Бронзовый крест, золотая печать

– Скорее всего, из одного из этих окон, – глубокомысленно заметил Павел, – старик Дятлов как раз и видел то место, где был устроен тайник!

– В какой же стороне стояла усадьба? – подошел к нему Михаил.

– На север… где-то…, – неопределённо взмахнул рукой Зацаринный.

– Поскольку компас лежал у меня в нагрудном кармане куртки, я незамедлительно привёл его в действие. К сожалению, помог он мало. С северной стороны за редкой цепочкой жилых домов деревни Трубечино начинался протяжённый и унылый пустырь, за которым вздымался поросший лесом увал.

– То есть, – поспешил уточнить я, – ты утверждаешь, что резиденция Перси-Френч располагалась вон в том лесу?

– Да, где-то там, – согласно кивнул Павел.

– То есть как, где-то!? – изумился Михаил. Хочешь сказать, что точное местоположение усадьбы вам до сих пор не известно?

Алексей с Павлом озадаченно переглянулись.

– Вообще-то примерное место нам известно, – мигом вступился за замешкавшегося приятеля наш водитель, – мы даже бывали там пару раз, осматривались на местности…

– Так видна оттуда школа или нет? – поспешил прояснить я крайне важный для дальнейших действий вопрос.

Казалось, я не спросил ничего необычного, но наши новоявленные знакомые вновь виновато переглянулись, дружно пожимая плечами. По всему было видно, что они сроду не занимались какими-либо поисками и совершенно точно не имели понятия о том, как их следует проводить.

– Может быть, съездим на бугор, да и взглянем прямо оттуда, – опередил меня Михаил.

– Верно, – подхватил Алексей, – пускай Александр Григорьевич сам всё осмотрит.

Вновь выстроившись в цепочку, мы чинно спустились к подножью холмика и заняли свои места в салоне машины. Загудел мотор, и «Лада» шустро понесла нас к сосредоточению всех местных тайн и загадок. Накатанная просёлочная дорога прошла через пустынную болотистую равнину и начала подниматься в гору. Скоро слева показался ещё чёрный, несмотря на календарное лето, дубовый лес, справа же возник хорошо зазеленевший перелесок. Вот именно к этому перелеску мы и свернули.

– Приехали, – обернулся ко мне Павел, – усадьба, как нам кажется, была прямо здесь!

Выбравшись из машины, мы нестройной толпой двинулись вдоль опушки. Первым делом я осматривал прилегающую к лесу полосу неопрятной стерни. Странно, но нигде не пробивалось и кустика крапивы. И именно эта мелочь сразу привлекла моё внимание. Почему? Да потому, что обычно там, где долго жили люди, крапивные заросли занимают весьма приличные пространства. А здесь этой, казалось бы, вездесущей травы, не было вовсе!

Далее я принялся осматривать встречающиеся на пути деревья. Мало кто знает, что большинство таких деревьев, как рябина, сирень и тополь крайне редко встречаются в дикорастущем лесу, но очень часто красуются возле загородных усадеб. Увы, чахлый лесочек явно не был украшен вышеперечисленными деревьями. Но кое-что интересное в растительном мире я всё же обнаружил. Около края относительно молодого леса отыскались два внушительных прямоугольника явно специально разведённого многолетнего кустарника. Тёмные, будто нарочно изломанные стволы густой щёткой вздымались вверх на высоту не менее трёх метров.

– Что за насаждения такие? – указал я на занятое высоченными кустами пространство.

– Карагана древовидная, – с невозмутимым видом произнёс Павел, – в просторечье – жёлтая акация.

– Почему именно здесь её так много? – тут же поинтересовался Михаил. Насколько я помню, её такими массивами высаживали в одном единственном случае.

Все повернулись к нему.

– Если собирались разводить пчёл, – пояснил он, – то акация отличный многолетний медонос. Меньше чем через месяц она вся покроется цветами и от пчёл здесь будет не протолкнуться…

Если мой друг был прав, то наши шансы отыскать усадьбу графини именно здесь, падали с головокружительной высоты. Но поскольку промахнуться и опозориться в первый же день не хотелось совершенно, я предпринял ещё одну попытку отыскать следы человеческого жилья. Способ был из категории неубиенных. По предыдущему опыту я уже знал, что там, где длительное время проживали люди, в почве обязательно скапливался чёрный металл. Обронённые при строительстве гвозди, шкворни запоров, прогоревшие чугуны и сковороды, оторвавшиеся лошадиные подковы и прочий железный мусор. Причем скапливался этот металл всегда неравномерно. То есть там, где была помойная яма или, допустим, кузница, металлического лома обычно присутствовало много больше, нежели в иных местах.

