Полная версия
Глава 8. Маленькая надежда
Шли дни, и каждый день казался похожим на предыдущий. Однако на фоне этой тягучей рутины появилась надежда.
Двое из последней группы семи испытуемых не имели серьёзных симптомов. Но они оставались в изоляции, как и все остальные, и никто уже не ожидал, что они смогут пережить воздействие вируса. Но постепенно, их состояние стабилизировалось. Эти двое людей, Оскар 25 лет и Мия 16 лет, брат и сестра.
Ливия и София наблюдали за ними через камеры наблюдения. Оскар и Мия сидели в своих изолированных боксах.
– Они выглядят как… нормальные, – заметила София, не отрывая взгляда от Оскара, который сейчас пил воду из поданного контейнера. Его движения были спокойными и уверенными.
Ливия взглянула на Мию, которая тихо сидела на кровати, глядя в окно. На её лице не было паники или страха, как у многих других. Казалось, она просто пережила и приняла свою новую реальность.
– Это невероятно, – Ливия прошептала. – Нам нужно будет проверить их на антитела.
София кивнула, её сердце учащённо забилось.
***
На следующее утро Ливия и Эд подошли к боксам, где сидели Оскар и Мия, и в первый раз за долгое время Ливия почувствовала прилив эмоций, который она с трудом сдерживала. Это было похоже на свет в конце туннеля – едва уловимый.
Дверь в изолированный блок мягко скользит в сторону, впуская Ливию в помещение. Она держит в руках кейс с оборудованием, а за ней, чуть в стороне, в проёме остаётся Эд – он опирается на косяк, правая рука лежит на поясе, где под рубашкой скрыт пистолет. Его лицо спокойное, но взгляд цепкий. Не для угрозы – для контроля.
Мия сидит на кровати. Её глаза огромны, под ними – темные круги. Оскар стоит у стены, руки в карманах, подбородок напряжён, губы сжаты. Он наблюдает за Ливией, будто ожидая подвоха.
– Привет, – мягко сказала Ливия, ставя кейс на стол. – Мне нужно взять у вас кровь. Это быстро и безопасно. Я проверю уровень антител, и, если всё хорошо – вы сможете выйти. Больше никаких запертых дверей.
Мия коротко кивнула, но Оскар даже не пошевелился.
– Это что, очередной эксперимент? – резко спросил он.
Ливия выдохнула. Она смотрела на них – как на людей, не как на образцы.
– Нет. Я хочу вам всё объяснить. Без прикрас. Вы имеете право знать.
Она села на край стула, руки лежали на коленях. Голос стал тихим, но твёрдым:
– Вирус, который мы пытались контролировать… вырвался наружу. Большинство сотрудников – мертвы. Некоторые… восстали. Их тела не разлагаются, они продолжают двигаться. Мы изолированы. Но есть мы – вы двое, я, Эд и София. У нас троих есть антитела, нужно проверить вас. Это – шанс.
Мия всхлипнула и уткнулась в колени. Оскар сделал шаг вперёд, глаза блестели от злости.
– Вы что, просто похищали людей? Клали в эти коробки, заражали и смотрели, кто выживет?
– Мы не знали, – тихо ответила Ливия. – Я не оправдываюсь.
Оскар засмеялся коротко и зло.
– Нас похитили! Мы просто… – он сглотнул. – Мы сбежали из дому. Наши родители были алкоголиками, били, унижали нас. Мы хотели начать сначала. Я взял Мию с собой. Мы шли вдоль трассы, тормознули машину. А потом – провал. Очнулись уже тут, в камере, с капельницами.
Он подошёл к столу и с размаху сбросил на пол всё, что на нём стояло: чашки разбились, ложки грохнули о плитку. Мия всхлипнула громче.
– Вы украли у нас шанс! – рявкнул он, указывая на Ливию. – Вы – хуже тех, от кого мы бежали!
