку оттуда видно не было. Зато все подходы, как на ладони.

От собственного бессилия что-то изменить, хотелось рвать и метать, но он упрямо застыл с биноклем в руках, внимательно оглядывая их владения, невольно, чаще поглядывая в сторону океана, с которой с недавних пор видел угрозу.

Эх, Толик… Виктор даже цыкнул языком, допустив мысль, что останется один на защите общины. Справится ли он, если нагрянет беда? Сможет ли стать настоящим лидером, которого хотели видеть во главе ее обитатели? Сплюнул в сердцах. Западет же порой чужая мысль в голову, и ведь не выкинешь.

Вдруг заметив краем глаза движение, Виктор сменил направление, увидев стройную фигурку, что пересекла незримую границу их владений. Пусть он не видел отсюда лица, но узнал девушку. Дикарка. Нашла время, наконец, пойти на сближение и наведаться в гости… Уже направился к лестнице, намереваясь перехватить гостью, предупредив об опасности, ведь любой из них с Любой мог принести заразу с собой, на одежде, например. Бросил последний взгляд вниз и увидел, как девушка упала.

Твою ж то мать! Природа что, решила провести очередную дезинфекцию и добить оставшихся тараканов?

Буквально слетев вниз по опасной лестнице, он ворвался в общую гостиную, где Люба учила детей делать марлевые повязки. Схватив готовую, поспешил ретироваться прежде, чем с желанных губ слетит хоть один вопрос, но девчонка не собиралась терять время. Вскочила, ухватив за локоть, нагнав у самого выхода.

– В чем дело?

– Машка там, – не скрывая тяжелого вздоха, выложил он. – Похоже, заболела. Странно… она же вроде ни с кем не контактирует.

И не ошибся. Светловолосая пацанка кашляла кровью, хоть и выглядела многим лучше Толика. Вероятно, прошло еще не так много времени, и организм держался, пытаясь сопротивляться.

– Грибы, – выдохнула она, едва смогла говорить. – Это все… грибы.

Виктор сперва решил – бредит, даже бросил взгляд на Любу, убедиться, что не ослышался. Но нет. И в момент прояснения сознания, та осталась верна своим словам, поведав, что неосторожно вдохнула споры гриба, что пророс в теплице, пытаясь получше разглядеть неизвестный ей прежде вид. А через какое-то время ей стало плохо. Когда появилась кровь, она поняла, что дело плохо, и пошла к людям. За помощью. Предупредить.

– Степан был прав, это отравление, – выдохнул Виктор. Тоже, конечно, не фунт изюма, и проблему с распространением опасного растения придется как-то решать, но… – Готовь воду и уголь, я помогу ей дойти.

Однако, и в шаге от беспамятства, Дикарка шарахнулась от его рук, точно он прокаженный. Вот кто-кто, а Люба точно найдет с ней общий язык… Усмехнувшись собственным мыслям, он примирительно поднял вверх руки и сам поспешил вперед, чтобы отправить детей в их комнату, от греха, и заняться приготовлениями.

Когда, измученная, Дикарка забылась тяжелым сном, в главную залу вошел Степка, что почти тащил на себе Толика. Видать, они разными путями пришли к единому выводу, раз тот взял на себя подобную ответственность. Устроив обоих больных в комнате Толика, все собрались за общим столом, наконец, позволив себе немного расслабиться и выпить кофе.

– Они поправятся? – тихо спросила Светка, цепляясь за своего благоверного.

– Ну, учитывая, что им стало легче, думаю, да. Организмы молодые, сильные, – как заправский врач сказал Степка, сделав большой глоток благословенного напитка. – Однако яд, содержащийся в спорах, очень сильный и вряд ли мы сами сможем создать противоядие. Думаю, мы должны найти все места в округе, где есть их грибница, и выжечь ее.

– А дым не отравит все вокруг?

Любу, как всегда, больше волновала экология и жизнь бессловесных тварей.

– Придется рискнуть, – развел руками Лешка. – В противном случае, всю жизнь будем жить, как на вулкане. Мы еще ладно, теперь настороже будем, а дети?

– Я знаю, где достать респираторы, – поддержал идею уничтожить заразу на корню, заявил Виктор. – Завтра схожу, и тогда… Но вообще странно как-то, мы много где лазали с Толиком, но ничего подобного прежде не встречали.

Ботаник передернул плечами:

– Мы живем в эпоху перемен. Ось Земли изменила наклон, сдвинулись тектонические плиты… Стоит ли удивляться, что растения мутируют и появляются новые виды? Возможно, этот гриб еще не получил большого распространения, и нам удастся полностью уничтожить его.

На том и порешили, после чего, оговорив график дежурства у больных, разошлись. Завалившись на постель, Виктор дотянулся до бутылки и сделал щедрый глоток. За здоровье.