На это я и делал ставку. Достаточно было побродить по лесочку хотя бы час с магнитометром за плечами, и можно было однозначно сказать, было здесь когда-нибудь человеческое поселение или нет. И в последующие полтора часа я этой проблемой и занимался. Пристроил своих спутников работать подвижными рейками, нацепил магнитометр и принялся мерить лесные заросли от опушки до опушки, постепенно удаляясь от просёлочной дороги. К тому времени, как у меня основательно засосало под ложечкой и желудок начал издавать непотребные звуки, была прочёсана приличная часть лесного пространства, равно, как и прилегающая к зарослям акации опушка. Мало того, что на осмотренной площади металла не отыскалось вовсе, так ещё были найдены дополнительные подтверждения того, что мы «тянем пустышку».

Начать хотя бы с того, что за полтора часа мне не попалось даже намёка на хотя бы какую-нибудь дорогу. А ведь без подъезда столь крупная усадьба просто не могла бы существовать. Причём мне с детства было хорошо известно, что даже заброшенные дороги сохраняются очень долго. Опирался я на свои воспоминания о каникулах, проведённых в деревне у бабушки. Неподалёку от той деревни, тоже когда-то был дом помещика, и так же как и местная усадьба, он был благополучно разрушен в 1919 году. Так вот, от самого деревянного барского подворья не осталось и следа, но ведущая к нему дорога не исчезла, хотя никуда конкретно теперь не вела. Ездили по ней, разумеется, очень редко, чаще всего на покос в бывшие приусадебные сады, но, тем не менее, дорога жила и зарастать не собиралась.

Кроме всего прочего, на проверенном участке леса обнаружилось ненормально большое количество выходов на поверхность крупных глыб серого песчаника. Здесь тоже была ненормальность. Не в том смысле, что в подобных местах невозможно выстроить несколько зданий. Вон в той же горной Турции, где только не строят. Дело в другом. Представьте себе, что у вас во дворе имеется некий каменистый пятачок. Ну, никак не сможет он длительное время оставаться девственно чистым и неповреждённым! Телега, допустим, по нему проехала, коровка вывалила «лепёшку», дворник Кузьма запнулся подкованным сапогом… Само собой все эти обычные бытовые происшествия должны были оставлять на камнях определённого рода следы. И конечно их должно быть тем больше, чем дольше происходило внешнее воздействие. А здесь довольно заметный светло-серый песчаник, выступающий из песчаной почвы этакими слоистыми холмиками, был девственно свеж и целомудренно не потревожен ничьим присутствием. Выводы напрашивались сами собой, но озвучивать их я не спешил. Подождал той минуты, когда мы все соберёмся около «Лады» для обеденного перекуса и только тогда объявил свой приговор.

– Нет, парни, в данном месте никогда не было никакой усадьбы, – не стараясь смягчить формулировки, подвёл я итоги нашей работы. Заявляю об этом со всей ответственностью и готов доказать свою позицию по нескольким параметрам. Но дело, друзья мои, вовсе не в том. Критиковать кого-то мне вовсе не хочется, но один вопрос задать я всё же должен.

– Паша, – обратился я к Зацаринному, – не очень понятно, почему мы рыщем по полям и лесам вслепую? Неужели нельзя было попросту расспросить того же самого Дятлова и выяснить, где точно стояла усадьба Перси-Френч?

– Так это…, – оторвался тот от нарезания буханки хлеба, – поначалу нам не хотелось показывать свою заинтересованность в поисках, а потом тот исчез, причём совсем недавно.

– То есть как? Куда же он мог пропасть? – растерянно произнёс я.

– Никто толком не знает. По словам соседей, он собирался встретиться с неким приезжим. Вроде как с иностранным писателем или даже режиссёром, толком никто в его планы посвящён не был. Я же говорил, что он по жизни держался особняком. Вот только его племянница и смогла сообщить хоть что-то.

