Полная версия
Дом остался пустым. Только кот сидел у двери, мяукая в темноту.
23:17. Восточный сектор, жилой комплекс «Сосновый мыс».
Высотка. Четырнадцатый этаж. Квартира 1407. Здесь жила Мира Сандерс, младший вирусолог. Молодая, с тихим голосом и тёмными кудрями. Она была одна – недавно развелась, сына увезли к бабушке. После долгой смены в лаборатории она ушла домой три дня назад. Жаловалась только на бессонницу и слабость.
Сейчас в её квартире горел свет. На кухне варился чай, в спальне играла тихая музыка. Мира стояла у зеркала, расчесывая волосы, с тревогой глядя на тёмные круги под глазами.
В это же время:
На крыше соседнего дома, в темноте, группа Z-7 готовила оборудование. Один из агентов просматривал тепловизором здание.
– Объект у зеркала. Один.
– Окна – бронированные?
– Нет. Обычное стекло. Вход – через вентиляцию и балкон. План «Тишина».
23:21.
Один из бойцов аккуратно спустился по тросу к балкону 1407. Снял замок, проник внутрь – как тень. Мира не услышала ни звука. Он отступил в коридор. Через 10 секунд к нему присоединились двое.
23:22.
Мира, наконец, повернулась от зеркала – и тут же замерла. В её квартире стояли трое мужчин в чёрном. Без слов. Без знаков. Один из них уже поднимал руку с инъектором.
– Что за… ЧТО?! – она не успела закончить крик. Игла вонзилась в плечо.
Она отшатнулась, но было поздно. Колени подкосились. Руки задрожали.
Один из агентов склонился к ней, проверяя пульс.
– Готово. Упаковать.
В комнате снова стало тихо. Бойцы аккуратно завернули Мирy в изоляционный мешок. Механизм щёлкнул – всё стерильно. Через минуту в квартире снова не было ни души. Только чай на плите начал выкипать, тихо шипя в пустоту.
00:04. Южный район. Частный сектор. Дом Карима Бела.
Карим был системным аналитиком проекта – тихий, пунктуальный, слабо верящий в теории заговора. Сегодня он не спал: писал в чат коллегам, пытаясь понять, почему никто не отвечает.
– «Ливия, ты там? Ларсен? Что-то случилось?» – он снова и снова обновлял переписку. Пусто. Только серые галочки.
Он встал, подошёл к окну и выглянул в ночь. За улицей стояла пустота. Ни машин, ни звуков. Только странный холод, будто воздух сжался.
00:07.
На заднем дворе раздался едва слышный треск. Карим насторожился, вышел в коридор. Послышались голоса – будто кто-то разговаривал у его двери. Он взял телефон и набрал «112», но сигнала не было.
00:08.
Дверь распахнулась с силой. Внутрь ворвались двое. Один ударил Карима в живот, второй подхватил за плечи. Он попытался кричать, но мешок уже был над головой.
– Нет! Я ничего… – приглушённые слова захлебнулись в ткани. Ему в шею воткнули иглу.
Тело обмякло.
– Цель. Ликвидация через остановку сердца.
Глава 4. Первые жертвы вируса
Воздух в лаборатории был тягучим от усталости и страха. Ливия стояла у монитора, сверяя показатели анализа крови Джун. Интерлейкин-6 был аномально высоким. Это значило только одно: воспаление на пике. Возможно, вирус уже атакует её мозг.
– Джун, ты чувствуешь себя нормально? – спросила она, не отрываясь от экрана.
– Немного кружится… – голос Джун был тонким, почти детским. – Наверное, просто… усталость…
И в тот же миг Джун осела на пол. Стеклянный лоток с пробирками выскользнул из её рук, разбился, кровь расплескалась по кафелю.
– Чёрт! – воскликнул Ларсен, бросаясь к ней.
Она лежала на боку, глаза закатывались, тело дёргалось в судорогах. Из носа пошла кровь, а изо рта – тонкая струйка тёмной слизи.
– Маски! Сейчас же! – крикнула Ливия и бросилась к аптечному шкафу, достала шприц с седативом и ввела Джун в плечо. Судороги прекратились, дыхание стало хриплым, как у утопленника.
– Готовьте изолятор. Эд, помоги мне. Осторожно, не касайся её крови!
Эд, сжав кулаки, подошёл и поднял Джун на руки, стараясь держаться только за ткань её халата. Она едва дышала. Её кожа покрылась серыми пятнами, на виске начала пульсировать вена. Спустя несколько минут, Джун лежала в изолированной палате, подключённая к капельнице и монитору.
