Реквием Лимба

Внутри пахло пылью, деревом и чем-то старым. Гараж был просторным: вдоль стены стояли две лодки, рядом лежали несколько пар весел и мотор. В центре помещения, заняв почти все свободное место, стоял небольшой прогулочный катер.

Томас нащупал выключатель. Лампа вспыхнула тусклым желтым светом, выхватывая из темноты поленницу и старую лопату, прислоненную к стене. Слабого освещения хватило, чтобы предметы обрели четкие очертания.

Он начал набирать дрова. Но что-то смутило. Неприятная мысль, словно мелкий жучок, забралась в голову и не давала покоя.

Томас обернулся к одной из лодок. В тусклом свете лампы ее дно поблескивало, будто было влажным. Он нахмурился и шагнул ближе. Присел, провел ладонью по днищу – мокрое, словно лодку недавно спускали на воду.

– Чертовщина какая-то… – пробормотал он и медленно выпрямился.

Еще раз оглядел гараж: все вроде на своих местах, ничего подозрительного. Может, просто конденсат?

Взяв поленья в охапку, Томас вышел на улицу.

Закрыв дверь гаража, он на мгновение задержался у порога и перевел взгляд на озеро. В лунном свете водная гладь казалась безмятежной, словно огромное зеркало.

На некоторое время береговая линия полностью приковала к себе его внимание – но все было спокойно.

Он пожал плечами, пытаясь стряхнуть навязчивые мысли, и направился к дому.

Когда Томас вернулся, часы на стене показывали 2:18.

Клементина, подобрав ноги, устроилась на диване и укрылась пледом.

Он подошел к камину и аккуратно сложил поленья. Чиркнул спичкой. Пламя затеплилось, медленно расползлось по сухой древесине и стало отбрасывать мягкие тени на стены.

– Ты долго, – сказала Клементина, наблюдая, как огонь разгорается все ярче, пока пламя не окутало комнату теплым светом.

– Опять с замком воевал… В этот раз не мог ключ подобрать.

Томас присел на диван рядом с ней и расслабленно откинулся на спинку.

– Ты на днях дом никому не сдавала?

Клементина удивленно приподняла брови.

– Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?

Он задумчиво провел рукой по волосам.

– Мне показалось, что у одной из лодок дно влажное. Такое впечатление, что ее недавно спускали на воду.

Клементина на мгновение замерла, потом взглянула на него с недоумением:

– Но гараж был закрыт…

– Еще как был закрыт, – с легким сарказмом отозвался Томас. – Наш старый добрый замок с секретом.

Она слегка прикусила губу и задумалась.

– Может, просто сырость. В конце концов, здесь всегда прохладно.

– Может быть… – протянул Томас, но чувство беспокойства никуда не делось.

Клементина вдруг улыбнулась и легко толкнула мужа в плечо:

– Дурак, ты меня специально пугаешь.

Ее смех развеял тишину.

– Да нет же… – сказал Томас уже спокойнее. – Точно тебе говорю, она была мокрая.

Клементина вздохнула и, сделав вид, что капитулирует, натянула плед повыше.

– Ладно, уговорил… Но за то, что ты меня пугаешь, сходи в подвал и принеси бутылку вина. И пожалуйста, по пути запри дверь.

Томас поднялся, вернулся к входной двери, приоткрыл ее, бросил короткий взгляд на улицу и глухим щелчком замка отгородил дом от внешнего мира. Он обошел окна, убедился, что ставни закрыты, и направился в подвал.

Внизу стояла прохладная, застойная тишина. Он щелкнул выключателем – лампа загорелась с легким треском и осветила длинный проход между стеллажами. Бутылки стояли ровными рядами, их темная поверхность поблескивала в полумраке.

Томас склонился к полкам, достал пару бутылок и провел пальцами по запыленному стеклу.

– «Домейн Эльзас», 2015! – крикнул он, слегка повернув голову. – Или «Шато Эроика», 2018! Тебе какое?

– Нет! Посмотри справа – там красное! Что-то вроде «Домейн Конти». Нашел? – откликнулась Клементина.

Он перевел взгляд на другую полку, взял одну из бутылок и прочитал этикетку, чтобы Клементина услышала:

– Domaine de la Romanée-Conti, 1990!

– Конти подойдет! – раздалось сверху.

Вернувшись в гостиную, он достал бокалы и, немного повозившись с пробкой, наконец разлил вино.