Вопросы религии

После того, как буквально вернулся с того света, Толик еще испытывал легкую слабость и время от времени заходился кашлем, не без оснований полагая, что окончательно легкие не оправятся никогда. Однако соблюдать постельный режим и дальше категорически отказался. От долгой ходьбы под палящими лучами солнца, в висках пульсировало, и мерные удары лопат отдавались болью.

– Может, тебе все же не стоило идти? – обеспокоился Виктор, заметив, как он сжал виски пальцами.

– Чего не стоило, так это оставлять общину совсем без охраны, – возразил Толик, наблюдая, как медленно увеличивается братская могила для чужих мертвецов, оставивших им в наследство свой скарб и продовольствие. – Но кто-то должен прикрывать вас, пока вы погребаете тела.

Которые уже начали смердеть так, что даже респираторы не спасали от тошнотворного запаха.

– Смени-ка Степу. Он совсем выдохся.

– Нет проблем, – Виктор послушно забрал лопату у товарища, выбравшись, первым делом потянувшегося за водой, и спрыгнул в яму. И вообще он неожиданно стал таким покладистым, что Толик не переставал удивляться. – Не накручивай себя. При малейшем намеке на шухер, Люба пришлет за нами Тору. Да они с Дикаркой и сами не промах. Стрелять я ее научил.

Толик фыркнул. Несомненно хорошо, если в их отсутствие Люба сможет защитить себя и близких, вот только оружие настолько увлекло ее, что хранительница очага начала забывать про кухню…

– Но сможет ли она выстрелить в живое существо? – справедливо заметил он. Это легко давалось далеко не каждому, во всяком случае, в первый раз.

Виктор напряженно засмеялся:

– В барана или даже тигра – вряд ли. А вот насчет людей я бы не стал утверждать так же уверенно…

Лопата резко, ожесточенно взрезала дерн, разрубая переплетение корней. Злился?

– Люба что, пыталась прикончить тебя в мое отсутствие? – без особого, впрочем, удивления предположил Толик, словно бы неспешно, опускаясь на пенек.

– Ну, если дуло под подбородком считать покушением…

Справа зашелся кашлем Степка, заставляя насторожиться. Не дай бог… И Толик повернулся, не сдержав облегченного вздоха – тот просто поперхнулся глотком воды.

Да… от подобных крышесносных отношений кто угодно обалдеет. И как высшим силам удается свести вместе таких разных, а иногда и противоположных личностей?

Когда с самой тяжелой физически работой было покончено, настало время самой неприятной. Увы, сделать все по христианским обычаям, они не могли не только потому, что большая часть присутствующих исповедовала атеизм, – да и были ли мертвецы христианами? – но в силу множества объективных причин. Тела складывали в могилу, как и в чем были, валетом для большей вместительности. Единственное, они постарались оставить мертвецам их личные вещи, фото, что они сжимали в окоченевших пальцах, медальоны, именной портсигар… детей погрести рядом с матерями. Проложили ряды одеялами и покрыли сверху, прежде чем, помолчав вместо фальшивых слов, начать забрасывать могилу землей.

– Если будете зарывать меня, положите в могилу бутылку чего-нибудь покрепче. И покурить, – неожиданно, сравняв с холмиком последнюю лопату земли, обронил Виктор. Скорее почувствовав устремленные на него взгляды, усмехнулся: – Мне всегда нравилась традиция египтян класть в могилу фараона то, что пригодится ему в жизни загробной. Раз мы строим новый мир, почему бы не взять что-то хорошее из старого?

Толик выдохнул первым, с легким укором качнув головой:

– Собственно, почему нет? Все религии создавались людьми. Чем мы хуже?

– Религия, несомненно, нужна, – согласился Степка. Ему ли не знать, ведь он сам в недавнем прошлом поклонялся одному из множества богов ушедшего мира. – Большинству людей просто необходимо во что-то верить и надеяться на кого-то, кто решит их проблемы. Вот только не распнут ли нас прекрасные хозяюшки? Одна за богохульство, вторая за попытку манипуляции людскими умами…

Виктор гоготнул, видимо, представив себе эту эпическую сцену – религию еще не создали, а религиозные войны уже начались.

– Самое время придумать для нашей религии символику. Или по старинке крест соорудим? – подал голос Лешка.

Хороший вопрос, однако. Крест потом поди, свяжи с новым, пока не проработанным вероисповеданием, а с другой стороны, остальные люди о ней не знают, а привычный всем символ сразу даст понять, что перед ними захоронение.

– Неплохо бы сперва и Бога придумать, – справедливо заметил Степка, хотя было видно, как ему тут не по себе и как хочется скорее свалить из пропитанного смрадом и ощущением близкой смерти места. – От него уже и плясать.

– А что тут думать. По-моему, надо поклоняться тому, от кого зависят наши жизни и благополучие общины. Как предки наши, – подал голос Виктор. Вот кого ничем не проймешь.

