Полная версия
– Да, – твёрдо сказала она. – Я говорю о цели. Потому что это – жизнь. Она жестока. И я такая же жестокая, как фермер, который растит телёнка с бутылочки, называет его по имени, а потом сдаёт на бойню, и даже не смотрит в глаза. Я такая же, как строитель, который сносит зелёную рощу, чтобы возвести бетонную коробку. А ты знаешь, что тысячи лекарств, которые спасают миллионы людей, были протестированы на людях? Не все из них были добровольцами. Некоторые даже не знали, что участвуют. Но теперь эти лекарства спасают жизни. Это маленькая жертва ради тысяч. И никто – слышишь, Оскар, – никто не застрахован от ошибки. И да. Мы её совершили. Я совершила.
Оскар замолчал, прижав кулаки к столу. Его дыхание было тяжёлым, плечи дрожали. София тихо опустила голову. Мия закрыла глаза, будто хотела исчезнуть.
Ливия снова заговорила, уже тише:
– Я не ищу оправданий. Я ищу выход. Если мы остановим это – возможно, кто-то будет жить. Мы уже не можем вернуть тех, кто погиб. Но можем предотвратить следующее. И потому мы должны закончить, – прошептала Ливия. – До конца. Не ради себя. Ради них. Чтобы они были не просто «экспериментами», а частью чего-то настоящего. Спасительного.
Вечер окончательно сгустился. За окнами горело тревожное оранжевое освещение, и даже суп остыл, забытый. Но никто не встал. Они сидели, каждый в своём молчании, каждый на краю собственного адского круга.
Ливия снова взяла ложку.
– Ешьте.
***
Утро наступило без надежды. Никакого солнца за замутнённым стеклом подземной лаборатории – только постоянный, холодный свет потолочных ламп. Ливия встала раньше всех. В халате, с чашкой горького кофе, она сидела перед терминалом и снова просматривала данные. София присоединилась к ней через полчаса, принеся второй кофе и папку с записями вскрытия.
– Всё ещё сверяешь? – спросила она, подсаживаясь рядом.
– Я хочу быть уверенной в каждом слове, которое скажу. После вчерашнего не имею права ошибаться.
– Я тебе помогу.
Всю первую половину дня они работали бок о бок. Ливия восстанавливала хронологию событий, сравнивала биохимические параметры, структуру вируса в каждой группе испытуемых. София расставляла логические связи, отмечала мутации, выделяла повторяющиеся аномалии. За стеной слышались шаги – Эд и Оскар, вооружённые картами комплекса, искали аварийный выход. Система в автономном режиме не поддавалась – лифты не работали, двери на поверхность были заперты.
К вечеру они вернулись усталые и разочарованные. Ужин готовила Мия – снова суп, но с другой консервой. Они ели молча, каждый в своих мыслях. Суп Мии был горячим, с крупой и остатками консервированного мяса, но вкус никто не ощущал.
Оскар поднял глаза от своей тарелки. Его голос был резким, как выстрел:
– А сколько мы вообще здесь протянем? Сколько у нас времени?
Ливия медленно поставила ложку в миску и вытерла рот салфеткой. Взгляд у неё был спокойным, но усталым.
– Лаборатория построена с учётом полной автономии в случае катастрофы, – начала она. – В случае блокировки здесь предусмотрено всё необходимое для жизни: системы фильтрации воздуха, запасы еды, медикаментов. Мы под землёй, и вода подаётся из глубокого артезианского источника. Электричество идёт от солнечных панелей на поверхности и аккумулируется в батареях. Если ничто не выйдет из строя – мы можем прожить здесь пару лет.
Оскар хмыкнул, откинувшись на спинку стула. Его глаза были потемневшими.
– Как в гробу с кондиционером…
Мия резко поставила миску на стол, её руки затряслись.
– Я не хочу здесь оставаться! – выкрикнула она. – Я не хочу умирать, как червяк под землёй! Мне нужно… мне нужно на землю… к небу, к солнцу! Я не хочу больше дышать этим… этим стерильным воздухом!
Эд тихо, спокойно наклонился к ней:
– Мы найдём выход, – сказал он. – Мы не остановимся. Мы будем искать, пытаться, хоть каждый день. Есть аварийные пути, мы просто их не нашли. Ещё.
Но Мия уже не слышала. Она закрыла лицо руками, плечи её затряслись.