Ливия не вздрогнула. Она подошла ближе, медленно, осторожно. Ее голос стал твёрже:
– Я понимаю твою злость. Я тоже хочу вернуть всё назад. Но у нас больше нет прошлого – только настоящее. И либо ты сдаёшь кровь, и мы работаем вместе… либо ты остаёшься здесь, пока вирус не найдёт способ обойти твои антитела.
Оскар сжал кулаки. Его грудь тяжело вздымалась.
И в этот момент Эд сделал шаг вперёд. Его лицо оставалось спокойным, но он приоткрыл рубашку – рукоять пистолета стала видна.
– Сдай кровь, Оскар, – сказал он просто. – Потом делай что хочешь. Кричи, ломай. Но сейчас – просто сядь и сделай это. Пожалуйста.
Оскар долго смотрел на него. Потом – на Мию, которая смотрела на него глазами полными мольбы.
– Ладно, – выдохнул он и сел, посмотрев на сестру. – Но только потому, что я не позволю ей остаться здесь одной.
Ливия сдержанно кивнула и достала шприц. Руки дрожали, но она держалась. Когда игла вошла в вену, она прошептала:
– Спасибо. Ты сделал правильный выбор.
Оскар с интересом следил за ней, когда она начала брать кровь. Его движения были спокойными и не торопливыми, он не сопротивлялся. На лице Мии тоже не было никаких признаков страха или беспокойства – они оба казались слегка уставшими, но не больными.
– Я чувствую себя нормально, – сказал Оскар, глядя на Ливию. – Я не знаю, что с нами случилось. Я не помню, как я оказался здесь, но мне не страшно.
– Вам нужно будет ещё немного подождать, – сказала Ливия, стоя перед ними. – Мы должны убедиться, что антитела у вас есть и они стабильны.
Оскар и Мия молча кивнули. Ливия наблюдала за ними, и в её глазах отражалась не только благодарность, но и страх. Ведь не было гарантии, что они смогут выжить в этом новом мире.
***
Ливия подошла к анализатору, на котором должны были появиться результаты. Она внимательно следила за ходом работы прибора. Когда на экране начали появляться цифры, все замерли. Ливия прижала руку к губам, чувствуя, как её сердце забилось быстрее.
– Это… – Ливия начала, но не могла сразу произнести то, что увидела. – У них действительно есть антитела. Их тела смогли справиться с вирусом.
Ливия не могла поверить своим глазам. В крови Оскара и Мии действительно были антитела, как и у них. Эти двое пережили вирус.
– Значит, нас уже пятеро, – добавила София и улыбнулась.
***
Электронный замок щёлкнул, и дверь изоляционного блока медленно отошла в сторону. Мягкий синий свет в коридоре казался почти уютным после нескольких дней в стерильной белизне бокса. Ливия первой переступила порог. За ней – Мия и Оскар, напряжённый, сжимавший челюсть. Эд последний.
– У вас высокий титр антител, – произнесла Ливия, сверяясь с планшетом. – Это значит, вы переболели. И организм победил. Выжившие. Теперь таких нас – всего пятеро.
Оскар молчал, но губы дрожали. Мия смотрела по сторонам широко раскрытыми глазами, будто попала в чужой сон. Коридоры были вычищены, на полу лежали направляющие стрелки. Освещение приглушённое, но не тусклое – лаборатория перешла в автономный режим: генераторы, автоматические системы, изоляция. Как и планировалось при «утечке уровня Альфа».
Ливия повернула направо и указала:
– Сюда. Мы начнём с обзорной прогулки. Вы должны знать, что происходит. Что действительно происходит.
Они подошли к боксу. Стеклянная панель занимала всю стену. За ней – неосвещённая палата. Тень. Движение.
Мия остановилась, затаив дыхание. Ливия жестом приглушила её испуг.
– Это… – начала Мия, но слова исчезли.
