Бронзовый крест, золотая печать

– Ты скажи ещё вышка для сотовой связи, – насмешливо фыркнул я.

– Нет, разумеется, не вышка, – даже не улыбнулся Павел моей остроте, – но может быть какой-нибудь иной символ? Герб, флаг какой-нибудь, наконец, мог висеть достаточно высоко! Так же там могло быть ещё какое-нибудь строение, по необходимости вынесенное за территорию основной усадьбы. Ну, там, какая-нибудь сторожка, или балаганчик для конюхов…

– Ага, – не удержался я, – а под балаганчиком как на грех оказался солидный кирпичный подвальчик, да такой глубокий, что местные копатели до сих пор его не отыскали! Нет, нет, голубчик, так не бывает. Иначе, зачем бы твой старикан упоминал о том, что он именно видел место захоронения клада? Но только мне непонятно одно. Раз он данное место вроде как видел, то почему не взял на себя труд дойти до него с лопатой и проверить? Зачем ему нужен был именно чертёж усадьбы? Почему составленный им самим план его не удовлетворял? Что-то тут у нас не вяжется, что-то не клеится!

– Видимо требовалось отыскать объект, следы которого затерялись безвозвратно.

– Какой-то бред сивой кобылы получается, – несогласно замотал я головой. Вот он план, перед нами лежит, и дальше-то что с ним делать?

– Другой план, – в свою очередь завёлся и Зацаринный, – официальный был нужен! На настоящем плане есть не только квадратики и кружочки, но и подписи под ними. Конюшня, например, амбар для сена, беседка, хозяйский дом, и всё такое прочее. У нас-то план слепой, а тот был, как бы это поточнее сказать…, зрячий!

В словах Зацаринного имелся определённый резон. Вполне вероятно, наш ветеран хотел увидеть вовсе не местоположение определённого строения, а то, как оно было обозначено на дореволюционной гербовой бумаге. Ведь в действительности он мог знать только то, что под, допустим, кузницей закопано нечто ценное. И всё! Но если не знать, какая проплешина на территории усадьбы некогда была кузницей, то копать вслепую можно до «морковкиного заговенья».

К сожалению, подобный вывод сводил к нулю все наши потуги что-либо отыскать по-быстрому. Чисто теоретически конечно сохранялись шансы прочесать всю территорию бывшего лесного городка, но на это могла уйти целая неделя. И теперь именно мне предстояло решать, что же делать дальше. Либо пытаться сделать магнитометрическую съемку всей интересующей нас площадки, либо же, сворачиваться и отправляться в Москву не солоно хлебавши. Первая идея была вполне осуществима технически, вот только времени на неё не было. Вторую же мысль я с негодованием отверг. Вот ещё, ехать столь далеко и бежать столь позорно, при первой же неудаче! Нет, подобное поведение было не солидно и напрочь подрывало мой имидж бывалого кладоискателя.

Выход из почти тупиковой ситуации нашёлся на диво быстро, за то время, пока мы спускались с холмика вниз. Я сообразил, что каких-либо подземных сооружений в графской усадьбе не могло быть много. Нужно было просто возвратиться туда и попытаться определить, где именно они могли располагаться. Только после этого появлялся шанс провести качественные инструментальные поиски за весьма ограниченный срок. Так что к нашим соратникам, нетерпеливо переминавшимся около автомобиля, я подошёл преисполненный самых смелых замыслов. Уселся на переднее сиденье, и на правах самозваного руководителя экспедиции, повелительным тоном скомандовал Алексею: «Вперёд!».

                                                 ***

Пристроив «Ладу» под пушистыми «лапами» могучей ели, мы расстелили план усадьбы на её капоте и склонились над ним, словно наполеоновские генералы, обдумывающие генеральное сражение с Кутузовым.

– Пусть меня поправят, если я несколько искажу исторические реалии, но общая картина происшедшего для меня представляется следующей, – начал я вступительную речь. В самый напряжённый момент, когда власть в стране менялась, и всё вокруг летело в тартарары, хозяйка усадьбы находилась в отъезде, а мы знаем, что близких родственников у неё не было. Отсюда следует единственный и очевидный вывод. Спрятать пусть и небольшое по объёму, но достаточно ценное имущество графини мог только посторонний, но достаточно преданный ей человек!

