Сорные травы

Дебора мысленно поблагодарила грума, настоятельно советовавшего ей ехать по-мужски. В дамском седле такой путь было бы не осилить. По крайней мере, сама дорога не вызывала особых трудностей: места были достаточно знакомы, путь проходил в основном через поля и холмы, указатели пути – вполне регулярны, встреченные путники не проявляли большого интереса. В полдень Дебора с огромным облегчением увидела вдали прекрасное здание поместья Хиллторп. Она остановила Луну, решив поправить наконец шляпку, что оказалось на проверку весьма неверным решением: едва ленты были распущены, и Дебора, одной рукой удерживая поводья, другой принялась с трудом приводить себя в приемлемый вид, порыв ветра сорвал несчастную шляпу с её головы, лихо прокатил вдоль дороги и небрежно швырнул в придорожную канаву.

Дебора печально наблюдала за погибелью нового головного убора, надетого всего лишь четвертый раз в жизни. Прическа её рассыпалась окончательно.

«Теперь, по крайней мере, терять уже нечего» – решила всадница, походившая более на ведьму, нежели на амазонку, и твердой рукой направила уставшую кобылу к воротам парка.

Дебора, постаравшись принять как можно более высокомерный вид, назвала себя лакею, представившись мисс Донован, кузиной миссис Джилсон. Слуга смотрел с сомнением, но породистая ухоженная лошадь, по всей видимости, произвела некоторое впечатление, во всяком случае, на Луне его взгляд задержался дольше, нежели на всаднице в пыльной амазонке темно-зеленого цвета.

– А, мисс Донован! Признаться, вы сумели меня удивить. – В число талантов мистера Джилсона, по общему признанию, входило умение появляться как из-под земли.

– День добрый, мистер Джилсон,– ответила Дебора, не торопясь спешиться – ей нравилось смотреть на него сверху вниз. – Надеюсь, вы не сочтете мой визит чрезмерно дерзким.

– Ни в коем разе. Возьмите лошадь мисс Донован и подайте чай в малую гостиную, – распорядился мистер Джилсон.

Деборе ничего не оставалось, кроме как покорно следовать за хозяином дома. Каждый шаг давался ей с трудом, боль терзала ноги и спину. Больше всего на свете хотелось прилечь, но она отчаянно не желала показать свою слабость, хоть это и подобало леди, проделавшей подобный путь.

Малая гостиная оказалась весьма приятной комнатой, со вкусом обставленной. Дебора, привыкшая к беспорядочному быту леди Фаррел, осмотрела комнату не без удовольствия.

– Прошу, присаживайтесь, мисс Донован, – обратился к ней мистер Джилсон, сбрасывая маску радушности, – и будьте любезны объяснить мне цель вашего странного визита. К слову, выглядите вы как протестантка, бегущая от инквизиции, отнюдь не как знатная дама – уж не сочтите за грубость, но я человек прямой.

– Тем лучше, мистер Джилсон, – Дебора постаралась выпрямиться, – я всегда предпочитала общество людей прямолинейных и бесхитростных. Что до моего внешнего вида, мне незачем стыдиться последствий проделанной дороги, и я не ставлю себе целью кого-либо очаровать.

– Счастлив слышать, что сердца и души мужчин в моей доме в безопасности. Старые девы бывают весьма изобретательны.

– Я приехала повидать миссис Джилсон.

– Потому что так велела миссис Эдвардс, моя очаровательная теща.

– Не верите в силу родственных чувств, мистер Джилсон? – спросила Дебора, сжимая снятые перчатки.

– Охотно верю, вот только вам подобные чувства вовсе несвойственны. Особливо же в отношении моей жены.

– Предоставьте нам с миссис Джилсон самим определить силу нашей взаимной привязанности.

– Что, ежели она сама не пожелает вас увидеть, мисс Донован?