– А что милиция говорит?

– Ничего конкретного, ведь теперь от здешних стражей порядка проку немного. Все переквалифицировались в гаишники, штрафы на дорогах стригут, а районное МВД совершенно обезлюдело. Знаю точно, поскольку месяц назад статью писал о буднях милиции, всякого от них наслушался.

– Кто же знал, что так события повернутся? – вступил в разговор Говоров. Мы с Павлом всё по-тихому хотели провернуть, не привлекая внимания. Народ в наших деревнях жуть как любопытный. Развлечений здесь немного, а посматривать за приезжими можно забесплатно и хоть круглые сутки!

– И вот результат, – невольно притопнул я каблуком, – секретность полностью соблюдена! Соблюдена до такого абсолюта, что даже единственный путный свидетель растворился без следа и какого-либо остатка! Но уж раз мы здесь оказались, то попробуем выжать максимум из того материала, что у нас имеется. Расскажи для начала, как вся эта история начиналась, только подробно.

– Случайно всё произошло, без каких-либо внешних предпосылок. В редакции поручили написать ряд статей о знаменитых земляках, вот я и занялся, благо можно было собирать материал без отрыва от основной деятельности. Вначале думал написать о Гончарове, а потом, работая с его биографией, наткнулся на фамилию Перси-Френч. Ну и пошло-поехало… Ведь наш великий писатель именно в Киндяковке написал свой знаменитый роман «Обрыв», и все действующие лица в основном и срисовывались с родни нашей графини! А Екатерина потом, как бы в память о нём и построила свою уникальную беседку на высоком берегу Волги…

– Может, всё же перекусим, – перебил его Алексей некоторое время нерешительно переминавшийся у раскладного столика с пакетом молока в одной руке и куском копчёной курицы в другой. А то всё разговоры, да разговоры, а подкрепиться-то и некогда!

Следующие пятнадцать минут мы были заняты поглощением приготовленных нашими хлебосольными аборигенами яств. И надо признать честно, качество и мясных и рыбных закусок было великолепным.

– Попробуйте нашей «Царской» колбаски, – пододвинул Павел ко мне пластиковую тарелочку с нарезкой, – пальчики оближите! Всё заслуги незабвенного Алексея Николаевича Косыгина. Хоть он почти всю жизнь в Кремле прозаседал, а родину свою всё же не забывал.

– Почему именно его? – еле выговорил Михаил, набивший рот варёной ветчиной.

– Уж очень он любил отдыхать в нашем Муранском бору. Соответственно и покушать вкусно, на природе, тоже любил, особливо в приятной компании. Оттого, даже сейчас в нашей Сызрани, насчёт покушать – нет проблем. Лучший в Среднем Поволжье мясокомбинат, это раз. Знаменитейший молочный комбинат, это два. Рыбхоз, спецфермы, сады и прочее, не говоря уж о самом современном, по тем временам, хлебокомбинате.

– Да он и сейчас хорош, – поддакнул Алексей. Уж я-то знаю, поскольку несколько последних лет занимаюсь поставками муки по городу. Раньше мы с комбинатским часто по работе пересекались. Но в последнее время Пашка много писал о копателях, которые занимаются поисками старинных кладов! И уж очень мне данная тема понравилась! Как-то одним парнем поболтал, который с приятелями регулярно на речку Усу ездил, искали на обнажившихся островах старинные монеты! Представляешь, за один день сразу полторы сотни ордынских монет нашли, серебряных!

После этих слов Зацаринный столь выразительно взглянул на своего приятеля, что тот мигом поперхнулся и сконфуженно умолк.

– Наверняка наши любительские похождения Александру Григорьевичу абсолютно неинтересны, – негромко произнёс он в дополнение к взгляду. А ты Лёха, тоже нашёл, чем хвастаться, несколько монет нашёл. Подумаешь монеты! Здесь нам может настоящее сокровище попастся!

Конец трапезы прошёл в полном молчании. Каждый думал о своём, но судя по выражению лиц нашей четвёрки мысли эти были не самого оптимистического свойства. И это естественно. В тех условиях, когда не очень ясно, где именно и что следует искать, поневоле начинаешь задумываться. Впрочем, отчаиваться было рановато, поскольку впереди у нас было не менее чётырёх часов светлого времени.