Из тьмы к стеклу подошёл он. Мужчина. Его кожа – пепельного цвета, лицо искажено гримасой боли и… пустоты. В глазах – ничего. Ни страха, ни жизни. На груди – следы ожогов от дефибрилляторов. Он не двигался. Замер, будто манекен, лишь изредка дрожали пальцы.
– Они… они… живые? – прошептал Оскар.
– Нет, – спокойно ответила Ливия. – Они неживые. Это тела. Но вирус воссоздаёт нервную активность. Он удерживает остатки сознания, примитивные реакции. Это не те, кто были здесь. Это – оболочки. Живые мертвецы.
Мия прижалась ближе к стеклу. Слеза скатилась по щеке. Она всхлипнула:
– Почему?
Ливия перевела взгляд на девушку:
– Потому что Совет хотел жить вечно. Десять миллиардеров, ученых, военных, политиков… они хотели бессмертия. Мы разрабатывали вирус, способный замедлить клеточное старение. Мы не понимали, что он сделает с нейронами. Не учли, как будет действовать в неконтролируемых условиях. Но у Бога свои планы.
Тишина. Только гудение воздуха. Оскар приблизился к стеклу, и вдруг… постучал.
– Оскар, нельзя! – резко крикнула Ливия, делая шаг вперёд.
Но было поздно. Оживший резко дёрнулся, издал глухой гортанный хрип и рванулся к стеклу. Его тело врезалось с глухим ударом, голова оставила кровавое пятно, глаза бешено закатились. Пальцы соскребали стекло, губы разошлись в дикой, хищной мимике. Он зарычал, вцепившись в перегородку. Справа и слева – другие. Словно проснулись. Шаг. Шаг. Плечо дёрнулось. Рёв.
Оскар отшатнулся и упал на пол, закрываясь руками. Мия закричала.
Ливия опустилась на корточки рядом, её голос был резким, но не злым:
– Это не игрушка. Если они слышат звук – они реагируют. Они приходят в движение. Это не чудо. Это биология. И страх – их топливо. Не шуми. Никогда.
Оскар тяжело дышал. Он смотрел на стекло, за которым зомби продолжал царапать поверхность.
– Оно… оно ведь выдержит?
Ливия кивнула.
– У нас – бронированное стекло. Постучишь – они оживают. Не тронешь – засыпают. Они могут стоять неделями, без еды, без движения. Вирус сам регулирует метаболизм. Слишком «умный» для своего блага.
Эд протянул руку, помогая Оскару подняться. Тот стиснул пальцы, вздрогнув, но встал. Они дошли до конца коридора. За стеклом всё ещё бушевали неумирающие, но всё это осталось позади, когда дверь в центральную секцию открылась.
София ждала их у входа в кабинет профессора. Она была в лабораторном халате, под глазами – синяки, волосы убраны в пучок.
– Всё готово, – сказала она тихо, глядя на Ливию.
Ливия обернулась к Мие и Оскару:
– София отведёт вас. У каждого будет отдельная комната. Душ, еда, книги. Всё, что нужно. Мы обустроили лабораторию ещё на этапе проектирования. При утечке вируса система уходит в автономный режим: своя энергия, запасы, отдельная кухня, медицинский отсек. Вы в безопасности.
Мия прошептала:
– А другие? Там… где эти… мёртвые… Вы не… не убьёте их?
Ливия опустила глаза:
– Я не могу. Пока мы не знаем, как отключить вирус. Может, однажды… – она не договорила. – Но пока мы выживаем. Исследуем. Ищем решение.
Оскар тяжело выдохнул и посмотрел на коридор, где всё ещё догорали красные лампы предупреждений.
– И ты думаешь, мы это переживём?
Ливия посмотрела ему в глаза.
– Я знаю только одно. Нас пятеро. И у нас есть шанс. Подумай Оскар, что возможно ваше похищение – это шанс на жизнь. Ведь мы не знаем, что происходит за этими стенами. Возможно там всё хорошо и жизнь кипит, как и прежде, а возможно там тысячи таких оживших. И они к сожалению, не изолированы.