– Предлагаешь вернуться к пантеону языческих славянских богов? – приподнял бровь Степка, кажется, категорически не приемля многобожие.

Оппонент передернул плечами:

– Зачем нам пантеон, еще запутаемся потом в этой Санта-Барбаре… – усмехнулся он. – Одного будет вполне достаточно.

– Природа-матушка? – предложил вариант Толик.

В конце концов, во многом только от нее зависело, выживет ли человечество. Она давала жизнь. Согревала весной землю, позволяя всходить растениям и наливаться плодам. Она управляла круговоротом воды, приливами и отливами, погодой. Создавала новые виды, лучше приспособленные к меняющимся условиям обитания.

Виктор передернул плечами:

– Почему нет. Главное обставить все таким образом, чтобы новое вероисповедание не привело нас к матриархату… – усмехнулся он.

– Это да, – согласился Лешка.

Остальные поддержали их красноречивым молчанием.

Немного помучавшись, решая, как все же обозначить захоронение, решили взять из прошлого чужой им опыт и обложили курганчик камнями: и падальщики не раскопают, и видно, что рукотворное. В изголовье, вместо креста, посадили выкопанный неподалеку жасмин, по словам Степки, оказавшийся чубушником обыкновенным. Вот так, век живи – век учись.

– Я вот подумал, может, сообщение оставим, о грибах? Вдруг кому жизнь спасет? – предложил Алексей.

– Транспарант натянуть?

– Кстати, мысль не так плоха, – вступился Толик. Хоть их поступок и мог навести на общину, жизни людей по-прежнему, нет, особенно сейчас, были как никогда важны. А тропой несчастные кочевники шли явно непервыми. Ею же пришел и человек с дробовиком. Эта мысль не давала ему покоя все эти дни, и он креп в уверенности, что с момента катастрофы, раздробившей человечество на пытающиеся выжить группы, что-то в мире изменилось. И им следовало бы знать, что именно… – Степ, сможешь набросок гриба по ткани сделать?

– Попробую.

Пока Степка творил, они соорудили поодаль схрон, куда сложили все полезное, что смогли найти в лагере мертвецов, остальное оставив на своих местах – и оно могло кому-то пригодиться. Затем вывесили предупреждение перед подходами к месту упокоения несчастных, укрыв деревянным козырьком, что крепился к столбикам, чтобы не слишком мочил дождь. С чувством выполненного долга, ведь они сделали все, что могли, покинули полянку. Им оставалось только одно: сжечь сварганенной Степкой отравой грибницы, что смогли обнаружить в округе, и выдвигаться домой.

Сердце заколотилось сильнее. Слишком неспокойно стало в округе в последнее время, тревога точно нависла над общиной грозовыми тучами. Не вышла бы изоляция от остального мира им боком… Как знать, может, и хорошо, что Люба научилась стрелять, ведь они не могут всегда быть рядом.

Глава 5

Перспективы

Лежать пластом и дальше, становилось тошно до невозможности. Из общей гостиной доносились приглушенные голоса, и Маша вышла из комнаты, накинув чужой халат, предусмотрительно оставленный кем-то на спинке единственного стула. Впервые за долгое время она искала общества других людей, медленно, но вспоминая, что такое забота, общение, горячая пища… Что существуют мужчины, которым от женщины нужно не только ее тело.

Застыв на пороге, некоторое время наблюдала, как дети, повторяя за Любой, лепят вареники с творогом. Ну а что, как говорили в прошлой жизни: “Дешево и сердито”, учитывая, какую ораву надо кормить каждый день. Не зная, как и с чего начать, Маша просто заняла одно из свободных мест, но потянуться к тесту немытыми руками не решилась.

Дети притихли, разглядывая гостью, Люба приветливо улыбнулась, а в глазах промелькнуло беспокойство:

– Как ты?

– Нормально, – заверила Маша, пока, не сумев заставить губы отблагодарить девушку улыбкой. Разучились. Ладно хоть слова с каждым разом давались все легче. – Где Толик?

Кажется, парню пришлось не в пример хуже. Сквозь беспокойный сон, а может бред, несколько дней назад она слышала, как тому делали искусственное дыхание.

– Они ушли вчера, хоронить других пострадавших.

Слова слетели легко, значит, это были не их мертвецы. Однако, зачем тогда тратить на них силы? Время и звери сделали бы свое дело и без постороннего вмешательства.

– Все? А кто защищает это место?

В отличие от ее логова, поселение общины было слишком заметным, чтобы, однажды, сюда не пришли другие люди. И не факт, что с мирными намерениями.

– Я, – кивнула Люба на обрез, что лежал на столе чуть поодаль.

– Тлупов очень много, – пояснила кучерявая малышка, видимо запомнив, что говорили взрослые.

– Можно подержать?

– Только курок не трогай. У обреза предохранитель иногда заедает, так я сняла, на всякий пожарный.