– Поехали-ка обратно в Трубечино, – предложил я, едва перекус завершился, – ведь не один же Дятлов был в курсе того, где располагалась усадьба! Местные жители по любому должны были что-то про неё слышать! Пусть приблизительно, пусть неточно, но общее-то её расположение должно быть известно широкому кругу лиц. Возвращаемся в деревню и расходимся в разные стороны. Каждый опрашивает всех подряд. Собираемся потом около школы и обобщаем добытые сведения.

Через какой-то час активной беготни по пыльным улицам, наши знания о возможном месте проживания дореволюционной графини изрядно пополнились. Обобщённая человеческая память однозначно ориентировала нашу компанию в сторону единственной асфальтированной дороги, ведущей из Трубечино на северо-запад. Соединяла она нашу деревню с неким населённым пунктом под названием Дружба. Если проехать по ней около полутора километров, то где-то справа, там, где кончается вековой лес, вроде как и находилась искомая нами усадьба. Именно таков был результат массового сбора данных среди деревенских жителей и именно в указанное место мы помчались быстрее ветра.

– Вроде здесь! – пригнулся к рулю Алексей, повернув голову в сторону поросшей чертополохом обочины.

Наша четвёрка выбралась на прилегающую к лесу опушку и словно в поисках обронённого рубля расползлась в разные стороны. Я же направился прямо к ближайшим деревьям, поскольку за ними проглядывалась небольшая поляна. И едва я на ней оказался, как все мои поисковые инстинкты невольно насторожились. Открывшаяся за лесополосой местность хоть и была давно заброшена, но с первого взгляда было понятно, что так было не всегда. Слева проглядывались два странных углубления в почве, между которыми явственно виднелась двухметровая вдавленная в землю полоса, напоминающая давно заросшую дорогу. Трава была ещё невысокой и старая крепко наезженная колея просматривалась довольно чётко.

А круглые засыпанные битыми кирпичами проплешины, скорее всего, изначально были традиционными башенками, которое русское дворянство обожало ставить у въездных ворот в свои загородные владения! Я сделал несколько шагов и немедленно убедился в своей правоте. Среди кустиков одуванчиков, пробивающихся сквозь скудную глинистую почву, я разглядел тёмно-коричневые осколки явно дореволюционных кирпичей. Дальнейшие выводы были вполне очевидны. Если дорога у меня за спиной, а въезд на приусадебную территорию прямо под ногами, то основные строения должны были быть там, где-то в глубине молодого елового лесочка.

– Эй, парни, – призывно замахал я рукой помощникам, – все сюда!

Выстроив свою поисковую команду редкой цепочкой, я не спеша повёл её по перелеску, строго наказав обращать внимание даже на малейшие изменения в рельефе, равно как и на следы человеческой деятельности. И буквально через несколько секунд разнообразные находки повалили как из рога изобилия. Подозрительного вида холмики, непонятно как выросшие на ровном месте, торчащий из земли тёсаный вручную камень, и зигзагообразные замкнутые траншеи, быстро дали мне понять, что первый этап поисков благополучно завершен.

С одной стороны всё было просто замечательно, но на самом деле хлопот лишь прибавилось. Ведь теперь следовало собрать самую точную информацию обо всех наших находках и занести её в блокнот. Было необходимо лишь выбрать на местности некую опорную точку или рукотворный объект, обозначить его воткнутым в землю колом, а затем все последующие действия проводить от этого центра. Собственно говоря, я и занялся этим в первую очередь. Срубил имевшимся в нашем арсенале топориком толстую ветку и обвёл взглядом обследованное соратниками пространство.

Сомневался я относительно будущего центра недолго. Лучшего места, нежели небольшой бугорок, расположенный в нескольких метрах от меня и придумать было невозможно. Во-первых, воткнутый в его верхушку репер был виден практически отовсюду. А во-вторых, в пределах пятидесяти метров от него располагались все основные сооружения усадьбы. И вот к ним я и начал свои коротенькие походы. Разумеется, никаких приборов GPS у нас тогда не было и в помине, а система ГЛОНАС была ещё в проекте. Так что действовать приходилось старым дедовским способом.