Томас протянул жене бокал и стал наблюдать, как она слегка поворачивает его в руках и смотрит на жидкость, медленно стекающую по стенкам густыми, маслянистыми каплями.

– Мне всегда казалось, что ты предпочитаешь белое, – сказал он.

Клементина перевела взгляд на темно-рубиновую жидкость и задумчиво ответила:

– Люди меняются.

Свет играл бликами в ее бокале, как закатное солнце на спокойной воде. Томас сделал небольшой глоток – терпкость отозвалась мягким теплом на небе. Пламя в камине потрескивало, наполняя комнату уютом.

– Какие у нас планы на завтра… – начал он, но тут же бросил взгляд на часы – 3:07. – Точнее, уже на сегодня?

Клементина улыбнулась уголком губ:

– Прокатимся по озеру?

Томас усмехнулся и кивнул:

– Отличная идея.

Часы на стене негромко тикали. Глубокая ночь – время, когда мир на мгновение задерживает дыхание. Томас допил вино, закинул руки за голову и прикрыл глаза.

Мягко и незаметно вино, словно туман, окутало сознание, и он провалился в сон.

Во сне он оказался у самой кромки озера. Он был босиком, и холод мокрой гальки неприятно покалывал ступни. Лунный свет серебрил водоем, оставляя мягкие блики на черной глади.

Послышался громкий всплеск воды. Сначала далеко, потом ближе.

Он сделал шаг вперед. Поверхность озера заколыхалась, а там, в самой его середине, дрейфовала пустая лодка. Томас замер.

– Эй, там есть кто? – крикнул он громко, его голос эхом разнесся над водой. – Вы в порядке? Вам нужна помощь?

Тишина. Лодка лишь мерно покачивалась в такт невидимым волнам.

На миг ему показалось, что на борту выпрямилась чья-то темная фигура. Она поднялась в полный рост и словно растворилась в лунном свете.

Острое желание броситься вперед обожгло Томаса. Он рванулся к воде, нырнул и поплыл изо всех сил. Но чем сильнее он греб руками, тем дальше от него становилась лодка. Звук всплесков воды тяжело отдавался у него в ушах, а ноги с каждым движением наливались свинцом.

Внезапно силы начали покидать мужчину. Он задыхался, легкие наполнились жидкостью. Вода была едкой, с горьким привкусом… бекона?

Томас резко открыл глаза и судорожно вдохнул.

Запах завтрака витал в воздухе: кофе, жареные яйца с беконом, подрумяненный хлеб.

– Доброе утро. Ты уснул прямо на диване и оставил меня тосковать полночи в одиночестве, – с укором произнесла Клементина из-за стола.

Ее голос звучал тепло и мягко, но в нем слышались нотки обиды.

Часы на стене показывали ровно десять утра.

Томас потянулся и медленно сел на диван, чувствуя, как остатки сна все еще держат его в мягких, цепких объятиях. Он провел рукой по лицу и посмотрел на Клементину. Она сидела за столом с чашкой кофе, добавляла в него тонкую струйку молока и наблюдала, как белая спираль растекается по черной поверхности.

– Прости, – сказал он с ленивой улыбкой. – Наверное, слишком устал.

Клементина выдержала паузу, сделала глоток и посмотрела на мужа поверх края чашки.

– У нас сегодня прогулка по озеру, помнишь? – в ее голосе прозвучала игривая нотка, но взгляд оставался серьезным.

Томас кивнул, поднялся и подошел к столу. Он налил себе кофе и сделал небольшой глоток, чувствуя, как горечь и тепло окончательно прогоняют остатки сна.

– Нужно заправить катер. Надеюсь, бензин еще остался и не придется сливать из машины, – задумчиво пробормотал он, уже представляя солнечные блики на воде и легкий ветерок, гуляющий в волосах Клементины.

– Давай, завтракай и займись этим, – сказала она, ставя перед супругом тарелку с тостами и яичницей. Сама же взяла кофе и книгу – один из тех легких романов, что любила читать на досуге, – и вышла на веранду.

Томас быстро поел, спустился к гаражу и открыл ворота. Солнце уже наполнило утренний воздух мягким теплом. Внутри царил привычный запах дерева, пыли и старого масла. Он отметил, что днища обеих лодок и катера были абсолютно сухими – никаких потеков, никаких следов воды.

– Значит, ночью действительно привиделось… – пробормотал он и, будто желая убедиться еще раз, провел ладонью по днищу лодки.