– Ну почему же посторонний? – мигом возразил Зацаринный. В старинных усадьбах было принято привечать даже дальних родственников или просто друзей. Некоторые проживали так годами! Их так в старину и называли – приживалы. Я полагаю, что кто-то из них вполне мог присмотреть за имуществом хозяйки.

– В смысле припрятал часть её имущества, так сказать, до лучших времён, – добавил Алексей. Но время его или их наверняка сильно поджимало. Поэтому проще и быстрее всего что-то спрятать в ранее построенном тайнике, не правда ли? Нам осталось сообразить, где на территории усадьбы подобный схрон уже существовал.

– Возможностей как всегда есть несколько, – постарался я вновь переключить внимание мигом заспоривших соратников на себя. Надо попытаться смоделировать ход тех далёких событий. Вот ты, – повернулся я к втихомолку жующему печенье Михаилу, – как бы поступил, если бы срочно пришлось прятать собственное золотишко?

– В сортир бы его побросал, – без тени иронии на лице отозвался Воркунов. А что, – обвёл он наши вытянувшиеся лица, – тут целая тысяча неоспоримых преимуществ. Быстро, надёжно, и сроду никто и никогда с поисками туда не полезет!

– Ну, да, – недоверчиво покрутил я головой, – оно, конечно же, побросать можно быстро. Но если посмотреть на эту уловку с другой стороны, то получается вовсе не так здорово. Представим себе, возвращается скоро хозяйка, а ты её с порога «радуешь»: – не извольте беспокоиться, барыня, ваше любимое колье я в отхожее место запулил, там оно сохранней будет. Да ведь она потом сие колье сроду никогда не наденет! Вся помещичья тусовка со смеху бы попадала, если бы она решилась на подобную глупость. Нет, нет, парни, местный туалет в качестве тайника нам никак не подходит, думайте дальше. Напрягайте извилины, вспоминайте всё, что когда-нибудь слышали о том, для чего в подобных усадьбах делались подземные укрытия. Хочу сразу прояснить суть моих вопросов. Мне кажется, что таких мест, такого рода хранилищ может существовать, н-у-у парочка, не более того. Если нам удастся их умозрительно выявить, то соответственно появится и шанс проверить их на наличие металла…

– А если зарыли попросту в какой-нибудь яме? – неуверенно поинтересовался Андрей.

– Могли и в яме. Могли и в лес отвезти, на соседнюю просеку, или на тот же пчельник, а почему нет? Но если так, то дальнейшие поиски проводить не имеет смысла. Чтобы обыскать все окрестности мне понадобится полгода и пяток ничем иным не занятых помощников. У нас же нет ни времени, ни сил на столь масштабные изыскания. Времени хватит только на то, чтобы выявить и прозвонить два-три подвала, если они конечно здесь есть. Я понятно выразился?

Все дружно кивнули.

– Раз понятно, то прошу высказываться. Миша, ты первый.

Обсуждение проблемы много времени не заняло. Перечислю по порядку, какие версии были выдвинуты после пяти минут напряжённого мозгового штурма.

– Подземный ход (от нападения ворогов)

– Ледник для скоропортящихся продуктов

– Фамильный склеп

– Винный погреб

– Просто погреб (для временно ненужных вещей)

Первый и третий пункт после недолгих дебатов были решительно отвергнуты. Подземный ход в чисто сельскохозяйственном районе был абсолютно никому не нужен, а подозревать наличие подземных захоронений в столь благолепном месте было, по меньшей мере, странно. В сухом остатке оставался лишь кухонный ледник и два (вероятных) подвала.

– Где может располагаться хоть какой-то подвал? – голосом матёрого преподавателя странной науки «Обществоведение», спросил я, обращаясь сразу ко всем.

– По идее, – моментально отреагировал Алексей, – ледник мог находиться неподалёку от кухни. И ведь нужен он именно там, а не где-либо ещё! Ну, не таскать же масло или рыбу на разделку за тридевять земель!

– В таком случае нам нужно срочно выяснить, где стояла кухня? Есть идеи, как её отыскать?

