Жизнь на осколках

Он осторожно накрыл ее руку своей, благодаря за поддержку. Заверил:

– Я в порядке.

И успокоенная его улыбкой, хозяйка очага обратила свой взор на наказанных уже собственным страхом нарушителей.

– Итак, чья была гениальная идея уйти так далеко без спроса? – сурово спросила она.

Правильно, надо держать ребят в ежовых рукавицах, а то совсем отобьются от рук.

Васька насупился, избегая смотреть Любе в глаза, и молчал, что партизан. Леночка тихо всхлипывала и утирала ладошкой мокрые глаза. Обычная картина. Так заканчивалось большинство их шалостей, разумеется, из тех, что становились известны взрослым. После этого обоих ставили в угол, и на этом инцидент, как правило, оказывался исчерпан. Однако сегодняшний день оказался полон сюрпризов и открытий, которые отнюдь не исчерпали себя. Поняв, что на этот раз мамочка не собирается отступать – свободного времени у них было предостаточно, Леночка подняла виноватые глаза.

– Моя, – впервые на его памяти девочка взяла ответственность на себя. Взрослеет, однако. – Я хотела сделать тебе подарок… на день рождения. Васька… он правда не хотел идти к океану.

– Океан? – захлопала “мамочка” ресницами. – А как же вы в городе оказались?

– Мы встретили девочку, – вступил-таки Васька в разговор. – Она сказала, что бусы из ракушек – отстой…

– Васька!.. – зашипела Леночка на названного брата, который разболтал ее секрет.

– … зато в торговом центре есть драгоценности с настоящими камнями.

Виктор вздохнул, отставив пустую консервную банку. Покачал головой, бросив взгляд на сердобольную спутницу:

– А девчонка-то, похоже, наводчица. Ну, – потребовал он, – и что было дальше?

Леночка снова отчаянно шмыгнула носом, и Люба высморкала ее в платок. Простила. Как и все любящие родители, не способные долго сердиться на своих озорных, но славных чад.

Оказалось, девочка сказала, что они с отцом частенько заходят в торговый центр, потом меняют товары на еду. Когда они пришли, вместо ее отца наткнулись на незнакомцев. Те попытались их схватить, и они побежали: девочка в одну сторону, они с Васькой в другую, но их поймали.

Мда. Работорговцы, менялы, переселенцы… Толик прав, что-то в мире определенно изменилось за последнее время. Может, попробовать подкараулить этого отца-одиночку, да порасспросить?

Возможные преследователи не показывались, и Виктор поднялся, протянув Любе пистолет. На всякий пожарный.

– Пойду разведаю обстановку.

– Будь осторожен.

Кивнул, оставляя свои новые ценности в квартире посреди хаоса, плотно прикрыв за собой дверь. Так было надо. Впрочем, с ними осталась Тора.

Глава 6

Крикливая зуйка

Время, казалось, тянется уже вечность, но нет, наручные механические часики показывали, что всего-то полчаса. И Люба успокаивала себя тем, что раз выстрелов не слышно – все хорошо, ведь Виктор не из тех людей, кто даст так просто себя убить. Просто качественная разведка требует времени.

Заметив, что она хмурится, Леночка прижалась крепче и спрятала личико у нее на груди:

– Прости, мамочка, – шмыгнула она носом. – Я лишь хотела сделать тебе настоящий подарок.

К глазам подступили непрошенные слезы, которые Любе с трудом, но удалось сдержать.

– Дурочка, – выдохнула она, целуя девочку в макушку. – Будьте всегда живы и здоровы, и это станет лучшим подарком на все праздники.

В горле встал ком. Нет, она не хотела больше терять. Никого. Никогда. Люба отчаянно мотнула головой, прогоняя воспоминание об ужасной ночи, когда смогла, наконец, откопать из-под обломков искалеченные тела, и надежда найти родных живыми умерла. О не глубокой братской могиле, выкопанной к рассвету при помощи арматуры и чудом уцелевшей миски. О выплаканных глазах и сбитых в кровь руках, еще долго напоминавших о том, что хотелось забыть. Если бы не Васька, смогла бы она пережить? Не махнуть на себя рукой? Но у потерянного кем-то ребенка больше никого не было, и ей пришлось взять себя в руки, искать укрытие, еду и воду. Она не смогла спасти братьев, но ей словно дали второй шанс, и она сделает все, чтобы оправдать оказанное ей доверие.