– Она на грани, – сказал Ларсен.
***
Ливия стояла перед центрифугой. Пробирки крутились с глухим гулом, как будто сама лаборатория задыхалась вместе с ней. На соседнем столе – таблица с результатами: температура, маркёры воспаления, уровень кислорода, а главное – странные молекулярные сигнатуры, появляющиеся в заражённых.
> Инженер-биотехник Оскар
– Возраст: 42
– Жалобы: повышенное давление, тяжесть в груди, сухость во рту
– Результаты:
Лимфоциты снижены (0,7 тыс./мкл – критически мало)
Интерлейкин-1β – 187 пг/мл (в 10 раз выше нормы)
Наличие неизвестных белков в плазме – предположительно, вирусная оболочка
Сыворотка мутнеет через 4 секунды после контакта с реактивом
Ливия закрыла папку с его результатами.
– Он заражён. Причём активно.
> Химик Лина
– Возраст: 29
– Жалобы: головные боли, звон в ушах, частичная потеря обоняния
– Результаты:
CRP – 85 мг/л (при норме до 5)
Ферритин в крови – 1340 нг/мл
Электронная микроскопия показала мельчайшие кристаллы в нейронах, как будто мозг начал «заменяться»
– Это уже неврологическая стадия, – прошептал Ларсен, увидев снимки.
> Техник Борис
– Возраст: 38
– Жалобы: никаких. Чувствует себя нормально.
– Результаты:
Обычная картина крови, но… В ПЦР-реакции – слабый положительный результат на фрагмент РНК вируса
Нестабильность клеточных мембран
Митохондриальная активность снижена на 60%
Эпителиальные клетки кожи начали терять регенеративные свойства
– Он носитель, – мрачно заключила Ливия. – Пока без симптомов. Но уже опасен.
Она выдохнула и провела рукой по лицу, как минимум пятеро уже заражены. Двое в предкритическом состоянии.
Ливия устала смотрела на очередной анализ. Красные зоны на графике горели, как сигнальные огни на борту терпящего крушение корабля. Каждый образец она сверяла с кровью Эда – и каждый раз результат был отрицательным. – Ни одного совпадения. Ни один не выработал то, что выработал он… – прошептала она, откидываясь на спинку стула.
***
В соседней лаборатории профессор Ларсен работал с командой из четырёх учёных. Они исследовали сыворотку Эда, пробуя выделить антитела, которые могли бы стать основой вакцины.
– Посмотри на этот график, – говорил один. – Это же нереальная стабильность белковой оболочки.
– Его иммунитет… как будто получил заранее инструкцию, как бороться с вирусом, – добавил Ларсен. – Или… нет. Не «как будто». Может, он уже был заражён и выжил. Значит, в его крови – архив битвы.
***
В лабораторию вбежала медсестра Оливия.
– Доктор Ливия! – она едва дышала, голос сорванный. – Джун… она умерла!
Ливия замерла, будто её ударили в грудь.
– Только что… её сердце остановилось, и… и…
– Что «и»?
– Майкл… один из биоинженеров… он потерял сознание сразу после. У него начались судороги.
Ливия вскочила, роняя бумаги.
– Где он сейчас?
– Его несут в изолятор. Он в тяжёлом состоянии.
В тот момент в дверь заглянул охранник Роберт.
– Мы с Эдом возьмём каталку. Нужно отвезти Джун в морг. Сейчас сообщили доктор Вега… тоже умерла. Ливия, ты хочешь, чтобы сразу начали вскрытие?
Она кивнула, не в силах говорить и пошла в морг.
***
Тем временем в изоляторе Майкл дёргался на койке, тело ломало, как в эпилепсии. Изо рта шла пена, его ногти начали темнеть.
– Это быстро, – выдохнул один из санитаров. – Слишком быстро.
***
Морг. Холод. Тишина.
Каталка с телом Джун покачивалась на колёсах, завёрнутая в простыню, но под ней угадывались очертания худого тела. Эд вёл каталку, лицо его было каменным. Роберт шёл рядом, в полной броне и маске.
– Ещё один, – пробормотал он. – Сколько нас останется к утру?
***
Запах формалина и железа висел в воздухе. Каталки скрипели по кафельному полу, оставляя за собой тонкие полосы крови, размытой дезинфекцией. Эд шёл впереди, тяжело дыша, сжимая ручку носилок, на которых лежало безжизненное тело доктора Веги. Её лицо застыло в выражении ужаса, рот приоткрыт, глаза закатились.