– Пожелает, в этом не может быть сомнений. В любом случае, я не покину Хиллторп, пока не увижу Маргарет, – Дебора постаралась высказаться как можно решительнее, однако чувствовала, что последнее слово останется за мистером Джилсоном. Он вправе отказать ей в законах гостеприимства, разве что не пожелает ссориться с леди Элис… Если леди Элис вообще придёт в голову заступаться за девицу-компаньонку.

Ответу мистера Джилсона помешал поданный наконец-то чай.

– Ну что ж, вы увидите миссис Джилсон, – произнес после краткого раздумья джентльмен, – а пока – гостиная и чай в вашем распоряжении.

Ждать пришлось дольше, нежели рассчитывала Дебора. Она постаралась привести себя в порядок, насколько это было возможно без дамских принадлежностей (даже гребень остался в седельной сумке, напрочь позабытой). Отражение в зеркале убедило путешественницу в тщетности её усилий. Дебора добралась до кресла и налила себе чашку чая. Дверь чуть скрипнула, и вошла наконец прекрасная хозяйка Хиллторпа, миссис Джилсон, сопровождаемая рыжим спаниелем.

– Кузина Дебби! Слов нет, как я рада встрече. Нет-нет, не вставай. Ты, верно, чуть жива с дороги. Такой путь верхом… – Маргарет продолжила говорить ещё что-то, столь же незначительное, мало подходящее к её степенности и рассудительности. Новая прическа, сделанная на скорую руку, ей явно не шла, и даже красивое дорогое платье казалось на Мэгги чужим, взятым как будто с чужого плеча.

– Рада видеть тебя в добром здравии, Маргарет, – церемонно ответила Дебора, – хотя, должна признать, ты выглядишь бледной.

Маргарет принужденно рассмеялась.

– Это верно. Мне в последнее время слегка нездоровится, я и сегодня решила было прилечь, потому прости мне мой небрежный облик. Я даже думала поехать к матушке в Бат, на воды, но мистер Джилсон и думать об этом мне не позволяет. Негоже новобрачным расставаться так рано.

Дебора лихорадочно размышляла. Маргарет явно не хочет говорить о главном, да и вовсе сама на себя не похожа. Итак, в Бат ехать нельзя, запрет мужа очевиден.

– Отчего бы вам не поехать вдвоем?

– О нет, об этом не может быть и речи. С большим поместьем столько хлопот, – миссис Джилсон выразительно посмотрела на дверь гостиной и быстрым жестом прижала палец к губам.

Дебора кивнула.

– О да, понимаю: поэтому ты и выглядишь уставшей, милая Мэгги.

– Как тебе живется у леди Фаррел? Хорошо ли вы поладили?

– Я стараюсь быть полезной, насколько это в моих силах. Моя госпожа весьма добра ко мне, и мне решительно не на что жаловаться, – произнесла Дебора, решив не вдаваться в подробности. Ещё неизвестно, что из её слов и в каком виде будет преподнесено при первом удобном случае леди Элис.

– Ты совершенно оставила мысли о замужестве, Дебора? – спросила вдруг Маргарет, поглаживая собачку.

– Совершенно. Видишь ли, после всех этих войн с Францией мужчин осталось не так уж много, и они предпочтут девиц покрасивее, к тому же отягощенных приданным. Но не стоит беспокоиться о моей судьбе, Мэгги. Из меня может получиться хорошая тетушка, но сколько-нибудь приемлемая мать – навряд ли.

Наступило неловкое молчание.

– Я распоряжусь насчет комнаты для тебя, – сообщила Маргарет.

– Я не предполагала задерживаться, у меня даже нет приличного платья, – возразила Дебра, не оставляя надежды, что её смогут переубедить. Мысль об обратной дороге приводила её в ужас.

Сомнения развеял вошедший мистер Джилсон, настоявший самым категорическим образом на дальнейшем пребывании гостьи в Хиллторпе. Маргарет просила не беспокоиться об одежде «непременно подберем что-нибудь из моих!», мистер Джилсон – о леди Элис «напишите записку, мисс Донован, и она завтра же будет передана нарочным». Дебора позволила себя уговорить (с тайным облегчением), вдобавок она не хотела уезжать, ничего толком не разузнав. Маргарет, столь разительно изменившаяся, пугала её.