Васька замахал рукой, привлекая внимание, тихо зарычала Тора, подняв опущенную на лапы голову, и Люба накрыла рот малышки пальцами, призывая молчать. Прислушалась. По ту сторону входной двери послышались шаги. Замерли. Виктор? Нет. Тора бы узнала хозяина и завиляла хвостом…

Тихо открыв дверь шкафа, Люба кивком головы велела спрятаться, и притихшие дети повиновались.

– Позаботься о сестренке, если… – шепнула она Ваське, отдавая поводок. Собака поможет им найти дорогу домой или Виктора.

Входная дверь осторожно открылась, и Люба закрыла шкаф. Встав слева от дверного проема, спрятавшись за открытой межкомнатной дверью, крепче сжала двумя руками пистолет покойного работорговца. Слушая, как неизвестный шарит по пустой кухне, мысленно взывала к неким высшим силам, которые, несомненно, существовали в этом мире, чтобы отвели беду. Или чтобы скорее вернулся Виктор.

– Уверен, что это тут? – заговорил незнакомец.

Сердце заколотилось быстрее, дыхание сорвалось и стало учащенным. Значит, их двое?

– Да. Гаденыш вышел отсюда.

Люба невольно вздрогнула, когда голос второго незнакомца, передвигающегося бесшумно, точно призрак, прозвучал у самого уха.

– В комнате посмотри.

Вот и все. Сейчас работорговцы обыщут помещение и… Люба подобралась, судорожно переведя дыхание, рискуя быть обнаруженной. А, впрочем, уже не важно. Стоило громиле переступить порог, она что было сил толкнула дверь, с мрачным удовлетворением услышав болезненный вскрик. Снова потянула на себя, позволяя тяжелой туше ввалиться внутрь, а сама выскользнула в прихожую, чтобы столкнуться лицом к лицу с не старым, но седым типом с недобрым прищуром темных глаз. Судя по выправке, бывшим военным.

– Шустрая, – хмыкнул он.

И доказывая, что у нее еще много достоинств, Люба вскинула пистолет и решительно спустила курок.

Не ожидал, но успел уйти в сторону, пригнуться, и на спину посыпались осколки зеркала. Не мешкая, Люба рванула вперед, выскакивая на лестничную клетку, затем вниз по лестнице. На улице задержалась, чтобы услышать, как сбегают следом двое, чтобы не отстали – надо во что бы то ни стало увести ублюдков от детей. Степка говорил, что так поступают какие-то птицы. Что ж, людям есть чему поучиться у животных…

Она, как дура, бежала по открытому пространству, но зато точно знала куда, зачем и была уверена, что в спину ей не выстрелят – за мертвецов же не платят. Чужие шаги слышались все ближе. Нагоняют. Спокойно. Еще немного, вот так. Прыжок на поребрик. Позади слышится отборная брань, громила угодил ногой в открытый люк.

– Стерва!

Седой подельник рассмеялся:

– Кажется, я знаю, кому предложить эту кошку. Обоим долго скучать не придется…

Вот же тварь!

Один неосторожный шаг, и земля ушла из-под ног. В последний момент успев сгруппироваться, Люба перекатилась, как учил Толик. Обернулась к настигающему противнику, направив в грудь дуло пистолета. И пусть очки улетели в траву, в упор же она не промахнется? Спустила курок, но седой работорговец в последний момент ударил по рукам, и пуля ушла в сторону. Громила замолчал.

Последовал удар по лицу, от которого потемнело в глазах и, кажется, скрипнули зубы. Она что было сил вцепилась в рукоятку, но пистолет таки вырвали из рук, отбросив в сторону. Схватив за запястья, работорговец прижал ее руки к земле над головой, нависнув над жертвой, точно хищник, каковым и являлся по сути.

– А теперь, поиграем в мои игры, – зловеще пообещал он, вклинив колено между ее ног.

Ужас перед насилием затопил сознание, породив панику. Нет. Нет! Люба дернулась, силясь вывернуться из-под мужчины, скользящего жадными губами по шее, оголившемуся плечу. Попыталась ударить коленом в пах, но лишь сильнее разозлила, и очередной удар почти выбил вон сознание.

– Нет!.. Не трогай меня… – выдохнула Люба, почувствовав, как, освободив одну руку, седой изучает ее тело, задирает подол. К горлу подступила тошнота. Отвратительно.

И тот вдруг остановился. Замер, чтобы через мгновение скатиться со своей жертвы одновременно со звуком выстрела. Пуля просвистела совсем рядом, уйдя в землю у нее над головой.