– Осторожно, – сказал один из охранников, подкатывая вторую каталку. На ней лежала лаборантка Джун. Волосы распластались по подушке, кожа приобрела сероватый оттенок, губы растрескались. Вены под кожей проступали, как тёмные корни.
– Пять человек, – прошептала Ливия, стоя у входа. – Пять жизней.
– Надеюсь, это последние, – пробурчал второй охранник.
Эд взглянул на неё, и в его глазах мелькнула боль. Он уже привык видеть смерть, но не в таких количествах. Не в таких условиях.
– У нас нет времени, – сказала она. – Если мы не узнаем, кто был заражён первым, мы не поймём, как всё началось. И не сможем остановить это.
Патологоанатом, женщина лет пятидесяти по имени доктор Марен, уже готовилась к процедуре. Руки в двойных перчатках, хирургический халат, защитный экран. На металлический поднос легли инструменты: скальпель, реберные щипцы, пинцет, иглы, зажимы.
– Начнём с Веги, – сказала она ровно, словно отключила эмоции. – Разрез от грудины до лобка.
Скальпель коснулся кожи. Ливия смотрела, затаив дыхание. Из тела повалил чёрно-красный густой секрет, с отвратительным запахом гнили.
– Ткани уже начали распадаться, – заметила Марен. – Это слишком быстро. Такое бывает через неделю после смерти. Но она умерла недавно.
– Вирус ускоряет разложение? – предположила Ливия.
– Или переписывает структуру клеток. Смотрите на лёгкие.
Органы были увеличены, покрыты язвами, сосуды вздулись и лопались при малейшем прикосновении.
– Это… нечто другое. Это не просто инфекция, – пробормотала Марен.
Когда очередь дошла до Джун, Марен замерла.
– У неё странная асимметрия в головном мозге. Вот здесь – участок, где нейроны как будто… изменены.
– Мутировали?
– Возможно.
Ливия отступила назад, руки сжались в кулаки.
– Значит, они были заражены первыми. Джун и Вега. Может, вирус распространился ещё на стадии опытов, когда они брали образцы.
04:23 Лаборатория
Глаза Ливии горели от усталости, но руки продолжали работать. Один за другим – пробирки, таблицы, расшифровки. Каждый лист – новая смерть, новые цифры, бессмысленные, как будто вирус стирал всё человеческое из крови.
– Лейкоциты падают… ЦРБ зашкаливает… опять… опять… – шептала она себе под нос, сравнивая с контрольными анализами Эда.
Но потом – одна строка остановила её руку. Она замерла.
– Это… не может быть…
На листе, выделялась идеально сбалансированная формула. Норма лейкоцитов. Умеренный уровень воспалительного маркера. Самое главное – следы иммунного ответа. Те же самые, что были у Эда. Только слабее. Свежее.
– Антитела… – прошептала она. – Есть антитела!
Взгляд метнулся к имени в углу бланка:
«СОФИЯ РЕЙН» – младшая медсестра. Возраст 26. Смена: 3-я, доступ в сектор D.
Ливия вскочила, бумаги едва не упали на пол. Она схватила их, прижала к груди и вылетела из лаборатории.
04:27. Соседний сектор. Кабинет профессора Ларсена.
Он и ещё несколько учёных работали над моделированием мутации вируса, сверяя образцы крови Эда. Его лоб был покрыт потом, пальцы дрожали от усталости.
–Профессор Ларсен! – Ливия ворвалась в комнату. – Посмотри! Немедленно! Это кровь Софии Рейн. Она… она выработала антитела!
Он выхватил бумаги. Читал быстро, молча. Потом поднял глаза.
– Это чудо… Есть надежда.
– Она выжила. Как Эд. И у неё почти те же маркеры. Почти… Понимаешь, что это значит?
Профессор резко встал.
– Немедленно найти её.
Он помолчал, затем добавил: – Я сам возьму кровь на повторный тест. Если подтвердится… мы ещё на один шаг ближе к вакцине.
04:54.
Ливия снова сидела одна. Комната была тихой, как камера хранения – только шум прибора в углу и шелест бумаги под пальцами. Она вернулась к последним анализам. Осталось десять человек. И ни один из них не знал, жив он или уже – просто тело, в котором тикает вирус.
Каждого, кого она уже проверила – изолировали. Эд без слов, отводил в специальные боксы. Ни объяснений, ни утешений. Только жест и оружие в руке. Никто не сопротивляться.