Вначале с помощью компаса устанавливался угол между направлением на север и направлением на объект, так называемый азимут. Затем широким шагом (каждый шаг ровно метр) я проходил по кратчайшему пути до первого объекта. После чего оставалось лишь занести полученные данные в блокнот. Записи выглядели следующим образом: №1 Аз. – 009, 23 метра, прямоугольный отпечаток в почве, три на четыре метра, углублён на 15—20 сантиметров. Ориентация восток-запад. В северном углу яма диаметром примерно в метр и глубиной 70 сантиметров, достаточно свежая.

После фиксации очередного объекта приходилось возвращаться обратно на холмик и оттуда начинать новый микро поход. Мои славные помощники, хотя и не очень понимали, чем я занимаюсь, помогали мне изо всех сил. Они работали этакими подвижными опорными рейками. Иными словами находили и обозначали собой очередную достойную нашего внимания точку пространства. Одни «точки» были совсем небольшими, другие – побольше, а третьи сами по себе были столь значительны по размерам и структуре, что около них приходилось проводить дополнительные исследования и зарисовки.

Поскольку обследуемое нами место было весьма значительно по площади (всё же графская усадьба, а не избушка захудалого испольщика), то и времени на его освоение ушло изрядно. Только после семи вечера я решил, что все достойные внимания места усадьбы зафиксированы с достаточной степенью тщательности, равно как и окружающая её местность. Можно было с чистой совестью сворачиваться и отправляться на заслуженный отдых, тем более, что мои бедные ноги просто стонали от усталости.

                                                 ***

После столь суетного и насыщенного дня, даже скромный гостиничный номер показался желанным приютом. Раздевшись и поочерёдно приняв душ, мы с Михаилом уселись за стоящий у окна столик. Извлекли из сумок предусмотрительно захваченные из дома харчи и принялись вечерять.

– Можем себя поздравить, – удовлетворенно выдохнул Воркунов, мигом расправившись с первым стаканом чая, – местоположение усадьбы наконец-то установлено. Гляжу, наши напарники как-то вяло своё расследование вели. Солько времени ходили вокруг да около, а отыскать нужного места так и не смогли.

– Что ты от них хочешь, – остановил я его критику, – они ведь никогда подобными вещами всерьёз не занимались. Вот если бы ты бы вдруг взялся написать аналитическую статью в газету, представляю, что получилось бы в итоге.

Михаил осёкся, но буквально через минуту принялся развивать свою мысль в ином направлении.

– Я лишь хочу сказать о том, что Пашка и его приятель невеликие помощники в наших поисках. Интересно бы узнать, сколько ты им выделишь из общей массы найденного? Неужели же половину?

– До этого момента далеко, как до звёзд, голубчик! – успокоил я его. Ты подумай сам, у нас с тобой всего два дня на всё про всё, а мы до сей поры не имеем ни малейшего понятия что искать, а главное – где? Ты, кстати заметил, сколько там ям понарыто? Да ещё каких глубоких-то! Так что очень даже возможно, что все наши хлопоты напрасны и делить будет просто нечего.

– Но всё-таки, сколько по твоему мнению они заслужили?

– По мне, так лучше честно потерпеть поражение, нежели нечестно завоевать победу. Так что давай пока ковать победу, а раздел «медведя», оставим на потом!

– И что же ещё ты хочешь делать? Я уж так за день находился, что ноги совершенно не держат.

– Вот и будешь сидя трудиться. Очищай-ка стол, дружочек, будем с тобой воссоздавать истинный план графской усадьбы и определять её положение на общем плане местности.

Казалось бы, сделать набросок местности от руки не так уж сложно, но профессиональный кладоискательский план представляет собой нечто иное. Такой план пусть и не обладает некоторыми достоинствами официальной топографической карты, но зато имеет и неоспоримые перед ней преимущества. Ведь не на одной стандартной карте не будет отмечено вывернутое бурей дерево или указано расстояние от центра ямы №3 до торчащего из земли каменного блока непонятного предназначения.