Вовремя подоспевший на помощь, Виктор досадливо цыкнул языком и вскинул обрез, пытаясь поймать на мушку нырнувшего в руины работорговца, но так и не выстрелил. Видимо, шансов было немного, и он сберег пулю до лучших времен.

Люба судорожно натянула подол до самых разбитых коленок, кинулась парню на шею, стоило тому присесть рядом, участливо коснувшись плеча:

– Вик!.. – слезы брызнули из глаз, как бы она ни старалась их сдержать.

Сжалась в его осторожных, будто бы виноватых объятьях, за которые ненавидела его и, одновременно, была благодарна.

– Шш… Все позади, – шепнул Виктор ей в макушку, наверняка выглядывая возможного противника. Он знал, когда можно позволить себе расслабиться, а когда это смерти подобно. Погладил по спине, утешая. – Соберись, надо уходить.

Люба кивнула, послушно отстранившись, и он водрузил ей на нос потерянные очки. Помог подняться, потянув в сторону дома, на ее встревоженный взгляд заметив, что Тора уже ведет детей к общине. Подобрав пистолет, махнул им в сторону свежего трупа:

– Здорово ты его. Прямо снайпер… – не без нотки зависти протянул он.

Бросив быстрый взгляд на дырку во лбу громилы, Люба судорожно сглотнула.

– Это случайно… – выдохнула она, пытаясь переложить ответственность на некие высшие силы, но знала, что никогда не забудет, чей палец спустил курок.

Виктор настороженно огляделся.

– Поторопимся.

– Мы еще встретимся с ним, да? – Любу передернуло от свежих воспоминаний, и она зябко обхватила себя руками.

– Вероятно, – не стал скрывать Виктор, не склонный подпитывать чужие надежды, тем более пустые.

За эту его черту, расположившую Любу к себе с первых же дней их союза, который она была вынуждена заключить с дерзким и опасным парнем, чтобы выжить среди хаоса и безумия, она его уважала и ненавидела. Впрочем, эта неоднозначность ее восприятия Виктора точно нити пронизывала их отношения насквозь. И что с этим делать?

Люба устало качнула головой. Потом. Все это будет потом, а сейчас она просто хотела домой. Обнять детей. Забиться в свою норку, полную пыльных книг, хоть ненадолго забыть обо всем, погрузившись в один из знакомых мирков, созданных классиками.

*примечание: Крикливые зуйки гнездятся на земле, что делает их птенцов крайне уязвимыми. Если один из родителей замечает, что к гнезду приближается хищник, он мастерски притворяется раненым, отползая в сторону и выманивая на себя опасность. Как только птенцы спасаются, взрослая птица тут же забывает про «перебитое крыло» и улетает прочь.

Великое переселение народов

Уже давно стемнело, и все члены общины разошлись по комнатам. Вернее, Виктор так думал. Когда на лестнице, ведущей в наблюдательный пункт, послышались негромкие шаги – визитера выдал шорох каменного крошева, он бесшумно скользнул от бойницы к двери, встав сбоку от проема.

– Где нож? – усмехнулся Толик, когда Виктор выдал себя, не сдержав облегченного вздоха.

– В ботинке.

– Стареешь…

И пришла его очередь усмехнуться, вспоминая судьбоносную встречу, когда двум небольшим группам выживших суждено было найти друг друга, чтобы объединиться во имя выживания. А ведь если бы не Степка, что буквально полез под нож, встав между ними, возможно, лежать бы кому-то из них с перерезанным горлом. И Виктор не был уверен, что Толику. Все же, отец хорошо его выучил, если бы не конец света, глядишь, и до офицерского чина бы дослужился.

– Будешь?

Протянул Толик кружку с горячим крепким кофе, и Виктор с благодарностью ее принял, делая осторожный глоток. Прикрыл глаза. Именно то, что сейчас надо.

Они опустились на старый диван, поеденный крысами, и Толик бросил взгляд сверху на их небольшие владения, не рассчитанные на отражение вражеского нападения. Будь то банда работорговцев или большая стая собак.

– Во сколько тебя сменить?

– Вряд ли они явятся прямо сегодня… В три.

Толик молча кивнул, принимая к сведенью. Вздохнул, решаясь спросить о том, что волнует:

– Люба молчит. Что произошло в городе?