04:59.
Ливия смотрела на следующие пробы – кровь была мутной, маркеры воспаления в красной зоне. Заражение уже в прогрессии. Ещё один.
– Палата седьмая, – сказала она в рацию.
– Принято. – Голос был сухой, почти автоматический.
05:06.
Следующий – критический уровень цитокинов. Иммунитет уже разрушен.
– Палата десятая.
05:14.
Следующая проба. Была почти стабильной. Почти. Но не дотянула. Микроскопическая фракция вируса уже размножалась в лимфе.
Ливия скривилась, словно почувствовала боль физически.
– Восьмая. Изолировать.
05:22.
Девятая проба. Она уже знала, что будет. Но всё равно открыла файл, словно надеялась на чудо.
Нет. Вирус. Поздняя фаза.
Она кивнула в пустоту.
– Палата двенадцать.
Она сняла перчатки. Встала. Спина болела, в груди тянуло. Ей хотелось плакать – но не было сил.
В дальнем коридоре, за стеклом, лежал изолированный блок – где-то там находились новые испытуемые, доставленные вчера. Их кровь Ливия проверит утром. Может, они ещё не заразились. Может, есть шанс. Может…
Но в глубине она знала: Нет. Они прибыли слишком поздно. Лаборатория уже была заражена. А теперь она – законсервирована в аварийном режиме. Ни входа. Ни выхода. Как капсула. Как гроб.
05:41.
Ливия была одна. В стерильной тишине мерцал экран биохимического анализатора. На столе перед ней – последняя пробирка. Её собственная.
Она смотрела на неё, будто в этой капле крови было всё: правда, приговор, шанс.
Вдох.
Выдох.
Дрожащими пальцами она вставила пробирку в сканер. Анализ пошёл. На экране замелькали цифры, гистограммы, кривые. Пульс гудел в ушах. Она прикусила губу.
«Если я заражена давно… если на пике… значит, всё может случиться в любую секунду. Прямо здесь. Я… умру одна…» Сканер издал короткий звук. Данные загрузились.
05:42.
Результаты готовы. Ливия медленно приблизилась. Глаза перебегали по строкам.
Идеальный гематокрит. Лейкоциты в норме. ЦРБ – отрицательный. И…
– Антитела… – прошептала она.
Руки поднеслись к лицу. Она непроизвольно вскрикнула и тут же прикрыла рот. Глаза наполнились слезами – не от страха. От шока. От освобождения. От осознания. Она выжила. Уже переболела. И её организм – победил. Точно, как у Эда.
С минуту Ливия сидела в полной тишине. Голова опущена, мысли роем.
– Это меняет всё…
Она вытерла лицо, встала, схватила лист с результатами и выбежала из лаборатории.
05:48.
Профессор стоял над столом, обводя маркерами цепочки мутаций на плазменном экране. Ученые рядом выглядели измождёнными – и больными. Один тяжело дышал. Ливия влетела в комнату, будто врываясь сквозь смерть.
– Профессор… – голос дрожал. – Я только что проверила свою кровь. У меня… такие же маркеры, как у Эда. Я переболела. И у меня есть антитела. Чистые. Полный иммунитет.
Он резко повернулся.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
Молчание. Потом он сел и закрыл глаза.
– Значит, трое… трое из почти двух сотен.
Он посмотрел на неё. Эд, София, и теперь Ливия. У всех – разное время заражения, но один результат.
– Вирус возможно победить, – прошептала Ливия. – И, возможно, без вмешательства. Просто… нужно, чтобы тело справилось. Нужно время.
Профессор взглянул на своих коллег – все с серыми лицами, с пустыми глазами.
– У некоторых… время на исходе.
Ливия смотрела на него твёрдо:
– Возможно, будут ещё. Я верю – нас не трое. Мы просто первые.
Профессор из подлобья посмотрел на Ливию и прошептал: – Скажи это тем, кто уже в морге.
Глава 5. Первые странности
06:47.
Морг. Серые стены. Плитка, вымытая до блеска. Лампочки, гудящие под потолком. И лёгкий, тонкий запах дезинфекции, который не мог заглушить главного – запаха смерти.
Ливия спустилась вниз по лестнице, её шаги отдавались глухо, будто звучали в пустоте. Она пришла узнать результаты остальных вскрытий. Морг был почти всегда тихим, но теперь – слишком. Неестественно.
Она прошла мимо столов с пустыми носилками и заглянула в смотровую. Там за прозрачной перегородкой стояла доктор Марен. Глаза усталые, руки в перчатках, лицо – как маска.