Усталость имела свои плюсы: Дебора впервые за несколько недель провела ночь без снов, чему была несказанно рада. План, составленный ею накануне вечером, состоял в том, чтобы выманить Маргарет на прогулку в парк. Несомненно, мистер Джилсон предпочтет заняться делами поместья или чем-либо ещё, приличным джентльмену. Всё это казалось достаточно разумным, однако мистер Джилсон, к величайшей досаде Деборы, любезно составил компанию дамам. Беседу поначалу пришлось вести отменно бессмысленную. По крайней мере, парк и впрямь оказался хорош. Молчаливость Маргарет становилась слишком заметной и начала раздражать её мужа.

– Отчего бы тебе не ответить самой на вопрос мисс Донован о сортах роз? Или ты не хозяйка Хиллторпа, дорогая жена?

– Я не так хорошо разбираюсь в сортах здешних растений, как вы, мистер Джилсон, – попыталась защититься Маргарет, – и не настолько давно я здесь живу.

– Должен заметить, мисс Донован, кузина ваша крайне мало интересуется поместьем. Я-то надеялся, что моя супруга будет мне опорой и помощницей, но сейчас нахожу, что милую мисс Эдвардс немало перехвалили.

Дебора вздрогнула от нанесенного кузине оскорбления.

– Никто не может в один миг освоиться на новом месте, мистер Джилсон. К тому же, полагаю, вы вполне способны держать экономку.

– В чем же, по-вашему, заключаются тогда обязанности хозяйки дома? Зачем мужчине со средствами в таком случае нужна жена?

– Хотя бы затем же, зачем нужна компаньонка знатной даме со средствами, – ответила Дебора, – не говоря уже о том, что экономка или горничная навряд ли обеспечат вас наследником.

– Наследник у меня уже есть, – ответил мистер Джилсон с явным недовольством в голосе, – смею вас заверить, от него больше вреда, чем пользы.

Маргарет незаметно дернула Дебору за рукав. Мистер Джилсон перевел разговор на другое, а именно на отъезд мисс Донован. Был предложен экипаж, но Дебора, старательно изыскивая в себе остатки любезности, сообщила, что непременно отправится домой верхом, но для этого ей требуется ещё день-другой отдыха.

– Вот как! Однако ещё вчера вы не желали оставаться на ночлег! – заметил мистер Джилсон, усмехнувшись.

– Признаюсь, я переоценила свои силы. Впрочем, леди свойственно ошибаться, равно как и менять решения.

– А, непостоянство! Извечный женский порок.

– Или достоинство, – парировала Дебора, – непостоянство может быть обращено в непредсказуемость, а это не так уж плохо порой.

Маргарет не пыталась принять участие в беседе, и Дебора не могла понять, рада ли кузина её пребыванию. Как бы там ни было, возможность запастись наблюдениями и материалом для писем гостья получила. Спустя два дня Дебора сумела сделать выводы оказавшиеся в основном неутешительными.

Маргарет не была счастлива в браке и не имелось оснований предполагать, что ситуация сколько-нибудь изменится. Слуги оказывали ей лишь самую необходимую долю почтения, а то и вовсе пренебрегали указаниями хозяйки. Несомненно, мистер Джилсон давно дал им понять, что с миссис можно вовсе не считаться. Поговорить наедине не получалось вовсе – стараниями ли самого мистера Джилсона, или же мисс Хоук, миловидной дамы, чей возраст сложно было определить, представленной Деборе как компаньонка миссис Джилсон.