Молчит. Виктор отчего-то был уверен, что и в ее прошлом она тоже никому и ничего не сказала, спрятав свою боль и страх туда, откуда они теперь постоянно выползают, портя ей жизнь. Может, она и на психолога-то пошла, чтобы решить проблему, которой стала полученная психологическая травма.

– Я успел вовремя. Это главное, – заверил Виктор, закрывая тему, храня чужой секрет.

Впрочем, собеседник отнюдь не дурак, сам прекрасно понимает, о чем молчат женщины. И доказывая это, Толик без слов сжал его плечо.

– Как считаешь, может, стоит покинуть это место, пока его не нашли?

Виктор вздохнул, прикуривая сигарету и жадно затягиваясь:

– Поздно. Если бы запасное убежище было уже оборудовано – не вопрос, снялись и перебрались, а так… Пока наше место обитания не раскрыто, но суета привлечет внимание и оставит следы. Так что я предлагаю укрепить нашу оборону тут, подготовить пути возможного отступления и пару схронов, где можно будет затаиться. Добро потеряем, конечно, но…

– Нет, сообразим пару замаскированных ям, куда сложим продукты длительного хранения и вещи: зимнюю одежду, книги, чтобы за ними можно было вернуться.

– Резонно, – согласился Виктор, улыбаясь. Делиться своей выпивкой с чужаками, он желанием не горел. – Поближе к зарослям. Подальше положишь, поближе возьмешь.

Ветер переменился, отравленный дымок потянулся к Толику, и тот тихо кашлянул, отгоняя его рукой – после отравления он совершенно не переносил табачного дыма. Отошел, встав по другую сторону окна, ощерившегося дулом обреза, приглянувшегося Виктору больше винтовки. Удобнее, компактнее, мобильнее.

– Надо что-то придумать с фортификационными сооружениями.

– Тут? – Виктор покачал головой. – Мертвый номер. А может, правда, закопать все, что можно, и в замок Дикарки? Один-два рейса таки не великое переселение народов, – усмехнулся он, вспоминая присказку Суслика, и снова затянулся. – Там шансы выдержать нападение много выше. Кроме того, сдается мне, в доме мы можем найти много интересного.

– Надо вынести перспективы на общее голосование.

– Зачем? Нас в общине только двое, кто хоть что-то смыслит в плане обороны и войны.

– Это так, – согласился Толик, вздохом выразив свое сожаление по этому поводу. – И тем не менее у нас в общине демократия. Вспомни последний раз, когда я отдавал приказ. Ты первый чуть не убил меня взглядом. Да и у Маши к этому месту двоякие чувства.

Виктор передернул плечами. Как бы там ни было, он признал сына военного лидером, так что тому и решать.

– Иди поспи немного, – предложил он, допивая кофе, чтобы вернуть чашку. – Для тебя день наступит длинный.

Скоро совсем стемнело, и разглядеть что-либо в безлунной ночи было трудно. Однако Виктор не рискнул ни зажечь фонарик, ни даже закурить. Как бы зверски ни хотелось. Малейшая искра сейчас могла выдать их местоположение врагу. И он больше ориентировался на звук, прислушиваясь к малейшим шорохам. К счастью, все больше принадлежащим животным. Толику повезло больше, когда он его сменил, небо уже начинало светлеть.

Проснулся Виктор уже поздно, очевидно, проспав завтрак, так как в общине уже во всю кипела работа. Кто-то орудовал лопатой, кто-то лупил бревном по дереву, – сваи вбивали? – за металлическим грохотом последовала тихая брань Степки. Походу, энтузиасты добрались до свинцовых панелей, сложенных в подвале. Строительство схронов началось. Вот только не слишком ли громко?..

Натянув штаны и накинув, не застегивая, рубашку, Виктор вышел в общую залу, чтобы столкнуться нос к носу со спешащей куда-то Любой.

– Ох… Вик, – смущенно улыбнулась она, как если бы он предстал перед ней голым. – Я оставила твою порцию на плите.

Поспешила проскользнуть мимо, но он удержал ее, обхватив пальцами тонкое запястье.

– Ты в порядке?

Девушка вздохнула, не пытаясь, впрочем, вырываться. Он отпустил ее сам, рассчитывая, что воспитание не позволит ей проигнорировать проявление беспокойства.

– Я смогу это пережить, – заверила Люба, без тени улыбки. – Меня больше беспокоит будущее.

– Толик вам уже рассказал?

– Мы уже проголосовали.