Марен, заметив Ливию, тут же жестом подозвала её.
– Ливия. Хорошо, что пришла. Я… ждала тебя. У меня новости.
– Я пришла узнать про вскрытия. Есть что-то необычное?
Марен кивнула.
– И более чем.
Она повернулась к столу. На нём лежал труп – один из тех, кого привезли сегодня ночью. На лбу – шов, аккуратный разрез от вскрытия.
– Я закончила все пять вскрытий. У всех – однотипные признаки: нейронная дегенерация, перегрев тканей, разрушение гипоталамуса. Но… – она замолчала на секунду, как будто решая, говорить ли дальше.
– Но? – Ливия нахмурилась.
– Когда я закончила вскрытия и начала готовиться убирать тела в холодильник… одно из них, – она показала на труп, – выдало незначительный электрический импульс в мозге. Я подумала, что это сбой прибора.
– Но это не был сбой? – Ливия сглотнула.
Марен отрицательно покачала головой.
– Я проверила другим сканером. Тот показал замедленные, но устойчивые сигналы. Они исходили из… ствола мозга. Как будто… как будто он перезапускался.
Ливия не верила своим ушам.
– Ты хочешь сказать… он оживает?
– Нет. Не в привычном понимании. Сердце мертво, органы мертвы. Но мозг… запускает какие-то процессы, как будто пытается включить тело заново.
– Это… это невозможно…
– Я тоже так думала. Пока не проверила второго. Потом третьего. У троих из пяти – те же паттерны. Мелкие всплески активности. Не синхронные. Бессвязные. Но… растущие.
Ливия отступила на шаг.
– Они мертвы. Мы же уверены?
Марен кивнула.
– Мертвы, да. Но их мозг – не сдался. И это значит одно: Вирус продолжает действовать даже после смерти.
Ливия почувствовала, как по спине пробежал холод.
– Это не просто вирус… это что-то иное.
Марен прошептала:
– Я боюсь, Ливия. Что если мы ошиблись… если думаем, что они просто умерли…
06:59.
Ливия стояла в полумраке, напротив стола с телом. Доктор Марен напряжённо вглядывалась в монитор, где бегали медленные импульсы – как будто кто-то стучал изнутри гроба.
Вдруг – резкое подёргивание мизинца на левой руке трупа.
Ливия вздрогнула.
– Ты видела?
Марен кивнула.
– Это началось около получаса назад. Сначала – судороги лицевых мышц. Потом – спазм руки. У второго тела было лёгкое подёргивание ноги.
Они обе подошли ближе. Ливия смотрела на тело с отвращением, вперемешку с завораживающим ужасом. И снова – дёрнулся палец. Совсем немного. Потом – веко едва заметно вздрогнуло. Как будто мертвец вот-вот откроет глаза.
– Это рефлексы? Остаточная активность?
– Возможно. Но она усиливается. С каждой минутой. И это не похоже на посмертные спазмы. Это системное. Координированное. Пусть и медленно, но оно движется по нейронной цепи.
– Марен, ты уверена, что они мертвы?
Та молча подошла к другому столу. Сняла простыню.
– Посмотри сама.
Тело было полностью безжизненным. Пальцы уже начали темнеть, кожа стекленела. Но тут – лёгкий рывок плеча. Едва заметный, но… живой. Ливия почувствовала, как по её телу пробежали мурашки.
– Мы ошиблись. Вирус не только выживает. Он работает после смерти.
Марен шепнула:
– Или превращает смерть во что-то другое.
Они молча переглянулись. Обе понимали – это только начало.
– Нам нужно срочно сообщить Ларсену, – сказала Ливия. – Если мозг не умирает полностью… если вирус реструктурирует его – тогда…
– Тогда у нас меньше времени, чем мы думали, – закончила Марен.
И в этот момент – у трупа на столе дёрнулась нога. Уже не мимолётно. Резко. Отчётливо.
07:18.
Профессор Ларсен стоял у стеклянной стены, наблюдая, как ассистенты в гермокостюмах переносят образцы антител Эда в капсулы. Он держал в руке чашку кофе, забыв сделать хоть один глоток. Его лицо, всегда строгое, теперь было измученным. Он не спал уже вторые сутки. Рядом с ним, за столом – диаграммы, флуоресцентные снимки, и один вопрос: Почему Эд, София и Ливия выжили?
В комнату ворвалась Ливия, за ней – доктор Марен. Они были бледны и взволнованы.