Сама Маргарет тоже не стремилась к уединению с родственницей, на чьем приезде настаивала, и неизменно появлялась в гостиной в обществе мисс Хоук. На четвертый день, одеваясь утром, Дебора решила не злоупотреблять более гостеприимством хозяев дома (или хозяина, если уж говорить точнее). Дальнейших причин задерживаться у неё не было. Момент для прощания оказался выбран неожиданно удачно: мистер Джилсон что-то горячо обсуждал с дворецким и экономкой, мисс Хоук была занята в своих комнатах и отчего-то не могла спуститься, так что провожать Дебору отправилась Маргарет.

Слуги, вопреки опасениям гостьи, не стали выстаиваться в ряд перед дверью, прекрасно понимая, должно быть, что от мисс Донован не получишь большого вознаграждения. «И вообще никакого не получишь» – подумала про себя Дебора, поправляя амазонку и наклоняясь с лошади, чтобы пожать руку Маргарет. Последняя же, тревожно оглянувшись, украдкой протянула Деборе сложенный вчетверо лист.

– Передай моему отцу, – быстро шепнула миссис Джилсон.

– Почему не матери? – удивилась Дебора, проворно заталкивая листок в перчатку.

– Мать в нашей семье ничего не решает, хотя со стороны всё видится иначе. Счастливый путь, Дебора! – повышая голос, произнесла Маргарет, делая шаг назад.

– До встречи, Мэгги, – ответила Дебора, не испытывавшая никакой уверенности в том, что встреча когда-либо состоится.

По дороге домой Дебора некоторое время боролась с желанием развернуть записку Маргарет, но в итоге решила просто переслать её мистеру Эдвардсу. В конце концов, у него больше возможностей в этом неправедном мире, и Маргарет – его любимая дочь.

Обратный путь показался ещё утомительнее, возможно, от одного лишь осознания того, какая именно дорога предстоит. Дебора была как никогда счастлива увидеть в серых сумерках огни Беррингтон-Холла. Оказанная встреча, правда, вызвала небольшое разочарование: разумеется, она не героиня романа, но леди, совершившая подобное путешествие, вправе ожидать хоть какого-то признания своей храбрости и силы духа. Мэтти и Джейн считали поездку по-прежнему изрядным безрассудством, леди Фаррел даже не посчитала нужным встретить компаньонку, однако не преминула учинить допрос позже, почти перед сном.

– В общих чертах, в их семье неладно, – говорила Дебора, подводя итог своему сообщению, – и я намерена как можно скорее передать записку Маргарет дяде Эдвардсу.

– Странно, что вы сами не прочли эту записку, – проговорила леди Элис с непроницаемым выражением лица, – право слово, не знаю, дивиться ли мне вашей стойкости или же сокрушаться об отсутствии в вашем характере присущего женщине любопытства?

– Читать чужие письма – не есть простое любопытство, это скверный поступок, – отрезала Дебора со всем возможным достоинством в голосе.

– Верно, поступок прескверный, но остановило вас отнюдь не это. В записке может говориться о неких тревожных вещах, требующих неотложного вмешательства, так что вас это вынудит действовать, но переложить ответственность на кого-то другого куда заманчивее, не так ли, мисс Донован?

К досаде Деборы, всё это было именно так, и вовсе не чувство порядочности удерживало её от чтения чужого письма, но как же не хотелось признаваться в этом хоть кому-то, даже самой себе.

– Я облегчу вам задачу, – продолжила леди Элис, – мистер Эдвардс будет здесь по делам и завтра-послезавтра нанесет мне визит. Вот вам и возможность поскорее решить вопрос. Но я бы не особенно на него рассчитывала на месте Маргарет.

– Маргарет – его дочь, а значит…

– Маргарет, мисс Донован, его замужняя дочь, перешедшая под опеку мистера Джилсона. Навряд ли его интересует её благополучие. Сейчас ваш любезный дядюшка куда больше озабочен сбытом с рук оставшихся. Но с Энн у него шансов мало.