– А вдруг… вдруг там всё заражено? – сквозь слёзы прошептала она. – А вдруг все погибли? Или ожили…, и мы остались одни? Вдруг выхода вообще нет?
София сжала ей руку, но ничего не сказала. Ливия посмотрела на всех – взглядом, в котором было меньше уверенности, чем раньше.
– Мы можем только предполагать, – сказала она. – С момента, как началась вспышка, связи с внешним миром не было. Радиосигналы не проходят. Ни один из каналов Совета не ответил. Ни одного слова с тех пор. Возможно, всё накрылось не только здесь.
– Совет… – глухо произнёс Эд. – Вы же подчинялись им. Почему они молчат?
– Совет молчит с первого дня нашей эпидемии, – Ливия опустила глаза. – Они знали, что делали. И знали, что может случиться. Ни предупреждений, ни инструкций, ни даже эвакуации. Либо всё вышло из-под контроля…, либо они нас бросили.
Тишина сгустилась, как после грозы. Никто больше не притрагивался к еде. Мия тихо всхлипывала, прижавшись к Софии. Оскар опустил голову, его кулак дрожал на столе. Эд сидел неподвижно, будто вглядывался сквозь стены.
– Но пока мы живы, – сказала Ливия наконец, – у нас есть шанс. Даже если это проклятое место станет нашей тюрьмой, мы не должны сдаваться. Мы выжившие. И именно мы должны понять, как всё остановить.
Её слова не вдохновили, но немного выпрямили спины. А этого уже было достаточно.
После ужина все по привычке собрались в гостиной. Кто-то молча налил себе чай, кто-то просто сел, обхватив колени руками. Тишину нарушил только голос Ливии. Она встала и заговорила, глядя в глаза каждому.
– Сегодня я закончила анализ. И готова озвучить выводы. Без приукрашивания. Без утешений.
Все подняли головы. Даже Оскар, до этого сидевший с опущенным взглядом, посмотрел на неё.
– Изначально вирус был создан как средство продления жизни. Он вводился в кровь, программировался так, чтобы оставаться внутри сосудистой системы. На животных он показывал феноменальные результаты: метаболизм замедлялся, процессы старения практически останавливались. Организм жил в десятки раз дольше без побочных эффектов.
– После серии успешных экспериментов… мы перешли к следующему этапу. К людям. Первая партия – испытуемые, которым ввели вирус через кровь. Все погибли. Кроме одного – Эда.
Она кивнула в сторону Эда, тот напряжённо сжал пальцы.
– У Эда вирус прижился. Мы считали это успехом. Но он стал первым носителем новой формы. Вирус в его организме мутировал.
Ливия перевела взгляд на Оскара и Мию.
– Вторая партия – испытуемые, получившие вакцину после Эда, – погибли все. А затем поступила третья. Люди, которых мы не успели вакцинировать. Мы не поняли сразу, что они уже тоже заражены. По воздуху. Без инъекций. Из этой партии выжили только двое – Оскар и Мия.
Оскар замер, брови его дрогнули. Мия медленно отвела взгляд.
Когда наши коллеги начали умирать с теми же симптомы, что и испытуемые, я поняла, что все заражены.
Анализ крови, проведенный доктору Веги, а затем анализ слюны Эда, дали понять что вирус мутировал. Он не остался в крови Эда, он перешел в новую, гораздо более опасную стадию. Он обосновался в слизистых и начал распространяться сам, как грипп… но с другим исходом. Теперь он передавался по воздуху, охватывая всё вокруг, словно невидимая тень, и угрожая всем нам.
Мы создали монстра – не просто вирус, но настоящую угрозу, которая может уничтожить все, что мы когда-либо ценили. Мы стали автором катастрофы.
– Среди персонала в живых остались только мы с Софией. Мы тоже были заражены. По воздуху.
Она замолчала. Лёгкая тень пробежала по лицу. Но она не рассказала, как именно вирус попал в её организм. Не призналась в том единственном поцелуе с Эдом. Некоторые вещи лучше оставить невыраженными словами.
– Далее. Вирус действует по следующей схеме: сначала он полностью разрушает иммунную систему. Потом – нейронные связи. Мозг отключается. Личность умирает. Затем начинается перезапуск. Не человека. А мозга как среды. Вирус возвращает «функции» телу: движение, простейшие реакции, агрессию. Это не человек. Это носитель. Живой мертвец.
В комнате царила гробовая тишина.
