Кровь на песке

Однако в глубине души Чеде не хотелось идти на этот шаг. Если она покинет Обитель Дев, обратного пути не будет. Но что уж теперь? Она бросила перчатку – поднять ее или нет, решать Заидэ.

Чеда вскинула меч, Индрис повторила ее движение. По правилам, раз это была тренировка Чеды, то и начинала она, но Индрис такие мелочи не заботили – она уже ринулась в атаку, высоко замахнувшись шамширом, и Чеде пришлось отвечать: заблокировать удар, уйти с линии атаки. Ее удар Индрис отразила так же легко, с ухмылкой проходя первые движения тал селешал. Чеда знала, что делает ошибки, но Сайябим молчала, а Индрис нападала все яростнее, даже слишком, для простой тренировки. Она явно хотела поставить Чеду в глупое положение, заставить суетиться и сбиться с ритма, забыть фигуры, но получилось ровно наоборот: вместо того чтобы беспокоиться о правильности движений, Чеда ощутила тот поток, о котором говорила Сайябим. Она будто стала рекой, ее меч и тело полностью подчинились течению.

Снова и снова они повторяли те же шестьдесят шесть движений – ударов, подсечек, блоков, – пока не дошли до последнего и не замерли, ожидая приказа остановиться. Индрис была разочарована, и неудивительно – Чеда сражалась хорошо. На лице Заидэ застыло удовлетворенное, даже мстительное выражение. Сайябим же сердилась, кислая, будто съела лимон.

Она окинула Чеду взглядом, как караванщик, приценивающийся к последним оставшимся на рынке рабам.

– Знай я, что тебе нужно вот это детское соперничество, чтобы сосредоточиться, я бы тебя против нее еще месяц назад поставила!

Заидэ склонила голову.

– Боюсь, мне пора забрать ее.

Сайябим округлила глаза.

– Кого? Чедамин?

Заидэ кивнула.

– Сейчас? – глаза Сайябим расширились еще сильнее.

– А ты хочешь, чтобы я ждала до последних дней пустыни?

Сайябим поцокала языком, вновь оглядывая Чеду.

– Я с ней и близко не закончила!

Заидэ расправила плечи, сложила руки за спиной, возвышаясь над растрепанной Сайябим как королева.

– Ты обо всех так говоришь.

– Потому что это правда.

– Мы так можем ждать до тех пор, пока она Наставницей станет. Я спрашивала, могу ли забрать ее.

– Я услышала.

На скулах Заидэ заиграли желваки. Сайябим нахмурилась.

– Хочешь взять необъезженную кобылку? Не ной потом, если она тебя сбросит!

Заидэ изобразила улыбку.

– На том и порешим. А пока предлагаю тебе взять под свое крыло Индрис.

Та вспыхнула, открыла было рот, чтобы возразить, но Сайябим ее перебила:

– Еще одна деревяшка, которую надо пообтесать? – Она похлопала хлыстом по бедрам и плечам Индрис. – Отлично, отлично.

Чеда впервые заметила, как Сайябим гордится собой. Она любила оттачивать новые клинки, и, хоть Чеда месяцами ждала ее одобрения, ей все равно стало неожиданно приятно видеть: Сайябим довольна настолько, что позволила Заидэ забрать ее с тренировки.

– Ты идешь? – поманила ее Заидэ.

Чеда бросила быстрый взгляд на мрачное лицо Индрис и, пряча улыбку, поклонилась.

– Конечно, Наставница.

* * *

Заидэ привела ее в самое большое здание Обители, где располагались кабинеты Наставниц и стражей. Здесь Дев учили истории, каллиграфии и искусству татуировки. Тут же располагалась библиотека и, по слухам, подземный архив, в котором хранилась история Дев: дневники, хроники войн, записи о поручениях, данных Королями.

Чеда многое отдала бы за то, чтобы хоть краем глаза заглянуть туда! Однако ей до сих пор не представилось шанса попасть внутрь. К тому же она подозревала, что за каждым входящим в архив пристально наблюдают.