Дебора против воли почувствовала гнев. Разумеется, Эдвардсы были небезупречны, но они долгое время оставались её единственной семьей. Разлука длиною в несколько месяцев уменьшила раздражение, питаемое Деборой к родне. Однако ссориться с хозяйкой, на чьем иждивении живешь, было бы в высшей степени неразумно.

– Вы обещали подумать касательно мисс Сайкс, – напомнила Дебора.

– Да, я помню. Ну что ж, напишите ей, когда Белл прибудет. Сперва я должна буду на неё взглянуть.

Это звучало разумно, и Дебора кивнула. Продолжать дальнейшую беседу было решительно незачем, усталость давала о себе знать, равно как и неясная тревога, от которой даже поездка не помогла избавиться. Сны вновь были тревожны. Дебора просыпалась, засыпала и вновь просыпалась, всё не в силах избавиться от видений печальных людей в черных одеждах, о которых она знала доподлинно, что они мертвы, и от туманной безликой девочки, приближавшейся к ней на разлагающейся, покрытой опарышами лошади. Последний сон оказался настолько мерзким, что Дебора, очнувшись, решила более не засыпать и терпеливо дожидалась утра, поглаживая Бригитту.

––

Тремя днями позже леди Фаррел принимала прибывшего с визитом мистера Эдвардса. Дебора присутствовала при беседе, пытаясь поначалу делать вид, что занята шитьем (как и подобало образцовой компаньонке), но её работодательница самым решительным образом рекомендовала ей «не портить ткань и не изображать талант и усердие, которых нет и в помине». В остальном, однако, Дебора постаралась произвести на дядюшку наилучшее впечатление: относительно новое темно-зеленое платье, индийская шаль, волосы с особым тщанием убраны в пристойную прическу. Последняя добавляла тяжести голове и мешала своей непривычностью. В свободолюбивом доме леди Элис Дебора по большей части заплетала волосы в косу или небрежно прихватывала на затылке. Но ради предстоящей беседы стоило немного потерпеть. Дяде, равно как и прочим родственникам, незачем знать, насколько она, в сущности, одичала. Леди Элис и мистер Эдвардс толковали о финансовых вопросах, в которых дама, насколько можно было судить малосведущему, разбиралась значительно лучше джентльмена. Дебора терпеть не могла счетоводство во всех его проявлениях и потому скучала столь откровенно, что это не ускользнуло от её дражайшего родственника.

– Довольны ли вы моей племянницей в качестве компаньонки? – поинтересовался мистер Эдвардс.

– Не особенно, – ответила леди Элис, равнодушно взглянув в сторону Деборы, – не могу сказать, что мисс Донован особенно себя обременяет.

– С другой стороны, я обладаю свойством не надоедать, – парировала Дебора, не успевая прикусить язык – что было бы, без сомнения, разумно.

– Это верно. Впрочем, мне нечего на сей счёт предъявить вам, мистер Эдвардс –даже ваша старшая дочь, самая прекрасная маргаритка сада Эдвардсов, не в ладах с мужем, о младших же и говорить не стоит. Могу ли я многое ожидать от мисс Донован, которая не более чем племянница?

Мистер Эдвардс побагровел.

– Что вы хотите сказать, сударыня? Что произошло с Маргарет?

– Ваша племянница сообщит вам подробности, полученные ею в ходе визита к миссис Джилсон. Итак, оставляю вас наедине.

Леди Фаррел величественно удалилась, и Дебора с незнакомым прежде чувством ненависти подумала, что госпожа её похожа на кладбищенскую ворону в этом ворохе черного шелка. Дядюшка требовал объяснений, наливаясь кровью и гневом, и Дебора, понимая, что всё пошло прахом и все отрепетированные слова не понадобятся, молча протянула ему записку и не проронила ни слова, пока мистер Эдвардс читал её – сперва быстро, затем ещё раз, медленнее, со всем возможным вниманьем. Размышления его после прочтения оказались недолгими. Мистер Эдвардс скомкал записку и швырнул её на колени Деборе.