Затем проверил бак катера – бензина было чуть больше половины, для прогулки хватит. Томас прицепил лебедку и спустил судно. Плеск воды и глухой скрежет металла сопровождали движение корпуса по рампе. Вода вздрогнула и разошлась кругами, медленно касаясь камней на берегу.

Подведя катер к пирсу, он пришвартовался и направился за Клементиной.

Она сидела на веранде, перебирая страницы книги, пока легкий ветер играл ее волосами. Томас подошел, вытирая руки тряпкой. Клементина подняла глаза и улыбнулась, прикрывая лицо ладонью от солнца.

– Ну что, все готово? – спросила она, щурясь от света.

– Можем отплывать.

– Одну минуту.

Она быстро сходила в дом и вернулась со шляпой и солнцезащитными очками. Через несколько мгновений они уже шли к пирсу. Ветер играл подолом легкого платья Клементины, а вода блестела в лучах солнца, переливаясь голубыми и зелеными оттенками. Томас подал супруге руку, помогая сесть в катер.

Мотор завелся – тихий рокот наполнил утренний воздух, и они плавно отплыли от пирса, рассекая водную гладь. Вокруг раскинулась картина, будто сошедшая с полотна художника: вершины гор сливались с небом, густые леса обрамляли озеро зелеными стенами, а отражение деревьев дрожало на воде от легкого ветра.

Клементина закрыла глаза и глубоко вдохнула.

Томас сбавил скорость, позволив катеру неспешно скользить по воде. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь плеском воды и криком далекой птицы. На склоне виднелась маленькая хижина с каменной трубой – крошечная, словно пережиток прошлого.

На противоположном берегу паслись олени. Их силуэты казались вырезанными из бумаги, а движения подчеркивали первозданную чистоту этих мест. Пара животных подняли головы и равнодушно посмотрели на людей, затем медленно склонились к воде.

Супруги остановились посреди озера. Легкий бриз принес запах хвои и влажной древесины.

– Так тихо, что начинаешь слышать собственные мысли, – сказала Клементина, глядя на отражение облаков.

– И о чем ты думаешь?

Клементина сняла очки и посмотрела на дом, утопающий в кронах деревьев.

– Хочу остаться здесь навсегда, – тихо произнесла она. – Чтобы меня окружала куча детей, а потом и внуков.

Ее слова растворились в тишине. Томас посмотрел на жену, затем на спокойные воды озера. В этот момент мужчина ощутил то же самое и понял, что хочет разделить это будущее с ней.

Интерлюдия 2

Ай Фудзивара беспомощно стояла посреди пустой палаты. На прикроватном столике одиноко лежала ее книга – «Сказания Древней Японии».

Как так? Почему ее не уведомили?

Еще вчера он был здесь. Она ходила сюда уже третий месяц подряд, каждый вечер после смены. Читала, как всегда, вслух – верила, что звук ее голоса может помочь пациенту. И вчера ей даже показалось, что «Джон Доу» начал проявлять хоть какую-то активность: едва заметное подрагивание пальцев, слабый вздох в тот момент, когда она перевернула страницу. Или это была всего лишь иллюзия, вызванная ее собственным отчаянием?

Ай резко развернулась и решительно направилась в кабинет главного врача.

Джаспер Нельсон был у себя, но не один. Напротив него, в кресле, сидел худощавый чернокожий мужчина, чьи виски только тронула седина. Он был одет в поношенный бордовый свитер и джинсы, а взгляд его казался спокойным, даже слишком. Нельсон же, склонившись над столом, изучал какие-то документы.

Когда дверь открылась, Джаспер взглянул на Ай поверх очков.

– Доктор Фудзивара, что-то срочное?

Не удостоив незнакомца даже взглядом, она сразу же напала на главного врача:

– Доктор Нельсон, что с пациентом из сто первой палаты?

Тот нахмурился, но постарался ответить привычно спокойным тоном:

– Ай, успокойся. Все с твоим пациентом в порядке. Хотя…

Он сделал многозначительную паузу.

– …улучшений нет. Родственники так и не объявились. Совет больницы сокращает расходы. Утром я получил уведомление о переводе его в хоспис.

– Вы не могли хотя бы предупредить?! – ее голос дрогнул.

– Совет решил, что тебе необязательно знать, – устало сказал Нельсон.

В груди все сжалось. Так просто? Без ее ведома?

– Кстати, познакомьтесь, – продолжил Нельсон, не дожидаясь ее ответа. – Это доктор Кибе, наш новый старший нейрофизиолог. Вы еще не пересекались, но его революционные методики значительно упростили нашу работу в это нелегкое время.