– Она точно стояла неподалёку от главного дома, – постучал прутиком по бумаге Зацаринный, – блюда на стол госпожи должны были поступать горячими. К тому же всегда можно было запросто крикнуть прямо из окна, чтобы кухарка Агафья принесла ещё один кувшин с квасом. Так что кухней мог быть либо этот квадрат, либо вот этот прямоугольник. И квадрат даже предпочтительней. Объясню. Я вчера как раз там стоял, изображал рейку…, так вот кирпича там битого много, причём кирпича сильно обожжённого. Полагаю, что именно там стояла печь для готовки. Потом её, разумеется, разрушили и целые кирпичи растащили по домам, но осколки-то остались на месте.

– Думаю, что и наш допотопный холодильник был выкопан не так далеко от основного здания и кухни, – включился в игру и Воркунов. По той же самой причине, чтобы за холодной водкой для гостей не далеко бегать, – под всеобщий хохот закончил он.

Перебрасываясь на ходу шуточками, мы зашагали вглубь молодого леса. Добравшись до места, где, по нашему общему мнению располагалось основное здание усадьбы, мы разбрелись в стороны, стараясь более точно установить местонахождение приусадебного пищеблока. Павел двинулся направо, Алексей налево, а Михаил остался со мной.

Мы с ним некоторое время топтались внутри фундамента бывшей кухни, пока нам не замахал рукой Говоров, успевший изрядно углубиться в заросли. Приблизившись к нему, мы оказались на краю не замеченного нами накануне провала, глубиной никак не менее двух метров.

– Как считаете, Александр Григорьевич, – поинтересовался Алексей, успевший спуститься вниз, – подходит данное место для усадебного ледника? По мне, так для него лучше места не найти!

В чём-то он был прав, вернее сказать, во всём. Начать с того, что вокруг именно этой ямы так же валялось много кирпичных обломков, среди которых попадались и приличные по размерам каменные валунчики. То есть было ясно, что этот погребок был облицован изнутри прочными камнями. Расположен ледник тоже был с толком. С южной стороны его прикрывал близко подступавший старый лес, с восточной же угадывалась некая проплешина, на которой вполне могла стоять выносная кухня или столы для сервировки фуршетов. К тому же и яма и проплешина, и поляна с фундаментом большого здания чётко укладывались на прямую линию. Явно не простая случайность, а изначальная задумка архитектора.

– Создаётся такое впечатление, – подошел к нам сзади Павел, – что те ребята, что копались здесь до нас, следовали той же самой логике.

– Не удивлюсь, если узнаю о том, что и источник первичной информации у них был тот же самый, – не скрывая своего разочарования отозвался я. Те, кто был здесь до нас, опирались на показания всё того же Дятлова. Они, на мой взгляд, сделали всё возможное, но однозначно потерпели неудачу.

Мои соратники удивлённо переглянулись.

– Да, да, – подтвердил я, – однозначно. Каждый из вас видит это собственными глазами, только не отдаёт себе отчёта в том, что видит. Пойдёмте все со мной, объясню свою позицию.

Я подвёл соратников к краю глубокой ямы, что была выкопана в середине центрального здания.

– Смотрите парни, – обвёл я пальцем её периметр, – какая грандиозная вырыта ямина! А вот та, что ближе к лесу, на месте вероятного ледника поменьше будет. Значит, в первую очередь они рассчитывали отыскать нечто такое этакое именно в резиденции самой графини. Копали, копали, но не нашли. Перебрались на запасную позицию, к леднику, и там активно порылись, но с меньшим энтузиазмом, нежели тут. Видно тоже безрезультатно. Тогда отправились на яму №3, что за теми кустами. Что там прежде было, сказать не берусь, но явно что-то складское стояло. И там они выкопали не точечную яму, а целую траншею, пусть и неглубокую. Может быть, как раз искали некий фундамент. В заключение, вся эта компания поползла к дороге и последнюю, самую мелкую ямку сотворила около неё. Так что мы видим чёткую последовательность постоянно убывающих надежд, выражающихся в уменьшающихся по глубине ямах. Так что ваш Дятлов потому и обратился к Павлу, что ранее потерпел неудачу с ранее задействованной командой землекопов.

– Всё что ты говоришь очень познавательно, – нетерпеливо вклинился в мою лекцию Михаил, – но нам-то, что теперь делать? Получается, что эти деятели порылись везде, где только можно? Что, неужели для нас шансов не осталось совсем?