Войдя, она почувствовала, как полуденная жара сменяется прохладой. Чеда вдруг испугалась, что Заидэ привела ее сюда, чтобы передать другой Наставнице, например для урока каллиграфии.

– Наставница, могу я поговорить с вами о…

Заидэ, не оборачиваясь, схватила ее левую руку, сжала до боли. В коридоре никого не было, стояла абсолютная тишина, но послание Чеда поняла без слов: молчи. Не сейчас.

Вскоре они вошли в комнату с высокими окнами, льющими золотистый свет на обшитые деревом стены. Стойки вдоль них ломились от тренировочного оружия: мечей, копий, посохов, щитов, клевцов, тонфа и прочего – каждое так и сияло, начищенное. Кто-то ухаживал за ними с любовью, как Айя за своим простым деревянным мечом для тренировок.

– Разуйся, – велела Заидэ.

Они оставили сандалии на плетеном коврике у двери. Заидэ отошла, хлопнула себя по бедрам и поклонилась. Чеда ответила ей тем же. Они прошли на ковер, занимавший большую часть пола, сели друг напротив друга, поджав ноги.

– Ты знаешь, что это за место? – спросила Заидэ.

– Заидэ, я… – начала было Чеда, но та покачала головой. Чеда подчинилась. – Это савашам, тренировочный зал.

Она подумала, что Заидэ, верно, боится Короля Шепотов, а может, Юсама и его колодец.

– Да, это тренировочный зал. – Заидэ усмехнулась как ни в чем не бывало. – Однако не только. Ты помнишь, что я сказала, когда впервые показала твою татуировку?

– Что я должна бороться от души.

– Не от души, а всей душой. – Заидэ благоговейно обвела комнату широким жестом. – В этих стенах мы учимся быть Стальными девами. Сайябим права, тебе еще учиться и учиться фехтовать. – Она подалась вперед и прижала ладонь к сердцу Чеды. – Но я открою для тебя иные двери. Давай начнем с простого упражнения.

Она поднялась, жестом веля Чеде сделать то же самое.

– Ты должна научиться заглядывать в свое сердце. Так ты сможешь читать и в сердцах других.

Заидэ выставила правую ладонь, приняла стойку для рукопашного боя: колени полусогнуты, тело расслаблено. Чеда повторила ее движения.

– Не дай мне коснуться твоей шеи. Но используй лишь правую руку.

Чеда кивнула.

Несколько мгновений Заидэ стояла неподвижно, совершенно спокойная, но вдруг ее рука рванулась вперед, легонько ударила по шее. Чеда инстинктивно отпрыгнула. Удар был совсем легким, но почему-то ее пробил кашель, словно оливка застряла в горле. Боги всемогущие, она же едва уловила движение!

– Еще раз, – скомандовала Заидэ. Чеда откашлялась и вновь встала в стойку. На этот раз пальцы Заидэ безжалостно вонзились ей в горло, заставив закашляться еще сильнее.

– Ты смотришь на мою руку. Смотри на меня. Еще раз.

Чеда послушалась. Она привыкла наблюдать за своими противниками, читать их движения, предвосхищать атаки, но стоять в пустой комнате, ожидая удара, было непривычно. Она заставила себя вспомнить, что этот бой, хоть и тренировочный, ничем не отличается от боев в Ямах, расслабилась, принимая стойку. Взглянула Заидэ в глаза, окинула быстрым взглядом лицо и плечи, все тело… и вдруг увидела: мышцы на шее и плече Заидэ напряглись. Рывок… но в этот раз Чеда отбила удар. И следующий. Третий оказался обманкой: рука Заидэ нырнула вдруг вниз, пальцы скользнули по горлу Чеды снизу вверх, легко, как крылья бабочки. Но, несмотря на проигрыш ученицы, Заидэ улыбалась.