София повела их в жилой блок. Позади, в мёртвом коридоре, за стеклом снова замерли тени. Стоят. Ждут. Молчат.
***
Ливия вошла первой в кабинет профессора, привычным движением убирая волосы за ухо. Эд – следом, тихий, но напряжённый. Он закрыл за собой дверь, щелчок замка прозвучал неожиданно громко.
– Ливия… – начал он, но голос дрогнул. – Мне нужно с тобой поговорить.
Она взглянула на него быстро, чуть настороженно.
– Конечно. Что-то произошло?
Эд опустил глаза. Руки – в карманах. Плечи напряжены, подбородок твёрдый. Он будто собирался на бой, а не на признание.
– Это не про вирус… не совсем. Это… – он сделал шаг ближе. – Это про нас.
Ливия застыла, взгляд стал острее, внимательнее.
– Что ты имеешь в виду?
Эд вздохнул и начал говорить, голос его становился всё тише, но твёрже:
– Когда я только очнулся здесь… я был напуган. Один. И ты… ты была первой, кого я увидел. Ты приходила каждый день. Брала анализы. Спрашивала, как я себя чувствую. Но ты делала это иначе… не как врач. Как человек. Как женщина, которой не всё равно.
Он подошёл ближе, теперь расстояние между ними было меньше метра.
– Мы болтали о ерунде – о фильмах, музыке. Ты смеялась. Я запоминал каждый звук, каждый изгиб твоей улыбки. Помнишь наш первый поцелуй?
Он наклонился, касаясь её плеча ладонью.
– Давай… повторим его.
Всё замерло вокруг.
Лицо Ливии изменилось мгновенно – как будто стекло треснуло под давлением. Глаза распахнулись, губы дрогнули. В груди застыл воздух.
– Нет… – прошептала она.
Эд застыл. Его рука всё ещё касалась её плеча. Она вздрогнула и отстранилась, отступая назад, словно от пламени. Пятясь, пока спина не упёрлась в стену.
– Ливия? – тихо спросил Эд, растерянный. – Что случилось?
Она медленно сползла вниз по стене. Колени подкосились. Ладони прижались к лицу, и из её груди вырвался сдавленный, отчаянный всхлип.
– Нет… нет… нет… – шептала она, как заклинание, как будто хотела стереть что-то страшное.
Эд опустился рядом, не касаясь её, но близко. Сердце стучало громко.
– Ливия, прошу. Что с тобой? Это я… я сделал что-то не так?
Она подняла на него глаза. В них – бездна вины, страха и боли.
– Эд… – она сглотнула. – Это я. Это я во всём виновата.
Он замер.
– О чём ты говоришь?
Эд обнял Ливию. Она прижималась к его плечу, не в силах поднять взгляд. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она заговорила.
– Мы всё проверяли, – начала Ливия тихо. – Все этапы. На животных всё шло идеально. Вирус действовал ровно, как и должен был. Мы искали бессмертие. Совет мечтал, чтобы старение прекратилось, чтобы клеточные мутации замедлялись, чтобы организм сам себя восстанавливал. Мы добились этого… почти. На крысах, приматах. Всё выглядело безопасным.
Эд слушал молча, затаив дыхание.
– Мы изучали пути передачи. Вирус проявлял активность только в крови. Мы брали мазки с носоглотки, с языка, даже со слизистой глаз. Ничего. Абсолютно. Сотни проб. Всё было чисто. Мы сделали вывод – вирус передаётся исключительно через кровь. Это вошло в протокол. Это стало догмой. Мы поверили в это. – Её голос надломился. – А потом начался эксперимент над людьми. Испытуемые начали гибнуть. Но ты первый.
Эд чуть вздрогнул, но не отстранился.