Ай наконец посмотрела на незнакомца. Тот улыбнулся белоснежной улыбкой – слишком безупречной, слишком уверенной. Отчего-то у нее внутри что-то сжалось.

– Рад знакомству, – сказал он.

Она напряглась.

– Так, что с моим пациентом?

Кибе не отводил от нее взгляда.

– Его перевели в мое отделение, – Кибе улыбнулся.

– Ваше отделение?

– Отделение экспериментальной нейрореабилитации…

Он говорил слишком спокойно. Как человек, который не привык к возражениям.

– Почему это не согласовали со мной? – голос Ай стал тверже.

Нельсон устало потер виски.

– Ай, пойми. Несмотря на то что пик пандемии пройден, койко-мест все равно не хватает. У меня не было выбора. Доктор Кибе предложил решение. Вместо того чтобы месяцами держать пациента в хосписе без сознания, коллега сможет работать с его когнитивными процессами напрямую.

– Сколько пациентов уже прошли через эту программу? Есть опубликованные данные?

– Доктор Ай, уверяю вас, все в рамках протокола, – Кибе подался вперед. – Ваш пациент получит шанс.

Она глубоко вдохнула.

– Я хочу ознакомиться с вашей методикой.

Кибе внимательно посмотрел на нее.

– Разумеется, доктор Ай.

Фудзивара развернулась на каблуках и вышла.

Женщина была уверена – они что-то скрывают.

В коридоре Ай перевела дыхание. Рука сжалась на лацкане халата.

Из кабинета донесся приглушенный голос Кибе:

– Тогда операцию назначаем на конец недели? Проводить ее будет доктор Харт, он лучший нейрохирург.

– Да. Я внес в расписание, – спокойно ответил Нельсон.

Она уже выходила, когда услышала слово «операция».

Сердце екнуло.

Что они собираются делать?

Глава 5

Дорога из осколков зеркал тянулась вперед, словно бесконечная лента, переливаясь серебром под тусклым светом невидимого солнца. Каждый шаг Девушки и ее спутников звучал, подобно звону далеких колокольчиков, раздающемуся в пустоте. И когда показалось, что этому пути не будет конца, вдали забрезжил свет.

Они вышли к оазису – зеленому островку посреди бескрайней пустыни, будто капля жизни пролилась сюда по воле случая. Песок тихо шелестел, перекатываясь под легким ветром, а мягкие барханы окружали это место, оберегая его от остального мира. Воздух был наполнен терпким ароматом лунных лилий, а в центре оазиса раскинулся пруд с гладкой, похожей на зеркало водой, где отражались звезды и рваная полоса облаков.

Девушка остановилась на краю пруда и наклонилась, рассматривая свое отражение в темной воде. Лицо казалось усталым и отрешенным, будто принадлежало кому-то другому.

Она присела и зачерпнула ладонями прохладную воду, чтобы утолить жажду. Капли заструились по пальцам, и отражение дрогнуло, разбегаясь серебристыми кругами.

– Похоже на сон, – тихо сказал Муравей, опускаясь на мягкую траву неподалеку. Его глаза блестели, словно две крошечные звезды. – Может, останемся здесь на ночь?

– Да, – ответила Девушка, стараясь скрыть легкую дрожь в голосе. – Мы все заслужили небольшой отдых.

Черная Лебедь подошла к кромке воды так плавно, словно плыла. Ее черные крылья дрогнули, и тени от них легли на траву, как напоминание о чем-то давно утраченном. Она опустилась на колени, набрала воды и сделала несколько глотков. Затем, запрокинув голову, устало посмотрела вдаль – словно искала за горизонтом что-то важное.

Лев фыркнул, тряхнул гривой и устроился неподалеку. Его хвост плавно двигался из стороны в сторону, лениво отгоняя назойливых насекомых.

Девушка поднялась и огляделась. Оазис был полон жизни – кусты с яркими ягодами и деревья с тяжелыми плодами манили своими красками. Она нашла несколько спелых ароматных фруктов, сложила их в подол своей одежды и вернулась к спутникам.

– Угощайтесь, – сказала она с легкой улыбкой. На траве тут же возник импровизированный стол.