– Хорошее начало, голубка. На этом фундаменте мы что-нибудь да построим.

– Спасибо, что привела меня сюда, Заидэ, но…

Заидэ вдруг схватила ее за ворот и швырнула через бедро. Никогда еще Чеда не видела ее такой напряженной.

– Говори, когда к тебе обращаются, дитя. Поняла?

Чеда кивнула.

– Хорошо.

Заидэ отпустила Чеду и поднялась, легко и грациозно, словно и не провела много десятилетий в Шангази. Протянула руку, помогая Чеде встать.

– А теперь сотри эту ухмылку с лица.

Ухмылку? Чеда не заметила, что улыбается, но поняла, откуда взялась ухмылка. Началась настоящая учеба. Пусть придется запастись терпением, но все движется куда надо. Она встала в стойку, усилием воли стерев дурацкую ухмылку с лица.

– Посмотрим, сможешь ли ты повторить, – сказала Заидэ и ударила снова, еще быстрее.

* * *

Чеда вернулась в казармы лишь ночью. Никогда еще она не чувствовала себя такой усталой. И такой возбужденной. В общей комнате длани она налила себе разбавленного вина, взяла кисть винограда из вазы, всегда заполненной фруктами. Она надеялась уйти в свою комнату, заглотить все это и лечь спать, но Сумейя, сидевшая за столом с какими-то бумагами, вдруг подтолкнула к ней небольшой шелковый сверток с зеленой лентой.

– Прислали тебе.

– Что это? – спросила Чеда.

– Понятия не имею, но его принесли из мирейского посольства. – Сумейя пристально взглянула на нее. – Друзей заводишь?

Чеда улыбнулась, пытаясь скрыть тревогу.

– Наверное, какой-нибудь обожатель.

– Наверное. Откроешь?

Чеда устало взглянула в ответ.

– Утром. Я как раз шла спать.

Сумейя опустила лист.

– Открывай.

Приказ, значит. Отказ выглядел бы подозрительно, а этого Чеда сейчас допустить не могла. Поэтому, вместо того чтобы спорить, потянула за ленту, молясь, чтобы Юваань не прислал ничего очевидного.

В свертке оказалась небольшая стопка тростниковой бумаги, бутылочка чернил и перо со стальным кончиком, все – очевидно мирейское, достойное по меньшей мере императрицы.

– И вправду, обожатель! – воскликнула Сумейя. – Но кто?

Чеда взяла записку:

– «Стальной Деве, покорившей мое сердце. Пишите, вспоминая обо мне, сожгите, если не мил».

– Слишком уж слащаво, – вынесла вердикт Сумейя и вернулась к своим документам. – Если устала, иди спать.

– Слушаюсь, Первый страж.

Она сгребла подарки и, захватив вино и фрукты, ушла в спальню. Зажгла свечу, села за маленький столик у окна, повертела лист бумаги в руках, даже обнюхала. «Пишите, вспоминая обо мне. Сожгите, если не мил». Сожгите… Он подсказал ей, что делать! Хотя Чеда понятия не имела, как это поможет им поговорить.

«Подарок получен, – написала она. – Что теперь? Когда мы встретимся?»

Она поднесла листок к огоньку свечи. Уголок занялся, и вдруг голубое пламя охватило лист с такой скоростью, что Чеда выронила письмо, тихонько вскрикнув от удивления.

Однако бумага не сгорела до конца – тоненький слой остался, черный в середине, синий у краев. Огонь стер лишь написанное, но вдруг лист занялся снова, сине-зеленые язычки магического пламени побежали по нему, складываясь в слова, выведенные уверенным почерком.

«Назовите место, где я впервые увидел вас, и имя человека, стоявшего перед вами».

Слова померцали немного, и пламя вспыхнуло вновь. Лист исчез: ни дыма, ни пепла не осталось.

– Боги всемогущие… – прошептала Чеда и, сделав большой глоток вина, схватила следующий лист.