– Ты показал идеальные показатели. У тебя начала вырабатываться стабилизированная форма антител. Организм адаптировался. Мы были в восторге. Мы… я… – Ливия опустила взгляд. – Я приходила к тебе каждый день. Не только как учёный. Мне казалось, ты – чудо. Тихий, живой, настоящий. Ты смеялся, говорил со мной, смотрел мне в глаза. Я чувствовала, что ещё могу быть человеком. Не просто учёным, не просто частью машины Совета.
Она замолчала, собираясь с духом. Тишина. Эд всё ещё молчал, не перебивая. Его рука легла на её ладонь, но она не ответила.
– Мы продолжили эксперименты. Всё шло по плану – на первый взгляд. Но человеческий организм – не животное. Мы не учли сложность иммунных реакций, не учли влияние гормонального фона, не учли особенности флоры слизистых. Мы думали, что, если вирус стабилен у мышей и обезьян, он будет стабилен и у людей. Но он стал другим. А мы… мы продолжали смотреть только кровь. Мы не проверяли слизистые. Это была наша ошибка. Моя ошибка.
Она встала, начала ходить по комнате, будто ей нужно было двигаться, чтобы не сойти с ума от мыслей.
– Вирус в крови у тебя был уникальный. Мы считали, что ты носитель – стабильный, безопасный. Поэтому я и позволила себе слабость. Этот поцелуй… – Она замерла. – Он стал спусковым крючком. Тогда я заразилась. Я уверена. Я помню, как на следующее утро почувствовала ломоту. Горло саднило, было ощущение, будто я простыла. Но я списала это на переутомление. Я не знала…
Она закрыла глаза.
– Тогда был праздник. Я пошла туда, пообщалась с коллегами. Кому-то подала руку, кого-то поцеловала в щёку. Смех, вино, разговоры вблизи. Я… я была в самом эпицентре. И всё это время я уже распространяла вирус, не зная об этом. Вирус жил на слизистых. Я заражала их дыханием. Вирус уже изменился, но мы этого не видели. Мы не искали его там.
Эд медленно поднялся и подошёл ближе.
– Это не твоя вина, Ливия.
Она покачала головой.
– Это моя ошибка. Я была главной по вирусным протоколам. Я отвечала за биобезопасность. Я настояла, что слизистые не важны. Это я записала в отчёте: «Вирус обнаруживается только в крови». А теперь мы имеем живых мертвецов, и пятерых, кто выжил. И всё это из-за одного неправильного поцелуя.
Эд посмотрел ей в глаза:
– Они хотели быть бессмертными, но не понимали цену. А ты… ты была человеком. Ты всё ещё человек, Ливия.
Её руки дрожали. Она снова села, взяв себя за голову.
– А если… если вирус будет дальше мутировать? Что, если даже наши антитела – лишь временный барьер? Мы не знаем, что он делает в организме. Мы не знаем, что он делает в мозге. Ожившие – они ведь не просто двигаются. Они чуют, ищут. Они словно ждут чего-то. Как будто не до конца мертвы.
Эд присел рядом.
– Тогда мы продолжим искать. Как ты искала на старте. Ты проверишь всё. Не допустим больше ошибок.
Ливия закрыла глаза, прислонившись к его плечу.
– Спасибо, что остался. Спасибо, что выжил. Я не знаю, как бы я жила без тебя. Ты – единственное, что осталось от того, каким этот проект должен был быть.
И в этой тишине, среди шороха бумаги, капающего крана и далёкого шума вентиляции, они вдвоём чувствовали, что, возможно, именно теперь начинается настоящая борьба. Борьба не за бессмертие. А за искупление. За надежду. За остатки человечности.
***
К вечеру лаборатория погрузилась в относительное спокойствие. Автономные генераторы стабильно подавали свет и вентиляцию, а в столовой на нижнем уровне вновь вспыхнули мягкие лампы. На длинном металлическом столе, накрытом белой скатертью, стояли тарелки с разогретой пищей, консервы, хлеб и немного фруктов. Воздух был пропитан запахом тушёных овощей и кофе, который с утра оставался в термосе.