Муравей забрался на небольшой плод – темно-фиолетовый, почти черный, с матовым бархатистым блеском, словно ночной сапфир. Он поскользнулся на гладкой кожице, но удержался и с энтузиазмом вонзил крошечные зубки в мякоть. Плод с едва слышным щелчком лопнул, выпуская сладкий нектар. Вкус был медовый, с легкой кислинкой, а сердцевина – нежная, словно сотканная из капель росы и шепота листвы – пробуждала что-то забытое и солнечное.

Сок брызнул в стороны, и капельки заблестели на усиках Муравья, прежде чем медленно скатиться по подбородку.

Черная Лебедь бережно взяла свой плод, словно это было нечто ценное. Она осторожно разломила его руками – бархатистая мякоть вспыхнула янтарным отблеском, как облако закатного света. Желеобразная сердцевина дрожала, источая тонкий аромат цветочного меда и терпкий запах лесных ягод. Лебедь поднесла плод к губам, закрыла глаза и сделала маленький, аккуратный укус. Казалось, она смаковала не просто фрукт, а воспоминание – живое и обволакивающее, как теплые руки, некогда обнимавшие ее.

Она улыбнулась уголком рта, но ее глаза остались задумчивыми.

Лев не спешил. Он молча наблюдал, как его спутники наслаждаются угощением, а затем медленно протянул лапу к плоду, что лежал перед ним. Его форма напоминала горящий факел – бутон экзотического цветка, пылающий малиново-розовой кожурой с тонкими зелеными «языками» по краям. Лев осторожно обхватил его лапами и, словно проверяя на прочность, сделал первый укус. Мякоть оказалась пряной и свежей, напоминающей утренний бриз на вершине горы, и он слегка прищурился от удовольствия.

Лев устало вздохнул, покачал хвостом и улегся у пруда, завалившись на мягкую траву.

* * *

К тому моменту, когда все насытились, ночь окончательно вступила в свои права и расцвела над оазисом россыпью звезд. Пруд тихо переливался, отражая лунный свет серебристой дорожкой, словно приглашая к разговору. И хотя пламя костра не освещало лиц, казалось, что все собрались у невидимого огня, и настало время историй.

Муравей пригладил усики, обвел взглядом спутников и, неловко перебирая лапками, будто собираясь с мыслями, наконец негромко заговорил:

– Имя мне Верон. Раньше я жил в лесу, что находится на самом краю мира, в другой стране, о которой многие и не слышали.

Он выдержал таинственную паузу.

– Знаете… В нашем лесу был кристалл. Его свет озарял все вокруг, превращая даже самый хмурый и ненастный день в наполненный теплом и радостью. Каждое утро казалось началом чего-то важного.

Муравей на миг замолчал, словно вновь видел лес таким, каким он был когда-то. Затем продолжил:

– Но однажды вместе с черными бурями и злыми ветрами в наш лес пожаловал Дракон. Он заметил издалека, что наш лес не такой, как все вокруг, – светлый, живой… Его это разозлило. Он захотел, чтобы кристалл светил только для него.

Муравей вздрогнул, будто вновь пережил тот страшный миг.

– Сначала Дракон пытался заполучить его хитростью: предлагал золото, горы драгоценных камней и обещал, что сделает наш лес самым богатым во всем мире. Но старейшины отказали ему.

Муравей понизил голос, будто боясь потревожить тишину:

– И тогда, под покровом ночи, Дракон украл наш кристалл.

Его голос дрогнул, и крошечные лапки невольно сжались.

– Когда кристалл исчез… лес погрузился во тьму. Даже старейшины опустили головы. А я… – он замолчал и обвел взглядом спутников. – Я не мог этого вынести. Я был всего лишь маленьким муравьем, но моя вера была большой. И я решил… – его глаза вспыхнули, – что найду кристалл и верну его свет в наш лес.

Он гордо поднял голову и тихо добавил:

– Я пересек леса, ущелья, долины… и даже один ручей.

Девушка слушала затаив дыхание. Ей казалось, что перед ней – не крошечный путешественник, а герой, чьи шаги эхом отдаются меж скал.

– Но… – его голос задрожал. – Я попал в ловушку. Я застрял в мире Черепахи.

Девушка поежилась, словно холодный ветер коснулся ее плеча.

– Все казалось таким тихим и мирным… Но сколько бы я ни пытался двигаться дальше, я блуждал в тумане и всегда возвращался к тому озеру и острову на нем.

Муравей расправил лапки и с вызовом посмотрел на своих слушателей.

– А потом я встретил вас.

Его голос стал тверже:

– Вера дала мне силу идти вперед, даже если путь был скрыт в тумане.