Нужно было что-то ответить, но никакие слова утешения и надежды как-то даже не приходили в голову. Если быть откровенным, то надо было честно признаться своим соратникам в полной бесперспективности нашей затеи, после чего возвращаться в Сызрань и далее в Москву. Но на лицах всей троицы застыло столь удручённое выражение, что я смалодушничал и вместо сурового приговора вынес только лёгкое порицание.

– У нас с вами остался самый последний шанс, – пафосно заявил я. И состоит он в том, что наши конкуренты, возможно, не имели такой поисковой аппаратуры, какая имеется у меня. Если они действовали лишь с помощью шанцевого инструмента, то вполне могли и промахнуться мимо цели. Можем попробовать «прозвонить» все те места, где нами выявлены места расположения хоть каких-то усадебных построек. Ну и, разумеется, все выявленные ямы, оставшиеся от наших предшественников, так же будут прочёсаны вдоль и поперёк.

После этих слов всё мигом вновь завертелось и закрутилось. Алексея и Павла отправили срезать несколько длинных веток, которыми планировалось помечать все подозрительные полигоны. Там, где проверка ещё не была проведена, ветки должны были торчать из земли, а где проведена – лежать. А Михаил взялся помогать мне навесить магнитометр на плечи, что сделать в одиночку было довольно проблематично.

Поначалу я начал свою проверку с ленцой, но вскоре увлёкся и с азартом вышагивал по обозначенным веточками полигонам, благо они были не столь велики по площади. Ещё веселее дело пошло после того, как на двух местах были обнаружены следы металла. Алексей принёс из машины лопату и через некоторое время раскопки во второй яме явили нам первые находки.

Были они довольно скромными, но по-своему показательными. Под не слишком толстым слоем грунта обнаружились следы, оставшиеся от предыдущих кладоискателей. Четыре небрежно вскрытых консервных банки, пластиковые тарелки, вилки и совершенно неожиданная вещица – кожаная ключница. Неплохо сохранившаяся, с поржавевшими ключами внутри, она мигом привлекла моё внимание. Скорее всего она вывалилась из кармана того человека, который и зарывал здесь остатки трапезы. Кожа её совершенно размякла, но мне удалось открыть встроенный внутри ключницы карманчик. В таких карманчиках иной раз остаются всевозможные интересные бумажки.

И надо сказать мне повезло, бумажек было обнаружено даже несколько. Несколько полусгнивших мелких купюр и билет на поезд. Сохранность его была неважной, но мне удалось разобрать, что он был продан в 2003-м году, а поезд отправился из Санкт-Петербурга. Мои догадки, таким образом, блестяще подтвердились. До контактов с Зацаринным, наш информатор сделал попытку разобраться с тайной Перси-Френч, используя услуги сторонних варягов. И судя по тому, что он свою попытку повторил, раскопки точно оказались безуспешными. Данный факт прибавил как оптимизма (ведь шансы найти хоть какой-то клад пока сохранялись

Так мы трудились практически до двух часов дня, и, по моему мнению, достаточно тщательно проверили все места, где теоретически возможно было что-то спрятать. Общий итог был, в общем-то, неутешительный. Кроме небольшой кучки бытового железного лома, да обронённой ключницы, ничего интересного найдено не было. И по выражению лиц моих спутников было понятно, что они смирились с неудачей и не ждут от меня никаких сенсаций. Поэтому, закончив чисто формальную проверку последней, отмеченной парой веток, полянки, я подозвал Михаила и принялся освобождаться от изрядно намявшего спину магнитометра.

В принципе можно было собираться и уезжать, но погода была прекрасной, и перед тем, как разжечь обеденный костёр, Говоров вызвался проводить нас к ручью, где мы смогли бы немного освежиться. Путь оказался неожиданно длинным. Выйдя из окружавшего территорию усадьбы леса, мы пересекли довольно широкий луг, после чего вошли в давно заброшенный и одичавший яблоневый сад.

– Читал, что когда барыня отправлялась прогуляться в свой сад, – рассказывал по дороге Зацаринный, – то перед ней раскатывали ковровую дорожку!

– Красиво жить не запретишь, – равнодушным тоном поддержал разговор Михаил, – но как-то далеко они свой сад-то разбили. Тут ведь чуть не полкилометра будет. Надо полагать, дворовые девки не слишком одобряли причуду своей госпожи. Тут замучаешься дорожки расстилать, а потом убирать. И вообще, могла бы и просто в ботинках прогуляться, небось, ног бы себе не намяла!