«Ямы. Рамад Амансир. Проверка и для вас: где и по какому случаю мы встретились во второй раз?»

Она подожгла бумагу и отложила, наблюдая. Подержала руку над чуть теплым пламенем.

«Солнечный дворец, перед тем как вы получили клинок. Не будем тратить бумагу, это единственная стопка во всем Шарахае. Пишите, когда узнаете что-нибудь. Дождитесь безлунной ночи, но не забывайте, что за вами следят».

Чеда долго смотрела на догорающее письмо, но, встряхнувшись, вновь решительно схватила лист.

«О каком из скарабеев Масида[1]я спрашивала?»

Юваань долго не отвечал.

«Эта бумага дороже, чем вы можете себе представить, не тратьте ее попусту. Пока у меня ничего нет для вас. Подобные сведения нелегко получить. Имейте терпение! В следующий раз я что-нибудь вам сообщу. Постарайтесь беречь бумагу».

Чеда закинула виноградину в рот. «Постарайтесь!»

Она залпом допила вино. Постарайся, чтобы мне не пришлось идти к тебе домой и выбивать правду! Впрочем, чего она ожидала? Он был прав, отыскать Эмре теперь нелегко.

Она аккуратно спрятала бумагу и письменные принадлежности в стол, доела виноград и рухнула спать.

Глава 10

Если Шарахай называли короной пустыни, то знаменитое Училище, без сомнения, было драгоценным камнем в этой короне. Старейшие его здания – глинобитный учебный зал и прилепившиеся к нему кельи – построили за три века до появления Королей. Время шло, росло число наук, которые преподавали в залах Училища, а с ними и количество построек. Это было одно из немногих мест в городе, где истово верили в нечто кроме Королей – часть старого Шарахая, основанного кочевниками, уставшими бродить по пустыне, диковина, на которую съезжались посмотреть со всех концов света.

В действительности же называлось оно «Училище аль Шангази’ала», и имя это отражало века знаний, накопленных мудрецами всех двенадцати племен. Постепенно ученых Шарахая начали почитать как неоспоримых знатоков математики, астрологии, прикладной алхимии, ирригации, инженерного дела, добычи руд и множества других наук. Училище стало одним из немногих мест, куда приходили за высшим знанием.

Правители и аристократы всех мастей мечтали обучать здесь своих детей ради высшей чести – лаврового венка ученого. Место это было столь почитаемо, что даже Воинство Безлунной ночи, поклявшееся нигде не оставлять Королей в покое, обещало не нападать в этих стенах. Пусть то был негласный договор, но он соблюдался, и оттого просьба Короля Юсама выглядела неожиданно. Еще неожиданнее было, что он велел всей длани Чеды отправиться в кабинет главы.

– Чего нам ожидать, мой повелитель? – спросила Сумейя.

Юсам пронзил ее взглядом зеленых глаз и откинулся на спинку трона.

– Ожидайте нападения. Держите клинки наготове.

Он часто отдавал подобные приказы: странные, непостижимые. Порой Юсам понимал суть увиденного, лишь когда событие уже происходило. Со дня смерти Кулашана повеления его стали еще непонятнее: допрашивать караванщиков о том, что они видели по дороге, наблюдать за тем, как корабли входят и выходят из Южной гавани, выкапывать в пустыне кости… Однако Чеда чувствовала, что для Юсама начало проявляться будущее. Все эти задания вели к чему-то, но она совершенно не понимала к чему.

Закрыв лица черными покрывалами, они впятером спустились с Таурията в город. День был необычайно жаркий для осени, воздух дрожал над рыжими крышами домов, толпа расступалась перед Девами, как волны перед кораблем. Вскоре они добрались до Училища и спешились, передав лошадей на попечение девочки-конюшей.

Сумейя повелела съесть по лепестку адишары. Все Девы носили их в футлярах из двустворчатых раковин, но Чеда все так же хранила свои в мамином медальоне, формой напоминавшем огонек свечи.