– Вирус передаётся по-разному. Пока человек жив – воздушно-капельным путём. Но когда он становится ожившим – скорее всего, через слизистые, укус или попадание крови в организм. Мы не проверяли. И, надеюсь, не проверим. Это всё ещё предположения.
– Но есть одно, – голос её стал ниже. – Вирус не стремится убить тело. Он хочет размножаться. Он использует тело. Он ищет, куда передаться. Когда тот оживший напал на тебя, Оскар… он не пытался убить. Это была реакция вируса. Инстинкт передачи.
Оскар сжал кулаки. Лицо его побелело.
– Это не был человек. В нём уже ничего не осталось. Только вирус, которому нужно было новое тело.
Она села. Никто не аплодировал. Никто не говорил.
Мия молча убирала тарелки. София смотрела в пол. Эд налил себе воды, но не пил. Оскар сидел, опустив голову.
– Так что теперь? – глухо спросил он. – Мы просто примем это? Что мы – просто выжившие в кошмаре, который вы создали?
***
Комната Ливии была погружена в полумрак – лишь мягкий свет лампы на столе освещал приглушённым янтарным светом стены и книги на полках. Тишина вечернего сектора лаборатории только усиливала ощущение уединённости. Ливия сидела на краю кровати, ноги поджаты, волосы растрёпаны. Эд стоял у стены, молча наблюдая за ней.
– Подойди, – шепнула она, даже не поднимая взгляда.
Он присел рядом и обнял её за плечи. Она сразу же прильнула к нему, как будто искала в его тепле спасение от внутренней бури.
– Я… – начала она, но запнулась. Несколько секунд тишины. – Я не могу перестать думать об этом, Эд. Этот поцелуй… Это был первый шаг. Первый. – Её голос дрогнул. – Всё это… может быть, всё это из-за меня.
Он мягко обнял её крепче, прижимая к себе.
– Ливия, послушай. Даже если бы мы не поцеловались, – его голос был спокойным, почти шёпотом. – Он мог передаться по воздуху к любому. Я мог просто чихнуть. Кашель. Случайное прикосновение к глазам. Во время медосмотра. Это бы всё равно случилось.
– Но я дала старт, Эд. Я… я сделала это. – Она прижалась к нему сильнее, пряча лицо у него на груди.
– Ты не знала, что он уже изменился. Это не твоя вина. Вирус вышел из-под контроля задолго до этого. Ты не можешь винить себя за то, что никто не предсказал мутацию.
Он осторожно поднял её лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Но в её глазах всё ещё жила боль – та, что не уходит за один вечер. Тогда он тихо заговорил, стараясь, чтобы каждое слово было как успокаивающий укол правды:
– Ты думаешь, всё началось с тебя… Но ты забываешь, сколько людей контактировало со мной до этого. Помнишь ту медсестру, что каждый день приходила измерять мне температуру? Она всегда подходила слишком близко, иногда даже без маски. Или профессор Ларсен – он так гордился проектом, приходил почти ежедневно, чтобы видеть результаты. Может, вирус уже был в них. Это не мог знать никто. Ни ты, ни я. Ты просто стала частью цепочки, а не началом.
Ливия ответила не сразу. Только кивнула едва заметно, уткнувшись лбом в его плечо. В её глазах стояли слёзы, но теперь это были слёзы облегчения. Он не обвинял её. Он верил в неё.
– Спасибо, – тихо прошептала она.
– Я всегда буду рядом, – ответил он.
Эд медленно поглаживал Ливию по спине, чувствуя, как напряжение постепенно покидает её тело. Ливия посмотрела на него, и в её взгляде что-то дрогнуло – как будто он немного сдвинул с неё этот тяжёлый груз вины. Она потянулась к нему, прижалась, и он почувствовал, как её дыхание стало ровнее, как поцелуй их губ больше не был связан с виной или страхом – только с тем, что они живы и рядом друг с другом.
Ночь была долгой, наполненной шёпотом, прикосновениями, страхом быть потерянными – и жаждой снова почувствовать себя живыми. Ливия отдалась этому моменту без остатка, и в какой-то момент просто растворилась в нём, в его дыхании, в его руках. Когда всё стихло, она заснула с улыбкой, впервые за долгое время ощущая себя в безопасности.
Но покой длился недолго.
Во сне она оказалась в городском парке. Лёгкий ветер развевал её волосы, солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев. Рядом шагал Эд, он держал её за руку. Она что-то рассказывала ему, смеялась. Но он молчал. Лицо было спокойным, но… странно пустым. Она позвала его:
– Эд?