Люба фальшиво небрежно передернула плечами. Вдруг закусила губу, подняв на собеседника встревоженный взгляд, ожидая, вероятно, его бурной реакции, но он лишь усмехнулся:

– И каковы были результаты?

– Единогласно, – вздохнула Люба, не скрывая, что сомнения все же еще одолевают ее. Выбор в самом деле был не простым и решал все. – Переезд.

Подготовка к которому заняла два дня, так споро принялись за дело обитатели общины. Всем так опостылело это место? А может, дело в том, что в последнее время стало тесновато, выгул скуднел, во время вылазок приходилось уходить все дальше, в округе плодилось все больше хищников, несмотря на все их старания, росла трещина в стене, уже пустив щупальца на потолке? Угроза нападения лишь подтолкнула, ускорила неизбежное, которое они упорно откладывали на потом.

Взглянув на их труды с наблюдательного пункта и вблизи, Виктор остался доволен – не знал бы, где схроны, ни в жизнь не нашел бы. Ребятам даже каким-то образом удалось снять дерн пластами, которые они потом просто вернули на место. Главное, чтобы никто не подсмотрел, хотя на смотровой вышке все время кто-нибудь дежурил, выглядывая возможные блики чужой оптики, потревоженных птиц и прочие признаки присутствия посторонних.

– Ну, вроде все, можно выдвигаться, – вздохнул за его плечом Толик.

И Виктору хотелось ему вторить. Все же, как ни крути, а к местам, как и к людям, привязываешься. Хочешь того или нет. Но лишь кивнул, поинтересовавшись, когда он планирует покинуть поселение. Самое лучшее было, конечно, дождаться сумерек.

– Уходить в ночь с детьми, поклажей, со зверьем, ты соображаешь? – покачал головой Толик. – Выходим сейчас, к ночи как раз доберемся.

Что ж, идеального времени все равно не будет, оба варианта имели собственные недостатки.

– А как же куры и кролики? – тихо спросила Светка, проходя мимо со связанными за рога парнокопытными. Их было решено не оставлять, поскольку те хоть своими ногами могли идти. На спине бархана, в седле, состряпанном Степкой, восседала Леночка.

– Они все умрут? – озвучила она не высказанное Светкой, громко шмыгнув носом. Даже дети не хотели уезжать.

– Ну что ты, мы вернемся за ними, как только вы окажетесь в безопасности, – заверил Виктор, успокаивая малышку улыбкой.

– А можно белого с собой взять? – тут же нашелся Василий, что ни на шаг не отходил от сестренки, прося за своего пушистого любимца, которого прижимал к груди. – Я сам его понесу.

– Можно, – заверила мальчика Люба, одним только взглядом, брошенным на мужскую половину общины, пресекая возможные возражения. – Только уж держи его крепче, чтобы не сбежал.

Ответственности детей лучше учить с раннего возраста.

– Отлично. Выдвигаемся, – объявил Толик.

Ступая под свод деревьев, что будут скрывать маленькую процессию почти на всем протяжении пути, члены общины дружно, не сговариваясь, точно в самом деле успели стать единым целым, обернулись. Место, что успело стать им домом, обустроенное собственными, может быть, не самыми умелыми руками, покинутое и осиротевшее, выглядело печальным. Смешно сказать, но даже у него сердце на миг сжалось от непонятной тоски. Хотелось сказать: Мы еще вернемся. Но Виктор знал, что это было бы неправдой. Наведаться-то наведаются еще не раз, но…

Понимающе сжав, на плечо легла тонкая ладонь Любы:

– Пойдем.

Виктор кивнул и решительно отвернулся, замыкая колонну, которая уже растянулась, уходя прочь по едва заметной тропе.

Ревность

Дело шло к ночи. Сумерки уже собирались тенями под кустарниками, замолкали голоса дневных птиц. Все устали: и животные, и люди. Пожалев Бархана, Леночка уже второй час шла своими ножками и не отставала от взрослых.

– А скоро мы уже придем? – спросила она, запнувшись о корягу и упав на коленки.

Опустив в траву сумку с пожитками, Света помогла девочке подняться, отряхнув платье. Пригладила непослушные темные кудри:

– Скоро, – заверила она.

– Тихо, – шикнул неожиданно очутившийся рядом Виктор. Разве он не ушел вперед, посмотреть, все ли чисто? – Там люди на дороге. Толик пошел "поздороваться".

Впрочем, Тора, которую он взял на короткий поводок, не рычала, а это что-то да значило.