Аромат цветов заполнил рот, энергия захлестнула тело бурным потоком. Под предводительством Сумейи длань вошла в овальный, засаженный цветами двор Училища, шурша гравием, и все присутствующие – книжники в галабиях с капюшонами и шафранными поясами и ученики в простых белых одеждах – склонили головы, скрестили руки на груди в знак уважения.

Пройдя через архив, Девы оказались в открытом внутреннем дворике, из которого по углам поднимались шесть лестниц. Как и до этого, завидев Дев, книжники во дворике замолчали и склонили головы. Некоторые – видно, чужеземцы, не привыкшие к ритуалам Шарахая, – не скрещивали рук на груди.

Выйдя в центр дворика, Сумейя остановилась, огляделась, запоминая каждого. Чеда попыталась сделать то же самое. В одном углу сгрудились ученики, совсем еще дети, справа высокие кундунцы в тогах и сандалиях окружали женщину с маленьким мальчиком. Один из мужчин, склонившись над мальчиком, пытался его успокоить, но тот не унимался, лепеча что-то и показывая на пару хорошо одетых шарахайцев, спускавшихся с лестницы. Наконец мужчина ущипнул его за ухо так сильно, что бедняга заревел. Остальные ученые не представляли собой ничего интересного.

В Училище Чеда была всего один раз, когда Дауд, друг детства, выросший из базарного сорванца в образованного молодого человека, познакомил ее со своим учителем Амалосом.

После он показал ей тайный туннель, ведущий от Колодца в подвал скриптория, и там она неделями по ночам читала книги, пытаясь больше узнать о Королях и Девах, но наверх уже не поднималась.

Стоило вспомнить о Дауде, как она внезапно заметила его рядом с двумя симпатичными светлокожими ученицами из Каимира. Эта встреча была словно дар небес! Боги, как же он повзрослел за четыре месяца! Детская округлость лица окончательно уступила место мужественным чертам.

– Возвращайтесь к своим делам! – громко приказала Сумейя, и толпа постепенно разошлась, над двориком вновь загудели голоса. Ученицы что-то говорили Дауду, но он их не слушал: взгляд его был прикован к Чеде. Значит, узнал, даже несмотря на покрывало и тюрбан.

Чеда едва заметно кивнула ему, он кивнул в ответ и с улыбкой увел своих собеседниц, не оглядываясь.

Сумейя подняла голову, разглядывая стоявших у перил.

– Индрис и Чеда со мной, Мелис и Камеил, – она указала на коридоры, ведущие из дворика, – сторожат выходы.

Чеда с Индрис последовали за ней на второй этаж, в комнату, где двое мужчин и женщина сортировали письма за длинным мраморным столом.

– Я пришла к бурсару, – сказала Сумейя. Один из секретарей, сгорбленный, с головой, похожей на тыкву-горлянку, поднялся и поклонился.

– Разумеется, – пробормотал он и похромал к выходу. – Следуйте за мной.

– Оставайтесь здесь, – велела Сумейя Чеде и Индрис, прежде чем уйти. Секретари молча вернулись к работе и старались не смотреть в их сторону. Какое-то время Чеда бесцельно наблюдала, раздумывая, что такого увидел Юсам и почему не сказал им. Потому что иначе видение не сбылось бы? Как же тяжко, должно быть, знать так много, но бояться лишний раз шевельнуться, чтобы не спугнуть будущее как робкого жаворонка. Не удивительно, что Юсам всегда так осторожничал.

Она вышла, прислонилась к перилам. Внизу гудел дворик, напротив, в другом крыле, кто-то выглядывал из приоткрытых дверей, наблюдая за Чедой. Двое шарахани поднимались по лестнице. Они не оборачивались, но Чеда узнала их – та самая пара, на которую указывал мальчик, прежде чем кундунец ущипнул его за ухо.