– Дай знать моей дочери, – отрывисто произнес он, – что я не потерплю скандала. Она выходила замуж с открытыми глазами. Теперь Маргарет под опекой мужа и быть ей миссис Джилсон, пока смерть их не разлучит. Умная женщина всегда найдет, как понравиться мужчине, как же Мэг так опростоволосилась? И это лучшая из моих дочерей, да что говорить – единственная девчонка из троих, которая могла на что-то рассчитывать в жизни! Блестящая партия, джентльмен со средствами, превосходное поместье! Ради всего этого и потерпеть не грех. Я не приму её обратно, пусть выбросит эти мысли из головы.

– Для настоящего родителя на первом месте будет счастье дочери, а не достаток её мужа, – с горечью ответила Дебора, кутаясь в шаль.

– Счастье? Милая моя, в твоем возрасте пора бы уже выбросить из головы всю эту чушь! Счастье напрямую зависит от достатка и положения в обществе. Твоя тетка стала весьма несчастна, потеряв разом почти всё. В Бате, впрочем, она ещё может напускать на себя важность…

– Иными словами, вы не станете помогать Маргарет, дядя. Верно ли я вас понимаю?

– Абсолютно верно, дражайшая Дебора. Теперь поговорим о тебе. Леди Элис тобой не слишком довольна и нелестно отзывается в письмах о твоём поведении. Признаться, я не удивлен. Лучше бы ей было выбрать Энн – у этой кошки хватило бы ума не шипеть невпопад. Ты, конечно, можешь сбежать от леди Фаррел, а Маргарет – от своего мужа, но двери моего дома останутся закрыты.

– И тетя Эдвардс их не откроет?

– Миссис Эдвардс сделает то, что ей велено. Я запрещаю тебе передавать ей вот эту мерзкую записку и вообще какие-либо сведения. Это относится также к Энн и Кэтрин. Поступим проще, – мистер Эдвардс с довольным видом потер руки, – ты напишешь письмо прямо сейчас. Миссис Джилсон жива, в добром здравии, шлет всем почтительный поклон.

– Вы не заставите меня это написать, – помертвевшим голосом проговорила Дебора, – я не подруга Маргарет и ничем ей не обязана. Но я не стану лгать.

Мистер Эдвардс резко шагнул вперед – Дебора успела подивиться его проворству – и схватил её за волосы.

– Ты, чертовка, негодная ирландка, – слова вылетали из него с тяжелой ненавистью, словно пули, – дочь пьяницы и потаскухи, сбежавшей из дома… Да кем ты себя возомнила, неужто Иоанной д’Арк? Я знаю про твою позорную скачку по местным холмам, про твой непотребный, возмутительный визит в Хиллторп! Джилсон уже известил меня…

Дверь открылась. Джейн, появившаяся с чайным подносом, завизжала (не выпуская, впрочем, свою ношу из рук). Мистер Эдвардс оттолкнул Дебору. Та отскочила к окну, тяжело дыша. Волосы рассыпались в беспорядке, нелепая мысль о том, что утро на укладку локонов можно было б не тратить, пронеслась отчетливее всего. Дядя переводил взгляд с Деборы на Джейн. Кажется, он уже жалел о своей несдержанности.

– Чай не понадобится. Спасибо, Джейн, – подчеркнуто ровно произнесла Дебора. По крайней мере, хоть в этом она может распоряжаться в Беррингтон-Холле.

– Ежели не способен на настоящую месть, придется довольствоваться мелкой, – язвительно заметил мистер Эдвардс, – единственное, что в твоей власти – лишить меня чашки чая.

– Для начала сойдет и это, – злобно прошипела Дебора.

– Я должен ждать продолжения? С превеликим удовольствием, племянница.

Дебора быстрым шагом вышла из гостиной, направляясь в свою спальню. Впервые за долгие годы ей захотелось плакать.

Перепуганные Мэтти и Джейн последовали, разумеется, за своей обожаемой мисс Донован, как и подобает преданной свите. Мэтти вскользь подосадовала, что чтение «Декамерона» нынче не состоится.