Собрались все пятеро: Ливия, Эд, София, Оскар и Мия. Ливия специально настояла на том, чтобы провести вечер вместе – после всего случившегося им нужно было почувствовать хоть что-то похожее на нормальную жизнь.
София первой нарушила молчание:
– Ну, как вам комнаты? Удалось устроиться? – Она посмотрела на Оскара и Мию с лёгкой улыбкой.
– Очень даже, – ответил Оскар, пододвигая к себе тарелку. – Не думал, что в таких местах могут быть мягкие кровати и душ. Прям как в фильмах.
Мия, сидящая рядом, чуть улыбнулась:
– Там даже книжный шкаф. Я взяла одну – «451 градус по Фаренгейту». Страшно актуально теперь.
Смех получился натянутым, но живым. Ливия наблюдала за ними с теплом. Им удалось выжить, и теперь они были её единственной надеждой. После ужина они переместились в небольшую гостиную – помещение с диванами, креслами и даже старым проектором, который давно никто не включал. Эд нашёл бутылку вина и пять бокалов. Он разлил по чуть-чуть каждому. Мия устроилась в кресле с книгой, завернувшись в плед. Оскар сел рядом с Эдом, а Ливия села напротив, поставив блокнот на колени. София листала научный журнал.
***
Впервые за всё время в стенах лаборатории не звучали тревожные сигналы, не было срочных анализов, экстренных вскрытий и жутких стуков из бокс-секторов. День начинался с тишины, и это пугало сильнее, чем любой шум. Но Эд настоял – нужен отдых. И теперь вся пятёрка сидела за длинным столом в столовой, за окнами которой всё так же горело холодное искусственное освещение автономного режима.
София, взъерошенная и всё ещё сонная, зевнула, потягиваясь:
– Я даже не помню, когда последний раз высыпалась. Это вообще законно – спать больше трёх часов?
Мия рассмеялась, сидя рядом с Оскаром. Он с вечера не выпускал из рук блокнот, в котором то записывал что-то, то делал зарисовки из памяти.
– Мы с Оскаром до трёх играли в шахматы, – призналась она. – Он жульничает!
– Это называется стратегия, – с ухмылкой поправил Оскар. – Ты просто не умеешь проигрывать.
Ливия сидела чуть в стороне, с чашкой горячего кофе, глаза полуприкрыты. Она слушала, но не вмешивалась. Эд подошёл с подносом и поставил перед ней тарелку с омлетом.
– Попробуй не думать хотя бы пару часов. Просто поешь, – сказал он мягко.
– Спасибо, – кивнула Ливия. Она чувствовала, как усталость въелась в мышцы, как туман не выспавшегося мозга мешает сосредоточиться. Но сегодня… сегодня можно просто позволить себе быть человеком.
После завтрака они перебрались в гостиную. София включила старый проектор, и Мия с энтузиазмом предложила устроить "кинодень". Никто не возражал. На мягких диванах, среди старых пледов и заброшенных журналов, они смотрели комедию двадцатилетней давности. Смех звучал осторожно – как будто каждый из них забыл, как это делать – но вскоре смех стал настоящим. Оскар, громко хохоча, чуть не пролил вино, а София крикнула:
– Осторожно!
София и Оскар устроили кулинарный турнир из сухпайков, а Мия с головой ушла в старую книгу, найденную в библиотеке комплекса.
– Завтра мы начнём новый цикл наблюдений, – начала Ливия, глядя на всех. – Я буду ежедневно брать у нас всех кровь. Мне нужно быть уверенной, что уровень антител стабилен и не снижается со временем.
Оскар вопросительно поднял бровь:
– Думаешь, они могут исчезнуть?
– Я не исключаю этого. Вирус уже показал, что он непредсказуем. Пока что ваши показатели устойчивые, но нужно отслеживать. Если вирус снова активизируется – мы должны знать первыми.
– Каждый день? – переспросила Мия, отложив книгу.