Чеда тихонько свистнула, привлекая внимание Индрис, и кивнула в сторону лестницы.

– Я видела их внизу.

– И что?

– Когда мы пришли, они спускались. Но стоило Девам встать у выходов, как они поднялись снова.

Индрис проводила их взглядом до четвертого этажа, быстро оглянулась на кабинет бурсара.

– Следи за ними, – велела она. – Я доложу Сумейе.

Чеда вышла на балкон. Шарахани уже добрались до верхнего этажа и удалялись по коридору. И куда это они собрались…

Возможно, она зря их подозревает и они просто идут по своим делам. Или притворяются, что у них дела, дожидаясь, пока Девы не уйдут. А может, ищут путь отхода. Она быстро оглядела стены и крышу в поисках еще какой-нибудь лестницы… и вдруг заметила веревку, свисающую с крыши. Еле различимая на фоне стены, она тянулась до самой арки: если встать на балюстраду, можно легко до нее достать.

Именно это один из шарахани и сделал: схватился за нее и с неожиданной легкостью принялся карабкаться на крышу. Парочка не видела ее, и Чеда заподозрила, что им наплевать, смотрит на них кто-то или нет. Они решили, что идти через обычный выход слишком опасно, и надеялись, что Девы их не заметят, а если заметят, не успеют догнать.

Кем они были? Скарабеями, шпионами Воинства? Скорее всего. Большая часть видений Юсама касалась Аль’афа Хадар.

Чеда бросила взгляд во двор. Камеил и Мелис зорко следили за выходами, не поднимая голов. Она подумала, не отпустить ли скарабеев – пусть идут по своим делам. Однако так она потеряла бы уважение Королей и драгоценные знания. Воинство оживило Хамзакиира не просто так, и она подозревала, что наведаться в Училище – тоже часть плана. Возможно, власть сменилась, и Хамзакиир теперь управляет воинством. Масид и Исхак, его отец, как в сказке про мстительного эрека, раскололи драгоценный камень и выпустили злого демона.

Первый скарабей добрался до крыши. Другой как раз собирался схватиться за веревку, когда внезапно поймал взгляд Чеды. Глаза его расширились от ужаса, и он полез быстрее, опасно раскачиваясь.

Чеда резко свистнула и указала задравшим головы Мелис и Камеил на угол, на первого скарабея, уцепившегося за край крыши. Они помчались к ближайшему выходу из дворика, хотя знали, что не успеют и вся надежда была на Чеду, Сумейю и Индрис.

Свистнув в сторону кабинета бурсара, Чеда рванула за шарахани. На углу она вспрыгнула на балюстраду и, размахивая руками для равновесия, побежала к ближайшей шпалере, шедшей до самого верхнего этажа. Внизу кто-то вскрикнул от изумления, когда она врезалась в шпалеру всем телом, высекая щепки, и принялась карабкаться вверх со всей быстротой, на которую была способна. Обернувшись, она увидела бегущих к ней Сумейю и Индрис. Шпалера затряслась под их весом, полетели листья и ветки.

Чеда успела добраться до третьего этажа, молодой скарабей же почти долез до крыши.

– Быстрее, идиот! – крикнул его товарищ, распластавшись на крыше и вытянув руку так низко, как мог. Ко-гда Чеда добралась наконец до последнего этажа, молодой скарабей как раз оттолкнулся от бронзового фонаря и ухватился за старшего. Чеда спрыгнула на балюстраду и побежала к нему.

Скарабеи не успели поднять веревку – в последний момент Чеда прыгнула и крепко ухватилась за нее. Под ее весом веревка стала выскальзывать из рук молодого скарабея, обжигая его ладони. Он зашипел и выпустил ее, но старший скарабей тут же выхватил из рукава нож и принялся яростно пилить волокна. Чеда едва успела поджать ноги и оттолкнуться от стены, как канат лопнул. Мир завертелся, но в полете Чеда успела раскрутить второй конец веревки и накинуть на балку фонаря.