Много крайне полезной поисковику информации наносится на подобный план. Вот и на нашем обширном чертеже, занявшем практически два склеенных по узкой стороне листа миллиметровки формата А-3, вскоре появились почти все значимые объекты усадьбы. Большой дом (видимо основная барская резиденция), дом поменьше (мы окрестили его как «гостевой»), три, вытянувшихся в линейку амбара на периферии, обширная конюшня и ещё пара построек непонятного назначения. Разумеется, была нанесена и дорога (Трубечино – Дружба), от которой в сторону основных строений усадьбы вела еле различимая колея. Были грубо нанесены контуры ближайших лесов, даже отдельно стоящие старые деревья, ямы и немногочисленные крупные валуны.

Когда весь собранный за прошедший день материал получил свою графическую привязку, выяснилась крайне неприятная подробность. Оказалось, что из окон трубечинской школы основная территория графской усадьбы не просматривается совершенно. Частично её прикрывал крутой скат холма, а частично длинный «язык» старого смешанного леса, который этот холм опоясывал. Открытие подобного рода стало лично для меня весьма неприятной неожиданностью. Собственно говоря, вся моя затея с созданием плана местности и была изначально направлена на то, чтобы поскорее выяснить, какие же именно усадебные постройки видны со стороны школы. Выяснилось – никакие! Михаил, заметив, что я недовольно насупился, забеспокоился.

– Что-то не так, – принялся водить он пальцем по листу миллиметровки, – где-то ошиблись?

– Нет, – замотал я головой, – нарисовали мы всё правильно. Но ты ведь помнишь, старик Дятлов особо указывал на тот момент, что место залегания клада видно от здания школы. А как сам можешь видеть, с той стороны территория усадьбы не видна совершенно, лес стоит стеной. Я-то надеялся как-то сузить район поисков, а вышло так, что он сузился до нуля! Что теперь делать будем?

Воркунов неопределённо пожал плечами.

– Вот и я говорю, – повторил я его жест, – пока рано ещё отказываться от услуг Павла и его приятеля. Глядишь, именно они помогут нам завтра как-то разобраться в этой головоломке.

На этой не слишком оптимистической ноте первый день нашего пребывания на сызранской земле успешно завершился. Подготовившись к утреннему выходу в «поле», мы дружно завалились в кровати.

Глава третья.

Пустопорожние поиски

Павел и Алексей оказались на диво пунктуальны. Как и было обговорено накануне, они подъехали к нашей гостинице ровно в половине восьмого. И мы, до поры до времени, храня полное молчание, снова покатили в Трубечино. При этом я специально попросил Алексея остановиться у школы, чтобы в буквальном смысле носом ткнуть Павла в обнаруженное вчера вечером несоответствие. Мы с ним вдвоём поднялись к дверям старинного здания, где расстелив свой план на стоящей рядом скамеечке, я бесцеремонно подтянул его к нему за рукав.

– Смотри, Павлуша, – постучал я пальцем по листу миллиметровки как раз в том месте, где у меня была нарисована школа, – мы с тобой сейчас как раз здесь. Вот дорога, вон, видишь, мачта электропередачи её пересекает, поворот на Дружбу, и большой лес на бугре…

– И что? – вопросительно повернул ко мне голову.

– А то, что выявленная нами вчера усадьба Перси-Френч находится точнёхонько за лесом! А теперь, дорогуша, ответь мне, пожалуйста, каким образом и из какого окна твой Дятлов мог видеть то место, где якобы был спрятан некий клад? Причём тот лес никогда не рубили, я специально проверял. Деревья возрастом до двухсот лет, а пиленых или сгнивших корней практически нет! И ширина того массива, если смотреть от деревни, более двухсот метров, даже зимой ни черта не разглядишь!

Зацаринный гулко откашлялся, будто собираясь ответить, но всё же не сказал ничего. Вместо этого он выпрямился, отошёл на несколько шагов и пару минут вглядывался вдаль, словно пытаясь разглядеть давным-давно исчезнувшие строения. Затем он ещё раз откашлялся, вернулся к скамейке и с ходу выложил несколько версий, причём таких, до которых сам бы я никогда не додумался.

– Возможно, Николай Петрович выразился образно. Он, в разговоре со мной точно имел в виду некую конкретную местность, пусть и прикрытую лесным массивом. Он же местный, мог видеть усадебные дома умозрительно. И кроме того в усадьбе могло находиться некое высокое сооружение, башня например или…