Вручив ей ладошку Василия, послушно перешедшего под чужую опеку, Люба достала из сумки пистолет, крепко сжимая двумя руками рукоять. Потому что тяжелый. Света тайком брала его в руки, признав, что этот вариант не для нее. А вот Люба… Подруга вообще изменилась в последнее время, и Света не знала, хорошо ли это. Много времени проводила с Машей, о чем-то переговариваясь во время готовки или в огороде. И в какой-то момент Света даже почувствовала укол ревности. Вот только разве имела она право на обиду? Когда нет выбора, приходится "дружить"с теми, кто есть, ребята тоже скорее вынуждены были стать товарищами. Другое дело, когда находишь родственную душу, того, с кем тебе действительно интересно и приятно проводить время. И с этим осознанием пришла зависть и лишь усугубившее дело чувство стыда.

– Спокойно, – приблизившись к ним, Маша опустила руки подруги, направив дуло пистолета в землю. – Поставь на предохранитель. Мужчины сами разберутся.

Читай между строк: Иначе зачем они вообще нужны?..

Вот кто, казалось, никогда, в любой ситуации не испытывал сомнений – это новый член их общины. Оклемавшись, Машка показала себя человеком решительным и в чем-то даже жестким, с бескомпромиссными суждениями, которые оставались при ней, даже если спор она проигрывала.

Лешка немедленно подобрался, как Тора по команде хозяина, и Света, словно невзначай, ткнула его локтем под ребра. На его вопросительный взгляд Степка закатил глаза и сочувственно похлопал товарища по плечу.

Не прошло и пяти минут, как Толик вернулся, заставив всех невольно выдохнуть.

– Это переселенцы. Их община на берегу океана подверглась нападению пиратов.

– Пиратов?

Подал голосок Васька, столкнувшись с незнакомым словом. После разъяснений, бросив быстрый взгляд на Виктора. Тот потрепал мальчика по волосам, и он прикусил губу. Похоже, у этих двоих имелись секреты, о которых, вероятно, и Люба не знала.

– Они собираются разбить лагерь недалеко отсюда. Предлагали объединить силы на ночь. У них только одно ружье, – пояснил Толик внезапный порыв незнакомцев. – Зато много раненых и детей.

– До замка Машки осталось полчаса ходу. Оно нам надо? – передернул плечами Виктор, которого, как и обычно, не волновал никто, кто не являлся членом их общины.

– Дети устали, – позволила себе заметить Люба, что постоянно металась между Виктором и Толиком. Не могла выбрать?

– Кроме того, – вторил ей Толик, – разве это не прекрасная возможность получить информацию о том, что в мире делается? Они не просто ищут, где осесть, а держат путь в некую крепость. Тебе совсем не интересно?

Виктор вздохнул, устраивая обрез на плече:

– Крепость говоришь?.. Ну, если так, давай послушаем. Только будем настороже, а то как бы новые “друзья” не положили глаз на наше оружие. Как-то они подозрительно общительны для людей, чудом оставшихся в живых.

Толик кивнул, принимая доводы товарища, как ни крути, а нынче доверять первым встречным было опаснее, чем когда бы то ни было.

Против, как ни странно, оказалась только Машка, хотя Света была уверена, что той не хочется возвращаться в дом, где она была пленницей, и они свернули с едва заметной тропы.

Лидер встреченной ими группы, не старый еще рыжеволосый мужчина, поддерживающий тело в хорошей форме, увидев их обрадовался. Оно и понятно. Среди двадцати человек было только пятеро мужчин, трое из которых ранены, один серьезно. Женщины, занятые ранеными и организацией позднего ужина, бросили на гостей несколько настороженных взглядов, но лидер одним лишь жестом успокоил их. Это как надо верить человеку.

Зато дети проявили истинный интерес: к сверстникам, к рогатому скоту, с которым, видимо не случалось встречаться прежде, кролику и к содержимому сумок. И только ребят шугались, испуганно поглядывая на оружие – с ним они были знакомы не понаслышке…

– Свет, подои козу, – тихо попросила Люба, что с жалостью смотрела на чужих ребятишек: чумазых, неухоженных каких-то, что беспризорники.

Угостив детей молоком, Люба заняла местечко у костра, благодарно приняв из рук ухажера уполовиненную банку рыбных консервов.

– Так куда же вы путь держите? – поинтересовался лидер, грея у огня руки и не пряча от компаньонов на ночь своей усталости. Наверное, издалека идут. – А-то, может, с нами?