Он остановился. Медленно повернулся. Его глаза были мертвы. Синюшные, мутные. Губы посерели, на щеке – следы разложения.
– Эд… – простонала она.
И он шагнул к ней, неестественно дёргаясь, рот приоткрылся, как будто хотел произнести её имя… но из горла вырвался только глухой хрип. Ливия закричала.
Она проснулась в панике, задыхаясь. Сердце колотилось, руки дрожали. В тусклом свете комнаты всё было по-прежнему. И рядом – Эд. Он спал спокойно, на боку, лицом к ней. Живой. Тёплый. Она медленно выдохнула, убрала с его лба прядь волос и тихо прильнула к нему, как будто старалась убедиться, что всё это не сон. Он чуть заметно пошевелился, обняв её во сне. Ливия закрыла глаза и снова уснула, на этот раз крепко, как будто её защищал сам Эд – и от кошмаров, и от реальности.
Глава 10. Нити между нами
На следующее утро запах кофе и подогретых консервов заполнил воздух. Все собрались на завтрак.
Стены столовой были окрашены в мягкие пастельные тона. На потолке расположены яркие светильники, которые излучали мягкий, рассеянный свет, создавая комфортную обстановку. В углу стоял небольшой искусственный сад с зелеными растениями. В центре столовой располагаются длинный металлический стол, покрытый скатертью в клетку, которая придавала помещению домашний вид. В углу столовой находится небольшой уголок с кофемашиной.
Эд, утерев рот рукавом, бросил взгляд на Оскара, и тот кивнул: – Пойдём опять к южному крылу. Там может быть аварийный выход.
– Осторожнее, – хмуро сказала Ливия, отставляя чашку. – Я пока загляну в мониторную – хочу посмотреть, как ведут себя ожившие. Может, появились изменения.
Она провела пальцами по планшету и добавила, взглянув на Софию: – А потом нам надо составить анкету. Мы должны выяснить, что объединяет нас пятерых. Почему именно у нас вирус дал сбой? Что у нас общего? Может, привычки, иммунитет, мутации, прививки… что угодно.
София кивнула: – Я подготовлю шаблон. Надо будет записать и про образ жизни, и про болезни в семье, и даже про диету. Всё может быть важно.
Мия отодвинула тарелку, поднялась, поправляя завязки на жилете: – А я пойду в кладовую. Надо инвентаризировать всё, что у нас осталось. Консервы, крупа. Надо понять, на сколько мы обеспечены.
На секунду все замолчали. В этом моменте, в этом затаившемся дыхании было всё: страх, надежда и осознание, что выхода может не быть – и тем важнее не терять контроль над ситуацией.
Ливия встала первой.
– Тогда за дело. Время работает не на нас.
Команда разошлась по своим задачам, оставив за собой только недоеденные порции и следы напряжения, растянувшиеся, как тонкая паутина, по холодному полу лаборатории.
***
Вечером, когда искусственное освещение стало мягче и чуть теплее, словно пытаясь сымитировать закат, все собрались в гостиной. Помещение казалось очень уютным – наверное, из-за того, что они были вместе. На одной из стен висели картины с изображениями природы – зелёные леса, горные пейзажи и спокойные озёра. В центре комнаты стоял большой мягкий диван, обитый тканью светлых тонов. Рядом располагались уютные кресла, создающие комфортное место для общения. На кофейном столике, сделанном из тёмного дерева, стояли книги, настольные игры. В углу гостиной находился небольшой уголок с библиотекой, где на полках аккуратно расставлены книги по различным темам – от научных исследований до художественной литературы.
– Южный коридор пустой, мы не нашли выход, – сказал Эд, потирая затёкшую шею. – Завтра поищем в северном коридоре. Схемы из кабинета профессора не верны. Возможно это специально, профессор всё держал под контролем. Наверное, надо ещё поискать в его документах.
– Всё равно молодцы, что сходили, – откликнулась Ливия, глядя на него через стол. – Мы должны держаться за каждую возможность.
– В кладовой у нас еды надолго хватит, действительно запасов много, – сказала Мия, положив на стол блокнот с мелким почерком.
Повисла пауза. Никто не хотел говорить о будущем – оно было зыбким, словно дым за окном.
Ливия наконец нарушила тишину: – Завтра утром я хочу вас всех опросить. Мы с Софией составили анкету. Подробную. Очень. Нужно понять, почему именно мы выжили. У вируса был какой-то сбой – и он не смог нас победить. Мы должны найти зацепку.