Пауза затянулась. Тишина мягко укрыла их, и казалось, даже звезды над оазисом замерли, перестав мерцать. Внезапно Черная Лебедь медленно расправила крылья, и лунная дорожка на воде дрогнула, отразив их темный силуэт. Ее голос был столь нежен, что казалось, сама ночь шепчет ее устами:

– Мое имя Ай. Моя страна находится далеко на востоке, на островах, за великим океаном. Я жила на берегу озера и часто любовалась, как розовые лепестки деревьев, кружась, опускались на его спокойную гладь.

На мгновение она утонула в воспоминаниях, и в ее взгляде мелькнуло что-то теплое, ускользающее, словно дыхание ушедшей весны.

– И еще любовь… Она переполняла мое сердце, – произнесла Ай с легкой грустью. – Она несла меня ввысь. Я летала среди звезд, и мир казался бесконечно прекрасным. Тогда цвет моих крыльев был иным… – Ай вздохнула и расправила кончики перьев, которые слегка подрагивали. – Они были белоснежными, как зимние облака перед рассветом.

Вода с тихим всплеском коснулась ее ступней, словно ожидая продолжения истории.

– Но в пещере, высоко в горах, среди скал, острых, как клыки, поселился Дракон, – ее голос на миг стал приглушенным. – Он видел, что я могу летать выше неба, среди звезд, и захотел заполучить мою силу.

Девушка, завороженная историей и красотой Лебедя, едва слышно вздохнула, склонив голову, чтобы скрыть нахлынувшие чувства.

– Однажды Дракон спустился из своего логова. Небо затянуло тучами, луна померкла, и озеро перестало отражать звезды, когда он подлетел ко мне. Воздух вокруг стал ледяным, а обжигающий холод окутал мое сердце. Дракон потребовал отдать ему силу, что несла меня среди звезд.

Ее голос сорвался, но она быстро справилась с собой и продолжила:

– «Но… это мое сердце, – сказала я ему. – Что станет со мной, если я лишусь его?»

Она закрыла глаза, и ее крылья чуть дрогнули, словно в печальной задумчивости.

– Дракон сделал вид, что утратил ко мне интерес… Но стоило мне отвернуться, как он ударил в спину и вырвал мое сердце – саму мою сущность.

Она открыла глаза, и Девушка уловила в них отблеск далекой боли.

– Я упала на берег озера… и мои крылья окрасились в черный цвет.

Ай провела рукой по своим крыльям, будто пытаясь вспомнить, какими они были прежде.

– Но внутри горела одна мысль: я должна вернуть свое сердце и спасти мир от тьмы. В моей голове, словно заклинание, зазвучали слова: «Любовь поднимет тебя ввысь, сквозь пелену серых туч…»

Ай выпрямилась, ее голос стал тверже:

– С этими словами я поднялась и отправилась искать утраченную силу.

Она сделала короткую паузу и продолжила:

– Я долго скиталась по миру. Но Дракон исчез в тенях, и мои поиски были тщетными… И вот однажды я услышала о великолепных балах, которые устраивает Король-Павлин – могущественный чародей, что якобы может исполнить любое желание.

Губы Ай дрогнули в горькой улыбке.

– Я отчаялась… и отправилась на его пир.

Она склонила голову, словно вновь вспомнила блеск того бала.

– Бал был лишь иллюзией. Король-Павлин… – ее голос окреп. – Старый обманщик… Он заворожил меня блистательной ложью, похитил остатки моего света и молодости. Величественный тронный зал обернулся холодной клеткой, где я была пленницей долгие годы.

Ай посмотрела на Девушку и Льва. В ее глазах отражалась лунная дорожка на пруду.

– А дальше вы знаете…

После того как Ай закончила свой рассказ, все замерли и невольно обратили взгляды на Льва.

Лев поднял голову, и его грива чуть колыхнулась в лунном свете.

– Если вы ждете, что я расскажу вам свою историю… – его голос прозвучал низко, словно раскат далекого грома, – то у меня ее нет.

Он повернул морду к воде и посмотрел на ее тихую гладь.

– Я просто всегда был. И буду… – добавил Лев так, будто говорил о чем-то неизбежном. – Даже когда не станет ни веры, ни любви.

Его слова были короткими, почти равнодушными, но разлетелись, словно пепел с давно погасшего костра, и осели в сердцах. Девушка вдруг ощутила: в этих нескольких фразах, сказанных Львом, скрывается нечто большее – то, что ей еще предстоит осознать.