– Да. Анализы будут быстрые. Но важные. – Ливия сделала паузу. – А ещё… я думаю, нам нужно попробовать взять образцы у ожившего.
Тишина сгустилась. Все взгляды устремились на неё.
– Ты хочешь взять кровь у зомби? – наконец произнёс Оскар, ставя бокал на стол.
– Не называй их так. Они были людьми. Возможно, ещё есть шанс понять, что с ними. Я хочу понять, как изменился вирус внутри. Что делает с тканями, с мозгом, с иммунной системой.
Оскар шумно выдохнул:
– Они бросаются на стекло, когда слышат шорох. Один чуть не проломил лоб, когда я по глупости постучал. Они не кажутся способными к сотрудничеству.
– Именно поэтому мы должны быть осторожны, – сказал Эд. – Мы с Оскаром попробуем разработать план. Может быть, удастся обездвижить одного из них. Если удастся достать хотя бы микролитр крови – Ливия сможет начать анализ.
София потёрла руки:
– Я помогу с оборудованием. В одном из хранилищ были костюмы химзащиты. Надо только всё проверить.
Ливия кивнула с благодарностью:
– Спасибо. Я знаю, что это опасно, но у нас нет другого пути. Чем больше мы узнаем – тем больше у нас шансов на выживание.
Мия вжалась в кресло, обнимая плед:
– А если вирус снова изменится? Если кто-то из нас… снова станет переносчиком?
Ливия подняла взгляд:
– Именно поэтому я начну с анализов. Мы должны быть на шаг впереди. Не повторить ту же ошибку. Никто из нас не должен стать новой нулевой точкой.
Тишина снова повисла над комнатой. Только слабый гул вентиляции нарушал покой.
– Ну что, – сказал Эд, поднимая бокал. – За научный подход.
Остальные нехотя, но поддержали. Столкнувшись с ужасом, они знали: только вместе, только хладнокровно и последовательно, они могут выжить. А возможно, и спасти остатки мира.
В ту ночь никто не ложился спать сразу. Мия дочитывала главу. Оскар и Эд сидели над схемами, рисуя план проникновения в бокс. София перебирала старые папки с описаниями защитного оборудования. А Ливия… Ливия стояла у коридора в боксы с ожившими:
«Я должна всё исправить.»
Сзади послышались шаги.
– Ливия, – тихо произнёс Эд.
Она не обернулась. Он подошёл ближе и мягко коснулся её плеча.
– Завтра продолжишь исследования. Сегодня… – он сделал паузу, глядя на неё с беспокойством. – Давай закончим день, как он начался. Не думая о вирусе. Не думая о них. Хотя бы на несколько часов.
Ливия медленно повернулась. Глаза блестели от слёз, но она кивнула. Эд взял её за руку – тёплую, дрожащую – и повёл по коридору, подальше от лабораторий, от камер, от реальности.
Они вошли в комнату Ливии. Ливия села на кровать, обняв себя за плечи.
– Я… устала, – выдохнула она. – Не физически. Глубже. Как будто всё это… кошмар. Только он не заканчивается. Я боюсь засыпать, потому что знаю – проснусь в этом же аду.
Эд сел рядом и взял её за руку.
– Ты не одна.
– Единственное, что даёт мне силу – это ты, – сказала она, глядя в его глаза. – Если бы кто-то спросил меня… готова ли я снова пройти через весь этот ужас, чтобы встретить тебя… – она замолчала на мгновение. – Я бы сказала «да». И это пугает.
И вдруг она вздрогнула и тихо заплакала. Сначала едва слышно, а потом всё сильнее – как будто прорывался водопад, сдерживаемый слишком долго. Она уткнулась лицом в подушку, плечи её подрагивали, и все страхи, накопленные за эти дни, наконец нашли выход.
– Прости… – выдохнула она сквозь слёзы. – Я просто больше не могу… Я держалась… пыталась быть сильной…
Эд тут же лёг и прижался к ней, обняв сзади, укутывая своим телом, словно защищая от всего мира.