– Профессор, – сразу начала Ливия. – Мы должны заморозить тела. Все. Немедленно.
Он повернулся, насторожившись.
– Почему? Что произошло?
Марен, усталая, но чёткая в словах, подошла ближе.
– Мы наблюдали постмортальную активность в мозге. Импульсы. Не хаотичные. Координированные. У трёх из пяти тел. И – начались подёргивания мышц. Сначала слабые, теперь – уже заметные. Они усиливаются.
Профессор молчал, взгляд его стал стеклянным.
– Вы уверены?
Ливия подошла ближе.
– Это не разложение и не рефлексы. Марен видела всё сама. У одного – движение века, у другого – плеча. Последний – резко дёрнул ногой. Это не реакция мёртвого тела. Это начало чего-то иного.
– Значит, вирус не просто убивает. Он перестраивает. Ждёт. Работает после смерти. – Профессор наконец опустил чашку на стол. – Тогда… мы имеем дело с механизмом, который оживляет ткани?
– Не оживляет, – поправила Марен. – Переиспользует.
Ливия кивнула.
– Это может быть началом. Мы не знаем, сколько времени до следующей стадии. Но если вирус продолжит развиваться в трупах…
– …мы создавали вирус, который должен был продлить жизнь, но он изменил смерть, чтобы жить. Всё наоборот. – закончил Ларсен, и в его голосе прозвучала паника.
***
07:32.
Морг. Камера хранения тел
Огромный отсек морга начал заполняться холодом. Промышленная система заморозки с шипением и гудением запускалась в полную мощность. Вдоль стен стояли каталки с телами, укрытыми простынями. Холодный пар медленно ползал по плитке, как туман. Охранник Роберт с Эдом проверяли герметичность дверей.
Ливия стояла в стороне, скрестив руки, с бумагами на планшете. Доктор Марен закатывала тело под номером 5 биоинженера Майкла, когда Ливия, глядя на очередной непроизвольный вздёрг мизинца, вдруг прошептала:
– А что если… мы паникуем зря?
Марен бросила на неё быстрый взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Что если это… Что если мозг… борется? Медленно, но борется. Может, вирус не убивает до конца. Может, это как кома. Переходное состояние.
– Ливия…
– Нет, послушай. В фильмах всё просто – трупы встают и едят людей. Но мы – не в фильме. Мы учёные. А это – новая стадия вируса, непредсказуемая. Но не обязательно опасная. Что если это то, чего мы добивались. Вирус просто нашёл другой путь, чтобы продлить жизнь человека, как изначально и задумывалось.
Марен молчала. Даже Эд, услышав это, обернулся.
– Может, эти тела можно спасти. Мы уже видели, на что способен иммунитет. У Эда. У меня. У той девушки из персонала. Что если… эти «подёргивания» – не начало конца, а начало восстановления?
Она подошла к одному из тел. Смотрела, как у мужчины дёргается уголок рта. Пульса нет. Но движение – есть.
– Мы должны оставить хотя бы одно тело. Не замораживать. Отправить в отдельную изолированную камеру. И наблюдать. Если это правда начало… возвращения, мы первые это зафиксируем.
– А если ты ошибаешься? – тихо спросила Марен.
– Тогда он просто не встанет. Мы закроем камеру, и всё. Но если я права – мы спасём тех, кого уже похоронили в сознании.
Пауза. Тишина. Только гул холода. И слабое, еле заметное дёрганье пальца на столе. Марен кивнула.
– Одно тело. Только одно. Полный протокол наблюдения. Без доступа. Видеофиксация. Я сама всё оформлю.
Ливия впервые за много часов почувствовала надежду. Хрупкую. Но живую.
Глава 6. Пробуждение
Эд и Роберт погрузили тело мужчины и перевезли его в одну из изолированных камер, в которых ещё недавно держали испытуемых. Тело было переложено на специальную металлическую платформу, покрытое стерильной простынёй. Вокруг – оборудование для мониторинга: камеры, датчики, электродные панели, подключённые к компьютерам. Всё было настроено для самого тщательного наблюдения.
Ливия и Марен, сидели у экрана, фиксируя показания. Шумные звуки охлаждения в здании создавали ощущение полной тишины вокруг.
– Всё стабильно, – сказала Марен, наблюдая за экранами. – Ни признаков жизнедеятельности, ни активных изменений.
Ливия пощёлкала клавиши на клавиатуре.
– Все системы работают, температура – стабильно низкая, мозг не показывает новых признаков активности. Показания стабилизировались.