Я слушал брюзжание своего друга вполуха, но что-то в его словах неприятно царапнуло мой слух. Было понятно, что он только что сказал нечто важное, но что именно и почему важное, было непонятно. Тем временем мы прошли мимо рядов старых, изувеченных временем и заброшенностью яблоневых деревьев и принялись спускаться в неглубокую лощинку. Обещанный Павлом ручей оказался совсем мелким и нешироким. Преодолеть его можно было простым шагом, даже без прыжка. Песчаное дно его украшали длинные желтоватые водоросли, слабо колышущиеся под воздействием вялотекущих вод.

Присев на корточки я погрузил ладони в прохладную жидкость и с удовольствием плеснул несколько пригоршней на взмокшее от длительной ходьбы лицо. Потом не удержался и выпил несколько глотков удивительно сладкой (не чета московской горечи) водицы. Встал, хотел что-то сказать своим спутникам и только тут до меня дошёл сокровенный смысл произнесённой Михаилом фразы. Вернее будет сказать не смысл, он был тривиален, а вывод, который можно было из неё сделать.

– Паша, голубчик, – повернулся я к утирающему лицо платком репортёру, – а ты случаем не в курсе того, как столь большая усадьба снабжалась водой? Неужели из этого тощенького ручеёчка? Ведь там помимо людей и довольно много лошадей находилось! А если гости понаедут, а баню для них после охоты захочется устроить. Да просто сил не хватит воду отсюда таскать! Тем более что зимой здесь вообще всё промерзало нафиг!

На лице Зацаринного промелькнуло выражение лёгкого недоумения.

– Вода… откуда? – неуверенным голосом ответил он. Да чёрт его знает откуда они её носили! Колодцы, наверное, были…, вероятно, оттуда её и доставали…

Ответ меня не слишком убедил, и весь обратный путь я размышлял над тем, сколько же колодцев должно было находиться на территории усадьбы. По идее на бытовые нужды графской челяди могло хватить и одного, но учитывая приличное количество лошадей (а им воды требовалось не в пример больше) их должно быть два или даже три. Но странное дело, сколько я не вспоминал, ничего похожего на место нахождения даже заброшенного колодца припомнить не мог. А ведь мы вчетвером буквально рыли землю носами, стараясь разглядеть на почве даже малейшее углубление.

И только во время совместного приготовления обеда (как все полагали заключительного) тема неожиданно получила продолжение. Размешивая залитый кипятком «Доширак» Павел вдруг поднял глаза вверх, отчего кожа на его лбу собралась в гармошку и произнёс: – То-то он всё время о бане вспоминал!

– Кто вспоминал? – удивился Алексей, сидевший напротив него около решетки, на которой запекались две довольно большие рыбины.

– Да старикан этот – Дятлов, – недовольно сморщился Зацаринный. Я говорю, – повернулся он ко мне, – совсем забыл сказать вам об одной мелочи…

– Про баню?

– Именно! Когда мы с Николаем Петровичем беседовали…, особенно во второй раз, он то и дело про какую-то баню вспоминал. Причём как-то бессвязно, непонятно, и я этому не придал ни малейшего внимания. А теперь, после того, как и вы этот вопрос подняли, я и подумал, что он неспроста о ней упомянул.

– В смысле чего?

– В том смысле, что баня, особенно русская, сооружение особенное. И строится она, как правило, около воды. Без близкого расположенного источника воды она просто смысла не имеет. Значит…

– Значит, – подхватил я, – приусадебная баня была построена либо там, у дальнего ручейка, либо где-то здесь, но место где она стояла, мы с вами пока не нашли.

Новая идея возродила и новую надежду. Торопливо покончив с едой, мы разделились на две пары и отправились разыскивать следы той легендарной бани, о которой непонятно почему упоминал Дятлов. Одну пару образовали Алексей с Михаилом, они отправились осматривать берег ручейка. Мы же с Павлом принялись уж и не знаю по какому разу обходить территорию усадьбы. Довольно скоро стало ясно, что пропустить столь масштабное сооружение, как баня мы просто не могли. Объясню наглядно. С западной и северной стороны от усадьбы простирался обширный плоский луг, и строить там что-либо подобное никто бы не стал. С востока сразу за леском начинался крутой склон в болотистую равнину и на подобном косогоре возводить постройки тоже не принято. А с южной стороны, за полосой старого леса, находилось шоссе, ведущее в посёлок Дружба.