София кивнула: – Там всё: история болезней, образ жизни, привычки, даже такие мелочи, как любимая еда или реакции на укусы насекомых. Я знаю, звучит странно, но мы не можем упустить ничего.
– Это не странно, – сказал Оскар, поднимая бровь. – После всего, что мы видели, ничего уже не звучит странно.
– Тогда утром по очереди. Начнём с Эда, – Ливия посмотрела на него с благодарностью и упрямством. – А потом – все остальные. Возможно, мы и есть – наш единственный ключ.
***
Наутро Ливия устроилась в кабинете профессора. София сидела неподалёку с планшетом, в который вносила данные, а рядом лежала стопка анкет, распечатанных на остатках бумаги.
Первым вошёл Эд. Он был в серой футболке и тёмных штанах, волосы чуть взъерошены, на лице лёгкая щетина. Он бросил взгляд на Ливию, чуть улыбнулся – коротко, беззвучно.
– Садись, – сказала она мягко, показывая на стул. – Это недолго.
– Если не начнёшь спрашивать про детские травмы, – усмехнулся он, усаживаясь. – Хотя, знаешь, после оживших и это уже звучит не так уж страшно.
Ливия улыбнулась краем губ, но глаза у неё оставались сосредоточенными.
– Имя, возраст, группа крови – просто формальности.
– Эдвард Леви. Сорок два. Первая отрицательная.
София молча ввела данные.
– Хорошо. Теперь… Ты болел чем-то серьёзным в детстве?
– Пневмония в шесть лет. Потом ветрянка. Аллергия на пенициллин. Всё.
– Прививки? Последняя?
– Ну стандартный набор в детстве – корь, столбняк…
– Употребляешь алкоголь, наркотики?
– Пью иногда, когда есть повод. Наркотики – бывало.
– Образ жизни? Спорт, питание?
– Со спортом не дружил. Питался как попало: фастфуд, энергетики, кофе литрами.
Ливия коротко взглянула на Софию – та уже строчила в планшет, пальцы летали по экрану.
– Последний вопрос: были ли у тебя кровные родственники с аутоиммунными, онкологическими или вирусными заболеваниями?
– Мать умерла от рака груди. Отец – инсульт. Брат… жив, вроде здоров. Мы не общаемся.
Ливия кивнула, делая пометки.
– Спасибо, Эд. Если что-то вспомнишь – даже мелочь, приходи сразу.
Он встал, задержался на миг.
– Ты думаешь, это – не совпадение?
– Я уверена, что нет, – ответила она. – Мы просто пока не знаем, что именно объединяет вас.
Следующей зашла Мия. Серьёзная, собранная, с тетрадкой и ручкой в руках.
– Можно быстрее? У меня ещё расчёты по запасам не закончены, – бросила она с порога.
Ливия сдержала улыбку.
– Постараемся. Начнём.
Диалог шёл быстрее, но напряжение нарастало. У Мии тоже были аллергии, своя история болезней, и ни одного очевидного совпадения с Эдом.
Потом был Оскар – нервный, взволнованный, отвечал отрывисто. У него оказался редкий иммунный ответ на определённые белки – Ливия тут же сделала пометку.
Каждое интервью добавляло строчку, но не давало картины. У всех – разный возраст, образ жизни, фон. И всё же… что-то не давало покоя. Как будто нужная деталь всё ещё пряталась между строк.
После всех опросов Ливия устало откинулась на спинку стула, закрыла глаза.
– Нам нужно свести всё это. Что-то мы упускаем, – пробормотала она.
София кивнула, глядя в экран.
– Может, дело не в теле. А в чём-то, что мы не видим.
Ливия медленно открыла глаза.
– Тогда завтра начнём с анализов. Кровь, микробиом, антитела, даже мозговую активность.
Собранные анкеты лежали перед ними – как кусочки головоломки, которые ещё нужно было сложить.
– Ты ведь понимаешь, – сказала София, не поднимая головы, – если мы не найдём общий признак… у нас не останется объяснения. Значит, вирус выбирал случайно.
Ливия покачала головой:
– Нет, София. В биологии не бывает случайностей. Даже хаос имеет структуру. Мы просто не нашли её.