Слава богам, у нее получилось! Она зависла между небом и землей, планируя влезть на фонарь, а оттуда на крышу, но скарабей с ножом и не думал уходить. Зная, что он и теперь сможет легко дотянуться до веревки, Чеда перехватила оба конца в левую руку, а правой достала из ножен шамшир. Скарабей замер, ловя каждое ее движение.

– Бежим! – крикнул его юный товарищ. – Быстрее!

Скарабей послушался, решив, верно, что к тому времени, как она вылезет на крышу, они будут уже далеко.

Стиснув в зубах меч, Чеда полезла наверх, чувствуя себя неповоротливой, как мешок картошки. Когда она выбралась на крышу, скарабеи были уже на другом конце. Вот они, раскинув руки, перепрыгнули на другое здание… Чеда едва не ринулась за ними, но остановила себя. Нет, глупо. Возможно, там, в засаде, ждут их подельники.

Она бросила веревку Сумейе и Индрис, ждавшим на четвертом этаже, и по очереди вытащила их на крышу. Вот теперь можно было продолжать погоню.

Сумейя свистнула, чтобы Камеил и Мелис знали, в какую сторону бежать, затем повторила, перепрыгивая на соседнюю крышу.

Один из скарабеев как раз шел по веревке к другой крыше, быстро и умело, не теряя равновесия. Дойдя, он поднял что-то, напоминающее арбалет, однако вместо одного болта из деревянной коробочки торчало девять. На их кончиках были повязаны какие-то черные тряпицы. Пока его товарищ, тоже перебравшийся на ту сторону, резал веревку, он вскинул арбалет и выстрелил. Девять болтов прошили воздух, один из них рассыпал какой-то красный порошок.

– Не дышите! – крикнула Чеда.

Болты ударились о крышу, взметнув облачка красной пыли. Чеда успела задержать дыхание, но глаза заслезились, воздух обжег легкие, засвербило в носу. Закашлявшись, она ринулась прочь, пытаясь выбежать из облака, но порошок был слишком мелкий. Сильный ветер легко разносил его, однако в этом была и удача: достаточно пойти против ветра, чтобы миновать его.

Сквозь слезы Чеда пригляделась к соседней крыше и увидела молодого скарабея, вновь целящегося куда-то… Она едва успела пригнуться, но что-то быстрое и невидимое обожгло ее спину, боль ярким цветком распустилась между лопатками. Она подумала, что болт мог быть отравлен тем же ядом, которым она сама смазала стрелы в Закатном дворце, но гадать было некогда.

Сумейя, догнавшая ее, попыталась свистнуть вновь, но закашлялась. Скарабеи же стремительно исчезали из виду, спускаясь с дальнего края крыши.

Чеда свистнула сама и погналась за ними, схватилась за терракотовый водосток, надеясь скользнуть по нему вниз…

Это была плохая идея. Глина потрескалась под ее весом, посыпалась осколками. Чеда едва успела оттолкнуться от стены и, кувыркнувшись, упала в мягкую пыль, но приземление вышло неудачным: правую лодыжку пронзило болью.

Сумейя свистнула, с одной из соседних крыш раздался ответ. Чеда подняла голову, молча спрашивая, что делать ей. Сумейя указала вперед.

Лодыжка ужасно болела, но лепестки, как всегда, творили чудеса, притупляя боль и давая силы. Перебежав через улицу, делавшую крюк вокруг Училища, Чеда заметила маленького мальчика и женщину. Та смотрела вперед, но мальчик все оборачивался в сторону переулка, пока мать не дернула его за руку. Он сразу уставился перед собой, стараясь даже не моргать. Значит, переулок.

Они точно направлялись к Отмелям, беднейшему кварталу, в котором Воинству всегда были рады.

Она перепрыгнула через пролом в старой городской стене и помчалась дальше, по узкой улочке. Скарабеи бежали впереди, протискиваясь сквозь толпу.