– Это верно, я совершенно не в духе сегодня, – с трудом вымолвила Дебора, подавленность которой начинала сменяться холодным гневом, куда более привычным её состоянием. – Не стоит беспокоиться, я не рухну бездыханной. Старых дев Творец создал из особо прочной глины.

Комната неожиданно показалась ей мала.

– Мэтти, распорядись, чтобы Луну подготовили. Я отправлюсь на прогулку.

– Ах, мисс, я нипочем не отпущу вас без чашки чая! Вы такая бледная!

– Хорошо, – Дебора решила уступить. Всё равно ей требовалось переодеться. Поскольку обе ретивые девицы не отставали с расспросами, Дебора всё же поведала им о своей ссоре с дядей – якобы из-за поездки верхом в одиночестве – умолчав, разумеется, о несчастной миссис Джилсон и о леди Элис с её рекомендацией. Остаться наедине со своими мыслями можно было лишь в парке, в компании Луны, так что Дебора кощунственно быстро совершила обряд чаепития, убрала волосы в простую косу без затей, не став всё же забывать о шляпке – настолько далеко её бунтарский дух не распространялся.

Лишь оказавшись в дальней части беррингтонского парка, Дебора спешилась и извлекала из кармана записку Маргарет. Послание было написано явно наспех, в большом волнении.

«Дорогой отец, я надеюсь, что Вы получите это письмо чрез Дебору, она сумеет, найдет способ его передать. Видит Бог, я была хорошей дочерью и желала стать хорошей женой, но мистер Джилсон не тот человек, кто заслуживает рядом достойную женщину. Он жесток, пренебрежителен ко мне, я не в силах описать… Счастлива Энн, что остается мисс Эдвардс! Мисс Хоук, моя якобы компаньонка, в коей нет необходимости, состоит с мистером Джилсоном в позорной и предосудительной связи, и лишь низкое происхождение этой бессовестной женщины препятствие их браку. Мне не на кого положиться – горничные здесь скорее надзирательницы, нежели слуги, и переписка моя под контролем мужа и его любовницы. Умоляю, отец, сделайте же что-нибудь!»

Дебора опустилась на траву, медленно разглаживая письмо. Мысли её метались беспорядочно, как перепуганные канарейки, не желая успокаиваться. Несомненным было то, что помощи ждать неоткуда – ни ей самой, ни Маргарет. Эта мысль была сокрушительной, но при том странно ободряющей. Дебора продолжала рассуждать сама с собою, составляя постепенно разумные, но малоутешительные выводы. Лондон. Место, где можно затеряться, назваться чужим именем. Бельгия – там нередко требуются гувернантки и учительницы в пансионах для девочек, англичанок, вероятнее всего, возьмут вполне охотно. Они с Маргарет могли бы себе что-то подыскать, не так уж плохо они обе образованны. Дебора сносно изъяснялась по-французски. Самым сложным будет выманить Маргарет из Хиллторпа.

Белл, Молли… Дебора едва не застонала сквозь зубы, потирая виски. Сообщить добрейшей миссис Куинн, что на помощь ей можно не рассчитывать, написать Молли, что места ей не найдется, коль скоро не прибудет Белл, её будущая воспитанница…Нет, ежели леди Элис сама не отзовет оба своих приглашения, компаньонке незачем вмешиваться. Стало быть, надобно оставаться здесь, поближе к Маргарет, которой вовсе не на кого теперь рассчитывать («Кроме меня» – печально подумала Дебора, бережно пряча записку). На мистера и, следовательно, миссис Эдвардс надежды нет. Кузены и кузины ещё менее способны предпринять что-либо, но Дебора полна была решимости сообщить о происходящем. В конце концов, она выбрала Эдварда Беррингтона, и, поколебавшись немного, Крапиву Энн. Последней, по крайней мере, нельзя отказать в силе духа.