Нагулявшись по зарослям, мы вернулись к машине, где нас нетерпеливо ожидали наши соратники.

– Ну, как результаты? – спросил я у Михаила.

– Дохлый номер, – отрицательно помотал он головой. Ни камешка, ни даже одного кирпичика не попалось. Да разве виданное дело без приличной печки париться? Но, ни малейших признаков той печи не отыскалось. К тому же и дров поблизости нет. Берега везде дикие, спусков или даже старых тропинок не выявлено. Не было там бани, да и быть не могло! Слишком далеко туда таскаться, пока вернёшься домой, опять упреешь. А что у вас?

– И у нас пусто, ни малейших следов, а главное – никаких признаков воды не видно!

– Может нам за шоссе сходить? – предложил живчик Алексей. Здесь, ей Богу, больше и смотреть нечего, а вдруг там чего…?

Ничего более здравого никто предложить не смог, и мы пошли. Не то, чтобы очень надеялись на некие сенсационные находки, просто хотелось поставить точку в столь неудачливом деле. Лично я, честно сказать, рассчитывал скоренько пробежаться по очередным зарослям и с чистой совестью попросить отвезти нас с Михаилом на вокзал. Ведь было предельно понятно, что искать нечего. Даже если и было что-то спрятано в далёкие революционные годы, то уж сто раз было вытащено и бездарно пропито.

Итак, мы пересекли шоссе, преодолели широкий кювет и оказались в какой-то непонятной местности. Между деревьями я быстренько усмотрел нечто похожее на древнеславянский курганчик, и только было собрался к нему подойти, как сзади раздался болезненный вскрик. Я обернулся. Метрах в пяти от меня со страдальческим выражением лица присаживался на корточки Воркунов.

– Что случилось? – рванулся я к нему на помощь.

– Чёрт, – болезненно простонал Михаил, – ногу чуть не разбил!

– Так разбил, или подвернул?

– Навалили идиоты людям под ноги каких-то булыжников, – вместо ответа буркнул он, – нормально пройти невозможно!

Я наклонился и помог другу освободить ногу, действительно попавшую в своеобразный каменный капкан. И, естественно обратил внимание на форму булыжников, в которые тот угодил.

Впоследствии я частенько вспоминал этот момент, и каждый раз спрашивал себя: Как бы повернулись наши дальнейшие дела, если бы мой приятель взял чуть правее или левее? И каждый раз приходил к тому мнению, что без определённой помощи той таинственной субстанции, которая в просторечье именуется судьбой, в тот момент точно не обошлось.

Камни, к моему удивлению, оказались очень не простые. Даже невооруженным глазом было видно, что каменные обломки, на которые столь неудачно налетел Михаил, некогда подвергались тщательной обработке.

– Парни, парни, скорее сюда, – замахал я нерешительно топчущимся неподалёку сызранчанам, – посмотрите, что мы тут нашли!

Общими усилиями некоторые из обтесанных блоков были вытащены из зарослей прошлогоднего бурьяна и рядком разложены на открытом пространстве.

– Они от какой-то постройки, – высказал своё мнение Зацаринный, – не иначе. Вероятно остатки обрамления входной двери в какое-то каменное сооружение. Видите, два блока сильно истёрты, скорее всего, подошвами. А вот эти практически новенькие и даже проточка узорная имеется по центру. Я такое где-то раньше в городе видел, причём не раз.

– То есть перед нами не современное творение? – уточнил Воркунов.

– Нет, нет, – подтвердил его догадку и Алексей. Сейчас всё цемент, да кирпич используют…, раньше так не строили. Точить песчаник в наше время даже и не пытаются. Камнерезы только при кладбищах остались, да и то, одни халтурщики.

– Их откуда-то притащили, – принялся я озираться по сторонам, – и сложили под прикрытием кустов. Смотрите, дорога совсем недалеко, и сложили их этакой аккуратной кучкой. Явно готовили к вывозу, но почему-то оставили, не взяли.

– Если здесь было некое каменное сооружение, то, наверное, следует его разыскать, – предложил Говоров. Как вы считаете, Александр Григорьевич?