***
На следующее утро Ливия, как обычно проснулась раньше всех. Она долго сидела у зеркала в медицинском блоке, умывшись холодной водой, глядя на своё отражение. Тени под глазами стали глубже, кожа побледнела. Она напоминала себя начала проекта – только с совершенно другим взглядом. Теперь в нём не было ни веры, ни ярости. Только желание докопаться до сути. Любой ценой.
К полудню она собрала всех по одному в лаборатории. Белые лампы, бормотание приборов, металлический стол с инструментами.
– Сначала кровь, – сказала она спокойно, натягивая перчатки.
Она брала кровь у каждого – по три пробирки. Работала быстро, точно, почти механически. София помогала. Никто не жаловался. Даже Оскар, который обычно избегал уколов, только зажмурился и молча протянул руку.
Затем были тесты на мозговую активность. Электроды, холодные сенсоры на висках, пульсирующий график на экране. Они сидели с закрытыми глазами, а Ливия смотрела на линии, ища хоть что-то – всплеск, совпадение, отклонение.
К вечеру всё было готово. Она сидела у терминала, вчитываясь в таблицы, сравнивая показатели, строя графики. София стояла рядом, молча. Они не разговаривали. Только время от времени Ливия кивала – «ещё один анализ готов» – и снова замирала над экраном.
Но ничего. Ни одной общей мутации. Ни одного совпадающего гормонального сбоя. Никакой поведенческой или физиологической связи.
Когда в столовой все собрались на ужин, Ливия пришла последней. Она молча поставила перед собой тарелку, но не притронулась к еде. Несколько секунд сидела, глядя в пустоту.
– Я не нашла ничего, – сказала она наконец. Голос был тихим, будто уставшим. – Ни в анализах крови. Ни в мозговой активности. Мы перепроверили всё. Несколько раз.
Все молчали. Даже Оскар, обычно готовый пошутить, опустил глаза.
– Я думала… – она сделала вдох. – Думала, что смогу найти общий знаменатель. Что-то. Молекулу, маркер, структуру. Но… похоже, это просто… иммунитет. Уникальные особенности каждого из вас. И всё.
Она провела рукой по волосам, будто отгоняя усталость.
– Ещё несколько дней я буду перепроверять. Для протокола. Но уже не жду другого результата.
Она достала из сумки белую коробку и поставила её на стол.
– Это витамины. Пробиотики. Из медблока. Думаю…, это единственное, что я могу предложить. Принимайте их каждый день. Может, это хоть немного укрепит защиту организма. Если вирус попробует… вернуться.
Тишина повисла глухая и плотная.
– Ты всё равно сделала больше, чем кто бы то ни было, – тихо сказал Эд. – Нам ещё повезло, что ты с нами.
Ливия кивнула, но не ответила. Она знала: этого недостаточно.
Позже, когда все разошлись, она осталась в столовой одна. Сидела у окна, глядя в тёмный коридор, и в голове прокручивала снова и снова все данные, схемы, графики. Но ответы ускользали. Как будто вирус знал, как прятаться.
Глава 11. Каждое утро – как вчера
Дни потянулись серой полосой – одинаковые, бесконечные, сливаясь в один длинный, вязкий от тишины и рутины отрезок времени. Здесь день определялся не часами, а звуками: гулом фильтров, шагами в коридорах, шумом открываемого холодильника в столовой.
Ливия заканчивала свою самую сложную работу. Каждый день она проводила в лаборатории, оформляя отчёты, сводя воедино всё, что было ими пережито и открыто за эти месяцы. Работала молча, сосредоточенно, будто сама стала частью машины. Пальцы неустанно бегали по клавишам, сканеры жужжали, приборы фиксировали последние данные.
Она составила полный протокол по вирусу: путь заражения, мутации, клинические проявления, особенности передачи через слизистые. Подробный отчёт по вакцине – все неудачи, гипотезы, попытки стабилизировать антитела. Отдельный блок – выжившие. Физиология, иммунные реакции, различия. И, наконец, ожившие – вскрытия, поведенческие наблюдения, активность мозга после смерти.
Каждая деталь была задокументирована. Без приукрашивания. Без надежды. Только факты.
Когда всё было готово, Ливия сделала два экземпляра. Один запечатала в водонепроницаемый контейнер и положила в сейф кабинета профессора Ларсена. Второй убрала в ящик стола в своей комнате. На случай, если придётся уходить.
Если снаружи всё ещё существует мир – эти документы должны увидеть, как можно больше людей. Учёные, правительство, международные центры. Чтобы не повторить их ошибку.
